— Одежда. Я тебе приготовила.
— Спасибо.
Пока я продирал глаза, Лена разделась, переобулась и теперь с интересом разглядывала меня из-за швейной машинки.
— Что сегодня будешь исполнять? Дай угадаю — скоростное скидывание штанов пожарного?
— И ты туда же?
— Куда же?
Я скривился, взял полотенце, намереваясь сходить в душ и хоть немного взбодриться.
— У меня не получается. Я ничего не понимаю в соблазнении женщин. Довольна? Скоро меня уволят, и я перестану протирать твой диван. Встретимся в парке.
Ничего прогнать перед выступлением мы с Тёмычем не успели. Он дал глотнуть чего-то из бутылки взятой в баре, чтобы я расслабился, и напутствовал не слезать с шеста, пока длится музыкальная композиция.
— А потом?
— А потом по своей программе. Слезаешь, выпрыгиваешь из одежды, считаешь до десяти и сваливаешь со сцены.
— Геннадий нас убьет
— Не нас — тебя. Но в твоем случае, пока член нравится девочкам, задержишься.
И он вытолкнул меня в зал.
Геннадий кинул меня на неразогретую публику. Вечер только начинался, полупустой зал и скучающие, еще трезвые компании. Даже я со своим куцым опытом понимал, что мне обеспечен провал. Теперь окончательный. Геннадия увидел сидящего у барной стойки и внимательно следящего за сценой и за мной.
Черт!
Внутри неприятно заурчало. Странное чувство
Как только заиграла музыка, я обхватил шест и подтянулся. Ни визгов, ни выкриков не последовало. На середине номера девчонки не стали азартнее, страстные вопли не сопровождали мои трюки, а от волнения к горлу подступала непонятная тошнота.
Взобрался по шесту повыше, чтобы перекувыркнуться на перекладине, и тут из горла вырвалась отрыжка, сопровождаемая выбросом воспламеняющейся жидкости драконьего пламени, и всё это с громким хлопком полыхнуло.
Кто-то взвизгнул, кто-то зааплодировал, но однозначно, внимание публики я только что приковал к сцене и к себе. Провернуть выброс огня еще раз?
Теперь я не торопился. Медленно стягивая верх комбинезона и внимательно оглядывал зрительниц, они не сводили с меня глаз, ждали. Интересно, что перевесит их любопытство: огонь или обнаженный орган?
Медленно расстегивая молнию, я напряг горло, готовясь одновременно со штанами спустить еще и пламя. И в тот момент, как с меня спал костюм, я выпустил драконий огонь небольшим язычком, только чтобы привлечь внимание.
И снова оглушительные овации. Определенно, сказку я посетительницам сегодня организовал и все время композиции разогревал их как мог.
А за сценой меня уже ждал Геннадий и Тёмыч.
— Отличная находка. С пожарными и СЭС фаер-шоу не пройдет, но будем запускать его в конце. Вообще будет бомба. Значит, не выпускай его, пока не научится стриптизу. А мы подготовим акцию по новому номеру: факир и фаер-шоу. Офигенно! Такого еще ни в одном клубе не было. А «На LabuteНАХ» будет!
Геннадий ушел, а я повернулся к Тёмычу.
— Что значит «научиться стриптизу»? Разве я еще не умею?
— Значит, что девки при виде тебя должны из трусов выпрыгивать. Вот как будут в тебя кидать своими трусами — тогда считай, что научился стриптизу.
***
Меня вывели из программы, и Тёмыч отвел в комнату для репетиций.
— Ничего нового я тебе не скажу. Отрабатывай пластику.
И ушел.
Я слышал музыку из зала и свою не включал, пытаясь найти эту загадочную пластику в своем теле, пока не проголодался. Вот тогда я вспомнил о Лене и отложенных для меня запасов с фуршета.
Я распахнул дверь, вваливаясь в ее нору.
— Лена, ты вчера обещала меня накор
Слова застряли в глотке, когда я увидел Геннадия, зажимающего Ленку в углу. Та сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть его своими тонкими руками, отворачивалась от его вытянутых губ, скользящих по лицу. И всё это молча, со стиснутыми зубами и слезами в глазах.
Мой зверь внутри взревел так, что пришлось сосчитать до десяти, чтобы унять обращение. И как только я взял над собой контроль, в два шага очутился рядом, оттащил за шиворот Геннадия и закрыл собой Ленку.
