Имя не показалось юноше хоть сколько-нибудь знакомым, но Баррик счёл, что это и к лучшему: ему не хотелось больше возвращаться к прошлому. Его ум хранил достаточно многое из того, что Бек называл «раньше» – имена, лица – но воспоминания казались далёкими и странно тусклыми, почти не вызывающими эмоций, как утихшая боль в старой ране. Даже мысли о сестре, которые, казалось бы, должны были значить для него больше, чем всё прочее, вдруг стали напоминать еду, потерявшую всякий вкус от чересчур долгого хранения. И Баррика сложившееся положение вещей полностью устраивало.
– Что это за твари? – спросил он неожиданно, указав на чёрных ящериц, собравшихся вокруг пламени в центре своей ямы, как рабы Керниоса в его подземных владениях. – Зачем они здесь?
– Это саламандры – огненные ящерицы. Питомцы хозяина. Он любит… любил их кормить.
«И держу пари, кормил их лучше, чем тебя», - подумал юноша, но вслух этого не сказал.
Раймону Беку очень хотелось расспросить принца о том, как же он оказался за Границей Тени, но Баррик не желал болтать, и наконец парень отстал; вскоре единственными звуками, нарушавшими тишину, остались потрескивание огня да тонкое посапывание старика Финлая.
Ему снился сон – юноша точно знал, что это сон, хотя и не помнил, как заснул, – и во сне глаза ящерицы светились столь же ярко, как и языки огня. Закованная в чёрную броню тварь сидела не у костра, но прямо посреди него, устроившись в трещине обугленного полена, тёмного пятна в глубине сияющего пламени.
– Кто ты, что приходит сюда без Изразца или же Омута? – вопросила она мелодичным голосом.
– Я принц, сын короля, – ответствовал он.
– Нет, ты муравей, сын муравья, – лениво растягивая слова, поправила саламандра. – Насекомое, наделённое капелькой могущества, что течёт в твоих венах, и тем не менее всего лишь насекомое. Носишься туда-сюда, суетишься, а жизнь твоя коротка. Хотя, возможно, ты станешь свидетелем моего возвращения. Это будет мой триумф, и величие этого момента, быть может, придаст толику смысла твоему жалкому существованию.
Ему захотелось осыпать проклятьями это жестокое, надменное существо, но пристальный взгляд ящерицы словно сковал его, сделав беспомощным, будто он и в самом деле был просто мелкой козявкой, как она и сказала.
Принц похолодел.
– Что ты такое?
– Я есть и всегда был. Имена ничего не значат для таких, как я. Мы знаем, кто мы. Это только ваш род, чьи чувства притуплены, а жизнь быстротечна, по своей воле живёт под гнётом имён. Но, что бы ни думали о том ваши мудрецы, нельзя обрести власть над чем-либо, просто дав этому имя.
– Если мы столь ничтожны, зачем тогда ты говоришь со мной?
– Потому что ты занятная игрушка, и хотя ждать мне осталось уже недолго, я принуждён был бездействовать слишком много времени – куда больше, чем мне хотелось бы. Меня одолевает скука, и развлечением может послужить даже ползающий муравей.
Ящерица слегка повиливала хвостом, высекая снопы искр. Треск огня становился всё громче – Баррик едва расслышал последние слова саламандры.
– Я бы убил тебя, если б мог, – сообщил он ей.
Смех был так же прекрасен, как и голос, певучий и звенящий серебром.
– Можешь ли ты убить тьму? Можешь ли разрушить земную твердь или сразить пламя? Ах, ты так славно забавляешь меня…
Теперь звуки костра стали совсем громкими, как будто в их диалог вмешался кто-то ещё – нет, как будто рядом заспорили. Огонь говорил несколькими голосами, красноватые язычки вытягивались вверх и вскоре полностью обвили чёрную ящерицу.
– …когда несчастный пытается поспать, – произнёс один голос, – бубните тут и галдите.
– Захлопни рот, Финлай, – отозвался Бек.
– Но почему они хотят так поступить? – спросил другой голос, которого Баррик прежде не слышал. – Они же безвредные…
Принц открыл глаза. Раймон Бек и дряхлый Финлай говорили с третьим – крупным парнем с волосами, обкорнанными неровно, как луг, скошенный косцом-неумехой.
– Ты ослышался, – сказал Бек вновь пришедшему, потом заметил, что Баррик сел на подстилке, и пояснил ему: – Это Марвин.
