— Видела Д’ерри? — донесся из-за моей спины голос.
В очереди было достаточно много народу, поэтому и двигалась она медленно, несмотря на то, что обслуживали студентов целых семь человек.
— Да, она такая классная! Хотела бы я с ней дружить…
— В окружение к Д’ерри так просто не попасть. Для этого нужно быть бедной-несчастной калей… в общем, девицей, которая пострадала от серьезной жизненной несправедливости.
— Ты слышала о том, что она сказала вчера?
— Что?
— Что раньше не задумывалась, как тяжело бывает людям из неблагополучных районов, и что история с этой, забыла, как ее… заставила ее серьезно пересмотреть свои взгляды на жизнь. Она считает, что людям и въерхам надо становиться ближе друг к другу, и что она хотела бы показать всем пример.
— Ого!
— Стой, а эта разве не с голубыми волосами?
— Э-э-э…
Я все-таки обернулась. Девушки-въерхи уставились на меня, я — на них.
— Эта, — сказала я, — с голубыми волосами.
Я могла бы еще многое добавить по поводу Ромины, но свои ошибки и уроки по этому поводу усвоила прочно.
— Малышка, давно ты тут стоишь? — поинтересовался подошедший въерх, легонько поцеловав девушку в губы.
Высоченный, валла полтора ростом, от него веяло серьезной силой.
— Уже минут пятнадцать, — пожаловалась она, прижимаясь к нему. А потом добавила, ткнув в меня пальцем: — Эта мне нахамила.
Что?!
— Серьезно? — Парень лениво на меня посмотрел. — Эта мелкая?
— Чар! Это же… — Ее лоб прочертили глубокие морщины, но поскольку мое имя она так и не вспомнила, ограничилась тем, что едва заметно кивнула на К’ярда.
Что?!
— А, подстилка К’ярда. — Его голос прозвучал достаточно громко, чтобы услышали все.
И повернулись к нам. То есть сначала к нам, потом — к Лайтнеру, который медленно обернулся и так же медленно поднялся. По столовой пронесся шепот-волнение, из очереди выпало несколько студентов, чтобы на меня посмотреть. Что касается К’ярда, он медленно приблизился к нам: руки в карманах, на лице — улыбка, ничего хорошего не предвещающая. Сама не представляю, когда я научилась их различать, но как только об этом подумала, услышала:
— Что, прости, ты сказал, Чарнс?
— Ты далеко сидел, Лайт, — усмехнулся тот. — Поэтому для тебя повторю. Я сказал то, о чем уже давно говорит весь Кэйпдор: что эта калейдоскопница — твоя подстилка.
Лайтнер перестал улыбаться, и это было гораздо хуже, чем та улыбка, которую я только что видела.
— Во-первых, — сказал он, — я тебе не Лайт. Во-вторых, повторять за теми, у кого нет мозгов — не лучший вариант. И в-третьих, я предупреждал, что тот, кто еще раз произнесет слово «калейдоскопник» или «калейдоскопница», будет иметь дело со мной.
Парень хмыкнул.
— Да ты крутой, К’ярд. Что ж ты такой крутой последние несколько занятий по силовым тренировкам отсиживаешься в раздевалке?
Зал ахнул.
Я замерла. Только сейчас поняла, что кажется, не дышала вовсе: с той самой минуты, как Лайтнер к нам подошел. Он даже на меня не взглянул, но сейчас мне хотелось схватить его за руку и утащить как можно дальше от этого идиота. Очевидно, что он его провоцировал, очевидно, что если Лайтнер пропускает силовые тренировки, значит, что-то не в порядке. Учитывая, в какой он ситуации оказался из-за меня.
— Отсиживаюсь, потому что надоело валять придурков вроде тебя по траве, — небрежно произнес К’ярд. — Скучно.
Лицо парня пошло красными пятнами.
— Проверим?! — процедил он, сжимая кулаки.
— Чар… — пискнула его девица, но под его взглядом сжалась и отступила.
— Проверим, — хмыкнул Лайтнер и кивнул на двери, — только после тебя.
Они вышли так быстро, что я не успела даже ничего сказать, не то что сделать. На меня К’ярд так и не посмотрел, а в следующий миг скрежет стульев, возбужденные голоса и шаги слились в единый нарастающий гул. Толпа хлынула к дверям вслед за вышедшими парнями.
