Джанна мало что знала про чародейскую иерархию города, только что были чародеи, входившие в княжеский совет, и что Академия тоже участвовала в политике и помогала князю.
— Я хочу, чтобы Мелеза возглавила Академию, — закончил Каро. — Я уже поговорил с князем и отправил донесение Его Величеству, они согласны. Дело за вами.
— Вы же знаете, я не соглашусь, — Мелеза спокойно покачала головой. — Сейчас весь город ненавидит чародеев, Каро. И меня станут ненавидеть больше всех. Вейн умер, и его союзники тоже. А кто еще жив, тех скоро казнят. Но толпе этого будет мало, они захотят большего. Мою голову.
— Князь и король не допустят бунтов. А с чокнутыми одиночками вы без труда справитесь. К тому же, я дам вам охрану.
— Я не хочу справляться, — Мелеза повысила голос. — Я пострадала, я ослепла, Грей покалечен, моя дочь ходит по дому призраком и не знает, что будет дальше. Я нужна семье, Каро. Я не хочу справляться с чужими проблемами, у меня едва хватает сил на свои.
— Вы нужны не только семье, — резко напомнил Каро. — Вы нужны всем чародеям города. Всем, кто не заслужил ненависти, кто сражался с Вейном и теперь получает за это плевки в лицо. Всем, кто мечтает о магии.
— Сейчас опасно мечтать о магии.
— Сейчас? Мелеза, это всегда было опасно. Но вы на это пошли. Говорят, ваша дочка тоже хочет стать чародейкой.
Мелеза побледнела, поджала губы, и черное кружево на ее лице казалось нарисованным:
— Не вмешивайте в это мою семью.
— Я вмешаю всех, кого будет нужно, — жестко оборвал он, а потом будто смягчился, протянул в сторону Мелезы руку. Когти чародейской руки блестели в свете светильников. — Но ваша дочь вмешается сама. Мне не нужно ничего делать, она хочет в Академию. Говорят, девочка довольно упряма.
— Не важно, упряма она или нет. Я не дам денег на обучение, — голос Мелезы дрогнул всего один раз, в самом конце. Но он все же дрогнул.
— Княжество заплатит, или торговые гильдии — все, кому потребуются ручные чародеи, таких всегда немало, — Каро покачал головой. — Вы знаете, как все устроено. У вас ведь тоже когда-то не было денег.
— Не загоняйте меня в угол, Каро, — Мелеза повернула руки ладонями вверх, на кончиках пальцев засветилась белесая сила. Джанна чувствовала ее в воздухе, будто кожу вдруг закололо иголками.
Каро встал, оперся кулаками о столешницу:
— Это вы прекратите нести чушь и вспомните наконец, о чем мечтали. Вы мечтали о свободной магии. Хотели изменить отношение к чародеям. Вы даже помогали Вейну, пока он еще не слетел с катушек, и не увлекся играми со смертью. Вы долгие годы ничего не могли изменить, но теперь этот моральный урод и его атака дала вам шанс. Вы можете возглавить Академию. Изменить отношение к магии, помочь всем, кто придет после вас. Для своей дочери, для своей семьи, для всего княжества. Вы хоть понимаете, как редко выпадает такой шанс?
— Перестаньте, — тихо попросила Мелеза. — Каро, пожалуйста… я не могу. Каро, моя семья…
— Я понимаю, — он смягчился. Джанна видела — не потому, что пожалел, а потому что победил. — Но вы нужны. И сейчас вы не можете быть слабой. Мелеза, вы не одна. Будущее магии решается сейчас, и его нельзя будет переиграть. Это будущее и вашей семьи тоже. Всех чародеев и всех их семей. Я дам вам поддержку, я дам вам все, что угодно.
— Да, — горько сказала Мелеза. — Вы только не дадите мне выбора.
— Верно, — кивнул он. — Мне нужно ваше согласие. Окончательное, прямо сейчас.
— Хорошо, — Мелеза кивнула и голос у нее дрожал. — Хорошо, будьте вы прокляты.
Джанне было ее жаль. Но она не вмешалась.
— Хорошо, — Каро сделал вдох, долго выдохнул, будто после долгой тяжелой работы. — Вот и отлично. Что ж, я обещал вам помощь, и не стану откладывать. Он покопался в бумагах, достал письмо и протянул Мелезе. — Это королевское распоряжение и письмо в совет королевских целителей. Король обязал их заняться ранами Грея.
