— Да склонятся перед вами ваши враги, высокородные! — поприветствовал староста вновь прибывших.
Командир гарнизона махнул рукой, приказывая старосте распрямиться.
— Пустое. Ткесан, да? — проговорил он, снимая шлем и обводя взглядом встречающих. Мужчиной он оказался нестарым, выглядел лет на 35[2], носил аккуратную бороду и усы, волосы были подстрижены коротко. Подбородок широкий, лицо скуластое, но не грубое — черты очень правильные. Глаза внимательные, спокойные.
[2] 35 местных лет приблизительно равны 38 нашим годам.
— Да, высокородный, простите…
— Граф Кадли, Саргос Кадли, — представился командир гарнизона. — Со мной трое моих сотников — Келан, младший граф Эгон[3], Асгар, младший граф Тонга и барон Скраги.
[3] В данном случае Келан — имя. Младший граф — отпрыск графского рода без претензии на владение, Эгон — название рода.
— Рад приветствовать высокородных в этом посёлке, — снова поклонился Ткесан, но в этот раз не так глубоко. — Прошу вас! Я готов проводить вас до ваших домов или до администрации…
— Пожалуй, в дома, Ткесан. Разместимся, тогда и делами займёмся. Кто с вами, не представите?
— Конечно, высокородный, — староста начал перечислять своих спутников. Когда дело дошло до меня, я вежливо и глубоко поклонился. Где я — нори, а где — целый граф? Впрочем, когда я взглянул на Саргоса Кадли, тот всё ещё меня рассматривал. Не знаю, чего в его взгляде было больше — удивления или интереса.
— Уважаемые, мне бы хотелось обсудить много вопросов, связанных с вверенным мне поселением, — обращаясь к нам, сказал граф Кадли. — Но если никто не возражает, то мы отложим это. Мастер Соксон, мы пехота, и все эти морские путешествия….
— Конечно, граф, — улыбнулся мудрец. — Я к вашим услугам.
— Ну вот и отлично, Ткесан! — граф положил руку на плечо старосты, и тот, кажется, вздрогнул. — Веди! Уважаемые…
Граф и его спутники быстро удалились, а с ними ушли практически все встречающие. Я остался только для того, чтобы посмотреть на пехоту. Всё-таки учиться никогда не поздно. Кто знает, может, и со стороны что-нибудь пойму. Ещё удивительнее было то, что ко мне подошёл Бекс и встал рядом.
— Впечатляет, Шрам? — спросил он.
— Боюсь, уважаемый барон, слово «впечатляет» не способно отразить все мои чувства, — честно признался я. — Скорее поражает, подавляет и даже — унижает.
— Пижонство, Шрам, — Бекс покачал головой. — Пижонство всё это и показуха. Дай боги, один-два когтя могут такое провернуть прямо посреди боя.
— Мы пытались ввести похожее в сотне… Но даже перед боем не успеваем перестроиться, уважаемый барон, — ответил я, поймав внимательный взгляд Бекса. — Так что пока приходится работать десятками. Вот стою и пытаюсь чего-нибудь у них понахвататься
— Странно. — Бекс усмехнулся. — А мне казалось, ты слишком… честолюбив, чтобы признаваться в своём неумении.
— Я немножко бунтарь, уважаемый барон. И я — наглец, как мне часто говорят, — признался я. — Но честолюбие… Я — нори, о каком честолюбии речь? Мне бы вэри стать и всех своих бойцов до вэри дотянуть. Простая цель и никакого честолюбия.
— А разве цель стать вэри так рано — не честолюбие? — удивился барон, и я невольно задумался. Может, он прав? Может, я слишком спешу?
— Уважаемый барон, я пережил начало Нашествия, которое не пережил Линг, довёл полсотни человек до Форта Ааори, — здесь, конечно, я прихвастнул, — и вернулся с этой полусотней, чтобы освободить Мобан. Я попал в земли Линга и спас человека, воевал и сражался…
— Вот-вот! — подбодрил меня Бекс.
— … И стоит мне приехать в Мобан, как меня может остановить нищий пьяница и начать мне рассказывать, как я никчёмен, — закончил я, посмотрев на барона. — Согласитесь, желание поскорее стать полноправным членом общества — не самое плохое, и всё ещё далеко от честолюбия.
