Сергей и Лёшка дружили едва ли не со школьной скамьи, сначала сами по себе, потом семьями, их жёны когда-то хорошо общались. Сейчас формат отношений немного изменился, но они всё ещё были друзьями, и Лёха поехал скорее, чтобы познакомиться поближе с Ксюшей, чьими делами вдруг заинтересовался Сергей. Напоследок одобрительно кивнув, он оставил парочку наедине.
Один из ресторанов показался вполне уютным, персонал — дружелюбным, а наличие отдельных кабинок и вовсе обнадёжило Сергея.
— Вкусно? — Сергей не сел напротив, он уселся рядом и показывал глазами на салат в тарелке Ксюши.
— Вполне, спасибо.
— Угостишь?
— Ладно, — она протянула кусочек слегка обжаренной курицы на кончике вилки, и Сергей аккуратно снял губами.
— Действительно, вкусно.
Ксюша угостила ещё, включаясь в игру. Через минуту Сергей уже целовал шею девушки, вдыхая аромат, лакая его. Он не хотел контролировать своё желание и видел, что Ксюша не отказывается от его ласк. То, что девушка внутренне капитулировала, он понял давно, но такое наглядное подкрепление было приятным и многообещающим.
Сначала он смаковал поцелуи, не спеша пустить в ход язык, уделяя внимание губам, лаская их, словно прося, уговаривая о большем. Не торопясь.
Ксюша закинула руки ему на плечи, потом шею, потом пробежалась немного прохладными пальцами по лицу, остановилась на ушной раковине и обвела её, легко и чувственно… её ласки отличались от всего, что помнил Сергей в последние годы. Они не были требовательными или страстными, они не были жеманными или искусными. Они были искренними, и это сводило с ума мужчину. Она принимала его так искренне, отдавала настолько честно, что Сергей потерялся, перестал контролировать себя. Её шёпоток: «как хорошо, как же хорошо», заставлял его руки трястись от перевозбуждения и верить этому шёпоту. Он никогда раньше не позволял подобной искренности в отношениях с женщинами, он всегда контролировал ситуацию и брал то, что считал нужным, расплачиваясь безделушками из ювелирных магазинов, переводя в комфортную для него зону потребления. Была только одна женщина, которая некогда была настолько искренна с ним, как и он с ней… и это бы пугало мужчину, он бы наверняка оттолкнул Ксюшу, вероятней всего нахамил, не выбирая выражений, и не пустил бы её в своё личное пространство, но желание близости брало вверх. Он хотел её. Неважно где, неважно как, на каких условиях. Он хотел её, как животное хочет порцию еды, испытывая при этом чувства к тарелке с кормом.
В машине, ближе к ночи, Сергей, казалось, свёл с ума себя и Ксюшу поцелуями и ласками. Крупная дрожь проходила через тело мужчины, когда его руки пробегались по маленькой груди, ощущая острые пики. Новизна ощущений сказывалась, наряду с вынужденным воздержанием, не таким и длительным, но существенным для Сергея. Молча он вдавил педаль газа и, держа одну руку на руле, а другой лаская пальцы Ксюши, подъехал к дому тёти Маши, уверенный, что Аксинья не откажется. Об этом буквально кричали её слова, шёпот, ласки, полупрозрачные веснушки, слёзы в глазах…
— Где мы?
— Что-то типа частной гостиницы, тут надёжно, пошли, — он резко остановил машину и открыл дверь со стороны Ксюши.
— Ааа зачем?
— Ксюша, ты знаешь зачем, — он выдернул на себя девушку, прижал к себе так, что её ноги болтались в воздухе, — хочу тебя.
— Но я, я не могу, — она смотрела умоляюще, — я не могу.
— Не начинай свою шарманку, не так уж тебя и смущает то, что я женат, судя по твоим поцелуям. И ты хочешь, хочешь так же сильно, как и я, а может, ещё сильней. Пошли, — он поставил на ноги женщину и подтолкнул к воротам.
— Я… я… у меня… не могу я, — Ксюша продолжала упираться.
— Да что такое? — Сергей остановился, в раздражении смотря на бледную Аксинью.
— У меня критически дни, я не могу, — произнесла твёрдо, пока Сергей хватал ртом не только воздух, но и давился собственными ругательствами.
— Ёбаный в рот! Это что, шутка такая, да, Ксюша? Я, знаешь, вырос из этих игр.