Мелеза вздрогнула:
— Что?
— Вы слышали меня, — спокойно отозвался Каро. — Грей не ваш муж, он обычный гладиатор, и иначе совет никогда не принял бы его. Даже, если бы вы попытались им заплатить. Теперь король обязал их личным указом, они никуда не денутся. Ваши повреждения слишком серьезны, здесь даже совет бессилен, но гладиатору еще можно помочь.
— Ваш последний аргумент, — глухо сказала Мелеза. Прижала письмо к себе. — Если бы я отказалась.
— Но вы согласились, так что обойдемся без лишней драмы. Есть и еще один подарок, — Каро кивнул на Лиама. — Ваш новый охранник.
Джанна ожидала возражений, споров. Но Мелеза только кивнула, усмехнулась уголком губ:
— Только он? И кто еще? Армия ваших ищеек в тенях?
— Естественно, — кивнул Каро. — Вы знаете Лиама, и видели на что он способен. Но другие не примут его всерьез.
— На госпожу Мелезу будут нападать, — тихо вмешалась Джанна. — И ваши люди сумеют задержать нападающих. Допросить их и их знакомых.
— И вычислить всех, кто ненавидит чародеев, — подтвердил он. — Наша Верховная Чародейка будет не только оплотом магии в городе. Но и приманкой для заговорщиков. Работа не из легких, и именно потому она достается вам, Мелеза.
— Из-за моих глаз, — вдруг сказала та. — Без глаз магическое зрение становится намного острее.
Каро улыбнулся, и не нужно было магического зрения, чтобы видеть, как он лучится самодовольством:
— Причин несколько, вы же знаете. Их всегда несколько, и именно поэтому я складываю события и людей в нужную мне картинку.
— А если у вас нет нужных деталей? — спросила Джанна.
— Я их создаю, — он пожал плечами.
Лиам сделал шаг вперед, с намеком положил руку на рукоять гладиаторского клинка:
— Я больше не могу это слушать. Мы с тетенькой Мелезой уходим.
Та с намеком прочистила горло.
— Э… в смысле, с госпожой Мелезой, — тут же поправился Лиам. — А вы, Каро, не будете нам мешать.
Тот легко склонил голову, вскинул руки, будто сдавался:
— Даже не собирался. Уходите, я не задерживаю.
Он получил все, чего хотел и знал об этом.
Уходя, Мелеза не стала прощаться.
Лиам тоже, но на пороге он все же не удержался, обернулся и показал Каро язык.
***
— Ненавижу его, — сказал Лиам, как только они с Мелезой оказались за воротами дома Каро. Молодой, звонкий голос переливался оттенками красного, и пах горечью и чем-то пряным. Мелеза чувствовала его именно так: как цвет и запах. — Переставляет нас, как фигурки в игре. Думает, ему все можно.
Над домом Каро клубились серые облака, застарелая смерть и воспоминания о крови. А впереди расстилалась улица — память ее камней, вспышки чародейства.
Теперь Мелеза видела их так: картой магии, выступающими из клубов силы очертаниями.
— Вы не расстраивайтесь, тетенька, — сказал Лиам, запнулся и поправился. — В смысле, госпожа.
— Просто Мелеза, — предложила она.
Над городом весела пелена горя, потери и злости. Город завис в равновесии.
Письмо к целителям в потайном кармане прожигало до костей.
Мелеза думала о дочери, о Грее. О том, как хочется быть обычной женщиной.
— Хотите я вернусь и сломаю ему нос? — спросил Лиам. Он был как пожар. Открытые, яркие чувства, готовность действовать без оглядки. Он был молодостью и силой, и всем тем, чего так не хватало Мелезе.
Она так устала за эти недели. Пока дочь бродила призраком по дому и боялась подать голос, пока Грей будил Мелезу надрывным кашлем — теперь они снова спали вместе.
— Ты готов напасть на государственного агента? — она улыбнулась. Увидела, как могла видеть только чародейским зрением: легкий страх Лиама. Надежду, что она согласится, надежду — что откажется. Злость и одиночество, и желание защищать. Каро выбрал правильно: охранника, от которого она не смогла бы отказаться. И который сам захотел бы защищать.