— Хм, и всё же… Все ааори в таком же положении, но именно вы постоянно рвётесь вперёд, — возразил барон и улыбнулся. — Подумай над этим, Шрам. Ты и так в отличных условиях, так стоит ли спешить?
Ответа барон не ждал, да мне и нечего было ответить. Ну прав он был — было во мне это самое честолюбие. Пусть и не такое раздутое, как ему казалось. Дождавшись моего кивка, Бекс развернулся и пошёл в посёлок, а я отправился следом через пару минут. Может, я и честолюбивый выскочка, но Пятнашка в меня вдолбила одно правило — всегда проверяй, чем заняты твои бойцы. А Пятнашку я уважаю и люблю — поэтому всегда прислушиваюсь. Потому долго пребывать в праздности себе не позволяю. Да и позавтракать хочется — чего уж там. Готовить я так и не научился, поэтому всегда с нетерпением жду поваров.
Наша маленькая казарма жила своей обычной жизнью. Над кухней поднимался дымок — там вечно что-нибудь готовят. Не завтрак, обед и ужин — так запасы на новый выход в Линг или просто припасы на будущее. Дежурные сушат мясо, овощи и фрукты, готовят сухари. Кто знает, когда и куда занесет нас нелёгкая, и сколько мы там пробудем. Первыми меня всегда встречают десятники — Пятнашка, Хохо, Ша-арми (бывший Шасть), Эр-Нори (бывший Кривой) и Нож. Докладывают, что сделано, узнают, что надо сделать — а в этот раз ещё и выведывают, как прошла торжественная встреча. Даже Ладна пришла, оторвавшись от своего госпиталя с десятком наших раненых.
Честно рассказываю, что было. У меня секретов от своих нет. А моя сотня — это свои. С ними мы прошли вместе слишком многое, чтобы можно было относиться к ним как к чужим. Даже те, чьи имена я не помнил полгода назад — стали для меня родными. Даже новенькие, которых я набирал в своих поездках в Мобан — тоже стали своими. Я просто понял, что так надо — иначе всё придется делать в гордом одиночестве. И я знаю точно — это правильно. И то, что всё это мне насоветовал эр Скаэн, дела не меняет. Это был отличный совет, который я принял не только к сведению, но и на вооружение. Теперь в Мобане мне делать нечего. В ближайшие дни чиновник имперской администрации появится в посёлке — и поездки в город, где даже спустя полгода после Нашествия приходится пробираться к цели чуть ли не ночью и ползком, наконец, закончатся.
Когда я добрался до своего дома и, по совместительству, штаба — со мной осталась только Пятнашка. Она, как обычно, весь свой десяток уже распределила по делам, и теперь получила возможность пообщаться со мной лично. Как бы она ни отбивалась, но осталась моим заместителем в сотне — просто потому, что была исполнительна и предусмотрительна. А вовсе не потому, что мне хотелось почаще видеть её рядом.
— Что думаешь по поводу наместника? — спросила она.
— Не знаю, Пятнаш. Надо с ним сначала пообщаться, — признался я. — На первый взгляд неплохой. Но мало ли? Может, сейчас пойдёт всех карать направо и налево.
— Нет, думаю, что не пойдёт, — не согласилась девушка. — Людей ему неоткуда пока брать. Вот через год — тогда может. Но ты же и не хочешь задерживаться здесь на целый год? Или планы переменились?
— Нет-нет. Зимой уходим на юг, в Форт, — подтвердил я.
План этот появился совсем недавно и всё ещё обсуждался. Остались мы в Линге потому, что это было условием наших привилегий. Служить в посёлке мы были обязаны до тех пор, пока не прибудет сотня из Форта, не приедет наместник и имперские егеря. Теперь все условия были выполнены, и возле Линга нас больше ничего не удерживало. Несмотря на то, что платили нам немало, многие бойцы до сих пор не смогли закрыть свой долг за досрочный переход в нори, устроенный во время Нашествия эром Скаэном. В Форте мы могли заняться свободной охотой — в той же Пуще или в Диких Землях — и заработать на трофеях. В Линге пока приходилось жить на жалование. Местные твари были не изучены, и их внутренности, кости и шерсть нужны были разве что нашим мудрецам.