– Я когда-то знал одного Марвина, – пробормотал здоровяк с акцентом, слегка похожим на тот, с каким разговаривал Кью'арус. – Вот и всё, что я сказал. Мож, то и был я, да того не вспомню.
– Точно, – кивнул Бек. – Память у тебя никудышная, да и слух не лучше, так что ты, должно быть, недослышал и всё понял не так.
Новичок повернулся к Баррику.
– Да нет же. Всё я дослышал. Они болтали о тех вон, об ящерицах – сыновья хозяина да и брат, они толковали с хозяйкой. «Тогда избавьтесь от них, – так она сказала. – Мне невыносимо, как они смердят и как разговаривают». Ну, и мужчины пошли за дубинками и копьями.
– Видите? – фыркнул Бек. – Марвин – тупица, и вечно всё понимает неверно. Почему бы она так сказала? Ящерицы не умеют разговаривать.
На мгновение Баррик вспомнил кое-что о говорящих ящерицах – сон ли это был? – а затем волосы у него на затылке встали дыбом.
– Ты слышал, чтобы они произнесли слово «ящерицы»? – спросил он верзилу.
Марвин пожал широкими покатыми плечами:
– Они сказали «о хассяак к'рин санфаршен» – это значит «животные в подвале», - он оглядел просторное освещённое костром помещение. – А это и есть подвал.
– Дурачьё! – Баррик вскочил на ноги – сердце его вдруг заколотилось. – Они говорили не о каких-то там мерзких ящерицах – они говорили о нас!
– Они не причинят нам вреда! – чумазое лицо Бека побелело как полотно. – Хозяин любил нас!
– Даже если и так, ваш хозяин мёртв.
– Когда я вышел из-под сени дерев, он пел мне глазами, – вмешался Финлай.
– Не сомневаюсь – но мне всё равно, – отрезал Баррик. – Помоги мне выбраться отсюда, Бек. А прочие могут остаться и умереть, если им так угодно.
– Но я так устал, – пожаловался Марвин, словно капризный ребёнок. – Я тут работал весь день. Я хочу спать.
– Устал, да, – Финлай поскрёб подбородок. – Дни так длинны с тех пор, как Змеос был изгнан…
У Баррика не осталось ни сил, ни времени на пустые споры. Он сгрёб Раймона Бека за ворот и поставил на ноги.
– Тогда наслаждайтесь сном. Боюсь, он будет долгим.
Парень всё ещё был как в тумане, пока Баррик тащил его к двери, и будто не вполне понимал, что происходит, но принц не стал утруждать себя повторным объяснением. Огромные чёрные ящерицы даже не шелохнулись, когда люди прошли мимо, но юноша внезапно вспомнил чей-то горящий яростный взгляд, увиденный им во сне, и проволок Бека к выходу как можно скорее.
«Можешь ли ты убить тьму..?» – спросило тогда существо.
– Куда? – прошептал Баррик, когда они выскочили в коридор. Бек не ответил сразу, но принц услышал звук – как ему показалось – мягких шагов, приближающихся к ним по проходу, и потянул своего проводника-оборванца в другую сторону. – Лодка! – сказал он ему на ухо. – Отведи меня к лодке.
Раймон, кажется, наконец всё понял. Он стряхнул ладонь Баррика и повёл его сквозь подземные переходы дома. Пока они бежали по длинному залу с чередой закрытых дверей, отмеченных каждая иным символом, ужасный, нечеловеческий вопль донёсся до них, эхом отразившись от стен – крик боли и ужаса. Бек резко остановился, будто ему в сердце вонзился нож. Баррик подтолкнул его вперёд.
– Это там развлекается семейка твоего обожаемого хозяина, – прошипел он. – Скорее! Или мы станем следующими!
Тихонько похныкивая, Бек вывёл спутника через дверь, не отмеченную никаким знаком, в просторное деревянное строение, где в темноте светилась одинокая дорожка грибов. В первый момент Баррик жутко испугался: впереди них в проходе высилась похожая на человеческую фигура, будто поджидая, – но это оказался всего лишь блемми. Он стоял, прикованный тяжёлой цепью к столбу, и, обернувшись на звук, проводил людей взглядом, но никак не попытался их остановить. Широко раскрытые пустые глаза блестели в свете грибов; маленький круглый рот внизу живота сжимался и растягивался, будто чудовище пыталось что-то сказать. Насколько мог судить принц, это был тот самый блемми, что управлял их лодкой на пути к дому Кью’аруса.
