Она нарочно вертелась перед отверстием, намазывала себя ароматными шампунями, проводила ладонью по налитым блестящим мокрым бедрам...
- Шмуль, помедленнее, я записываю, - Брунцелез поднял голову от блокнотика.
- Не было ни одного воспоминания о Расканаяме, чтобы я не нагрелся, как чайник и не выпустил бы пар, - Шмуль задрожал, стиснул кулаки. - Но вчера перед отбоем, в казарме я почувствовал неладное в глубине своей бездонной души.
Прилег на койку, воссоздал в памяти образ Раксанаямы.
Как она наклоняется, чтобы поднять хозяйственное мыло.
Как она затем этим мылом натирает коленки и бедра.
К своему ужасу, воспоминания о моей обнаженной невесте под струями теплой воды в пене уже не нагревали меня и не будоражили.
Я испугался, но потом убедил, что всего лишь переутомился, что переволновался на службе.
Раксанаяма в воспоминаниях стала не объектом вожделения, а обыкновенным человеком, как любой из нас.
- Любой из нас? - Мендель сплюнул под ноги. - Я не любой из тебя, Шмуль.
- Грудь Раксанаямы превратилась в обыкновенные молочные железы, - Шмуль отвернулся от Менделя. - Ее талия - всего лишь линия над бедрами и под грудной клеткой.
Лицо, головка - череп, обтянутый кожей с функциональными органами - глаза, ухи, губы, зубы, ноздри.
Попка округлая упругая превратилась из умопомрачительной радости для меня в - ягодичные мышцы, обтянутые кожей.
Как, скажите мне, можно возбудиться на анатомический атлас человека в разрезе?
Все равно, что восхищаться трупом, из которого вылезли кишки.
- Шмуль, после твоих слов мне тоже что-то не хочется, - Ганимед отошел в сторонку.
- А каково мне, Ганимед? - Шмуль крикнул ему. - Я в койке стал анализировать подробно проблему с моим ненагреванием тела.
Гипотеза о том, что я устал и переволновался на службе, не выдерживала критики.
В этот момент мимо протащились голые Джейн и Бонни.
Да, они стучали каблучками, да, они чирикали.
Но все было не так, как положено.
Если девушка голая, то она должна петь и танцевать перед парнями, соблазнять, умилять, раззадоривать.
Джейн и Бонни, как две резиновые куклы - безликие, бездушные и не только не вызвали во мне, но и погасили пламя нежности и вожделения к Раксанаяме.
- Шмуль, моет быть, ты просто импотент? - Ламборджини затряс щеками и подбородками.
- Ламборджини, ты сначала найди свой писюнек под огромным животом, потом уже рассуждай об импотенции и потенции, - Шмуль не оставил себя без последнего слова. - И тогда я понял: Джейн и Бонни вызвали у меня условный рефлекс на голых девушек - точно также, как рефлекс у кабана в каске и в автомобиле, но только рефлекс со знаком минус у меня.
В линкоре я глазел на обнажённых Джейн и Бонни, и линкор подбили.
Трупы, раненый, крик, дым, лязг, страх приближающейся смерти.
И при этом я смотрел на Джейн и Бонни.
Рефлекс начал закрепляться, но потихоньку.
Затем я увидел Бонни и Джейн, когда они выходили из офиса лейтенанта Шоу.
После встречи с девочками нашими я получил от лейтенанта в морду кулаком.
В столовой Бонни и Джейн раздвигали и сдвигали ножки под столом, а я подавился костью барашка.
Условный и безусловный рефлекс у меня укреплялись.
Чуть что плохое, а в армии все кажется плохим, и тут же перед глазами маячат голые длинноногие Бонни и Джейн.
Джейн и Бонни голые около носилок с трупом Паганини.
Бонни и Джейн голые среди развороченных плит космодрома и рядом со стонущими ранеными после бомбёжки жухраев.
Джейн и Бонни голые в казарме, когда я ударился головой о железяку на койке.
У меня выработалось и укрепилось: если вижу голых девушек, то сразу - боль и неприятности.
Утром я пытался бороться с рефлексами, даже воспоминания о Раксанаяме в купальне чуть шевельнули у меня.
Бонни и Джейн на занятии по основам бластероведения вроде бы сначала не повторяли гадости, но затем, когда я на них смотрел с неодобрением, я прищемил палец загогулиной на бластере.
Смотрите, как опух мой палец, наверно, трещина в кости. - Шмуль показал палец, скрытый под толстым слоем грязи. - На марш-броске - хуже не бывает.
Дыхания не хватает, рюкзак оттягивает плечи, ломает позвоночник, бластер бьет по почкам, под ноги попадаются ямы и бугры.
А перед глазами - голые Бонни и Джейн.
Возможно, что я бы излечился с трудом от навязчивого рефлекса, но после марш-броска нам подали полевые учения. - Шмуль покосился на капрала, но не сказал явно, что Брамс виноват. - Тут я с ужасом узнал и осознал, что вынужден ползти за голыми нашими девочками.
Последний клапан в моей душе забился грязью.
Думаете, что парень будет возбуждаться на наготу девушек, после того, как проползет по минному полю за красавицами?
Бонни и Джейн голые ползли нагло, широко расставляли ноги, ничего от меня не скрывали, а, наоборот, выставляли на обозрение, словно пытали.