За прошедшие полгода казна сотни заметно уменьшилась, и это вызывало тревогу всех десятников, да и многих старожилов сотни. Требовалось срочно поднять доходы, иначе останемся мы без медикаментов и снаряжения уже через год. Вот тогда и созрело решение к зиме оставить службу в Линге, отправившись в поисках лучшей доли. Ждали только прибытия наместника.
— Мы все приняли план, и без согласия всех десятников сроки я менять не буду, — снова подтвердил я. — Но даже пары месяцев такой шишке хватит, чтобы устроить нам много проблем.
— Зачем? — отмахнулась Пятнашка. Мы сели прямо на ступеньки на крыльце дома. — Ты с ним просто повежливей будь, и не станет он нам портить кровь.
— Может, и так, — согласился я. — Слушай, ну всё равно мне с ним ещё придётся общаться. Вот и узнаем, что да как.
— У нас выход следующий когда? — сменила девушка тему.
— Да непонятно пока, — я пожал плечами. — Всем, видишь, не до выходов сейчас. По мне так чем позже — тем лучше.
— Сходи к Соксону, — почти приказала Пятнашка. Как мой бывший десятник и командир, она себе и не такое могла позволить.
— Не могу пока. Он у наместника. Так бы уже сходил.
— Ну тогда ждём, — кивнула девушка.
— Ждём, — кивнул я.
Вошедший на территорию нашей импровизированной казармы пехотинец прервал наш разговор. Кряжистый дядька с седой щетиной внимательно огляделся, и, видимо, не сумев определить, кто из нас кто, дёрнул ближайшего бойца. Тот указал на меня и Пятнашку. Пришлось подниматься и нехотя идти навстречу. Ну кого ещё он мог искать в нашей сотне, если не командира?
— Сотник Шрам. Мой заместитель — десятник Пятнашка. Приветствуем уважаемого, — как только позволило расстояние, произнёс я и слегка кивнул головой.
— А я просто посыльный, но и вам, сотник, до ста жить, — ответил пехотинец. — Пойдёмте, граф Кадли хочет пообщаться.
Пятнашка глянула на меня и попыталась уйти, но была остановлена новой фразой пехотинца:
— С вами, десятник, он тоже хотел поговорить.
Глава 2
Имперская манера строительства поселений — таких, как наш посёлок — удивляла меня уже полгода. Я хорошо помнил и Мобан, и Тури с их узкими, хоть и прямыми улочками. Помнил и Форт Ааори, где улицы были широкие, но извилистые. Империя строила по линейке. Широкие прямые улицы, пересекающиеся под прямым углом. И неважно, что посёлок насчитывает меньше тысячи жителей — важно, чтобы всё было ровным и понятным. На застройку домов отводились специальные участки, где пока ещё оставались домики с огородами — но, как объяснил мне Воргот, со временем там вырастут двух-трёхэтажные дома из кирпича, окрестные улицы замостят, а под ними проведут канализацию — и посёлок станет городком. А пока улицы были шире самих кварталов и утопали в грязи.
Однако, к чести Воргота, на своих местах уже высились храм, термы, администрация города и недостроенный форт гарнизона. У одних ворот выросли склады и амбар, у других — гостиница, а третьи были направлены в сторону Линга. Рядом с ними находились бараки строителей, наша казарма, два квартала бедноты и казарма ааори — куда вселились пока только бойцы из сотни Ниама и имперские егеря. Стены строились по всему периметру посёлка, но неравномерно. Пока что та часть стен, что была обращена к Лингу, поднялась шагов на десять-пятнадцать над землей, но не было на ней ни парапета, ни зубцов. Стены со стороны порта находились на уровне фундамента. Зато везде были выкопаны колодцы, а основные улицы и площади уложили досками, чтобы не приходилось месить сапогами грязь.
За стенами возвели портовый посёлок, где жили рыбаки и портовые работники. Там же сделали пару гостиниц для моряков. Рядом со стеной посёлка построили лаборатории мудрецов и алхимиков. И если говорить честно, то я никак не мог поверить, что всё это можно сделать за пять месяцев, но… всё было сделано. Да, дома были построены из того, что валялось под ногами. И да, камень использовали только для стен, а все основные здания возводились из кирпича. Всё делалось на скорую руку — но насколько добротно и основательно! И самое главное — делалось с запасом на будущее, когда население станет больше, дома — выше, а люди — богаче. И вот так и никак иначе — богаче, и всё. Это даже не обсуждалось. Даже Ткесан, уж на что был сельским жителем, но с уверенностью отвечал, что если неподалёку когда-то вырос великолепный город Линг, то и этот посёлок ожидает большое будущее. Кто им в Империи такие мысли в голову закладывал? Для меня это было загадкой.