— Чо ты творишь? — пыхтел Геннадий, поправляя рубашку и галстук, впившиеся в его толстую шею. — Иди в зал!
Лена прижалась сзади ко мне, вцепившись в футболку и выглядывая из-за плеча.
— Не могу. Я за ней. У меня э-ээ, примерка и эта репетиция. А в зале вас ищут, Геннадий. Там проверка какая-то.
— Какая, на, проверка? Черт!
Он поспешно выскочил за дверь. И тут Лена сползла на пол, и я услышал за спиной всхлипы.
— Эй, ты чего? — напугался я. — Все нормально, он ушел!
— Он вернется, не оставит меня
— А где твой перец для маньяков? А чего коленом по яйцам не залепила?
— Н-не могу-у
— Мне смогла
— Сравнил, — сквозь слёзы фыркнула она, — он — босс.
— И что?
— Господи, Тай, ты такой наивный! Как тебя вообще в стриптиз занесло? Ты же ни одной девчонки соблазнить не можешь!
— Ну, похоже, как занесло, так и вынесет, — улыбнулся. — Я действительно не могу соблазнить одну девчонку.
— Хочешь, помогу?
— Помоги.
— Ладно, идем к шесту.
6. Признания как исповедь — сначала больно, потом легко
— Сколько примерно живут драконы?
— Хм Семьсот-восемьсот лет. Но на самом деле, есть долгожители, а многие уходят раньше. Несчастные случаи никто не отменял.
Я не знаю, каково это, иметь сыновей, но уверен — от дочерей
положительных эмоций больше
(не говоря уж о том, что ими можно просто любоваться).
Стивен Кинг. Дьюма-Ки
Лена оседлала стул и махнула рукой, предлагая исполнить номер. Сейчас, когда передо мной сидела она, а не разношерстная публика из зала, всё вдруг стало казаться другим, более интимным что ли.
— Как чувствуешь, так и танцуй, — подбодряла меня Лена, но я застыл, как истукан.
Просто скинуть одежду? Не смешно, она, черт возьми, уже всё видела и не впечатлилась. Залезть на шест, покрутиться? Но я знаю вердикт — в трюках нет ничего соблазнительного, нет пластики и грации.
— Не знаю, что тебе показать, — сдался я, махнув рукой на шест.
— Возбуди меня, — вдруг произнесла Лена низким сдавленным голосом и посмотрела на тяжелым взглядом. — Сделай так, чтобы я тебя захотела.
Вот если бы она могла меня поставить в более неловкое положение, то именно так! Твою мать, я не могу, не умею! Но я хочу Хочу, чтобы она меня захотела.
Не осознавая до конца, чего творю, я стал медленно повторять движения Тёмыча, наглаживая себя и постепенно расстегиваясь и оголяясь.
Настроение моей единственной зрительницы менялось, и в ней копилось отнюдь не возбуждение, а
Тут она громко засмеялась, откинувшись назад, забыв, что спинка стула развернута ко мне, и я остановился.
— Всё так плохо?
— Всё ужасно! Садись, Тай. Нет, поверни стул как полагается. Теперь я буду тебя соблазнять.
Подвоха я от нее не ожидал.
Зря
Лена не торопилась. Включила музыку, какую-то не стриптизную, а медленную и тягучую. Потом освободила волосы из-под заколки, и они красивым пахучим шлейфом окутали ее плечи.
А затем начался танец. Когда она прижималась к шесту, касаясь его только затылком и попой, я офигевал от изгибов женской фигурки, от тонкой талии и хрупких запястий. Лена извивалась, противопоставляя свои мягкие линии слишком прямолинейному шесту. Она взлетала вверх и переворачивалась вниз головой, что у меня сердце ухало в живот от страха, что своими тонкими руками она просто не удержится и слетит вниз.
Это стриптиз? Нет, это издевательство! И если бы в моем возрасте можно было поседеть — я бы уже поседел.
— Слушай, может, хватит? Я всё равно так не
— Тссс-с
И тут меня передернуло, когда она своим пальчиком дотронулась до нижней губы, зашипела на меня и подмигнула. Сердце? Его нет дома, оно только что переехало куда-то ниже пояса и теперь стучало там, заставляя пульсировать и наливаться еще больше предательский мужской орган.
Теперь Ленкин танец я смотрел не глазами, а всем долбанным телом. Напряжение сковало не только руки и ноги, парализовало язык и мысли. Сейчас я видел только зовущее желанное тело самки, которую хотел сделать свой. Сейчас. Её. Себе.
