— В общем, да. Хотела сказать, что ты правильно поступил, — заметила она, — этому беспределу с оскорблением людей давно пора положить конец.
Не дожидаясь ответа (к счастью), они прошли мимо, а мы двинулись дальше. Теперь я чувствовала, насколько тяжелее стал каждый шаг, поэтому не сказала ни слова. Лайтнер заговорил первым:
— Вот дрянь.
— Успокойся.
— Что?! Успокойся?! Ты что, не понимаешь, что она делает?
Мне было не до Ромины, я смотрела на парковку, но и маруне было ясно, что она делает. Сейчас, после того, что случилось, сажает к себе за стол Алетту. Всячески выражает поддержку Лайтнеру, вступившемуся за меня. Подозреваю, что не только ему, что теперь Чара ее компания будет всячески осуждать.
На все это сейчас мне было плевать, эти мысли нужны были мне, чтобы дойти. Если Лайтнеру нужна эта злость, чтобы дойти — отлично! То, что надо.
— По-моему, ей доставляет удовольствие с нами играть.
— По-моему, она заигралась, — прорычал он.
Я вытащила ключи, эйрлат пискнул. Мы подошли, и я рванула дверцу на себя. Рванула, поэтому упустила момент, когда Лайтнер снова стал оседать. К счастью, открывшаяся машина была поблизости, я толкнула его внутрь, и мы буквально свалились на сиденье вместе.
— Де-ерьмо, — выдохнул он, когда я завозилась, пытаясь подняться. — Ты на мне, а я не способен даже пошевелиться.
Подозреваю, что щеки у меня сейчас стали цвета натуральных волос.
— Ты по жизни такой, или у тебя сейчас горячечный бред?
— По жизни, — фыркнул он. — Рядом с тобой, Мэйс.
— Ладно, давай-ка…
Договорить я не успела: голова у него запрокинулась, тело обмякло.
— К’ярд? — неуверенно позвала я.
Потянулась к нему, сняла очки: лицо заливала бледность, а когда я приподняла веко, увидела залитую черным цветом радужку. Это смотрелось так страшно, что я не отпрянула только чудом, а потом перехватила безвольно повисшую руку.
Нет. Нет, нет, нет.
К счастью, пульс был и довольно глубокий: видимо, все дело было только в полной потере сил. Я подалась назад, наполовину вылезла из эйрлата и попыталась пристроить К’ярда на сиденье. Когда это мне удалось, руки тряслись от напряжения, а мокрую от пота спину продувало ледяным ветром.
Так… ну и что дальше?
Я легонько хлопнула его по щеке. Потом — сильнее.
Сзади раздались голоса, до меня донеслось:
— Эй, это же… — и я сделала первое, что пришло в голову, то есть просто нырнула в салон, захлопнула дверцу и, приложив палец К’ярда к запускающему сканеру, включила затемнение окон.
Вовремя: проходившие мимо въерхи, разумеется, заглянули внутрь. Лобовое стекло по-прежнему оставалось светлым, поэтомупришлось повторить трюк с поцелуем, и на этот раз я только чувствовала, как меня трясет, ничего кроме. Особенно когда снаружи донесся смех, и кто-то постучал по эйрлату.
Я отлепилась от Лайтнера в тот момент, когда голоса начали затихать, бросила взгляд в зеркало. Выглядела я сейчас немногим лучше него: бледная, с налипшими на взмокший лоб волосами. И совершенно не представляющая, что мне делать дальше.
Потерла лицо, пытаясь собраться.
В автопилоте наверняка есть адрес его дома, но везти Лайтнера туда я просто физически не могу. Если нас остановят политари, а с моей везучестью они нас непременно остановят, все это, все, что мы сделали сегодня, отправится глубоко на дно. О случившемся с ним станет известно всем, но если даже предположить, что мне удастся доставить его домой без приключений… я не знаю, кто из его домашних и слуг в курсе, а кто нет.
Остается только одно: связаться с его отцом.
Он точно знает, что делать. И пусть при мысли о том, что мне снова придется общаться с правителем Ландорхорна (этот его взгляд продирал до сих пор), бросало в холодный пот, тянуть дальше было нельзя. Я не представляю, что может случиться с въерхом, полностью исчерпавшим силу. Не представляю, и не хочу представлять.
