— А раньше очень даже страдал. Когда бросил меня у алтаря.
Не стоило этого говорить. Ведь поклялась больше никогда не ворошить прошлое! Не думать, не вспоминать, забыть раз и навсегда.
Но это было до того, как прошлое ворвалось в мою жизнь всё сметающим на своём пути ураганом, намерившимся превратить её в руины. Спасибо — не надо. Достаточно и того, что семь лет назад я собирала осколки сердца. Разбивать его себе снова, рушить свой мир больше не позволю.
— Понимаю. — Герцогиня кивнула, словно действительно что-то там понимала, хоть в её остекленевшем взгляде не было ни намёка на это самое понимание. — Семь лет назад мой сын сделал вам больно. Но я рада… — Она горько усмехнулась. — По крайней мере, была рада тогда, что он одумался. Видите ли, за ваш союз радел мой муж, Джеральд. На тот момент мы очень нуждались в деньгах, а граф Ариас предлагал за вас хорошее приданое. Очень уж вашим родителям хотелось породниться с нами …
Всегда задавалась вопросом: что чувствует лошадь на аукционе? А теперь, кажется, поняла. Семь лет назад лошадью, выставленной на аукцион, была я. Для Грейстоков и… даже думать об этом больно — для моих родителей.
— К счастью, Кристофер вовремя опомнился. Ему тогда как раз неожиданно предложили должность агента в управлении. Хорошо помню его слова. Он пообещал мне и Джеральду, что сумеет поправить бедственное положение нашей семьи своими силами, не жертвуя собой ради подачек ваших родителей, и расторг этот нелепый союз. И ведь сумел же. Справился самостоятельно. И вот теперь он глава разведки, — не без гордости закончила эта стерва.
Нелепый союз…
Вежливый тон, но сколько яда в каждом слове. Его бы вполне хватило отравить половину Хальдора, а может, и весь белый свет отправить к хордам.
— Если вы так печётесь за своё доброе имя, то почему де Морвили? — я недоумённо посмотрела на герцогиню. — Принцесса крови составила бы его светлости куда более подходящую партию.
Раз уж он себе цены не сложит.
Делайла снисходительно улыбнулась:
— Пусть де Морвили не настолько богаты, как мы, да и влиянием особым в Хальдоре не обладают, но это славный древний род. Старая кровь. А Эдель — чудесная девушка с безукоризненными манерами. Настоящая леди. С которой будет не стыдно показаться в свете.
Старая кровь, Старая кровь… В своё время меня тошнило от этих слов. Для хальдорского общества Ариас по-прежнему, даже спустя много лет, оставались выскочками, безродными, и где-то я даже понимала своих родителей, стремившихся возвыситься за счёт Грейстоков.
Но я отказывалась понимать Кристофера, согласившегося жениться на деньгах.
Я поднялась, взглядом велев Энни, в тот момент переступившей порог гостиной, тащить рогалики обратно.
— Что ж, ваша светлость, вам остаётся только посочувствовать. Вместо девушки с безукоризненными манерами, с которой будет не стыдно показаться в свете, у вас в невестках совершенно невоспитанная особа. С новой кровью. А так как у магов не бывает разводов… — Я издевательски хмыкнула. — И да, впредь прошу обращаться ко мне «леди Грейсток», раз уж мы с вами носим одну фамилию.
Вот теперь её уже точно перекосило. Оставалось надеяться, что надолго. В идеале — навсегда. Делайле очень шло это выражение лица. С ним она была настоящей, истинной Делайлой.
Своими планами по поводу развода я с ней делиться, разумеется, не стала.
Пусть пострадает гадина.
— Жаль, что вы так и не удосужились ответить на мои вопросы, Лорейн. — Её светлость тоже поднялась, недовольно поджав тонкие губы.
— Заглядывайте вечером. Когда муж будет дома. Он ответит на все ваши вопросы, — мстительно пообещала я.
Заметила, как у герцогини дёрнулся правый глаз, и посоветовала ей не принимать всё близко к сердцу, ведь это плохо сказывается на её внешности.
Стоя на ступенях крыльца и провожая экипаж стервы взглядом, я ругалась. Пусть и в мыслях, зато со вкусом, придумывая всё новые и новые словосочетания с именем Кристофера.
Из-за приданого, значит, хотел жениться? Денег захотелось? А как необходимость в них отпала, ушли и чувства к невесте.
