Он взял с парты листы с докладом, бегло просмотрел их, положил на место.
— Я знаю, что вы готовились, Эмилия, — сказал он. — Но я специально ждал повода, чтобы задержать вас после занятия.
Милли зажмурилась, готовая к чему угодно. Вот сейчас жесткие пальцы возьмут за подбородок, заставив посмотреть в глаза… Или загрубевшая ладонь ляжет на плечо… Вместо этого магистр тяжело вздохнул.
— Эмилия, дверь открыта, и вы можете уйти в любой момент. Но сначала я бы хотел с вами поговорить.
В голосе Лариуса Варра не было угрозы или злости, скорее усталость. Эмилия решилась поднять глаза и посмотрела на преподавателя. Тот растерянно скреб щетину на подбородке, словно не знал, с чего начать разговор.
— Эмилия, я заметил, что вы боитесь меня до дрожи, — магистр попытался улыбнуться, но решив, что клыки не лучший помощник в деле успокаивания перепуганных нимф, погасил улыбку. — Это мешает вам заниматься. И, признаться, меня тоже нервирует. Может быть, объясните, почему я впал в такую немилость? Или у вас личная неприязнь к представителям моего вида?
— Н-нет, — заикаясь, выдавила из себя Эмилия, потрясенная таким поворотом дела. — Я…
Он набрала в грудь воздуха и решила быть откровенной.
— Вы обещали меня выпороть… А еще говорили, что знаете, какое дело мне поручите…
Милли снова вспомнила, что в устах магистра Варра это обещание звучало более чем зловеще, и осторожно отодвинулась на другой край парты.
— Пр-роклятие! — рявкнул преподаватель, но тут же взял себя в руки. — Эмилия, Эмилия… Я даже представить не мог! Что вы себе надумали! Как считаете, имея такие наклонности, долго бы я проработал в Академии? Я прошу прощения, что так необдуманно ляпнул про порку. У меня дочь примерно вашего возраста… Это такая домашняя шутка. Мои близкие знают, что я никогда не говорю серьезно, я и не предполагал…
Он откашлялся, отдернул полы пиджака.
— Эмилия, простите за неуместный юмор. А по поводу дела, которое я собирался поручить вам… Я заметил, что при всей вашей нелюбви к учебе, у вас отличный почерк, и всего лишь планировал вам доверить заполнение журналов. Терпеть этого не могу и слишком с этим делом затянул — второй месяц учебы. Вот и старался подловить вас. Похоже, перестарался…
Эмилия пристально следила за лицом оборотня. Магистр Варр выглядел смущенным. Конечно, с его стороны было не очень красиво устраивать Эмилии ловушки, чтобы заставить делать свою работу, однако это было сущими пустяками по сравнению с тем, что успела напридумывать себе Милли.
— Само собой, все пометки аннулируются, никаких отработок. Надеюсь, инцидент с этого дня можно считать исчерпанным, — преподаватель попытался перейти на официальный тон, но надолго его не хватило. — Право, Эмилия, вам незачем меня бояться. Вы умная девочка, вам бы немного усидчивости… И я заметил, что в последнее время, вас что-то мучает. Я знаю, что случилось в тот день, когда вы спустились в подземелье за студентом Орисом. Если вам нужна моя помощь… Любая…
Милли улыбнулась. Она впервые улыбалась магистру Варру со спокойной душой. Только сейчас она заметила, что оборотень был совсем нестрашный. Ну, волосатый немного, так против природы не пойдешь. Из кармана преподавателя выглядывал кончик платка, украшенный орнаментом. Это была ручная вышивка, и нимфа вдруг подумала, что платок ему вышивала жена или дочь. А сейчас родные ждут его возвращения после работы, накрывают стол к ужину, и если бы ни страхи одной глупой нимфы, преподаватель был бы уже дома.
— Знаете, я с радостью помогу вам заполнить журналы. Мне несложно.
Магистр заметно повеселел.
— Вот спасибо! За дополнительную оценку, конечно… — он приятельски потрепал ученицу по плечу.