Пришлось расстегнуть форменный пиджак, чтобы вытащить тапет из внутреннего кармана К’ярда. Приложив его палец к сканеру и от души покатав по дисплею туда-сюда (это достижение прогресса постоянно рычало про несовпадение), все-таки включила устройство.
Найти контакт труда не составило, гораздо сложнее было нажать вызов. Мне почему-то казалось, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни, но при взгляде на Лайтнера (он побледнел еще сильнее и дышал тяжело) все сомнения отпали. Я потянулась к значку вызова, когда снаружи донесся грохот.
Тапет я не выронила только потому, что сдавила его судорожно сжавшимися пальцами. Грохот повторился, и я даже не сразу поняла, что это просто колотят в дверь эйрлата. Кто-то не просто стучал, а, судя по всему, еще и как следует пнул машину. После чего раздалось ругательство, и сквозь лобовое стекло я увидела насквозь промокшего под проливным дождем Хара.
Глава 28
Дружба
Лайтнер К’ярд
Не помню в какой момент я вырубился: только что остатки сил уходили на то, чтобы бороться с болью, а в следующую секунду она поглотила меня целиком. Выпила до остатка. И не пошевелиться, не сбежать. Просто накрыло тьмой.
Я помнил поцелуи Вирны, с привкусом отчаянья и дождевой воды. Ее обжигающую кожу, горячее тело, тесно прижимающееся к моему. Только ради этого стоило проучить этого придурка!
— Он в порядке?
— Жить будет, но вы, конечно, умеете веселиться.
Открываю глаза, но они тут же начинают слезиться от яркого света. А подняться вовсе не получается: чувство такое, будто меня придавило глыбой. И еще что на мне нет живого места, хотя досталось Х’иму.
— Смотри, уже очухался! Не зря К’ярды правят Ландорхорном, сил у них, как у морского едха.
— Ты сейчас сам к едху пойдешь, — сиплю я. Горло дерет и дико хочется пить.
Ненавижу это состояние! Ненавижу собственную слабость!
Хар здесь что вообще делает? И здесь — это вообще где?
Прохладная ладонь ложится мне на лоб, и хочется простонать от блаженства, потому что от этого прикосновения боль затихает. Снова открываю глаза, на этот раз осторожно, и ловлю взгляд Вирны, в котором читается облегчение и что-то еще. Какое-то чувство, которое ускользает от понимания. Видимо, я башкой треснулся, когда падал, раз мерещится. Всякое.
— У тебя такие холодные руки, синеглазка, — говорю я.
Мэйс смущенно улыбается и к моему огромному разочарованию отодвигается, но я успеваю перехватить ее запястье.
— Не уходи. Это приятно.
— Я вам не мешаю? — раздается справа, а мне лень поворачивать голову, поэтому просто бросаю:
— Катись к едху!
— Вообще-то ты у меня.
Теперь я смотрю за плечо Вирны, медленно, чтобы боль вновь не вернулась обвожу взглядом комнату. Натыкаясь на большой экран на стене, какой-то музыкальный канал, но звук выключен. Жалюзи подняты, а за стеклами темно: на улице по-прежнему льет дождь, поэтому сложно сказать сколько времени. Источник едва не ослепившего меня света — дизайнерский светильник под потолком.
Я лежу на диване на первом этаже квартиры Хара. Помню, он специально его выбрал, чтобы можно было и кино посмотреть, и выспаться, если фильм оказался не настолько интересным и лениво подниматься в спальню.
— Что я здесь делаю? — спрашиваю у друга, который, пока я оглядывался, успел сходить за горячим льяри и вручил чашку Вирне. Вторую он оставил себе.
Хотя плохо мне!
— Я благородно предоставил тебе свое жилье, когда ты при всех свалился в обморок на парковке Кэйпдора.
Благородно, как же! Наверное, смеялся от души.
— Почему я не в медпункте?
— Твоя девушка сказала…
— Я не его девушка! — прерывает его Мэйс.
— Девушка, — подтверждаю. Я еще не уверен насчет Хара и причин его поступков.
Он прищуривается, но продолжает со знакомой мне непробиваемостью:
— Вирна сказала, что никто не должен знать о твоей проблеме.
У меня всего один вопрос к Мэйс:
— Почему ты позвала именно его?
— Я сам шел за вами, — Хар не позволяет ей рта раскрыть, — когда увидел, что ты едва плетешься. Да и уединяться с девчонками в эйрлатах посреди занятий тоже не в твоих правилах.