Эта же толпа оттеснила меня в сторону, когда я попыталась прорваться вперед остальных за ними. Не считая нескольких весьма неучтивых тычков под ребра, меня награждали убийственными взглядами, на которые, в общем-то, мне по большому счету было плевать. Когда я вырвалась из столовой, Лайтнера и второго въерха уже не было видно.
— Давай сюда! Так быстрее будет! — возбужденно взвизгнула одна девчонка, увлекая за собой подружку в ответвление основного коридора.
Недолго думая, бросилась за ними: толпа шумела, как идущая на берег волна, вскинувшая свой смертоносный гребень. Впрочем, до нее мне не было никакого дела, единственный, кто меня вообще волновал — Лайтнер. Я бежала за девчонками, зацепившись взглядом за яркую сумку, пятном полыхавшую на фоне обычной кэйпдорской формы.
Переход уводил вниз, под землю, на нас оглядывались.
— Эй! Вы куда так торопитесь?
— К’ярд будет драться с Х’имом! — запыхавшись, выдохнула одна.
— Что?! Где?!
— На полигоне, где ж еще, — не оборачиваясь, выдохнула вторая.
Выражения лиц парней надо было видеть, и когда я с ними поравнялась, бегущих стало больше. Очень скоро они меня обогнали, а потом девчонки резко свернули направо. Взлетели по лестнице, я — следом за ними, за нами уже тянулся приличный хвост, и все-таки к полигону мы вылетели одними из первых. Судя по возбужденным голосам, доносящимся отовсюду, сейчас здесь будет весь Кэйпдор.
Знакомые окна, возле которых мы однажды сцепились с Роминой.
Полигон, пока еще пустой.
Я едва успела вцепиться в подоконник, когда меня в него вдавило с немыслимой силой. Обернулась: со всех сторон напирала толпа, и в эту минуту я поняла, что если бы не девчонки, меня бы сюда просто не подпустили.
— Что?! Что там?! Уже дерутся? — доносились голоса отовсюду.
Толпа продолжала напирать, кто-то завизжал.
— Не дурите! — рявкнул какой-то парень. — Сейчас припрется охрана — и всех разгонят.
После этого в коридоре воцарилась тишина, глухая, давящая заставшими чужими эмоциями. В ней, как мне казалось, слышно было даже мое сердце, по крайней мере я чувствовала, как удары отдаются в сжавшиеся на подоконнике ладони. Чье-то прерывистое, сбивающееся дыхание справа (кто-то пробился сквозь толпу поближе), недовольное: «Эй!» — и все это тоже упало в беззвучие, когда на полигон шагнули Лайтнер и оскорбивший меня въерх. Переодеваться они не стали, просто скинули пиджаки, и я видела, как между ними протянулись канаты напряженных взглядов, натянутые до звона.
Лайтнер что-то сказал, но, разумеется, сюда не донеслось ни звука: помимо плотных стен Кэйпдора на время тренировок полигон запечатывали под силовым щитом. Оно и неудивительно, иначе здесь бы уже пролегала глубокая трещина, подобная тем, что расчертили землю на полигоне глубокими бороздами.
Тишина зашипела: по крайней мере, мне так показалось, когда между раскрытыми ладонями Лайтнера и его противника вспыхнула огненно-яростная сила. Пока что удерживаемая, но готовая сорваться с ладоней и нанести удар. Сгустки энергии полыхали все ярче и ярче, искры вспыхивали и отражались в глазах стоявших на расстоянии нескольких валлов парней.
Чтобы спустя миг сорваться с ладоней Чара, врезаться в землю, раздробив ее и отразившись рябью на силовом щите. Волна была такой мощной, что Лайтнера швырнуло назад, разошедшиеся края земли, как рана, просели вниз, и он едва удержался на ногах. За моей спиной взвыли, и этот вой прокатился по коже дикой, ни на что не похожей дрожью.
— Так нечестно! — крикнул кто-то. — Они должны бить одновременно.
— А вот не надо тормозить!
— Совсем идиот?!
— Он его сделает!
— Кто кого?!
Глаза Лайтнера сверкнули, он повернулся ко мне спиной. Теперь я не могла видеть его глаза и не представляла, как чувствует себя его сила. Судя по напряженной спине и перекатывающимся под рубашкой мышцам, чувствовала она себя не очень.
