— А платья почему в пол?
— Чтобы черпать энергию планеты в себя.
Я надела платье.
Но тут подумала, что мы ведь в воздухе висим, какая тут планета? Да, все равно в зоне притяжения планеты, но…
— Разве тут действует магнитное поле Земли?
— Действует, так как эти острова — ее часть.
— Хочешь сказать, что раньше они были на земле?
— Да. Потом стали проваливаться вниз. Ну мы их приспособили, чтобы не вниз, а вверх…
Солнышко уже начало опускаться ниже линии облаков и не жалило глаза. Красный закат под облаками! Как мне не хватает фотокамеры!
— А за счет чего они держатся в воздухе?
— Ты не поймешь, так как все, чему тебя учили в школе, придется забыть и учить заново.
И тут ощутила, что косу расплетают.
— Что ты делаешь, Слав?
А он уже распустил волосы и развернул к себе.
— Слав…
— Ты не представляешь, как я хочу тебя…
— Хочешь? — я сделала шаг назад. Славик меня пугал. Но споткнулась о стул. Он удержал от падения. Привлек к себе, крепко прижал, потом все же отстранился:
— Дай полюбоваться тобой. Не дрожи! Не обижу! Пойдем в сад?! Он внутренний, одеваться не придется.
Я кивнула. На сад посмотреть хотелось. Да и расставаться со Славиком — нет.
Хотела собрать волосы, но он не позволил.
— Нет! Пока ты со мной наедине, не собирай, прошу.
Ладно.
Мы прошли пару коридоров и вышли в галерею, со стеклянной стеной. Она заливалась солнцем и была высоченная. И мы… мы были под облаками. Нас освещало опускающееся все ниже солнышко. Деревья здесь росли более привычные мне, только карликовые, ведь в высоту достигали всего метров десять. Под ногами — трава. Мне казалось кощунственным ходить по ней в обуви.
— Можно разуться? — я умоляюще взглянула на принца.
— Можно.
— А здесь можно трогать? — вспомнила про запрет на поверхности острова.
— Да.
Я бежала по зеленому покрывалу, иногда беззаботно кружилась между деревьями. А подол платья, будто цветок, раскрывал свой бутон.
Принц же не пошел далеко. Сел под одним деревом и просто смотрел на меня.
Но устала я очень быстро.
Подошла к Славику, присела рядом с принцем.
А он опрокинул меня на пятую точку и заключил в объятия.
— Здесь замечательно!
— Я рад, что тебе нравится.
— Мне рассказывали, что у тебя много любов… — я задумалась, что ж за слово такое Луша говорила. — В общем, каких-то там женщин у тебя много было, как я поняла, и что ты всегда получаешь желаемое. Поиграешь со мной и…
Принц нахмурился.
— Похоже, кто-то злоупотребляет своим положением… — процедил он сквозь зубы.
— Слав, я тебе сказала не для того, чтобы ты принимал меры. Просто хочу, чтобы между нами не было тайн. Кто такие эти женщины?
— Тебе пока рано. Ты не поймешь.
— Я и не поняла. Поэтому у тебя спрашиваю.
— Тебе надо знать лишь то, что сейчас у меня лишь одна женщина — ты. Все, что было до тебя — не важно. А тем, кто говорит такое — не верь.
— Но ведь это правда.
— У каждого правда своя. Важно даже не то, что человек тебе преподносит как истину, а какие цели он преследует, чего пытается добиться. Любую правду можно перекрутить так, что смысл меняется на противоположный.
— И что же, мне вообще никому не верить?
— Любую информацию нужно пропускать через сердце. Нравится или нет то что преподносят. Чувствуешь, что это правда или нет. Но человек может заблуждаться, сам додумывать то, чего нет, пропуская увиденное или услышанное через общественное мнение, слухи, собственную неприязнь или восприятие.
Я кивнула. Чувствовала, что он прав.
Мы просидели вместе до самой темноты. Болтали о моей жизни внизу, моих несбывшихся мечтах. О себе принц не говорил. Но вопросы задавал, внимательно слушал. И даже проводил до покоев. Но остался на лестнице, не появляясь в коридоре. Я вошла внутрь. Губы расплылись в улыбке. Замечательный вечер!