– Это… лодочный сарай, – сообщил Бек. – Но я не знаю, как отпираются речные ворота.
Баррик вспомнил о плаще и мече, оставленных перед домом.
– А другая лодка – она ещё снаружи? Та, на которой мы приплыли?
– Скиф хозяина? Наверное, – Бек явно был в ужасе, но старался соображать изо всех сил. – С такими делами они могли и оставить её там до утра.
– Тогда пойдём проверим. Мы можем попасть туда отсюда?
Хоть на этот раз Раймон не стал спорить. Он вывел Баррика из лодочного сарая в кромешную тьму двора, к залитой наведённым фонарями мраком ивовой рощице на берегу реки. Пока они, обогнув дом, неслись к доку, Баррик мысленно благодарил тех богов, которые надоумили Бессонных строить свои жилища без окон, и тем самым хотя бы однажды послали ему удачу: у него и Бека появился шанс смыться отсюда до того, как семейка Кью’аруса догадается, куда они делись. Но увы – едва подобрав плащ и меч, Баррик услышал доносящиеся из-за дома голоса: Бессонные каким-то образом напали на их след. Принц выскочил на причал, обогнав Бека. Чёрная лодка всё так же покачивалась на воде.
– О боги, спасибо, спасибо, спасибо, – бормоча слова благодарности, Баррик отвязал ладью и сунул вёсла в уключины так быстро и тихо, как только смог.
Бледный зеленоватый огонёк плясал между ивами, приближаясь к ним – скорее всего, фонарь в руках у преследователей. Теперь к ним присоединились ещё двое.
– Сейчас середина Затиши, – стуча зубами, взвизгнул Бек. – Криксы..!
– Проклятье, заткнись и полезай в лодку, если ты со мной!
Парень всё колебался, и Баррик начал руками отталкивать судёнышко от причала. Это помогло Беку решиться. Он неуклюже запрыгнул в скиф – и раскачал его так сильно, что принц, рассердившись, дал ему подзатыльник, одновременно стараясь удержать спутника от падения за борт.
– На дно, дуралей! – прошипел он. Бек скорчился у его ног, а Баррик аккуратно опустил вёсла в воду и погрёб, стараясь шуметь как можно меньше. Призрачно-тёмная громада дома Кью’аруса и помигивающие огоньки фонарей ловцов проплыли мимо. Баррик не остановился и даже не замедлил хода, пока не провёл лодку по нескольким разветвляющимся каналам довольно далеко, так что даже нагоняемая мглампами тьма стала рассеиваться, и сумерки начали возвращать себе главенство в небесах.
Упав на вёсла и потихоньку восстанавливая дыхание, измученный, но радостно изумлённый силе своей когда-то больной руки, он взглянул на Раймона Бека и увидел, что тот плачет.
– Клянусь Тремя братьями, ты что, жалеешь, что сбежал от той семейки? – взорвался юноша. – Да они убили бы тебя! И наверняка уже поступили так с твоими друзьями!
Сам принц, впрочем, жалел тех людей лишь постольку-поскольку. Он ни за что бы не успел вовремя вывести из дома ещё и Финлая и бестолкового Марвина. Их схватили бы всех, и задача самого Баррика осталась бы неисполненной.
Так что выбор был прост.
– Бек, что за слёзы? Мы сбежали!
Парень поднял на спутника худое, грязное, залитое слезами лицо:
– Вы что, не понимаете? Это меня и пугает! Мы вне дома!
Баррик покачал головой:
– Что за ерунду ты мелешь?
– Это Затишь. Время, когда все Бессонные запираются в своих жилищах.
– Тем лучше. Сколько оно длится? Может, мы найдём Зал Горбуна прежде, чем они опять вылезут…
– Вы глупец! – глаза парня опять наполнились слезами. – Криксы вышли – а они в тысячу раз хуже любых Бессонных! – он схватил Баррика за руку. – Вы разве не понимаете? Уж лучше бы мы остались в доме Кью’аруса и его сыновья забили нас до смерти, чем теперь попасться Одиноким.
Бек уставился на воду.
– Уж лучше б нам и вовсе никогда не рождаться на свет.