Я приподнимаюсь на локтях: понемногу силы ко мне возвращаются.
— Ты уж определись: хорошо меня знаешь или нет.
Мы сверлим друг друга яростными взглядами, в его глазах даже вспыхивает сила въерха. Но Вирна вдруг снова кладет ладонь мне на плечо, на этот раз теплую, нагретую от чашки.
— Хватит, — говорит она. — Твой друг действительно помог. Одна бы я точно не справилась, потому что не знала куда тебя везти. И как это сделать.
Да уж, привези Вирна меня в особняк, проблем было бы море. Но от осознания, что синеглазка за меня волновалась, и прикрывала меня как могла, хотя не должна была этого делать, становится тепло. Это тепло полностью вымывает отголоски боли.
Теперь я смотрю на нее: во взгляде Вирны возмущение и обида, и мой гнев на Хара будто летняя гроза резко стихает. Она права — без его вмешательства меня бы отправили в медпункт и развели из моего состояния целое шоу. Отец, скандал, с наибольшей вероятностью снова сопровождение от Шадара. А у Хара собственная квартира — подарок родителей в честь поступления в Кэйпдор. И он не таскает сюда всех подряд, а значит, о нашем с Мэйс «визите» никто не узнает.
— Спасибо за помощь, — благодарю. — Но хотелось бы знать, чем обязан.
— Вирна мне все рассказала.
— Все? — напрягаюсь я, несмотря на то что Мэйс крепко сжимает мою ладонь. Главное, чтобы не про Эн, остальное — ерунда.
— О том, что ты ее спас, и какой ценой. Почему ты мне ничего не рассказал?
— Я пытался.
На это Хару нечего ответить, а я бы наслаждался его растерянностью, но что-то не хочется этим наслаждаться. Мы оба хороши: я не послушал друга, когда отправился в «Бабочку» тем вечером, а он — моих объяснений. Теперь мы квиты.
— Забудь, — говорю я.
— Ты тоже, — со всей серьезностью отвечает он. — Сегодня я помог тебе, потому что мы друзья.
— Ради этих слов стоило свалиться в обморок.
Хар смеется, а Вирна закатывает глаза и бьет меня по плечу.
— Ай!
— Ты меня напугал, К’ярд!
Знаю, синеглазка. Сегодня я сам себя напугал, потому что на мгновение показалось, что с такой глубины мне не выплыть. Но тебе я этого рассказывать не стану.
— Мне больше нравится, когда ты называешь меня по имени, — попытка игриво притянуть к себе Мэйс, сидящую на краю дивана, оборачивается ничем. Она просто подскакивает как ужаленная и сообщает:
— Я ухожу.
— Допей хотя бы льяри, — предлагает Хар. — И не обращай внимания на этого едха. Он таким родился.
Против вежливости друга у нее нет шансов, но внутри меня царапает раздражением.
— Не смей флиртовать с моей девушкой, — заявляю я.
— Я не твоя девушка! — рычит Вирна и пересаживается в кресло.
Мне уже гораздо лучше, особенно после принесенной Харом банки «Лавы». Она обжигает горло и бодрит так, что кажется — моя сила снова со мной. Пусть даже это самообман.
Обидно, что Мэйс не бросает слова на ветер, и когда льяри в ее чашке остается на донышке, просто сбегает, ссылаясь на неотложные дела. Мне хочется сказать ей спасибо, нет, мне хочется повторить тот поцелуй в женской раздевалке, а потом нарушить собственные правила и затащить ее в эйрлат. Но это потом.
А сейчас мне наконец-то есть с кем обсудить ситуацию с Д’ерри.
Оказывается, Вирна действительно успела рассказать о случившемся. И про Ромину, и про свою лже-подружку, и про то, почему я теперь иногда теряю сознание из-за того, что иску пался в океане в шторм. Без подробностей, но Хар может додумать все сам. Радует, что он мне верит и не задает ненужных вопросов о том, как именно мы тогда выбрались. Я понимаю, что возможно расскажу ему про Эн, но позже.
Мы разговариваем долго, даже дождь успевает стихнуть. Хару тоже не нравится то, что происходит в Кэйпдоре, и он обещает подумать насчет Ромины и ее новой политики быть хорошей для людей. А точнее — как разгрести тот хидрец, который она устроила.