Дыхание сбилось, когда очередная атака с силой вспорола землю, комья грязи взмыли ввысь и на миг застыли, запечатанные под энергией, а потом волна ударила в разные стороны, швырнула назад и Чара, и Лайтнера, я видела, как из-под подошвы ботинок въерхов полетели искры.
— Что здесь происходит?! — раздался за спиной гневный окрик.
Я отвлеклась лишь на миг, чтобы увидеть кого-то из преподавателей, а в следующий момент перед глазами полыхнуло. Вспышка рябью прокатилась по силовому щиту, с ладоней Лайтнера сорвалась энергия такой мощи, что Чара отбросило назад, протащило по земле прямо между двух раскрывающихся на глазах трещин. В следующий миг на полигон вылетела охрана и кто-то из преподавателей. Его профиль в движении показался мне чем-то смутно знакомым.
— Ректор! — охнули за моей спиной.
Ректор?!
Я увидела, как Чару помогают подняться, как Лайтнера пытаются перехватить за плечо, и как он резко сбрасывает руку, награждая охранника таким взглядом, что тот пятится. Как делает шаг, пошатнувшись, как снова расправляет плечи. После чего меня буквально снесло от окна потоком пришедшей в движении толпы.
— Кто стукнул ректору? — донеслось справа.
Звонок перекрыл возбужденные голоса, все устремились к своим аудиториям. Я удержала сумку, растерянно озираясь по сторонам, не представляя, куда идти. К выходу с полигона? Я даже не представляю, где он. О том, чтобы идти на занятие, и речи не шло. Я должна была узнать, что с Лайтнером, что с его силой. Он говорил о том, что об этом не должны знать. Что случится, если узнают?
В эту минуту я поняла, что почти не дышала, и что сейчас существенно ничего не изменилось. Глубоко вздохнула, впуская воздух в легкие.
Снова.
И снова.
И снова.
Медпункт. Да, наверняка они сейчас идут туда, им нужна помощь. Я вытащила тапет, загружая карту Академии, вглядываясь в кратчайший проложенный навигатором маршрут.
Так, сейчас мне налево, и… вниз.
Кажется, мне предлагали возвращаться той же дорогой, что я бежала от столовой.
А, нет… там, где нужно было подняться, навигатор увел в небольшой коридорчик и посоветовал воспользоваться подземным транспортом, чтобы сэкономить время. Я вылетела на станцию в тот момент, когда вагончики скрылись в туннеле. Глянула на часы и выругалась: расчетное время прибытия следующего перевозчика через двадцать минут. Во время, когда идут занятия, интервалы в движениях большие.
Метнулась обратно, вылетела в коридор, перестроила маршрут.
Как раз в то время, когда на тапет упало сообщение:
«Синеглазка нужна помощь, женские раздевалки».
Женские раздевалки?!
Думать особо было некогда, я снова загрузила карту и спустя десять минут бега, одышку и покалывающую боль в боку вылетела к раздевалкам, где оставляла одежду и брала форму.
Лайтнер стоял, прислонившись к моему шкафчику, руки в карманах, глаза скрыты под солнцезащитными очками.
— К’ярд! — шагнула к нему, он ко мне.
Я успела только открыть рот, чтобы спросить, как он, когда Лайтнер словно споткнулся, а потом начал оседать на пол.
Глава 27
На пределе
Вирна Мэйс
Я едва успела его подхватить: за спиной раздались голоса девчонок. С силой толкнула К’ярда в сторону шкафчиков, отозвавшихся возмущенным лязгом, после чего впилась поцелуем в губы.
— Говорят, он сцепился с ним из-за…
Девушка за моей спиной осеклась. Я слышала их осторожные шаги, перебивающие пульс в висках, и только когда все стихло, поняла, что ладонь К’ярда лежит на моей талии, а вторая вплетается в волосы. Честно говоря, сейчас я уже сама была не уверена, кто кого целовал, и что сумасшедшие рывки сердца в груди спровоцированы исключительно адреналином.
Осознание этого заставило рвануться назад, позволяя холодному воздуху обжечь горящие губы.
— Ты…
— Знаю, ты меня спасала и все такое. — Лайтнер облизнул губы, и у меня потемнело перед глазами.
То ли потому, что несмотря на наш поцелуй они по-прежнему выглядели потрескавшимися, то ли потому, что я все еще чувствовала их на своих.
— Вытирать будешь, когда я этого не увижу, идет?
— Идиот, — прошипела я.