Глава 6. Испытание на милосердие
Утром, чуть свет, явилась Аврора. Прошла, отодвинув меня в сторону. Что за наглость? Но я у нее в гостях была, она вполне может рассчитывать на ответный визит. Другой вопрос, что завалилась без приглашения. Неужели эта Риана с Авророй стали настолько близки, что хуже и приглашение не нужно?
— Рассказывай! — сев в гостиной в кресло и развалившись, начала она.
— Что рассказывать? — не поняла я.
— Как с принцем развлекалась. С тебя должок! Ловко ты придумала с боком!
— Я придумала? Ты о чем? — со сна я плохо соображала.
— Только не говори, что я тебе повредила ребра!
И до меня тут дошло, о чем она.
— Уходи, Аврора! — сказала я строго. — Раз ты так низко обо мне подумала, значит, меня совсем не знаешь!
Подруга посерьезнела.
— Хочешь сказать, что я повредила тебе…
— У меня был перелом ребра!
— Прости… Но я ведь не сильно тебя ударила…
— У меня очень хрупкие кости. Мне даже собрались питание корректировать из- за этого.
— Как же ты теперь испытания будешь проходить? — забеспокоилась все же подруга.
— Мне залечили ребро, но процедура не из приятных, — тошно было вспоминать. — Очень надеюсь, что последующие испытания не на хрупкость будут.
— Прости… — виновато опустила глаза Аврора.
— А как у вас ужин прошел? — решила перевести разговор на другую тему.
— Да так… Знаешь, Владыка вчера спрашивал о причинах нашей записи на отбор. Не тех, которые мы описали в анкете, а настоящих.
Еще и анкету участницы заполняли… Кто бы сомневался…
— И?
— Ну, все ответили, что искали лучшей жизни. Кто-то ответил, что хотел выбраться из нищеты. А ты что скажешь?
— А я должна что-то сказать?
— Ну, если тебя спросят…
— То отвечу.
— Ну так я спрашиваю.
— Аврора, отстань, а… Мало допроса вчера Владыка устроил?
— Такое ощущение, что тебе не интересно.
— Испытания? Конечно не интересно. Нам угрожает смерть, а для тебя это всего лишь испытание, да?
— Нет, конечно! Но Владыка подтвердил, что мы можем отказаться участвовать перед смертельно опасными испытаниями. Маш, как тебе принц? Он только с тобой и общается, — надула она губы.
— Ты же говорила, что тебе принц не интересен.
— Ну, да, но… Мы ведь все числимся его невестами.
— Он своеобразный, — решила по минимуму информации дать, а то ведь не отстанет.
Я же налила себе стакан воды и выпила его.
— Тебе налить? — вспомнила о законах гостеприимства.
— Воды? Нет! Нам вчера чай давали…Ммм. Такой необыкновенный и очень вкусный. А где ты, кстати, была. Я не стала заострять внимание на твоем исчезновении, но, мне кажется, Луша Говорун заметила твое отсутствие.
— Да, она уже приходила вчера ко мне. Первый раз с наездами, второй — извиняться.
— Так где ты была?
Ложь претила. Но… Стоит ли доверять чужим людям, тем более сопернице?
— Меня забрали силком и увели с прогулки.
— Кто? — и тут глаза Авроры расширились от удивления. — Принц, да?
— Да, — нехотя сказала я.
— И?
— Он увез меня в Нижний мир, сводил в ресторан. Но Луша говорит, что принц поиграет и бросит.
Тут другие правила. Женится он лишь на той, которая отбор пройдет. Но кто ему мешает пока знакомиться с участницами ближе?
— Хочешь сказать, что не одну тебя он приглашал…
Я пожала плечами. Откуда мне знать. Честно признаться в своих чувствах я не могла. Да и какая разница? А что до ближе… Не хотела даже думать, что подобные прикосновения он дарит другим.
— Ну бросит и что? Все равно впечатлений море. Ой, Машка, как же везет тебе! — вздохнула девушка.
Я села на диван и оперла голову о руки, пряча лицо.
— Похоже, он тебе небезразличен.
Теперь вздохнула я.
— Маш, а давай поможем друг другу, а?
Я подняла голову.
— Ты это о чем?
— Ты ведь с принцем встречаешься… Ну, может, ты сможешь за меня попросить, а?
— Чтобы он с тобой на свидание пошел? — я ошарашенно глядела на подругу.
— Да сдался мне твой принц! Я с тем молодым человеком хочу встретиться, ну, с которым танцевала. Его имя Ян. Может, как-то вместе погуляем?