— Убери от нее свои руки!
Дверь с силой распахнулась, ударилась о стену, и на пороге появился Стейн. Глаза василиска мерцали зеленью. Руки сжаты в кулаки.
«Все хорошо! Это не то, что ты думаешь!» — хотела крикнуть Милли, но магистр Варр лукаво подмигнул ей, точно хотел сказать: «Молчи».
Секунда, и Стейн встал у парты, заслонив собой Эмилию. В росте он не уступал оборотню, но был у́же в кости. Впрочем, обычно василиски использовали другое оружие — силу своего взгляда. Милли даже немного испугалась за преподавателя. Впрочем, тот не потерял присутствия духа.
— Иначе что? — с усмешкой спросил он. — Обратите меня в камень, студент Орис? Даже если просто парализуете! Нападение на преподавателя… М-м-м… Добром это для вас не кончится. А ведь вы идете на золотой диплом. «Блестяще» по всем предметам. Стоит ли губить карьеру из-за какой-то девчонки? Вылетите ведь с «волчьим» билетом.
Магистр Варр говорил так убедительно, что если бы Милли не беседовала пару минут назад с адекватным и спокойным преподавателем, она бы и сама поверила в этот спектакль.
— Вам просто нужно развернуться и уйти, — продолжил оборотень. — Сделайте вид, что вас здесь не было. Какое вам дело до нее? Девочка поплачет и утешится, а у вас вся жизнь псу под хвост. Даже если вы меня пальцем не тронете, кому, думаете, поверят? Магистру, отдавшему работе в Академии десятки лет, или студенту. Я вас погублю. Вот вам последний шанс уйти. Сейчас.
Никогда еще Эмилии не было так страшно. Даже в подземелье, когда саркерт готовился к нападению. Но выбор был простой — бороться или умереть. А как пережить предательство? Как дышать после того, как Стейн отвернется и уйдет прочь? Она ведь действительно ему не нужна. Обычная девчонка, с которой случайно столкнула судьба…
— Никогда, — спокойно сказал Стейн. — Делайте, что хотите, ваше право. Но я уйду отсюда только вместе с Эмилией.
Магистр Варр вдруг улыбнулся тепло и открыто, преображаясь на глазах. Хлопнул оторопевшего Стейна по плечу.
— Правильный ответ, парень. Пожалуй, оставлю вас ненадолго. Кажется, вам есть, что обсудить.
Он покинул аудиторию так стремительно, что Стейн не успел произнести ни слова, лишь проводил ошарашенным взглядом.
— Что это было? — сипло спросил он.
Эмилия покрылась румянцем, умирая от стыда. Она ведь не остановила магистра, разрешила довести спектакль до конца, будто была в сговоре с ним.
Стейн подошел, взял за плечи, ловя ее взгляд.
— Хомячок, скажи, что все хорошо. Или мне догнать этого…
— Нет! — крикнула Милли, вздохнула и призналась. — Стейн… Я глупая. Такого себе напридумывала. А магистр… Он просто тебя проверял…
Она быстро пересказала разговор, состоявшийся между ней и магистром Варром.
— Вот… — закончила нимфа, пряча лицо. — Но ты не ушел… Спасибо, Стейн.
Что бы дальше ни произошло между ними, Милли знала, что всегда будет помнить миг, когда Стейн не уступил шантажу.
Стейн молчал. Молчание длилось и длилось. Эмилия подумала было, что василиск потихоньку ускользнул, не попрощавшись. Вскинула взгляд и увидела, что Стейн стоит там же, где стоял. Он о чем-то усиленно думал, закусив губу, а потом сказал:
— Ты имеешь право знать.
— О чем?
Милли поежилась, как от холода — ей, и правда, сделалось зябко. Стейн, не меняя выражения лица, все такой же отстраненно — бесстрастный, расстегнул куртку и накинул ей на плечи.
— О нимфах и василисках. И какие на самом деле отношения связывали их.