А ведь как самозабвенно в любви признавался… Мерзавец! Как хотел меня, как желал… Подлец и гад!
Жить он у меня собрался? В своё удовольствие и припеваючи? Решил поиграть в семейную жизнь?
Что ж, я тоже люблю, а главное, умею играть.
Посмотрим, Грейсток, как ты запоёшь у меня через пару недель!
— Мне действительно жаль, что всё так вышло. Ты этого не заслужила.
Он готовился к разговору с Эдель всё утро, проговаривал про себя фразу за фразой: извинялся, сожалел, объяснял всё случившееся. А пробившись к ней, несмотря на протесты пожилого барона и угрозы прострелить ему голову, забыл всё, что собирался сказать.
«Мне действительно жаль», — единственные слова, прозвучавшие в гостиной за минувшие полчаса.
Эдель на него не смотрела. Стояла, отвернувшись к окну, устремив потухший взгляд на сад, или, быть может, на белокаменную беседку, проглядывавшую сквозь листву деревьев. Она обожала проводить в ней время. Особенно вечером.
С ним.
— И это всё? — Леди де Морвиль всё-таки заставила себя обернуться и даже подняла на него взгляд. Лишь на мгновение, после чего снова его отвела.
— То, что произошло в храме… Я этого не планировал. И уж точно не собирался тебя предавать.
Девушка резко выдохнула, закусила губу, силясь сдержать рвущиеся наружу чувства и слёзы, заблестевшие в уголках глаз.
— И тем не менее я чувствую себя преданной. Униженной. Обманутой. Оскорблённой!
— Я разберусь с тем, кто всё это затеял. Обещаю.
Всю ночь он как одержимый просматривал старые дела, вспоминал имена всех, кто желал ему зла. Когда-то в далёком прошлом и сейчас, в настоящем. Список врагов впечатлял. Некоторых недоброжелателей уже давно не было в живых (в основном с посильного участия людей Грейстока или самого герцога, если на то была воля его величества). Другие исчезли бесследно в тюрьмах Хальдора. До некоторых было не добраться — они находились под защитой других государств. Но оставались и те, с кем он мог и обязан был связаться.
Список лежал в нагрудном кармане жилета, ждал своего часа. Эдель значилась на повестке дня первой, после — встреча с часовщиком, имя которого он планировал узнать у бывшей невесты.
— Разберёшься — не сомневаюсь, — горько усмехнулась девушка, а потом вдруг спросила: — Скажи, ты её любишь?
Этот неожиданный вопрос застал герцога врасплох.
Попытка приблизиться к бывшей невесте была тут же пресечена: леди де Морвиль отшатнулась от него, словно он был земным воплощением хорда, и Кристоферу пришлось остановиться.
— Эдель, между мной и Лорейн ничего не было.
— Но ты её любил? — повторила она, нервно заламывая руки. — Тогда, семь лет назад. Когда вы были помолвлены. Пожалуйста, ответь!
Молчать было глупо, а лжи Эдель не заслужила. Правда же могла её ранить. Хоть, наверное, сделать ей больнее, чем уже сделал, просто невозможно.
— Да, я испытывал к ней чувства, — ровно ответил Кристофер, стараясь заглушить в себе ураган эмоций, что проносился в душе всякий раз при мысли об Ариас.
И ведь успокоился же, отпустил. Для этого у него были семь долгих лет. И вот она снова стала частью его жизни. Теперь уже неотделимой.
— Испытывал, но почему-то бросил… Скажи, это у тебя хобби такое — бросать невест в день свадьбы?
Кристофер поморщился от досады. Он имел неплохие шансы стать посмешищем для всего Хальдора. Об этом его «хобби» уже успели упомянуть в утренних газетах, а вечером наверняка будут говорить во всех частных клубах и светских салонах. Ещё и ставки, шутя, небось начнут ставить — кто станет следующей жертвой его непостоянства.
Впрочем, следующей жертвы быть не могло — брачная татуировка на ладони напоминала о нерушимости связавших их с Лорейн уз.
— То, что случилось тогда, к тебе никак не относится. Я действительно хотел на тебе жениться и…
— Потому что любил? — Эдель обхватила себя за плечи, словно ей было холодно, хоть солнечные лучи, струившиеся сквозь занавески, наполняли комнату последним летним теплом. — Потому что… любил? — повторила чуть слышно, с трудом произнеся последнее слово.
