– Тогда почему Бессонные так на нас пялятся?
Пик полез под навес на палубе и потому ответил не сразу:
– Я уверен, они так глазеют на нашу лодку потому, что она принадлежит Кью'арусу. Может, гадают, отчего его не видно – многие в городе знают хозяина.
После того человек в лоскутной одежде занялся своим умирающим господином и больше на вопросы не отвечал.
Вскоре путники достигли первых мгламп – сигнальных огней, установленных наверху круто изогнутого моста, – оказавшихся котлами, источавшими непроглядную тьму – не облаком, как поднимается дым, но тоньше, эфемернее, чернильным пятном, расползающимся по серости дня. Оно накрыло путников, как тень, когда лодка подплыла к мосту, а затем скользнула под него. Сердце Баррика испуганно сжалось.
По мере того как лабиринт улиц города ширился вокруг них, мрак становился всё гуще. Они миновали ещё множество мгламп, укреплённых на пролётах мостов или сочащихся тьмой с подвесов на шероховатых стенах. Мир становился всё темнее и темнее, словно ночь наконец пала на томящиеся в сумерках земли – ночь особого сорта, растекающаяся лужами от фонарей тьмы вместо того, чтобы равномерно ложиться всюду: ещё долго тусклый свет плыл у них над головами, серое небо, казавшееся ясным, как полуденное, проглядывало временами меж кляксами мглистого мрака. Вскоре, однако, эти разрывы исчезли, а вместе с ними исчезло и сияние сумерек, укрытое теперь занавесью чернильной ночи.
С полной тьмой появились и сами Бессонные, повыползали наружу, как термиты из расколотого бревна, хотя сначала Баррику не удавалось рассмотреть ничего, кроме неясных теней, движущихся по улицам Сна по обоим берегам реки, переходящих мосты над их головами – серых расплывчатых фигур-призраков. Когда глаза принца попривыкли к темноте, он смог разглядеть их получше. Кожа у всех была, похоже, одного цвета, но сами Бессонные различались между собой не меньше тех кваров, которых Баррик видел на Колкановом поле: одни легко могли бы сойти за людей, но другие были так нелепо скроены, что принц возблагодарил богов за то, что Бессонные одеты в длинные хламиды. Ещё у него никак не получалось отделаться от ощущения, что жители города – все до единого – наблюдают за ним.
Река Блёклая раздалась в стороны и потекла по широкому, закованному в каменные берега каналу, вдоль которого теснились доки для судов и дома, подчас такие высокие, что Баррик не видел крыш в наведённом фонарями тьмы мраке. Чем дальше в город скользили они в ладье, которую неутомимый блемми всё подгонял вперёд, тем сильнее Баррику казалось, будто он проглочен неведомым существом.
Постепенно река стала расходиться каналами поменьше. Блемми направил лодку в первый из них, потом в другой, как будто точно знал, куда плыть. Чем уже становились протоки, тем меньше встречалось им прохожих, пока единственным подвижным объектом в этой части унылого каменного города не осталась для Баррика только собственная их лодка.
Они доплыли до места, где стояли молчаливые мраморные дома, почти растворявшиеся в темноте. Раскидистые ивы выстроились вдоль берега канала, ветви их легко колыхались под ветерком, но в остальном место выглядело безжизненным, как мавзолей. Блемми придержал лодку, а затем провёл в затейливо украшенный док, на несколько ярдов выступающий в воду. Пока Баррик сидел на корточках на корме, озадаченный таким внезапным окончанием их путешествия, толпа фигур-теней выплыла из тьмы и приблизилась к ним, ступая не шумнее кошек – около дюжины мужчин и женщин Бессонных, одетых в чёрное. Затем последняя фигура, женщина в длинной мантии, спустилась в док, и остальные расступились перед ней. У края пирса она остановилась – руки её были вытянуты вперёд, как будто она бродила во сне. Пик откинул полог навеса. Женщина перевела взгляд на Кью’аруса, лежащего на дне лодки. Сначала Баррик подумал, что Бессонная носит какой-то клобук, но позже понял, что её безволосая голова покрыта твёрдой пластиной, как у жука. Черты её были тонки и подвижны – лицо очень походило на человеческое, разве что мертвенно бледное, – но виднеющиеся из-под одежды участки тела почти везде покрывал костяной панцирь… Из-за её странных глаз принц не мог быть уверен в том до конца, но ему показалось, что женщина плачет.