— Кто, если не мы? — говорит он.
Узнаю своего друга!
— Мне нужна твоя помощь, — признаюсь я. — Вирна живет на Пятнадцатом в хибаре, и если Ромина решит свести с ней счеты, ей никто не поможет. Да и съем квартиры тоже не решает эту проблему. Я хочу, чтобы за ней кто-то присматривал. Тот, кому я доверяю.
Хар приподнимает брови.
— Хочешь поселить свою девушку у меня?
— Едх, нет! — рычу я.
— Так я и думал, — усмехается он. — Какие еще идеи?
— Кьяна. Я собираюсь попросить ее.
Хар явно напрягаете я и хмурится при упоминании моей бывшей.
— Причем здесь она?
Я не успеваю ответить: входная дверь издает мелодичный писк и распахивается, а на пороге застывает «мой план». В смысле, сама Кьяна М’эль.
В легком платье, с заплетенными в широкую косу волосами, с коробкой с пирогом в руках. Кьяна вся домашняя, и такой я ее еще не видел, поэтому и зависаю чуть дольше. Девушка приходит в себя первой, неловко ставит коробку на барную стойку:
— Я зайду позже.
— Останься. Я рад, что ты пришла.
Когда она подходит к Хару, он притягивает ее к себе привычным жестом, будто делал это множество раз, а Кьяна улыбается так, что на ее щеках появляются ямочки.
У меня же в голове щелкает, и все становится на свои места.
— Вы вместе? — интересуюсь я. — Как давно?
— Недавно, — отвечает девушка.
— С того дня, как мы с тобой подрались, — уточняет Хар.
— А ты времени даром не терял.
— В отличие от тебя, я сразу определился, кто мне нравится.
— Вижу, мальчики, вам интереснее без меня. Вернусь, когда вы закончите.
Кьяна пытается высвободиться из объятий Хара, но он шепчет ей что-то на ухо, что-то интимное, предназначенное только для двоих, и она расслабляется, доверчиво прижимается к его плечу. А у меня колет в груди. Завистью. Потому что хочется также прижимать к себе Вирну.
— Что значит — к себе? — уточняю я у них.
— Я живу в этом доме, — отвечает Кьяна, — только на шестнадцатом этаже. Такое совпадение.
Это не просто совпадение. Это подарок судьбы!
Это настолько круто, что ко мне возвращаются силы (к сожалению, не въерха, а обычные), и я подскакиваю с дивана.
— Счастлив за вас, — говорю искренне. — За тебя, Кьяна, что нашла своего особенного. Хар, вы круты!
— Столько комплиментов от К’ярда, — хмыкает Кьяна. — Это неспроста.
— Есть разговор.
Приходится рассказать все М’эль, как в общем, я и планировал. Она соглашается с тем, что Вирне нужна защита, только интересуется:
— А Вирна что на этот счет думает?
— У нее нет выбора, — отмахиваюсь я.
— Выбор есть всегда, Лайтнер. Ты не должен решать за нее. Никто из нас не должен.
Рассудительность Кьяны сейчас ой как не в тему!
— Даже если ей грозит опасность?
— Даже так, — девушка сжимает губы и сейчас до боли напоминает мне вторую упрямицу, от которой я бы не отходил ни на шаг. — Для начала я бы хотела поговорить с ней сама.
— Спорить с тобой бесполезно?
— Поверь мне, это так, — смеется Хар. На что Кьяна прищуривается:
— Лучше ешь пирог.
Теперь уже смеюсь я. Так заткнуть Хара — это надо уметь.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Поговоришь с ней завтра?
Кьяна кивает.
Несмотря на упорство М’эль (кажется все девчонки, у которых в фамилии есть буквы М и Э такие твердолобые!), из квартиры Хара я выхожу в приподнятом настроении. Впервые за долгое время мне спокойно. Несмотря на слабость и проблемы, которые принесла стычка с Х’имом. А в том, что она принесла, я не сомневаюсь. Не настолько я наивен, чтобы надеяться, что ректор не доложил обо всем отцу.
Предчувствие не подводит: дома меня уже ждут. Сцена моего возвращения в родительский особняк после спасения Вирны повторяется почти один в один. Разве что теперь вместо доктора Э’рера в кабинете отца ждет мать. Она статуэткой застыла в кресле и не сводит с меня обеспокоенного взгляда. Отец занимает излюбленное место у окна.