— Лорд Кэнт ожидает вас, сюда, пожалуйста, — сообщил уже другой слуга, одетый точно так же, как и первый, и такой же лысый. Как знать, может, слугам в богатых домах положено брить головы? Мэгг о таком не слышала и не читала.
— Голову выше, — шепнул Рей, и она подчинилась, хотя сердце норовило выскочить из груди. Второй слуга распахнул следующие двери, за которыми начинался огромный зал с роскошными стеклянными окнами наверху, тоже с люстрами и полом, собранном из тысяч кусочков разноцветного дерева. «Мозаичный», вспомнила она подходящее слово.
Наступать на пол был страшно, он казался едва ли не красивее картин, но Рей слишком крепко держал её за руку, чтобы можно было вырваться, поэтому она сделала шаг, затем ещё и ещё. Наконец, зал закончился, и они оказались в небольшом полутёмном кабинете. Позади них со стуком захлопнулась дверь.
Пахло смолой и чем-то горьким. Мэгг бросила вокруг быстрый взгляд и увидела зелёную бархатную обивку на стенах, деревянные тёмные рамки непонятных картин — и хозяина кабинета. Он сидел в широком низком кресле, ноги его покоились на небольшой зелёной подушечке, голова, совершенно седая, была откинута на спинку. Он был глубокий старик, этот лорд Кэнт, Мэгг, пожалуй, не видела раньше настолько старых людей. Его кожа — жёлтая, сухая, — висела складками на лице и шее, как старая растянутая рубаха. Кустистые брови низко нависали над прикрытыми глазами.
— К вам посетители, лорд Кэнт, — объявил слуга.
Лорд открыл глаза, и Мэгг удивилась их живости. Не было ни пелены, ни затуманенности. Взгляд лорда был ясным и очень осмысленным, более того, он, кажется, проникал в самое нутро.
— А, господин Рей, — произнес старик сухим голосом, шкворчащим, как кусок свиного бекона на жаровне. — Значит, это и есть та девица?
— Верно, лорд Кэнт, — Рей, которого Мэгг до сих пор ни разу не видела заискивающим или напуганным, очень низко поклонился и слабо улыбнулся. — Я только недавно привез её в Шеан, она не до конца здесь освоилась.
— Подойди, девица, — велел старик.
Мэгг на негнущихся ногах приблизилась к нему. Лорд Кэнт подался вперёд в кресле, желая рассмотреть её получше.
— Плечи и руки — вот главный показатель. У неё руки истинной леди. Покажи ладонь! — Мэгг подчинилась, и лорд цепко схватил её за запястье и принялся разглядывать пальцы, изучать ногти. — Да, истинной леди. Я думал, вы просто шулер и подлец, господин музыкант, но теперь вижу, что ошибся.
Он выпустил её руку, и Мэгг непроизвольно прижала её к груди, где сильно колотилось сердце.
— Сколько денег ей оставили родители?
— Сто золотых в год, — отозвался Рей, — но приданого почти нет.
Лорд пожевал сухими губами.
— Немного. Но я посмотрю на её поведение, и, если она выйдет замуж за достойного лорда, дам ей приданое. Кэнтам не помешают хорошие связи. Вы, господин, — он мотнул головой, — свободны, подождите за дверью, — а ты, девица, садись.
Мэгг не видела, как вышел Рей, перед глазами мелькали чёрные мухи. Если бы только смела, она кинулась бы за ним. Но вместо этого медленно опустилась на указанную низкую скамеечку, пытаясь крепче сжать зубы, чтобы не было слышно их стука.
Лорд о чём-то задумался и некоторое время смотрел куда-то поверх её головы, но потом перевёл на неё взгляд и сказал:
— Есть один юноша, который тебе подойдёт. Я поддержу тебя и введу в общество, хотя и вижу яснее ясного, что крови Кэнтов в тебе ни капли.
Мэгг чуть не вскрикнула, но была остановлена властным жестом.
— Молчи и слушай. Крови Кэнтов в тебе ни капли, в нашем роду не бывает таких субтильных фигурок, но ты из благородных. Я похоронил родных детей, остались только троюродные племянники, те ещё паскуды. Тебе не понять, — он дернул углом рта, — выйдешь замуж за подходящего человека — получишь приданое. Будут платья, карета, вкусная еда. Ты голодала?
Марго нервно мотнула головой. Кэнт кивнул, кажется, одобрительно.
— С мужчиной связь имела?
— Нет!
Это его тоже порадовало, хотя и выразил он одобрение словами: «Повитуха проверит».
— На земле спала?