— Это уж точно. Мне сейчас нужно дойти до эйрлата. — Голос его был настолько глухим, непохожим на привычную силу Лайтнера К’ярда, что мне стало по-настоящему страшно. — Но это проблема, сама понимаешь. Потому что я могу вырубиться по дороге, и тогда…
— И тогда я потащу тебя за ногу, Лайтнер К’ярд, — хмыкнула я. — Представь, как это понравится всем в Кэйпдоре? Калейдоскопница тащит сына правителя Ландорхорна, а тот считает головой облетевшие листья и ступеньки. Круто, да?
С его губ сорвался смешок, но мне точно было не до смеха. Меня трясло.
— Тебе надо в медпункт!
— Мне нельзя в медпункт.
— Знаю! Поэтому сейчас ты обнимешь меня за талию и сделаешь вид, что мы идем к твоему эйрлату.
— Ага.
Я по-прежнему не видела его глаз, но видела, как тяжело и медленно вздымается его грудь, и как дыхание вырывается то длинными, то короткими вздохами, через раз. Я не представляла, как мы пройдем до стоянки, если честно, я вообще не представляла, что буду делать, если он просто свалится к моим ногам.
— Давай. Руку, — скомандовала я, устраивая его ладонь на своей талии.
Выждала еще немного, пока его дыхание стало более ровным, потом обняла его и шагнула вперед. Сколь бы ни была вероятность зависнуть здесь надолго, я понимала, что сейчас мы теряем время и силы. Он теряет. И я тоже. До сих пор не представляю, как мне удалось его удержать и швырнуть к шкафчикам, потому что сейчас все тренировки Лайтнера легли на меня тяжестью.
— Пошли.
Шли мы на удивление быстро, и в ходьбе он даже не сильно на меня опирался. Подозреваю, что на это уходили все его силы, а те, что оставались — проваливались в легкость и небрежность походки, напоминавшей ничего не значащую прогулку. На нас теперь не просто косились, на нас откровенно пялились, и мне стоило невероятных усилий удерживать на лице выражение беззаботности. Для достоверности я еще переплела пальцы свободной руки с его и улыбалась так, как не улыбалась никогда в жизни.
К счастью, большинство студентов были на занятиях. К несчастью, в Кэйпдоре слишком много студентов, слишком много пар и окон между занятиями. Поэтому я то и дело ловила на ходу отвисающие челюсти въерхов и людей, а взгляды буравили мне спину, заставляя покрываться холодным липким потом. Напряжение К’ярда я чувствовала каждой клеточкой тела, на каждом шаге, когда дрожь уходила в меня.
Тем не менее он держался прямо, только пальцы под моими были холодными. Этот холод обжигал даже через форму на талии, заставляя дышать глубже, чтобы справиться с паникой. Я не представляла, почему для въерхов так важно не показывать отсутствие силы, но догадаться могла. Сын правителя не может лишиться магии, сын правителя должен быть образцом во всем и всегда. И уж совершенно точно он не может лишиться магии сейчас, после поединка с этим идиотом, потому что иначе…
Мы вышли из корпуса, и холодный ветер ударил в лицо. Обжег кожу колючими каплями, заставив на миг зажмуриться и немного ускорить шаг. Лайтнер не возражал, он вообще слепо доверял мне, подстраиваясь под мой ритм, и это пугало. Гораздо больше, чем что бы то ни было.
— Сейчас направо, — он кивнул.
Мы повернули, и оказались за главным корпусом.
Парковка, к счастью, уже виднелась вдали.
— Ключи в кармане, — хрипло выдохнул он.
— Хорошо.
Шаг. Еще шаг. Еще.
Мы оставили за спиной парк и почти вышли за черту парковки, когда со стороны главного корпуса наперерез нам шагнули Ромина со свитой.
— Ну что, Лайтнер, — произнесла она приторно-сладким голосом. — Говорят, тебя можно поздравить?
Ой, нет. Только не это.
Холод прокатился вдоль позвоночника, собираясь тугим узлом внутри живота. Стоило просто ее обойти, но чтобы ее обойти, нужно было шагнуть на газон: всю дорожку они перекрыли. В тот момент, когда я уже была очень близка к тому, чтобы это сделать, Лайтнер сжал мою руку. Слабо, но сжал.
— Тебе что-то нужно, Ромина? — хмыкнул он.
Честно — не знай я, как он себя сейчас чувствует, ни за что не уловила бы в этом сильном, резком и слегка раздраженном голосе слабости.