Эмилия замерла, не могла даже моргнуть. Может, Стейн уже обратил ее в камень, а она и не поняла? Нет, вроде дышит…
— Какие же? — пискнула она.
— Нас серьезно потрепали в стодневной войне. От прежде многочисленных рас осталась горстка. Ты никогда не задумывалась о том, почему нас осталось так мало? И те, что остались, предпочитаются селиться в Проуморе, но не в Жмухе, на месте прежних боев.
— Войны… случаются… — повторила Эмилия то же, что говорила прежде, но в этот раз комок подступил к горлу. — Мы не воюем больше.
— Да, — согласился Стейн. — Я уже говорил, что у меня нет мыслей о мести. Я не о том сейчас. Мы всегда были союзниками, но не просто так…
Милли было страшно услышать ответ, но как же она его ждала! А Стейну было тяжело произнести вслух то, что он давно уже знал.
— Не такая уж это тайна, Милли. Ты бы и сама легко узнала. Очарование нимф действует на все расы…
— Кроме василисков! — обрадованно сообщила Эмилия, довольная тем, что уж это она точно знает.
— Особенно на василисков, — одновременно с ней произнес Стейн.
И оба замолчали, потрясенные.
— Что? — прошептала Милли.
Не похоже, чтобы Стейн шутил. Он продолжил, но между бровей залегла глубокая складка. Заговорил быстро, чтобы не дать Эмилии себя сбить.
— В детстве всегда слышал эти шуточки. Не позволяй нимфе посмотреть себе в глаза! Иначе пропал. Это как болезнь, которую не истребить. Вся сила воли, весь разум — ничто по сравнению с этим наваждением. Василиски и так никому не смотрят в глаза, поэтому шансов немного… Но… Вы наша слабость, наше уязвимое место. И предки, похоже, об этом знали не понаслышке. Однако надо отдать должное нимфам, они вели себя благородно. Хоть и очаровывали помимо воли, но не пользовались этим, наоборот, помогали как могли. Этого у вас не отнять. Верные… до конца…
Эмилия, не осознавая, что делает, нащупала руку Стейна и сжала ее.
— Я сомневался в правдивости этих историй, но точно не собирался ни одной нимфе смотреть в глаза. Кто же знал, что однажды судьба приведет нимфу прямо на мой порог, именно тогда, когда мне нужна будет помощь.
Милли вспомнила мгновение их знакомства и побледнела. Они встретились взглядами! Ох…
— Сначала я решил, что незавидная участь меня миновала. Прислушивался к себе, но не ощущал ни особой тяги, ни странных желаний. Обрадовался, что первый из василисков, кто не пал жертвой чар. Врагу ведь не пожелаешь — стать одним из рабов взбалмошной девчонки!
Стейн выплеснул горечь, но тут же, заметив, как вздрогнули губы Милли, сам пожалел о сказанном. Повинуясь порыву, он притянул к себе Эмилию, зарылся лицом в пушистые волосы. Теплое дыхание щекотало макушку.
А Эмилии, как бы ни было грустно, пришлось признаться самой себе, что Стейн был не так уж далек от истины. Кого он видел? Бестолковую нимфу, которая привыкла добиваться желаемого одним только очарованием. Капризную, эгоистичную и ни мало не заботящуюся о чувствах других.
— А потом я понял, что попал… С каждым часом притяжение становилось все сильнее…
В памяти Эмилии воскресла ночь, когда они впервые спустились в подземелье. Как Стейн шел рядом и кривился так, будто наелся кислятины. А он, бедный, страдал от нахлынувших чувств и ничего не мог с собой поделать.
— Каждый день превратился в битву с самим собой.
— У тебя отлично получалось, — не удержалась от шпильки Эмилия. — Я ни за что не догадалась бы о том, что ты ощущаешь ко мне что-то помимо желания придушить.
— О, я действительно злился! Я был в бешенстве! Но сколько бы ни бесился, это никак не помогало.
И чем сильнее Стейн боролся, тем холодней становился. Чего ему стоило держать все в себе, и ни словом, ни взглядом не выдать внутренней борьбы, знает только он один.