Когда она заговорила, голос её оказался мягок, хотя сам язык был груб. О смысле Баррику приходилось судить лишь по звучанию, и эти отрывистые слова равно могли быть и благословением, и проклятием.
Пик взглянул на неё с каким-то странным удовлетворением.
– Я привёз его домой, госпожа.
Мгновение женщина молча стояла, затем развернулась и пошла обратно вглубь дока; тонкое чёрное одеяние обвивало её лодыжки, как язычки тумана. Несколько её сопровождающих с помощью Пика подняли Кью’аруса из лодки и понесли вслед за Бессонной, вверх по ступеням, к тому, что, как Баррик теперь видел, было огромным тёмным особняком.
– Быстрее заходи внутрь, – шепнул Пик. – Скоро наступит Затишь, и в город выйдут криксы.
Дав это невнятное предостережение, парень поспешил за телом своего господина. Другой слуга, с кожей, так изрезанной морщинами, что она походила на ячеистую стенку осиного гнезда, обвязал блемми бечевой поперёк талии и повёл его между ив, за угол приземистого каменного дома. Баррик посмотрел туда, где лежал Кью’арус, и впервые заметил, что Бессонный покоился на сложенном сером шерстяном плаще – без сомнений, это Пик подложил его под спину хозяину, чтобы тому было удобнее на жёстких досках. Принц поднял накидку, и что-то выпало из неё, громко лязгнув о палубу. Баррик со страхом огляделся, но в доке он остался один. Выпавший предмет оказался коротким мечом в простых, без украшений, чёрных ножнах. Вынув клинок, принц с удовлетворением отметил, что края его остры как бритва – такого оружия он не держал в руках с той самой битвы, когда они с Тайном Олдриджем сражались против фаэри. Он завернул меч обратно в плащ и огляделся в поисках подходящего места для тайника. Вдруг что-то зашуршало позади него, заставив подпрыгнуть – от испуга Баррик чуть не уронил вещи в воду.
– Нейдёшь туда, мы чаем, – хрипло прокаркал Скарн, складывая крылья. – Не в дом Ночного человека.
– А что же мне ещё, по-твоему, делать? По крайней мере, может, там я узнаю что-нибудь о том, где найти Зал Горбуна. А может, мне даже перепадёт какая-то еда – не столь многоногая.
– Ну, как хочете, – ворон вспрыгнул на борт легонько покачивающейся лодки и повернулся к Баррику спиной. – А мы останемся тут, снаружи, вот так, да. Эт не для нас, такое гадкое путаное место.
Как и многое прочее из того, что Баррик видел в Сне, дом Кью’аруса оказался возведён весьма замысловато, а по сложности устройства внутри схож с витой раковиной: череда залов почти без окон, каменные стены – то грубые, то гладкие, – и бесконечная сырость. К серым стенам лип мох, а по углам кое-где капала на пол вода, утекавшая по неглубоким желобам – но мох рос и на белых мраморных статуях необычайно тонкой работы, а вода журчала по залам в шаге от роскошных ковров с запутанными, но прекрасными узорами, всегда только чёрно-белыми. Всё это Баррик смог разглядеть единственно благодаря маленьким жемчужно опалесцирующим зелёным полусферам, сидящим низко в стенах комнат и у пола вдоль некоторых коридоров; поначалу он принял их за какие-то светящиеся камни, но вскоре понял, что на самом деле это грибы.
Слуг, нёсших тело Кью’аруса, принц нагнал у главного коридора. Дом вызывал неприязнь, его почти абсолютная тишина тревожила, а темнота давила на сердце. Если бы не перемены, произошедшие в юноше благодаря странным действиям Спящих, он бы давно потерял голову от дурных предчувствий – дом ему не нравился, и ничто не могло заставить его изменить это мнение: проведя внутри лишь несколько мгновений, Баррик уже отчаянно стремился вырваться наружу. Но он по-прежнему почти ничего не знал ни о городе вне стен этого жилища, ни куда ему надлежит идти. Как там ему говорили Спящие?
«Только одним путём можешь ты добраться до Дома нашего Народа и слепого короля, прежде чем станет слишком поздно. Ты должен отыскать дороги Горбуна, чтобы сложить тропу, словно ленту, и перешагнуть стены между мирами. В Сне ты должен найти зал, названный в его честь».