И снова искренний ответ мог её ранить, а изворачиваться у Кристофера не было никакого желания.
— Ты бы стала мне хорошей женой, и я бы сделал всё, чтобы сделать тебя счастливой.
— Но ты меня не любил… — Девушка опустилась в кресло, плечи её поникли.
Эдель старалась держаться. Хотела смотреть в глаза тому, кто её так больно ранил, с высоко поднятой головой. Но не находила в себе сил даже поднять взгляда. Сидела, разрываясь между такими противоречивыми желаниями. Одно уже истерзало ей всю душу: Эдель мечтала броситься к Кристоферу, надеясь, что обнимет, скажет, что Ариас для него ничего не значит, что всё это фарс, глупая шутка, и они прямо сейчас отправятся в храм. Другое было таким же отчаянным, ослепляло, туманило разум — хотелось подскочить к нему, чтобы посильнее ударить.
Ни тот, ни другой порыв был недостоин леди, поэтому Эдель де Морвиль осталась на месте.
— Те часы, что ты мне подарила… Мне нужен адрес ювелирного магазина, в котором ты их купила.
Огорошенная столь внезапной сменой темы разговора (ещё минуту назад они говорили о чувствах, и вот он интересуется каким-то магазином!), леди де Морвиль всё же подняла на Грейстока взгляд.
— Я заказывала их у частного мастера, мистера Милса. Но если мне не изменяет память, он скончался несколько месяцев назад.
Кристофер мысленно выругался. Он надеялся, что разберётся со всем по-быстрому, но кто-то там, наверху, видимо, не спешил облегчать ему жизнь.
— И всё же мне будет нужен его адрес.
Эдель потерянно кивнула, как во сне назвала улицу и номер дома. А спустя мгновение вздрогнула, встрепенулась, словно внезапно очнулась.
Прошептала, чувствуя, как в груди замирает сердце:
— И что? Вот так просто и внезапно всё изменится? Ты теперь будешь с ней?
— А разве у меня есть выбор? — мрачно усмехнулся Кристофер.
— Только в этом причина? В том, что у тебя нет выбора? Ты колдун, а значит, не сможешь расторгнуть этот… этот ужасный союз! Скажи, в этом всё дело?
Это был один из многих вопросов, на которые у герцога пока что не было ответа.
Мужчина подхватил шляпу — чёрный цилиндр, который машинально прижал к груди, и с горечью в голосе проговорил:
— Есть вопросы, на которые я пока не могу ответить даже самому себе, Эдель. — Помолчав, негромко добавил: — Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить.
Он ушёл, втайне себя проклиная. За то, что так легко, так быстро сумел её отпустить. Оставалось надеяться, что Эдель сделает то же самое: вычеркнет его из своей жизни и из своего сердца как можно скорее.
Глава 9
Общение с вдовствующей герцогиней оказало пагубное воздействие на мою нервную систему. Бывают такие особы (или скорее особи; змеиного роду), которые легко, играючи портят тебе настроение, нервы, а иногда и жизнь в целом.
Куда уж мне до Делайлы! Я по сравнению с ней в искусстве нервотрепания была полной дилетанткой. И тем не менее решила, что учиться и совершенствоваться никогда не поздно. Почему бы не пооттачивать свои способности, раз уж представилась такая возможность? Всё, решено! С сегодняшнего дня герцог станет моим подопытным кроликом, лягушкой, которую я буду с удовольствием и со вкусом препарировать, мотыльком, по глупости угодившим в энтомологическую коллекцию моей новоиспечённой светлости.
Хотя уместнее было бы сравнить Грейстока со смертельно ядовитым пауком. Ну какой из него мотылёк?
Совладав со своими душевными порывами, а вернее, с одним единственным порывом — овдоветь ещё до обеда, я велела Додвеллу собрать у меня в кабинете всех слуг. Одли и Кэрролл порывались принять участие в планёрке, но я им вежливо напомнила, что они служат Грейстоку, а не мне, и посоветовала пойти покурить, выпить чаю, полистать газеты. В общем, занять себя чем-нибудь, пока я буду готовить своих солдат к грядущим сражениям.
— А если ваша светлость опять надумает сбежать? — испытывающе посмотрел на меня Одли.