Идти нам с Пятнашкой предстояло не в администрацию — туда граф Кадли пока не добрался. Вызвали нас в его резиденцию, что для меня было совершенно непривычно. Из того, что я слышал о благородных и чиновниках княжества — все переговоры они предпочитали проводить в специальных зданиях, в кабаках или, в крайнем случае, на улице. Но приглашать кого-то себе в дом? Это было немыслимо. А вот имперский граф совершенно спокойно позвал меня и Пятнашку к себе домой, где уже начал принимать дела.
Перескакивая по доскам через грязь улиц, мы добрались до квартала особняков, где находилась резиденция графа. Крыльцо резиденции выходило на площадь, где обычно шла бойкая торговля — но в этот раз там ровными рядами двигались пехотинцы-ветераны, ревели тянущие обоз кавали, раздавались приказы и выкрики. Площадь и задумывалась как плац для гарнизона, поэтому торговля переместилась на широкий проспект к будущим воротам в сторону порта. Резиденция наместника представляла собой двухэтажный особняк с отдельным крыльцом и черепичной крышей, сложенный из желтоватого кирпича. Как я узнал от Воргота, такой кирпич был дешевле, да и изготовить его было проще, чем красный — поэтому использовался он зажиточными людьми «на первое время».
Добрались мы, почти не запачкавшись, и немедля поднялись на крыльцо, где в карауле стояли четверо ветеранов-пехотинцев в золотистых доспехах — что-то вроде личной охраны графа. Наш проводник вскинул левую руку ладонью к охранникам и доложил, кто такой и кого привёл. Начальник караула ответил таким же приветствием, поблагодарил и отпустил в казармы — а нам велел следовать за собой. Далеко идти не пришлось. Внутри особняка находился большой холл, из которого несколько дверей вели в другие комнаты. На другой стороне была лестница на второй этаж, а большая арка посреди правой стены открывала вход в гостиную, где и сидел граф. И занимался граф вполне понятным делом — он ел.
В гостиной также находились все трое сотников гарнизона и Соксон. Все они сидели за длинным столом спиной ко входу. Помимо еды, на столе были разложены различные документы. Мы с Пятнашкой скромно пристроились у стены, а наш провожатый внутри дома подошёл к графу и, склонившись, что-то зашептал ему на ухо. Граф обернулся и махнул нам рукой подойти. Сам он развернул стул, чтобы оказаться к нам лицом, а подчинённые повторили за ним.
— Высокородный, сотник Шрам и заместитель сотника Пятнашка прибыли по вашему приказу, — я учтиво, как мне хотелось думать, склонился в положенном поклоне. Втайне я надеялся, что граф отменит эти расшаркивания. Но у него были другие планы.
— Целый сотник, слышали! — сказал он, глянув на своих сотников. — Почти вам ровня.
Смешки были ответом на эти слова. Обидные смешки, между прочим.
— Граф, вы совершенно зря смеётесь, — прозвучал голос Соксона. — Шрам и его бойцы доказали своё право быть сотней и не раз подтверждали его…
— Мастер, это я решу сам, — оборвал его граф. — Достойны они или нет, мне виднее.
Очень сложно удержаться бывает, когда точно знаешь: человек просто бахвалится. А что граф бахвалится — я знал отлично. Все документы по нашей сотне он должен был видеть. И то, что право формировать сотню было даровано мне императорской канцелярией — а значит, самим императором — он тоже наверняка знал. Мудрец Ксарг выполнил свою часть договорённостей с надёжностью настоящего имперского чиновника. Никакой граф Кадли не мог пересмотреть наши документы.
— Шрам, — граф Кадли так и не разрешил нам разогнуться. Пришлось слушать его, разглядывая пол. — Чем, по-твоему, вы занимаетесь здесь?
— Высокородный, наш отряд выполняет задачу по очистке земель Линга от изменений, — как можно спокойнее ответил я.
— И почему же ты считаешь, что с этим больше никто не справится? — хохотнул кто-то из сотников.