— Бывало…
— Будешь спать на мягкой постели. Будут слуги, горничные всякие. А если… — он снова наклонился вперёд, — попытаешься мне перечить, отдам страже как мошенников обоих, и тебя, и твоего музыканта. Поняла?
— Да…
— Да, дедушка. Или да, лорд Кэнт, — исправил он её. — Ну-ка, попробуй. Итак, ты поняла мои слова, леди Магарет?
— Да, дедушка, — послушно пробормотала девушка дрожащими губами.
Старик слегка улыбнулся, самыми краями губ, и произнёс:
— Так лучше, — он тронул маленький колокольчик, который Мэгг сначала не заметила, и тут же явился новый, тоже лысый слуга. — Терри, отведи эту леди в голубые покои и позови к ней Милку или Фанни, пусть помогут ей вымыться или переодеться.
— Что… — начала было Мэгг, но лорд оборвал её:
— Негоже моей внучатой племяннице жить со всякими проходимцами.
— Ваша внучатая племянница изволит надолго у нас остаться? — спросил слуга, низко поклонившись.
— До моих особых распоряжений. Леди Магарет, следуйте за Терри. И ещё, Терри, проводи человека, который ожидает в холле, за ворота, отсыпь пятьдесят, нет, шестьдесят золотых и скажи, что я больше не желаю видеть его и слышать его имя.
— Будет исполнено, лорд.
Мэгг вскочила. Она не собиралась расставаться с Реем — ни за что. Пусть к врагу и его приспешникам катится такая сказка, где она разлучается с Реем.
— Не забывайте, что я сказал, дорогая внучка, — тихо произнес лорд. — Ты, кажется, меня поняла хорошо.
«Пойдёшь против моих слов, и я сдам вас обоих страже как мошенников», — да, Мэгг поняла эти слова. Если она будет спорить, этот старик сделает так, что Рея повесят. И, возможно, её вместе с ним.
— Я помню, дедушка, — сказала она, а про себя решила, что поступит просто. Сходит на один бал, хотя бы одним глазком взглянет на сказку Рея, заодно и успокоит старика, а потом сбежит через окно, и пусть Кэнт ищет их по дорогам Стении, сколько хочет — найдёт разве что ветер в поле.
От этого решения на душе стало хорошо и светло. Рей не оставит её, будет ждать возле дома Кэнта и постарается дать ей знать, что всё хорошо. И сразу же после бала (уже завтра ночью или ближе к утру) она сбежит от пугающего, неприятного лорда.
— Спасибо за вашу доброту, лорд Кэнт, — сказала она и сделала низкий реверанс, как учил Рей. Кэнт улыбнулся чуть шире, кажется, довольный ею, и она поспешила за лысым Терри вглубь дома.
Глава шестая. Лорды и балы
Бальный зал городской ратуши появился перед Мэгг неожиданно. Вот только перед глазами трепыхались пышные перья в причёске рослой дамы, идущей впереди, и вдруг перья исчезли — и Мэгг замерла, не смея вдохнуть от восторга.
У лорда Кэнта зал был великолепен, но он был просто склепом в сравнении с этим храмом цветов и кружева. Узкие высокие колонны из белоснежного камня, украшенные вырезанными листочками и ягодами, поддерживали расписанный потолок, в центре которого юная нагая богиня любви Аори протягивала неизвестный плод смущённому юноше в одежде древних лет. Вокруг них парили на маленьких стрекозиных крылышках эльфы, спутники Аори, а по краям и в углах расположились огромные разноцветные бабочки. За всю свою жизнь Мэгг ещё не видела настолько искусной картины.
Но даже этот потолок, достойный королевского дворца, уступал по красоте витражным стёклам в пять, а то и шесть человеческих ростов. Вечернее низкое солнце ударялось в кусочки разноцветного стекла, и по бальной зале плясали яркие огоньки, то и дело путавшиеся в дамских прическах.
— Не стойте на пороге, дорогая моя! — железная рука старого Кэнта сжала её локоть, и Мэгг очнулась от наваждения.
— Лорд Кэнт с внучатой племянницей, — провозгласил высокий слуга в алом камзоле, тоже бритый наголо. Девушка уже выяснила за день в доме Кэнта, что эту моду на бритых слуг завёл нынешний король Эйрих Четвёртый, которому однажды в суп упал волос его камердинера. На месте короля, правда, Мэгг лучше позаботилась бы о том, чтобы слуги-мужчины убирали получше волосы, как женщины, но его величество решил подойти к решению проблемы радикально.
Кэнт и нанятая дуэнья, значительного объёма дама лет пятидесяти, в зелёном платье, похожая на перепрелый капустный кочан, ввели Мэгг дальше в зал, где уже стайками сбивались почтенные леди и их дочери.