— Нет, не шутка… — она отвела глаза.
— Оху… твою мать, ты раньше не могла сказать? Это что за динамо такое? Пошли! — он ещё раз дёрнул девушку, так, что она почти упала, упала бы, не подхвати её мужчина.
— Не могу я, — Ксюша почти плакала.
— Отсосать ты можешь, — зашипел Сергей, — много чего можешь, я не брезгливый, — он подтолкнул ещё раз Ксюшу, — иди, или клянусь, ты обслужишь меня прямо тут, и поверь, тебе это не понравится! — Он схватил руку Ксюшу и силком приложил к своему паху, почти шипя от перевозбуждения. — Чувствуешь? Это окажется в твоём чудном ротике целиком, — он дёрнул за волосы девушку, так, что она запрокинула голову назад и болезненно простонала. — Видишь, это просто устроить, так что давай сама, и я постараюсь быть аккуратным. А ты — ласковой.
Аксинья плакала и уже не упиралась. Её руки безвольно повисли и глаза закрылись.
Сергей резко развернул девушку, подтолкнул в сторону машины, сел рядом и, молча, довёз домой. Он был зол, зол настолько, что позволь себе произнести хоть слово, то безобразная сцена у дома тёти Маши была бы невинной прелюдией того, как мог разойтись мужчина.
Он, молча, проводил глазами ставший ещё меньше силуэт Ксюши и, бесцельно смотря в лобовое стекло, просидел минут десять, пока не набрал знакомый номер.
= 14 =
— Чем занимаешь? Что значит «занята», Ася, ты не можешь быть занята, когда я тебе звоню… да, так то лучше, через пятнадцать минут жду тебя на остановке.
Он не мог в таком взвинченном состоянии ехать домой, Сергею необходима была разрядка, не столько физическая, сколько эмоциональная.
— Ты опоздала, — бросил вместо приветствия Асе.
— Я…
— Извинись и сиди молча.
— Извини, — девушка вжала голову в плечи и кусала губы, она была совсем молоденькой, из глубокого декольте выглядывала полная грудь, упругая и сочная. Юбка, слишком короткая, открывала вид на стройные ноги, не такие уж и худенькие. И там, под юбкой, Сергей знал, скрывается аппетитная круглая попка. Мягкая, зовущая, он любил схватить белую ягодицу ладонью, любил шлёпнуть по ней так, чтобы оставались следы, ему нравилась безотказность этого молодого тела.
— Извини, — ещё раз для чего-то проговорила Ася, — не злись, пожалуйста, я люблю тебя, — запричитала девушка.
— Любишь? — усмехнулся.
— Дааа, — заикаясь, тихо.
— Ну, раз любишь, значит, сегодня дашь в попу.
— Нет! Я боюсь…
— Нечего бояться.
— Мне больно будет.
— Может и будет, но ради любви можно и потерпеть, ты же не откажешь любимому мужчине, киса? Я чертовски хочу анала с тобой.
Ася посмотрела на Сергея и согласно кивнула головой, под его ухмылку.
— Вот и умница, люблю, когда девушка умненькая.
Ася была напряжена всю дорогу, она ёрзала на сиденье и смотрела в окно, даже не переключала радио-каналы в поисках лучшей мелодии.
Они вошли в комнату, Сергей включил свет и стал целовать Асю. Кожа её была словно атлас — молодая, без изъянов, без зрелой мягкости или полупрозрачных веснушек. Грудь у Аси была упругая, налившаяся, просящая ласки. Он раздевал на ходу, физически, телом ощущая страх девушки, но это не остановило Сергея.
— Просто расслабься, киса, я всё равно сделаю это… но позволь сделать это в удовольствие для тебя, не испытывая моё терпение.
Он уложил её на простынь и подложил подушку под живот, лаская и возбуждая, ощущая страх и скованность Аси.
Но всё же сделал, что обещал, и даже попытался быть ласковым и терпеливым, понимая, что рядом с ним совсем молоденькая девчонка, к тому же перепуганная. Однако это не остановило его, и он получил своё высвобождение спустя несчётное количество толчков, когда не отказывал себе и своей, практически животной, страсти.
Этой ночью он ещё раз взял Асю так, как хотел — сзади, усмехаясь: «Ты же меня любишь», и только под утро, словно сжалясь, уговорил тело Аси кончить, выдавливая из неё довольную улыбку.