Пик не слышал о таком месте, как Зал Горбуна, но возможно, кто-то из других слуг что-нибудь о нём знал. Ну, во всяком случае принц на это надеялся – Баррик не мог представить себе, как нарушает траур внешне бесстрастной хозяйки особняка, чтобы спросить дорогу. Прошлый он уже впал бы в отчаянье, но сейчас в своей увечной руке юноша черпал новую силу – в том, как движения больше не отзывались болью.
«Возможно всё, что угодно, – вот как он думал. – Я теперь история, как Англин Островитянин, и никто не сможет сказать, каким будет окончание – даже эти неспящие чудовища…»
– Идём со мной! – Пик свернул в сторону от процессии и потянул Баррика за предплечье. – В помещения для слуг. Там ты будешь не так заметен.
– Не так заметен? Я думал, они тут привыкли к Живущим-под-солнцем.
Пик поспешил вниз по спиральному коридору, постоянно поторапливая Баррика.
– Здесь всё… странно. Иначе, чем я ожидал.
– Хозяин дома мёртв. Что ты думал здесь увидеть, праздник?
Вдвоём они спускались виток за витком и по пути миновали сад, заросший бледными папоротниками – их тут была целая поляна, и вид они имели такой, будто росли на дне ручья. Возможно, дело было в свечении, испускаемом грибами, но всё в доме выглядело совершенно лишённым красок.
– Сюда, – позвал Пик, открывая тяжёлую деревянную дверь и поскорее проталкивая Баррика в огромную комнату с низким потолком. Там явственно воняло какой-то кислятиной, но впервые за всё время, что он пробыл в Сне, принц попал в более-менее нормально освещённое место – привычными красными и жёлтыми отблесками большого костра, горевшего посредине широкой каменной плиты, окружённой чем-то вроде пустой канавы. Отгороженные этой ямой, на плите восседали на кучках булыжников и возлежали на деревянных колодах около дюжины – а то и больше – чёрных ящериц, каждая размером с гончую.
– Клянусь Тремя братьями, мне показалось, ты сказал «помещения для слуг»!
Пик снова потянул его за рукав.
– Мы делим с ними костёр. Бессонные не особенно нуждаются в тепле и свете. Видишь?
У дальней стены широкой комнаты в тени кто-то сидел – кажется, люди, прижавшиеся друг к другу, около десятка. Как и Барриков проводник, все они носили одежду, пошитую из тряпья и разнообразных лоскутов, и юноша наконец понял, что Пик одевался так не по собственному желанию: слугам-людям, очевидно, бросали разную ветошь из домашнего обихода, из которой они и мастерили себе, что сумеют. Несмотря на вонючую духоту, царившую в этом помещении, принца пробрал холодок.
– По-моему, ты говорил, что Кью’арус дорожит своими слугами из солнечных земель?
– Так и есть! Никакой другой Бессонный не стал бы и держать их.
Баррик резко обернулся к оборванцу.
– Ты сказал, что в этих местах привыкли к таким, как мы.
Пик, похоже, испугался:
– Да, в доме Кью’аруса.
– Ты наврал мне.
– Я… я не сказал тебе всей правды. Я боялся возвращаться в одиночку, – он понизил голос. – Пожалуйста, не сердись на меня, друг.
Баррик только вытаращился на него в изумлении. Ему захотелось ударить эту жалкую тварь, но он напомнил себе, что всё могло сложиться куда как хуже: по крайней мере, ему удалось попасть в, быть может, единственный во всём Сне дом, за вторжение в который его не убили на месте.
Одна из фигур у стены пошевелилась.
– Кто это там с тобой, Бек?
Баррик вскинул бровь.
– Бек? То есть, ты мне даже имени своего настоящего не назвал?
– Хозяин произносит это как «Пик» – и так он зовёт меня. Я не солгал.
– Кого это ты привёл? – снова спросил мужчина из угла. – Подойди туда, откуда мы сможем тебя разглядеть.
Человек, которого, как оказалось, зовут «Бек», подошёл к остальным. Глядя, как они шепчутся между собой, Баррик покачал головой и тоже приблизился. Люди сидели на соломе, которую они просто сгребли в кучу, устроив что-то наподобие гнезда. Все они, кроме того, что заговорил с Беком, будто бы пребывали в полусне: пустые глаза, пустые лица; некоторые без следа любопытства проследили, как Баррик идёт к ним, прочие же и вовсе не подняли глаз.