Все переменилось, запах стал слишком насыщенным, воздух между нами — слишком тугим, возбуждение — слишком осязаемым.
Я вздохнул и заметил, как она закатила глаза, совсем не от усмешки, а от сдерживаемого желания. Если мой разум можно обмануть, но инстинкт зверя — нет. Я, блин, чувствовал, что она хочет меня. Ведь кроме меня здесь рядом никого нет!
От понимания этого, в груди стало нарастать желание ускорить событие. Между нами всего пару шагов, протянуть руку, схватить за край платья и прижать к себе
А что потом?
Лена медленно приближалась, тело еще больше напрягалось, в ушах звенело от гонимой под давлением крови, а в мягких штанах неприлично раздулась область паха.
— Лучше остановись, — прохрипел я.
— Нет, я не показала тебе главного, — прошелестела Лена и положила руки мне на плечи.
Позвоночник прошил разряд, что я дернулся и застонал, еле сдерживаясь, чтобы не схватить наглую девчонку и не подмять под себя. Пофиг, что я соединялся только с дракайной. Уверен, что и с человеческой девушкой разберусь. Найду то место по запаху. У меня уже сейчас от него кружится голова и хочется рычать, присвоить девчонку себе, пометить, забрать, спрятать только для себя. Моя.
— Поцелуй меня? — шепчет мне в губы и я с готовностью касаюсь их, обхватывая, втягивая, посасывая. А потом проникаю языком ей в рот и вот теперь посылаю к чертям всю предосторожность.
Мои руки обхватывают ее тонкую талию, слишком тонкую (она недоедает?), так что пальцы рук сходятся. Стискиваю до горлового стона мне в рот, прижимаю к себе и надавливаю вниз, впечатывая Ленку в самое напряженное и пульсирующее место.
И в отместку мне, она разрывает поцелуй, откидывает голову и издает протяжный выдох-всхлип, а это как взрыв для моих ушей. Это лучше музыки, это сногсшибательнее свиста в ушах от свободного падения. Я хочу умирать под ее стон!
И больше не могу ждать, притягиваю её обратно и впиваюсь в губы, сминая и заглушая звуки, все еще рвущиеся из нее. Всё делится на два: губы живут своей сладкой нежной пыткой, дразнятся, втягивают в игру языки, растягиваются и обмениваются шепотом, а руки руки сначала осторожно, а потом все настойчивее исследуют подарок, что сидит верхом на мне, сдавливая пульсирующий член.
Я удивляюсь хрупкости и гибкости ее тела, насколько она мягкая и податливая сейчас в моих руках, как льнет к груди и послушно отзывается на каждое движение. Когда я обхватываю ладонями ее грудь и чуть прохожусь пальцами по торчащим соскам, в поцелуй тут же вплетается ее удивленный порывистый вздох. А если я руками стискиваю Ленкину попку, она прогибается в спине, теснее впечатываясь в мой напряженный член. А мне уже хочется насадить ее на себя и бешено вбиваться, чтобы до ушей доносились только ее вскрики!
Но я с упоением ловлю губами другой ее выдох, более протяжный и хриплый, с тем сладким чмокающим всхлипом. Почти как плачь, только дико возбуждающий, от которого реально хочется выпрыгнуть из одежды и свернуть горы. Но после секса
— Блин, Алён Я так не могу Пожалуйста!
— Что, Тай?
Я смотрю в её мутные, опьяненные глаза и не знаю, что сказать.
— Пожалуйста? — глупо повторяю, теснее вжимаясь в нее стянутым тканью членом, и поддавая бёдрами свое неозвученное желание.
— Нет, только стриптиз и возбуждение. Чтобы ты понял.
— Что? — что я должен понять? Что хочу ее, что теперь не смогу смотреть на нее и не представлять, что хочу сделать? Да, это я не только понял, но еще и ей показал.
Но всё мое возмущение снова потонуло в долгом дерзком поцелуе, когда её язык перехватил инициативу и вторгся в меня.
Черт, это еще одна пытка для маньяка?! Тогда не знаю что лучше, может перцовый баллончик.
По телу прокатывала крупная дрожь, бёдра ритмично поддавались вверх, чтобы потереться о ее тело. Она крепче обхватывала меня ногами и стоны теперь, не переставая, глушились моими глубокими поцелуями.