— Он это заслужил, — буркнул Лиам.
Ей захотелось улыбнуться.
Она так много потеряла, то, чего никогда не вернуть. И впереди ее ждали опасности и интриги, и шанс что-то изменить для магии и для чародеев. Поражения и победы.
Грей, и дочь, и Лиам — первое приобретение после потерь.
— Мы с тобой поладим, — сказала Мелеза, и пошла вперед, оставляя дом Каро позади.
***
Когда Мелеза ушла, Каро устало потер лицо ладонями, тихо выругался — он все время забывал, что одна рука у него теперь была механическая, постоянно царапался о собственные пальцы.
Джанна подошла, встала за спинкой его кресла, положила Каро руки на плечи и сжала, разминая закаменевшие мышцы:
— Они будут вас ненавидеть, — сказала она.
— Пусть встанут в очередь, — Каро фыркнул. — Меня все ненавидят. Я же мерзкий паук, плету гнусные сети и над всеми издеваюсь.
— Ужасный человек, — подтвердила Джанна, помассировала плечи. Каро застонал протяжно:
— Как же хорошо. Вам надо брать за это деньги.
— Я и так беру, — напомнила она. — На новые платья и хорошую еду. Ваша служанка совершено не умеет готовить.
— Зато ножи она метает просто загляденье, — он выдохнул и добавил. — Она была здесь еще при моем отце.
Каро никогда раньше не заговаривал о своей семье. Джанна слышала только обрывки слухов, намеки и уколы в его адрес: сын предателей.
Она слишком многое слышала за последние недели. Каро брал ее с собой на встречи, поручал ей заниматься письмами и бумагами. И доверял — все больше работы.
— Отец тоже был государственным агентом. Я много лет им восхищался, — сказал Каро. — Он всегда говорил: главное — это верность своей стране. И он был предателем. Продавал информацию нашим соседям. Информацию и людей, которые могли ее выдать. Его раскрыла служанка.
Джанне не было нужды спрашивать, которая. И почему после всего Каро доверял этой служанке и держал ее в доме.
— Она тоже агент? — спросила Джанна.
— Да, агент проверки. Они выискивают предателей, — ответил Каро. — Отца тогда взяли живым. Остальных убили. Я обучался в Высшей Школе агентов, и меня не было дома. Я узнал позже всех.
Джанна замерла на мгновение, потом провела ладонями по волосам Каро:
— Почему убили вашу семью?
Хотя она и так догадывалась, почему.
— Сорняки вырывают с корнями, — Каро пожал плечами. — Предателей это тоже касается.
Он принимал это как факт, и застарелое, какое-то даже равнодушное горе укутывало его пеленой.
— Но вас пощадили, — заметила Джанна.
— Да, по донесению служанки. Под ее ответственность.
— Вы не называете ее по имени? — это всегда казалось ей странным.
— У агентов проверки нет имен. Точнее, у них постоянно новые имена. Стоило бы назвать как-нибудь, но все времени не было, — Каро блаженно выдохнул, подался навстречу ее рукам. Джанна поймала себя на том, что улыбается.
Каро был монстром — чудовищем в человечьей шкуре. Но Джанне с ним было хорошо.
— Я был на казни отца. И все не мог поверить, что ошибался. Что он и правда предатель. Перед смертью он сказал: эта страна не стоит верности, — Каро протяжно выдохнул, прикрыл глаза. Джанна положила ему пальцы на виски, помассировала. — Знаете, почему я стал государственным агентом?
— Нет, — признала она. Не могла себя представить на его месте.
— Потому что отец прав. Эта страна не стоит верности. Не стоит всех смертей, не стоит грязи, что творится за кулисами. Но только верность — беззаветная, слепая верность сделают ее достойной.
— Почему вы мне это говорите? — спросила Джанна.
— Я мечтаю стать тем, кем отец никогда не был. Лучшим агентом. И я хочу, чтобы вы были со мной.
Джанна наклонилась к нему ниже, замерла, а потом коснулась губами макушки:
— Чтобы я была для вас кем? Вашей помощницей? Еще одним агентом?
— Моей женой, — он накрыл ее ладонь своей. — Но начальное обучение вам придется пройти. Иначе это просто опасно.
Джанна рассмеялась:
— Вы совершенно не умеете ухаживать. И целуетесь не так уж хорошо.