Позади зазвучал голос слуги (госпожа Сиан, дуэнья, тоненько шепнула Мэгг на ухо, что это церемониймейстер), объявлявшего следующих гостей, а Мэгг невольно вспомнила любимую сказку Рея. «Ты войдёшь в зал, — говорил музыкант, наигрывая неторопливый мотив на потёртых струнах цитры, — освещённый светом тысячи свечей». И правда, кругом были свечи — в высоких канделябрах, в громадных, спускающихся с потолка люстрах. «В первое мгновение ты забудешь, как дышать, запахи и звуки ошеломят тебя, а от множества людей закружится голова». Мэгг пошатнулась и была вынуждена сама схватиться за госпожу Сиан, чтобы не упасть: у неё действительно зашумело в ушах. «Но потом первый приступ волнения пройдёт, ты обернёшься и встретишься взглядом с благородным лордом».
Идя сюда, на первый и (почти наверняка) последний в своей жизни бал, Мэгги была уверена, что никакой лорд не привлечёт её внимания. Что ей лорд, когда старик Кэнт угрожает Рею? И одеваясь сегодня с помощью доброй девушки Фанни и толстой ворчуньи Сиан, она собиралась просто танцевать до упаду, так, чтобы стёрлись подошвы новеньких туфелек, а потом убежать прочь, унося с собой память об одном сказочном вечере.
И всё-таки она обернулась — и едва снова не пошатнулась, в глубине души надеясь, что причиной её сегодняшней странной чувствительности стал корсет. Ей в глаза, словно не замечая больше никого вокруг, смотрел молодой человек, темноволосый, белокожий и очень печальный: лорд Эскот.
Он едва улыбнулся ей, и Мэгг невольно покраснела. Она дважды видела высокого лорда в компании друзей, но он, конечно, не замечал её — безродная девчонка едва ли стоила его взгляда. Теперь же он смотрел на неё не отрываясь, а потом медленно поднял руку, затянутую в белую перчатку, к лицу и коснулся указательным пальцем угла рта.
Мэгг читала про знаки, которыми общаются знатные леди и лорды на балах, но не могла сходу вспомнить значение этого жеста, однако на помощь ей пришла госпожа Сиан.
Она тоненько зашептала ей на ухо:
— Вы приглянулись лорду Эскоту, леди Магарет, смотрите, он хочет вам сказать, что желал бы иметь право говорить с вами.
Госпожа Сиан вдруг показалась Мэгг на диво приятной особой. Девушка шёпотом спросила:
— Что мне ответить?
— Коснитесь пальцем правого виска, ну же!
Мэгг подчинилась, Эскот неторопливо склонил голову — и тут его закрыла громадная причёска из цветов и фруктов, а когда её владелица посторонилась, Эскота уже не было. Мэгг отвернулась с досадой — конечно, лорд её не интересовал, ведь у неё был Рей, но было так интересно поиграть в эту игру, пообщаться жестами с помощью Сиан. Та же покачала головой и заметила:
— Эскоты не в ладах с вашей семьей уже лет двести, но молодой лорд настроен серьёзно, да и ваш почтенный дедушка сказал мне особо, что с Эскотом не прочь был бы породниться, покончив разом со всеми распрями.
Мэгг только головой покачала — вот была бы шутка, если бы оказалось, что тот мужчина, за которого её желал выдать замуж Кэнт, и есть лорд Эскот.
Между тем, гости всё прибывали, и Мэгг даже засомневалась, смогут ли все эти люди здесь танцевать, но вот откуда-то сверху раздались первые звуки музыки — нежно запела виола, и оркестр подхватил её песню. Разговоры стали еще оживлённее, и Мэгг снова почувствовала на локте цепкие пальцы Кэнта, обернулась и тут же присела, по его знаку, в реверансе перед солидным усатым мужчиной.
— Позвольте, лорд Харроу, представить вам мою внучку леди Магарет.
Мэгги подняла глаза и быстро глянула на владельца земель, на которых они с Реем ещё недавно жили. Он выглядел здоровым, как бык, а вместо парадного камзола был облачён в военную форму, только плечи его покрывал не жёлтый, а голубой плащ.
— Почту за честь, лорд Кэнт, — ответил Харроу очень подходящим ему баском, а потом обратился к ней: — Рад знакомству, леди Магарет. Где прятал вас этот старый плут?
— Почтенный лорд, я росла в деревне, мой дорогой дедушка считает, что для ребёнка и юной девушки деревенский воздух полезнее городского.
Харроу рассмеялся и сказал Кэнту:
— Она прелестна, просто цветочек, — но на комплимент эта похвала совсем не была похожа. — Вы оставите для меня второй и шестой танец, леди Магарет?