Высадил он девушку там же, где обычно, рядом с остановкой автобуса, и отправился домой, где дети уже ушли в школу, а Марина ходила полусонная.
— Где был? — спросила безучастно.
— В Москве, там дела по работе, я написал сообщение.
— Понятно, — она не выразила никаких эмоций. Не поинтересовалась, какие дела, не спросила, устал ли, не обиделась… ничего, что можно ожидать мужу в подобной ситуации.
И это, наверное, должно было бы радовать, но не радовало. Он бы многое отдал за вспышку ревности в Маришке. Многое бы отдал за одну безумную ночь с ней.
Но всё, что он мог — это держать её изо всех сил, отвлекаясь, порой, на Ась. И, в общем, не ощущая вины за это и не чувствуя даже формальных угрызений совести. Уместны ли они в их ситуации?..
Самолёт был ближе к ночи, Сергей, вздремнув, заехал на работу за парой документов и чтобы увидеть Ксюшу. Она не брала телефон… Он не стремился извиняться перед ней, собственно, вина за вчерашнее «недоразумение» лежала целиком и полностью на ней, но увидеть её хотелось.
Сергей уже складывал документы в увесистый портфель, когда раздался тихий стук в дверь, и на пороге показалась Ксюша.
— Вот, — она протянула серый пакет со знакомой эмблемой.
— Что это? — в мгновение Сергей понял, что это, и по какому поводу.
— Вы же предпочитаете Макдоналдс, Сергей Павлович.
— Я предпочитаю не ходить голодным. Следила?
— Случайно увидела, когда высаживали.
— Хм… предлагаешь извиниться, сказать, что ты всё не так поняла?
— Всё я правильно поняла.
— Догадливая, когда не надо… пакет свой можешь забрать, я сыт на сегодня, — он всунул мятый пакет в руки Ксюши, — а вот тебе не помешает поесть, а то помрёшь от истощения.
— Да уж не помру!
— Ну-ну, — Сергей ухмыльнулся, гадко, зная это, — до встречи.
— Я написала заявление, по собственному.
— Не повторяйся, Ксюша. Это тебя не красит.
— Я не повторяюсь, мы решили с Костиком попробовать заново, с чистого листа.
— Когда успели?
— Сегодня утром, он приехал, мы поговорили, я дорабатываю и уезжаю. Заявление уже подписал ваш зам, вы же в командировке.
— Фенёк, ты ещё большая дура, чем я думал, — он встал рядом, смотря сверху вниз на девушку, — если позволяешь об себя ноги вытирать, значит, ты того заслуживаешь.
— Интересно, что заслуживает ваша жена? Марина? Вы не вытираете об неё ноги такими вот? — она швырнула серый пакет на стол, лицо передёрнулось в отвращении.
— Никогда, даже во сне, даже в коме не произноси имя моей жены, поняла меня?! Ты думаешь, ты чем-то лучше фаст-фуда? Только чем, Ксюша? Все одинаковые, всем хочется одного и того же — секса, денег. И тебе хочется… и не надо злиться, всё просто — свято место пусто не бывает. Ты отказала, Аська дала. Я послал на хер — бывший подобрал. Надеюсь, я не увижу тебя больше, — и вышел за дверь, на ходу застёгивая пиджак.
Он был зол. Зол. Взбешён.
Уже уходя, он всё-таки зашёл в отдел кадров и коротко сказал:
— Уволить в один день. Чтобы духу её не было уже завтра.
= 15 =
Утром Сергей Павлович был собран, спокоен и сосредоточен на работе. Два переводчика, присутствующих на переговорах, были так же сосредоточены, как и пара ассистентов.
Он не давал отдыха себе и окружению, ему было наплевать, сколько они не ели или не спали, ему требовалась от персонала работоспособность и стрессоустойчивость. И он требовал это, невзирая на молодость, потенциальную неопытность или плохое самочувствие. Ночью третьего дня он перебирал документацию, прогоняя параграф за параграфом, запивая всё лошадиной дозой кофеина. Он ощущал подвох, практически мог потрогать это колкое чувство на подушечках пальцев.
— В шесть утра я жду, — коротко сказал ассистенту и завалился поперёк кровати, проваливаясь сразу в глубокий сон.