Ладно, с ними я разобрался. Девочкам нравится проникновение в рот Но я еще хочу проникнуть туда, откуда идет резкий, сводящий с ума запах. Черт, я хочу туда проникнуть языком и выпить эту влагу всю до капли!
Но пока Лена расслабилась и лежит на моей груди, я осторожно просовываю руку между ее ног и надавливаю, охреневая от влажности трусиков. Лена дёргается, на мгновение широко открывая глаза, тут же со стоном закрывает их и я улыбаюсь, обнимая дрожащее тело.
Ей нравится, я могу потрогать еще. И не торможу себя, только прикусываю губы, от нетерпения скинуть всю одежду с нее и с себя. Но после её «нет» очень боюсь еще одного отказа. Лучше так — не торопить, приручить, чтобы она сама попросила
Гладить её там приятно из-за получаемой реакции, приятно сжимать ее дрожащую, чем дрожать самому. Моё нетерпение частично гасится её нетерпением. Но всё меняется, когда она хватает меня за волосы на затылке и бесстыдно начинает тереться о мой пах, насаживаясь на пальцы, скользкие от её же влаги. Нереально трудно сдерживать себя. А её сдерживать не хочу. Я вижу, как в ее взгляде что-то меняется, внутри загорается огонь, дыхание частое и тяжелое, словно она пытается остудить жар внутри, но у нее это плохо выходит.
И вдруг она выгибается и кричит. Я все еще держу ее в руках, не давая вырваться, все еще прижимаю к себе, сходя с ума от всего происходящего, и загибаясь от потребности излиться, пока не лопнула налившаяся головка.
Не понимаю, сколько продолжается эта сладкая пытка, но не хочу отпускать отстраняющуюся от меня Лену.
— Тай, пусти.
— Не могу, — хриплю я. — Прости, не могу. Мне Я
— Это ты прости, я не собиралась доводить до такого.
Не сдержался и хохотнул. Со мной ничего восхитительнее еще не происходило! И я уверен, что это не стриптиз. Наблюдал я за нашими парнями и зрительницами. Да, жарко, да, бесстыдно, но ни разу не волшебно, совершенно не так, как сейчас с ней.
— Тебе больно?
Теперь рассмеялась она:
— Мне? Нет, конечно! Мне здорово!.. А ты тебе?..
Ага, кажется, она догадалась. Да, мне чертовски больно и неудобно и не думал, что буду хотеть этого, но мне бы взорваться к чертям! Я хочу трахаться. Мне пофиг на гордость и принципы. Голова вообще не может включиться, а тело требует только одного — соединиться и вылить все накопленное напряжение.
Я долбанный дракон- осеменитель!
— Тай?
— М?
— Может в душ?
— Не поможет.
— Виагра, да? Гена вас всех пичкает без дозировки?
— Что?!
Лена обняла меня за шею и приблизила губы к уху:
— Никакого секса, понял? Я тебе помогу, но не рассчитывай, что потом тебе всё можно. Усёк?
Нихрена не понял, от уха по телу побежали мурашки, я уже искал губами ее губы, а руки снова обнимали и прижимали её теснее к груди.
Маленькая, сладкая Черт, надо осторожнее, слишком хрупкая
И тут её пальцы обхватили член и сжали. Вот примерно этого мне не хватало, чтобы слететь с катушек! Я зарычал, пытаясь скинуть ее с колен и уложить на пол, подмять, овладеть. Но маленькая зараза, снова обхватила пальцами мой пульт управления и провела по всей длине прямо через ткань треников. Зараза!
Весь мой мир сосредоточился на ее пальчиках, то мягко сжимающих член, то скользящих к кончику. Эта грань блаженства и недостаточности. Край между взрывом и все еще скручивающимся напряжением. Пытка. Удовольствие. Безумие и похмелье
Не знаю, может я стонал, может, заговаривался, но ни на миг не закрывал глаза, впитывая её лицо, её эмоции, когда она водила рукой у меня в штанах, дотрагиваясь до обнаженного члена.
Если именно это и есть соитие с человеком, то я совсем не против соединяться с ней каждый день. Чтобы держать в руках её дрожащее тело, чтобы дрожать самому в ее руках. И вот так взорваться, подкинув её на бёдрах, поймать, прижать и не отпускать. Оглохнуть от стука сердца в ушах, ослепнуть от фейерверка в глазах, дышать только ее воздухом и принадлежать ей до последней капли