Мэгг бросила взгляд на Кэнта и поняла, что отказаться будет смерти подобно, так что снова присела в реверансе и заверила лорда Харроу, что это будет для неё огромным счастьем, а про себя подумала: «Не так уж важно, с кем танцевать. А про большее можете и не мечтать, почтенные лорды».
Мимо прошёл слуга с подносом, уставленным высокими бокалами с вином и блюдами с какой-то снедью, но госпожа Сиан тут же сказала Мэгг, чтобы та и не думала засматриваться на еду и закуски.
— Это замужние, вдовые и старые девы могут лопать, сколько им захочется, — она выпрямилась, демонстрируя свой громадный бюст, которому позавидовала бы иная молочница, и весьма объёмный живот. — А вы, дорогая, девушка на выданье, так что вам об этом и думать нельзя.
— Что же, — хмыкнула Мэгг, — женихи разбегутся, узнав, что девушка может есть, как все прочие?
А про себя добавила: «И не только есть, но и испражняться, и даже ветры пускать», — и ей это показалось очень забавным. Она подумала, что обязательно расскажет об этом Рею, когда вернётся к нему.
— Мы поговорим об этом позже, — сообщила госпожа Сиан и тут же заулыбалась — к ним подошёл ещё один человек, вернее, сразу трое. Главе семьи, высокому и очень худому мужчине в чуть коротковатых панталонах, могло быть и сорок, и шестьдесят. Волосы у него были совершенно седые, как и торчащая вперёд узкая бородка, но морщин почти не было, только лоб перерезала длинная складка, да у губ лежали глубокие угрюмые тени. Его жена — маленькая и немного испуганная, напомнила Мэгг монашку из храма серых сестёр. Их дочка, надменная, но красивая девица, Мэгг не понравилась совершенно.
— Лорд Кэнт, — произнёс глава семьи и первым отвесил поклон.
— Лорд Трил, — и далее повторилась церемония приветствий и знакомства, в точности похожая на знакомство с лордом Харроу, с той лишь разницей, что Мэгг не просили оставить танец. Зато дочка Трила, леди Элиз, нарочито заботливо спросила:
— Вы впервые оставили деревню и попали в общество?
Ответить Мэгг не успела, потому что неожиданно все голоса стихли, музыка прервалась. Тяжёлые двери бальной залы вновь распахнулись, и вошла самая прекрасная женщина, которую Мэгг когда-либо видела в своей жизни.
Возможно, Рей и сумел бы воспеть её красоту в своих песнях и стихах, но Мэгг могла только заворожённо смотреть, как она идет по зале, не удивляясь тому, что все гости расступаются и дают ей дорогу. У неё было совсем простое тёмное платье, но сама она как будто сияла, а пышная копна рыжих кудрей, не сколотая никакими украшениями и не убранная ни в какую прическу, напоминала застывшее пламя, готовое вот-вот разгореться снова.
Мэгг моргнула, потом ещё раз, но женщина никуда не исчезала, она не была видением. Более того, она шла не одна, а опираясь на руку какого-то молодого человека, и что-то говорила ему. Мэгг видела, как она поворачивает голову, как вспыхивают огненные локоны.
— Какая она красивая, — прошептала она, не в силах сдержать восторга.
— Рыжая сука, — так же шёпотом произнес Кэнт, и Мэгг дернулась. Ей показалось кощунством оскорблять эту женщину, даже думать о ней плохо. Она была совершенством — и те, кто смел говорить о ней мерзости, были просто жалкими завистниками.
Женщина дошла до середины зала, обернулась к гостям и отпустила руку своего спутника. Церемониймейстер от двери торжественно объявил:
— Его высочество наследный принц Стении Афран и её милость верховная ведьма Стении леди Майла.
Кажется, это была особая команда, потому что мужчины тут же замерли в низких поклонах, а женщины присели в реверансах. Мэгги последовала общему примеру, а про себя подумала, едва справляясь с волнением, что не ошиблась, решив, что эта женщина — необыкновенная. Верховная ведьма — та самая, которая спасает страну от засух и ливней, которая одним движением руки унимает нашествие саранчи, останавливает чуму и мор. Рей редко говорил о ведьмах, кажется, он в магию верил очень относительно, зато про неё часто болтали другие циркачи. Иногда кто-нибудь, молодой клоун или еще какой-нибудь работник говорил то же, что лорд Кэнт, мол, эта рыжая сука… Но тут же получал подзатыльник от старших, будь то Сэм или владелец зверинца Ричи, или хозяин певучего дома Арни, или кто-то из их людей. «Молод ещё, — говорили они, — про её милость языком трепать. Поди, останови град на юге, опосля и ругайся».