При этом каждая пытка закреплялась во мне взрывом мины.
У меня зацементировался условный рефлекс навсегда - когда вижу голую девушку, то, значит, рядом бродит смерть моя.
Джейн и Бонни нарочно подкрасились в красный, чтобы еще больше меня унизить, опустить и разлучить не только с моей невестой Раксанаямой, но и со всеми голыми девушками.
Поэтому, монсиньеор капрал, я требую, - Шмуль понял, что перегнул палку дерзости, - извините, дон капрал, прошу вас, больше не ставить меня в одну связку с Джейн и Бонни.
Из-за них все мои беды, - в очередной раз зачем повторять? - Теперь, когда я представил обнажённую Раксанаяму, то вздрогнул, зажал голову руками и попытался спрятаться в самую глубокую нору.
Смотрите! - Шмуль замолчал, затем вскрикнул яростно и начал бить бластером по траве. - Ненавижу! Голую Раксанаяму ненавижу.
Джейн и Бонни голых ненавижу.
Сиськи девушек - смерть!
Попа голых девушек - смерть!
- Солдат Шмуль, ты новые смерти изобрел для армии, - капрал Брамс собирал неразорвавшиеся учебные гранаты.
Или не учебные? - Я раньше знал другие смерти, но теперь добавился ужас и смерть от голых девушек.
Новаторская идея, Шмуль.
Все должно служить для победы нашей Империи, солдат.
Я доложу, куда следует, о твоих новых рефлексах и ужасах после того, как ты сопоставил свою боль и неудачи с голыми девушками.
А особенно то, что ты уже не можешь рассматривать голых девушек, как объект вожделения и средство для продолжения рода.
Твоя наведённая солдатами Джейн и Бонни импотенция, Шмуль, открывает новые возможности для наших грядущих побед.
Армия голых девушек, которая своим видом - своими анатомическими подробностями - первичными и вторичными половыми признаками внушает страх и импотенцию.
Это же не просто сила, это уже - силища! - Капрал Брамс произнес с воодушевлением.
Его усы задрались кончиками к небесам. - Жухраи станут импотентами, как и ты, Шмуль, и уже не смогут размножаться.
Армия жухраев сразу уменьшится.
Мы одержим легкую победу в бесконечно долгой войне. - Капрал Брамс кашлянул в кулак и отметил будущую победу глотком из походной фляжки. - Шмуль, за то, что ты открыл новую импотенцию, тебя, возможно, ждет имперская медаль - За храбрость!
- Сэр капрал, может быть, я не совсем еще импотент? - Шмуль позеленел. - Джейн и Бонни ведь красные не навсегда.
- Шмуль, ты же обещал, что не будешь на нас смотреть, - я не помнила это обещание, но можно понять, что именно это Шмуль и имел в виду.
- Джейн и Бонни - крепко закрепили твой рефлекс - голая девушка - зло, - капрал забросил бластер на плечо. - Ты уже не излечишься, надеюсь.
Солдат, который в бою не отвлекается на баб и на мысли о голых девушках - настоящая находка для армии.
Не подведи, Шмуль! - Капрал Брамс загонял гвозди в гроб Шмуля. - Теперь ты можешь спокойно воевать плечом к плечу с Джейн и Бонни, они уже ничего плохого своей обнаженностью тебе не сделают.
Все плохое уже сделано.
- Господин капрал, я ненавижу Джейн и Бонни за то, что они отучили меня болью радоваться и любоваться голым девичьим телом, - Шмуль отошел от меня и от Бонни. - Я ни за что не встану рядом с ними плечом к плечу.
- Монсиньор капрал, - Свингер поднял руку, как в школе. - Я попробовал - подумал о Катарине, когда она танцует.
Катарина всегда танцем зажигала меня так, что я не успевал вскочить в последний вагон.
А сейчас в мыслях у меня Катарина не зажигает.
Она передвигается, поднимает ножку, затем ее опускает, потом вторую ножку поднимает и опускает.
Взмахивает ручками, закидывает головку, показывает зубы.
Выглядит теперь, как механическая кукла с пружинами и тряпками внутри.
Зубы - уже не зубки, а органы для пищеварения.
Руки - стали не ручки, а - опорно двигательные аппараты, как и ноги.
Кошмар! - Свингер выпучил глаза. - И во всем виноваты Джейн и Бонни, что я не воспринимаю Катарину, как прежде?
- И у меня? - Черчиль заглянул в штаны.
- Я тоже, - Сольвейг произнес с ужасом.
- Джейн, кажется, что нас принесут в жертву, - Бонни пропищала.
- Новобранцы, а вы не думаете, что солдаты Джейн и Бонни даны вам для проверки вашей стойкости и силы духа? - голос капрала перекрыл испуганные и возмущенные вопли наших сослуживцев. - Вы не дожны ломаться, а, наоборот, обязаны окрепнуть в лишениях.
Да, согласен, что марш бросок с видом на голых девушек, или ползание по минному полю, когда перед тобой Джейн и Бонни раскинули ноги, или болтание в резиновой петле - сверху вниз, снизу верх наблюдать обнажённых, все это вырабатывает отрицательное отношение к женской наготе.
Но вы же особые, может быть, испытание голыми девушками для вас тоже особые выбраны? - Капрал поднял руку. - В колону по два становись.