Я выдохнула. Она не Славика собралась отбивать, а своего Яна очаровывать.
Это меняет дело!
— Ну, если о Яне, то, если представится возможность, поговорю о нем.
И подруга кинулась меня обнимать.
— Благодарю! Ты не пожалеешь!
Зря я сомневалась в ней! Даже стыдно как-то!
Потом принесли завтрак, и мы с Авророй вместе поели.
Моя пища отличалась от ее. У меня в салате было много кунжутных семечек и еще больше базилика, петрушки и укропа. Я чуть не взвыла. Хлеба нет, а вот каша пшеничная имелась.
— Мне что — надо все это съесть?
— Да, госпожа, — сказала Рима.
Я скривилась.
— Да ладно, видишь, о тебе как заботятся…
— Молчи! — сказала подруге.
Ели мы молча. Она наслаждалась едой, иногда улыбалась, а я откровенно давилась. Ну за что мне все эти испытания? Ну ладно, попала под машину. Так до сих пор последствия расхлебываю.
* * * * *
На следующее испытание нас пригласили уже после обеда.
— Всем доброго здоровья, сударыни! — приветствовала нас Луша Говорун. — Завтра у нас бал, приглашены все те же, уже знакомые вам молодые люди. Можете развлекаться, общаться, танцевать с ними. Это не будет считаться нарушением правил отбора. Как вам вчера уже сообщили, Владыка внес изменения в отбор. И не один принц ищет себе невесту. Женихов явно больше, чем вас осталось. Но каждой из вас важно пройти отбор, то есть, все испытания, кроме последнего.
Если кто-то надеется захомутать жениха не по взаимным симпатиям, а обойти соперниц, выбирая цель повыше, спешу вас разочаровать. Вы внимания может и добьетесь, но принц или кто другой просто попользуется вами и все. И вы с позором будете отправлены в Нижний мир. Поэтому старайтесь обратить внимание именно тех сударей, которые вызывают, хотя бы, вашу симпатию. Если же ни один не интересен, то можете отказаться от участия, и выбрать один из вариантов, которые вам предложат. А можете продолжить проходить испытания и ждать того, кто вас заинтересует. В случае прохождения отбора, уверена, желающих на вашу руку найдется предостаточно. Но опять же, никакого расчета, сударыни.
И нас всех погрузили в огромный лифт и Луша нажала на кнопку одного из нижних этажей. Едем в медблок?
— Это больница. Здесь живут больные дети, — начала она, когда мы вышли из лифта и попали в длинный свело-зеленый коридор, ярко освещенный светильниками в потолке. К слову, здесь было много комнатных растений в кадках. Тут пахло лекарствами, но лишь в первые мгновения.
Некоторые девушки скривились.
— А мы не заразимся? — спросила подруга Жанны.
— Может и заразитесь, — спокойно сказала ведущая. — Но это испытание тоже важно. Порою вам придется бывать в таких местах, поэтому важно даже не заразиться, а именно сохранить лицо, как бы вам брезгливо ни было. Да, и еще, вы обязаны не просто помогать, но и общаться с больными, а может, и дать надежду. За вашей реакцией наблюдают. Спросите у лекаря, кому какая палата достанется. Переодевайтесь в белые халаты, волосы подбирайте и вперед! На этом я прощаюсь с вами.
— Погодите, а разве нам не сделают вакцинацию от этих болезней?
— Это вы общайтесь с медперсоналом, — ответила ведущая.
— А как мы узнаем, прошли ли мы испытание? — спросила блондинка.
— Узнаете. Пока вас не отпустят, покидать пост не имеете права. Все ясно?
Девочки загудели.
— А вот и старшая медсестра, — и уже ей: — Они — ваши.
— Вот и отлично! — разулыбалась женщина во всем белом, раза в два старше нас. — У нас сейчас персонала не хватает.
И Луша покинула нас.
Нас провели в раздевалку, где велели снять платья и надеть форму, а сверху уже белые халаты.
Светить своими пятнами на коже не хотелось. Что же делать?
Я не торопилась заходить в раздевалку. И женщина уже вышла из нее. Прекрасно! Подошла к ней и шепнула:
— А можно мне отдельно ото всех переодеться?
Она кивнула и открыла дверь в соседнее помещение. Это была смотровая палата, пустая.
— Переодевайтесь.
Я поблагодарила, вошла, дождалась, когда женщина закроет дверь с той стороны и сняла платье.