— Ну я ведь не ребёнок, чтобы играть с вами в прятки. К тому же вы не сможете бдеть за мной постоянно. При желании я смогу сбежать от вас откуда угодно. Да вот хотя бы из уборной.
Такой аргумент их явно не удовлетворил, но делать нечего: не прокладывать же себе дорогу в кабинет силой.
Пока дворецкий собирал слуг, я бегло просматривала утренние газеты. О шокирующей свадьбе его светлости не написал только ленивый. А ленивых среди журналистов, увы, не было. Все первые полосы пестрели нашими с Кристофером снимками. Эдель и Шона тоже не оставили без внимания. И что-то мне подсказывало, так быстро этот скандал не уляжется. Чует моё сердце, в ближайшие недели я узнаю о себе много нового и интересного. И всё благодаря хальдорской прессе.
Кем бы ни был поженивший нас шутник (его, кстати, тоже ко мне на опыты), если его целью было вывалять в грязи Грейстока, то он своего добился. Жаль, и меня рикошетом зацепило. И де Морвиль с Купером.
В общем, жертв и проигравших было много. Надеюсь, что и загадочный победитель своё получит. Глава разведки обязательно с ним разберётся.
А я тем временем разберусь с главой разведки.
Вскоре в дверь постучали.
— Входите! — велела я, и в кабинет гуськом прошли Додвелл, пять горничных, а за ними кухарка с помощником.
Замыкали шествие два конюха и пожилой садовник, мистер Джонсон.
Откинувшись на спинку кресла, я обвела новобранцев взглядом и сказала:
— Думаю, вы уже в курсе последних событий в моей жизни. Пару дней назад мы с его светлостью случайно поженились.
Горничные, молоденькие девочки, все разом покраснели. Видимо, уже успели оценить моего новоявленного супруга и впечатлиться его внешностью. Ничего, скоро ещё ужаснутся его манерами.
Кухарка, миссис Флауэр, на глазах которой я выросла, неодобрительно покачала головой, а Додвелл поджал губы. Он всегда так делал, когда был чем-то недоволен, но был вынужден сдерживать эмоции.
Остальные постарались сохранить невозмутимые лица. Почти получилось.
— Ну как-то так, — вздохнула я. — Случайно наступила на старые грабли. С кем не бывает? — Приказав себе вернуться в нужное русло, продолжила: — Мой му-у-у… лорд Грейсток, в общем, — какое всё-таки непроизносимое слово, — решил соблюсти правила приличия (которые ещё, в принципе, можно соблюсти) и переехал в Монтруар, чтобы начать вместе со мной семейную жизнь.
— Мы будем очень стараться угодить вашему супругу, ваше сия… светлость! — с готовностью начала Энни.
— Упаси вас Создатель это делать! — сощурившись, в упор посмотрела я на девушку. Поймав её недоумённый взгляд, начала инструктаж: — Во-первых, никаких светлостей. Для себя и для вас я по-прежнему графиня Ариас. Во-вторых, — я поднялась и, обойдя письменный стол, встала перед слугами, скрестив на груди руки, — не вздумайте мне забыть, кто тут хозяин. Каждый приказ герцога, каждое его требование и повеление должны проходить через меня. Это понятно?
— Понятно, — ответили мне нестройным хором.
Удовлетворённо кивнув, повернулась к кухарке:
— Обедаю я сегодня в городе, а на ужин, Ава, пожалуйста, приготовь бульон и побольше салата. С сегодняшнего дня я на диете.
— Но ваше сиятельство! — всплеснула руками миссис Флауэр. — Вы же и так такая тоненькая, того и гляди переломитесь! Вам нужны силы. Особенно со всеми этими занятиями и тренировками.
— Не спорь, — строго отрезала я.
Хотя какое там строго. Когда разговаривала с Авой, в моём голосе априори не могло быть металлических ноток.
— А для его светлости? — тяжело вздохнув, сдалась кухарка. — Что он предпочитает?
— Жареных младенцев и кровь девственниц вместо вина.
Заметив, как расширились её глаза, поспешила добавить:
— Шучу. Его светлости то же, что и мне. С сегодняшнего дня он тоже на диете. И да! Обязательно бульон посоли. Хорошо так, от души. Я тут недавно вычитала, что соль способствует выведению шлаков из организма.
Миссис Флауэр снова нахмурилась.