— Но постепенно я посмотрел на тебя другими глазами. Моя чудесная девочка…
Стейн так и не выпустил ее из своих объятий, а Милли боялась совершить лишнее движение, чтобы не оттолкнуть. И в то же время возникло ощущение нереальности происходящего. Она действительно это слышит? Или Стейн снова сделает вид, будто ничего не было?
— Так чего ты тогда?! — с чувством сказала она.
А сердце колотилось, мчалось галопом. Столько всего хотелось сказать! «Если бы ты только намекнул, хотя бы посмотрел иначе, просто дотронулся до руки, мне бы большего и не нужно было! Но ты молчал, молчал, молчал все это время! И после подземелья еще больше отдалился! Почему?»
— Почему? — только и смогла выдавить Милли, но Стейн догадался, о чем она хочет спросить.
— Я не был уверен, что это не влияние наваждения… Что если ты на самом деле бесчувственная пустышка, но я вижу тебя такой из-за чар нимфы?
Он говорил, а сам все сильнее сжимал Эмилию в объятиях, точно боялся, что она, как по волшебству, испарится, растает, оставив после себя лишь воспоминание.
— На следующий день после того, как мы поднялись из подземелья, я шел проведать тебя. Хотел во всем признаться. И увидел все эти подарки, цветы… Сколько сердец ты разбила, Милли? И не было ли мое лишь очередным в этой коллекции? Я решил, что должен дать себе время подумать. Остыть. Проверить истинность чувств.
— Ты прятался от меня! — догадалась Эмилия, сообразив наконец, что избегала встреч со Стейном вовсе не по счастливой случайности. — Эх, ты… змеюка глупая!
Сказала и испугалась, что Стейн снова закроется. Этого гордеца только задень, сразу превращается в глыбу льда. Но Стейн хмыкнул, по-видимому, соглашаясь.
— Сегодня, когда ко мне пришла Стелла…
Стейн громко втянул воздух сквозь сжатые зубы, и Эмилия вдруг поняла, как сильно он за нее испугался.
— Все хорошо, — прошептала она.
— Я подумал — плевать. Чары, не чары. Наваждение, морок… Все равно! Если с тобой что-то случится, я себе не прощу.
— Почему?
— Потому что я должен тебя защищать…
— Почему?
— Потому что ты самое чудесное, что случилось в моей жизни…
— Почему, Стейн? — почти закричала нимфа, так и не услышав нужного ответа. — Почему? Скажи это, наконец!
— Потому что я люблю тебя, Эмилия, — выдохнул он.
Милли прижалась щекой к его груди, чувствуя, как кружится голова, слушая стук сердца василиска и ощущая себя абсолютно счастливой.
— Я тебя тоже люблю, глупый. Без всяких там чар, если что.
Она задрала голову, отыскивая его взгляд.
— Только вот кто-то говорил, что мороки со мной будет больше, чем удовольствия, — хитро улыбнувшись, напомнила она. — Я, конечно, очаровываю всех направо и налево, но… опыта у меня… немного… сам понимаешь…
Последние слова договаривала, покрывшись мурашками с ног до головы.
— Совсем не против заморочиться, — в тон ей, с притворной небрежностью, ответил Стейн и широко улыбнулся.
А потом лицо его сделалось серьезно. Пальцы скользнули по скулам Эмилии, нырнули в густые волосы, гладя, перебирая пряди. Затуманенный взгляд скользил по лицу. Стейн точно пытался вобрать в себя этот миг, навсегда запомнить его. Наклонился и коснулся губами виска. Замер, ожидая протеста. Милли затаила дыхание, но сама подалась навстречу.
Они оба застыли, как перед прыжком в пропасть. Если прыгнут — назад будет не повернуть.
Но ведь никогда не узнаешь, умеешь ли ты летать, пока не позволишь себе упасть.
— Да целуй уже! — прошептала Эмилия.
И они прыгнули. И взлетели.
Конец