А когда оделась, увидела страшную медсестру с выпученными глазами. Неужели она видела мои пятна?
— Прошу не распространяйтесь об этом.
— Вы ведь та знаменитая больная дока, не так ли?.. Я слышала, что около четырех месяцев назад к нам привезли девушку, которую док собирал по кусочкам.
Я кивнула.
— У меня вчера еще и перелом новый был, причем от дружеского толчка, сказали, что кости сейчас хрупкие… — пробормотала я, краснея. Жаловаться не хотелось, но как-то само собой слетели эти слова.
— Пойдемте, думаю, я знаю, куда вас следует назначить, чтобы точно без травм.
Меня провели в самый конец отделения, в отдельную палату с кювезами.
Отворили дверь, и меня оглушил жалобный плач из разных концов палаты. Там оказалось крошечных детей порядка двух десятков, не меньше! Ого!
— Дианка, тебе подмога! Научи девушку всему…
Почему они здесь? Неужели все больны? У некоторых были неестественно выгнуты конечности, другие — дышали через маску, третьи вообще без ручек. А были и сросшиеся дети.
Какое-то время я взирала, переводя взгляд и не в силах пошевелиться и осознать.
А по щекам текли слезы.
Не сразу дошло, что девушка что-то говорит. Плач заглушал все звуки, но я и его слышала будто через толщу воды.
Меня тряхнули раз, другой, а потом обдал лицо холод, приводя в себя.
По лицу стекала вода, капая на одежду.
— Очнулась? Хорошо. Вытрись! — и девушка кинула мне в лицо тряпку. — Детей надо переодеть. Справишься?
— А? — пробормотала я. Вернулись звуки плача, заставляя переживать.
— Да, здесь больница для больных детей, от которых отказались родители, — неужели Диана смогла перекричать всех? Но все вдруг смолкли, будто слушая ее речь.
— А разве можно отказаться от ребенка? — спросила, оглядываясь. В просторной комнате было четыре ряда кувезов по пять в каждом. Между рядов пеленальные столики с комодами под ними. Еще имелся письменный стол со стулом, кушетка и стеклянный шкаф с лекарствами.
— А, ты же не местная… В последнее время в Высшем мире из-за близкородственных союзов рождаются вот такие дети. Они сразу же отбраковываются. Их через год после рождения стерилизуют, чтобы не продолжали плодить уродов. Но многие родители отказываются от таких детей, так как их слишком хлопотно содержать, людей специальных нанимать для ухода. А здесь у нас все условия. Конечно, родители платят за содержание детей, у нас это выходит дешевле. Но надолго здесь персонал не задерживается. Не все справляются.
— Я — Маша, — решила представиться, все же совладав с чувствами.
— Госпожа Маша?
— Нет, просто Маша. А ты, как я поняла, Диана.
— Ну да.
— Хорошо. Что, говоришь, мне надо делать?
— Подгузники всем поменять. Вот смотри, этим деткам обязательно головку придерживай, они слабенькие, — речь шла о двух рядах кувезов около окна. — А вот эти двое уже сами держат. Как переоденешь, каждому надо массаж сделать. Кроме вот этих, — она показала на тех, что дышали через маску. — Их вообще не трогай! Я — сама! С ними со всеми еще общаться надо. Лучше, конечно, болтать что-то спокойное, обращенное к ним, но если не можешь, то просто что-то рассказывай, главное — спокойным тоном. Детки и так тревожные…
И вот я взяла на ручки ту крошечку, у которой ручки-ножки вывернуты, будто зад с передом спутаны. Малышка даже растерялась, перестала плакать. И так внимательно на меня смотрит, будто знакомится.
— Говори с ней! — сказала Диана.
— Привет, лапочка! Как тебя зовут? — я прижала ее к своей груди. Малышка открыла рот, будто силясь что-то сказать.
— Лина! — ответила вместо нее Диана.
— Меня Маша, а тебя, говорят, Лина! Красивое имя! Может быть, даже сокращение от Василины… Мы сейчас тебе подгузничек сменим, чтобы твоя… — я растерялась, не зная, как назвать пятую точку, — чтобы ты сухонькая была. А давай немножко поголопопим, а? Я тебе пока массаж сделаю… Еще бы знать, как… — пробормотала я, улыбаясь. А крошка улыбнулась мне в ответ. Какая она лапочка!