— Да, — легко признал он. — Но вы все равно остались в моем доме. Оставайтесь насовсем.
Джанна наклонилась к нему, он подался вперед, и они поцеловались. Легко и естественно. И Джанна сказала:
— Нет. Я не могу быть вашей женой, Дэмьен. Вы давно женаты на своей работе.
Он напрягся, коротко кивнул:
— Понимаю, — отвел взгляд и переключился на бумаги. Поспешно, даже немного суетливо. — Тогда, простите, у меня еще много дел…
— Я могу быть вашей любовницей, — с наслаждением продолжила Джанна. Лицо его в тот момент стало просто бесценным. — Вы будете изменять работе со мной, задаривать меня подарками и бояться потерять. Этот вариант нравится мне намного больше.
Он замер, не зная, как реагировать, а потом рассмеялся:
— Для любовницы вы и сами целуетесь так себе. Нет, для жены, конечно, неплохо, но не для любовницы.
Джанна запустила пальцы в его волосы. Сжала посильнее — Каро тихо застонал — и ответила:
— Тогда нам обоим стоит попрактиковаться.
ЭПИЛОГ.
Полгода спустя.
К приходу Калеба Силана вымыла весь дом. Тщательно, с любовью.
Поправила складки на занавесках, отполировала посуду. Хотелось показать — как ей это важно. Что он согласился прийти в этот день — в Майенн-ан-дотейн. День Огненной Матери.
Рейз обещался купить цветы, но, конечно, забыл и обокрал подвесную клумбу на балкончике у соседей. И Силана не знала, смеяться ей или ругать его.
— Эй, никто не догадается, — краснея, сказал он. — Там высоко, они даже не подумают, что кто-то забрался.
— Вы же летали на Рале, — она так и не научилась говорить ему "ты". И они оба уже привыкли.
Так же, как привыкли просыпаться вместе. Привыкли к огням Парной Лиги, где их узнавали, где о них говорили. К тому, что жизнь стала предсказуемой и довольно мирной. И когда Силана просыпалась ночами от застарелых кошмаров, она находила в этом утешение: в том, что жизнь наяву, стала лучше, чем во сне.
В том, что Рейз понемногу учился летать: медленно, упрямо и злясь на собственное неумение.
— Не, Рал большой, его бы заметили. Я просто залез.
Охапка цветов едва умещалась у Силаны в руках. Она разделила ее на крохотные букеты, украсила дом — цветы были желтыми и красными, как она и просила.
За окном барабанили по стеклам крупные капли весеннего ливня — весной в Силл Арне часто шли дожди, заливали улицы потоками, уносили последние отголоски зимы.
Силана сходила на кухню, еще раз проверила еду в крохотной чародейской печи. Два лимонных пирога, которых предстояло разделить — один с семьей и домашним очагом. И один с божественным пламенем, во время празднования жриц.
Силана по десятому разу проверила, как начищена посуда, поймала свое размытое отражение в серебряной ложке.
Внутри бурлила нервная, счастливая, какая-то весенняя сила.
Рейз прижался к Силане сзади, перехватил руками за талию:
— Нормально все. Хватит переживать.
— Это очень важный день, — сказала она, потянулась поправить уголок салфетки. Показалось, что тот лежит как-то криво.
— И не говори. Пацан сегодня не придет — вот уж настоящий праздник.
— Рейз!
Лиам обещал заглянуть завтра. В Майенн-ан-Дотейн он нужен был госпоже Мелезе. Чародеи тоже праздновали — день силы, один из восьми главных Точек-на-Колесе. Вейн говорил, что пламя и магия имели одну природу, и он был прав. И Силана думала: как знать, может однажды это станет один, всеобщий праздник. Жриц, чародеев и всех, кто почувствует в себе силу.
И станет неважно, каким именем и на каком языке будут называть эту силу.
— Пока никто не пришел, ты только моя, — шепнул Рейз, прикусил шею сзади, и Силана поежилась.
— Не дразните, — попросила она. — Не сейчас. Я же не железная.
— Правда? Хм, давай проверим, — он надавил ладонью ей на спину, и Силана замерла на мгновение, а потом подчинилась, чувствуя, как краснеют щеки. — Точно не железная. Мне это нравится.
— Вам нравится надо мной издеваться.
Силана прикрыла глаза, расслабилась.