Он отключил личный телефон, зная, что если что-то срочное, тёща позвонит на рабочий. Он отключался от мира в такие напряжённые дни, его нервировали и отвлекали посторонние звуки, такие, как звонок Аси, когда он только приземлился в аэропорту Мюнхена. Девушка лепетала про любовь, всхлипывала в трубку и просила её не бросать.
«Приехали», — подумал Сергей и, пообещав поговорить по приезду, телефон отключил. Уже зная, что с Асей придётся рвать. Как бы ни было сладко молодое тело, проблемы и истерики ему были не нужны, в подобных случаях он прекращал отношения сразу и навсегда. Никаких претензий, никакой ревности. Ничего личного.
На четвёртый день Сергей Павлович воспользовался своим правом вето и в одностороннем порядке прекратил переговоры, понимая, что рискует не только репутацией, но и рабочим местом. Не только своим, но и всего отдела. Новая метла по-новому метёт, в случае увольнения Сергея Павловича уволили бы многих и многих. Но вето он наложил, ощущая, словно цепной пёс, подводный камень… который, впрочем, выплыл довольно скоро, по своим личным каналам Сергей узнал то, что не давало ему покоя, то, что неминуемо привело бы к убыткам и невыгодной реорганизации.
Сергей связался с советом и лаконично, без лишних эмоций, отправил отчёт, снабжая весомым подтверждениям своих доводов и действий.
— Ты молоток, — услышал в трубке голос Лёши, — всех тут на уши поставил… нюх у тебя, аж страшно. Как понял-то?
— Никак. Почувствовал.
— Ну да, — Леха засмеялся в трубку и предложил отметить по приезду, в неформальной обстановке, без семей. Сергей согласился.
Уже в Москве он подключил телефон и увидел семнадцать пропущенных вызов, все семнадцать от Ксюши.
«Фенёк» — светился экран телефона. Сергей зажмурил глаза.
Но всё-таки набрал номер.
— Ты звонила? — меньше всего он желал выяснения отношений, но семнадцать звонков от Ксюши, которая никогда не звонила ему без крайней надобности… В общем-то, он мог вспомнить всего один звонок от Ксюши. Один.
— Нет, извините, это случайно.
— Фенёк, я слишком устал, чтобы играть в игры, если что-то случилось — скажи.
— Спасибо за беспокойство, я ошибочно… да… случайно.
— Этот кусок дерьмища обидел тебя?
— Кто?
— Костик твой, сука эта трусливая, он обидел тебя?
— Нет… — Ксюша замолчала, и Сергею показалось, что через шум сотовой связи он слышит едва уловимое сбивчивое дыхание, как бывает, когда скрывают слёзы, пытаются скрыть.
Это порядком нервировало, всё, в чём нуждался Сергей — это горячий душ, чтобы расслабить спину, которая ныла, и глубокий продолжительный сон, но отбить звонок он не решился. Словно что-то магическое было в надписи «Фенёк» и цифре семнадцать. Семнадцать неотвеченных вызовов.
— Я приеду, — всё, что он сказал в трубку.
— Да, — это было очень тихо, но Сергей услышал и нажал на педаль газа практически до упора, понимая, что через пару недель на его адрес придут квитанции на штрафы из ГИБДД.
Это не имело значения. Правила больше не имели значения.
Сергей пришёл в себя, уже стоя перед дверью Ксюши, нажимая на звонок, он понял, что надо было что-то взять. Цветы или вино, хотя бы пиццу, что-нибудь, а не стоять истуканом в ночи на лестничной площадке обычной девятиэтажки.
Ксюша открыла, щурясь спросонья.
— Ты сказала «да», — он сделал шаг в прихожую и замер, глядя на Аксинью. Она была непривычная, без косметики, с взлохмаченными волосами, ещё влажными, видимо, легла спать с мокрой головой. В пижамных штанах в жутковатую розовую клеточку и меховыми овечками на кофте. Такие пижамки хорошо смотрятся на маленьких девочках, мелькнула мысль, но никак не на женщинах. Что за нелепость…
Ксюша отступала вглубь квартиры, смотря, как Сергей снял обувь, повесил на вешалку лёгкое полупальто и одной рукой, мужским жестом снял кашемировый свитер, оставив его на обувнице.
— Куда? — он прижал Ксюшу, смотря, как она махнула в сторону ближайшей комнаты, туда, где виднелся край разобранного дивана и светлого постельного белья.