Часть третья. Плащ
Глава 26
Рождённый никем
«Считается, что, по всей вероятности, наиболее могучие племена кваров – Элементали, хотя ещё ни одному из смертных не доводилось встречать их. Они малы числом, как утверждают Ксимандр, Рантис и другие, но, по описанию, подобно ветру невидимы и способны проделать такое, чего ни одному другому фаэри не суметь…»
Принц Энеас попрощался с ней, проводив до парадных дверей дворца Бродхолл.
– Надеюсь, вы простите меня, – сказал он. – Меня ещё ждут мои солдаты, а мы уже задержались дольше, чем я рассчитывал.
– Разумеется. От души благодарю вас, что составили мне компанию, ваше высочество. Надеюсь, я причинила вам не слишком много неудобств и ничем не обидела вас.
По выражению его лица она поняла, что принц действительно чем-то немного обеспокоен, но он постарался улыбнуться как ни в чём не бывало, прежде чем наклонился поцеловать принцессе руку.
– Вы действительно необыкновенная девушка, Бриони Эддон. Я не знаю наверное, что несёт нам ваше появление здесь, но предвижу, что отныне Тессис уже не будет таким как прежде.
«О боги», – подумала Бриони.
– Я только желаю сделать всё возможное для спасения моей семьи и моего народа.
– Как и мы все, – кивнул принц. – Но вы, как представляется мне, идёте путём чуть более необычным, чем избирает большинство, – он вновь улыбнулся – на этот раз искреннее. – Более необычным, но и более интересным. Я бы хотел ещё поговорить об этом… и о других вещах – и в самом скором времени. Увижу ли я вас сегодня за ужином? Возможно, мы могли бы потом погулять по саду и побеседовать.
– Если таково ваше желание, принц Энеас.
Но чего Бриони действительно хотелось, так это побыть наедине с собой – и подумать. Возможно ли, что её брат на самом деле жив, или такой смысл странного послания на архаичном языке барабанов фандерлингов – лишь её фантазия? Но если это правда, что она делает здесь, в чужой стране? Она должна быть рядом с ним, править Южным пределом или бороться против узурпаторов Толли. Давет дан-Фаар был прав: не следовало Эддонам ждать проявлений верности от подданных, пока те не увидят, что Эддоны сами верны им. Но посмеет ли она вернуться, не заручившись прежде военной поддержкой, только потому, что получила одно, весьма туманное послание? «Разумеется, нет – слишком многим я рискую. Не время для глупостей, мне следует быть терпеливой». Но ожидание тяготило, и особенно теперь, когда появился шанс, что Баррик ждёт её в Южном Пределе.
«Недостаточно считать себя лидером, – всегда повторял отец. – Нужно просчитывать всё как лидер. Ты должна уважать людей, рискующих жизнью ради тебя, и воздавать им должное каждый день – и в мыслях своих, и в поступках». Вспомнив эти слова, принцесса ощутила стыд. За целый день она не нашла времени повидать Ивви – подругу, едва не расставшуюся с жизнью вместо Бриони. Девушка чувствовала себя разбитой, и ей не хотелось идти прямо сейчас, но лидер не может не почтить такую жертву.
Ивгении и’Дорсос выделили собственную комнату, пока она будет поправляться – небольшую солнечную спальню в южном крыле дворца. Бриони подозревала, что так было устроено по приказу Энеаса, и хотя опасалась стать ему слишком многим обязанной, за такую предупредительность была очень благодарна.
Ивви сильно побледнела, под глазами залегли тёмные круги; а когда Бриони наклонилась поцеловать подругу, приподнявшуюся навстречу, то заметила, как сильно дрожат её руки.
– Так любезно с твоей стороны, что ты зашла ко мне, ваше высочество.
– Ох, скажешь тоже, – она присела рядом с кроватью и взяла холодную ладонь девушки в свои. – Ложись. Тебе что-нибудь нужно? Где твоя горничная?
– Побежала принести мне ещё холодной воды, – ответила Ивви. – Временами я сама холодная как лёд, а иногда мне так жарко, будто я горю! Она протирает мне лоб влажным платком, и от этого становится немного легче.
– Я так зла на себя, что позволила такому случиться с тобой.
Ивгения слабо улыбнулась.
– Это не твоя вина, принцесса. Кто-то пытался убить тебя, – глаза её раскрылись шире. – Его уже поймали?