– А, смотрю, воды теперь оскудели, – проговорил бородач, сидевший рядом с тем местом, где стоял Бек. Он оглядел Баррика сверху донизу из-под кустистых спутанных бровей. – И птицы летают дальше.
– И что это должно означать? – требовательно вопросил Баррик, усаживаясь на солому.
Бородёнка у незнакомца была длинная, жидкая и седая, а морщины – так глубоки, будто кто-то вырезал их ножом в мягкой древесине.
– Что боги всё видят, – старик коротко кивнул. – А что они видят, то и будет.
– Финлай когда-то был священником, – пояснил Бек. – Он много чего знает.
– Я слишком много знаю, – вставил Финлай. – Потому-то боги и всадили мне в мозг стрелу, чтобы сжечь мои мысли. Поелику видел я их делишки насквозь и рассказывал людям о том. Я предупреждал их. Но они смеялись и швыряли в меня камни и кости. Камни и кости!
Баррик покачал головой. Неудивительно, что Бек соврал, чтобы притащить его сюда – должно быть, компания этого чокнутого старикашки успела ему порядком надоесть. Принц поглядел на других слуг – или рабов, если называть вещи своими именами, – и признаков особенного разума в их глазах не обнаружил. Если их разводили – как рассказал Бек, – подобно скоту, то заводчик вполне справлялся со своим делом. Они выглядели такими же мирными и тупыми, как дойные коровы в любом хлеву.
– Где Марвин? – поинтересовался Бек.
Финлай мотнул головой.
– Таскает горшки и кувшины из погреба. Госпожа весь день стенала, но слышал это один только я. А теперь они готовят трапезу. Чтобы слезами и дымом проводить душу хозяина на другую сторону, – он обернулся и вперился в Баррика странно яркими глазами. – Ты сонным бродил по Межмирью. Он бессонным отправится за край мира.
Баррик откинулся к стене и сомкнул веки. Всё, чего он хотел – отдохнуть, возможно, поспать пару часов, а потом оставить это логово безумцев позади. Никто ему здесь не поможет – уж точно не Бек или этот помешанный старикан, назвавшийся Финлаем.
Он едва выпутался из мрака сна, почувствовав чьё-то прикосновение на лице, – а его рука, его увечная рука, уже рванулась и схватила. Кто-то – «Бек, – понял он, – Я схватил Бека», - заскулил от боли.
– От… отпусти меня.
– Зачем ты меня трогал?
– Я… я знаю тебя.
Баррик открыл глаза пошире. Бек съёжился на соломе. Старый Финлай спал.
– Что ты хочешь сказать? Конечно, ты знаешь меня – я же приплыл сюда вместе с тобой.
– Я знал тебя… раньше. Как тебя зовут?
Принц подозрительно прищурился.
– С чего это я должен тебе говорить?
– Я знаю тебя! Я видел тебя прежде. Мы… мне кажется, мы встречались. В… когда-то раньше.
Баррик осознал, что всё ещё сжимает пальцы Бека в своих, и довольно крепко – парень сморщился от боли, – и отпустил его.
– Когда-то раньше? Ты имеешь в виду – до того, как ты попал сюда?
Вообще, это было вполне возможно. Не то чтобы в мире по ту сторону Границы Тени его совсем уж никто не знал. И что за беда, если сейчас он ему откроется?
– Меня зовут Баррик. Баррик Эддон. Ну как, ты всё ещё думаешь, что знаешь меня?
Парень посмотрел на него с глубочайшей признательностью – не меньше.
– Боги небесные, да! Я вспомнил! Ты же… вы – принц! Клянусь Тремя братьями, вы – принц!
– Не так громко! Да, я принц.
Но что странно: принцем он себя, в общем-то, не чувствовал. В прошлом, несмотря на все свои горести, Баррик никогда не усомнился бы в том, что он – сын короля. Сейчас же ему казалось, что это была чья-то чужая жизнь, историю о которой он слышал, но которой сам не проживал.
– Вы и ваша сестра… – Бек от избытка чувств хлопнул в ладоши. – Вы беседовали со мной. Задавали вопросы. После того как я в первый раз… – он сник, – после того как я в первый раз увидел Сумеречный народ.
– Ну, раз ты так говоришь… – Баррик совершенно не помнил этого человека.
– Вы совсем меня не узнаёте? Меня зовут… – он запнулся и скосил взгляд в сторону. Очевидно, ему давно не случалось называть своё имя. – Меня зовут Раймон Бек.