Но вместо того, чтобы дать мне то, что я хочу, Эйден просовывает свои пальцы между моих ног. Я тихо всхлипываю, проклиная свою страсть к этим мужчинам.
— Чуть не забыл… я ведь нашёл тебе цветы, — говорит он. — В качестве нашего извинения.
У меня перехватывает дыхание, что почти задыхаюсь, и мои мысли настолько запутаны, мне кажется, что расслышала его неправильно. Цветы? Мне плевать на цветы. Я хочу, чтобы ты меня трахнул.
— Цветы? Сейчас? Эм, ладно. Да. Цветы.
— Не сейчас, Эйден, — рычит Ной, стягивая рубашку через голову. Я провожу руками по его широкой груди, наблюдая, как его грудные мышцы перекатываются от моего прикосновения. Он тянется к поясу своих джинсов. Я встаю, чтобы помочь ему снять их, а Эйден идёт к сумке с покупками, которую принёс с собой.
— Тебе понравятся эти цветы, — заверяет меня Эйден, залезая в сумку и вытаскивая оттуда ещё одну, на этот раз из чёрного бархата. Из этой сумки он достаёт какой-то предмет с цветочным узором.
Ной кашляет.
— Ты собираешься использовать это, чтобы сделать вещи менее неудобными?
Эйден усмехается, явно довольный собой.
— Я не смог найти цветы, но на этом есть цветы. И мы нуждались в нём, если собираемся сделать…
— Это что… вибратор? — спрашиваю я.
Эйден хихикает.
— Нет, сладкая. — Моё лицо краснеет, и я чувствую себя смущённой и наивной, но выражение лица Эйдена смягчается. Он берёт меня за руку и притягивает к себе, приподнимая мой подбородок и прижимаясь губами к моим губам. Он целует меня нежно и ласково, прежде чем отстраниться.
— Ты нам доверяешь?
Я удивлённо поднимаю брови.
— Чёрт возьми, нет.
Ной смеётся, положив ладонь мне на задницу.
— Она вовсе не дура.
Эйден свирепо смотрит на Ноя.
— Ладно, ты веришь, что мы не сделаем тебе ничего плохого?
У него такое серьёзное выражение лица. Неужели он говорит только о сексе?
— Да, — отвечаю я.
Эйден наклоняется ближе ко мне, его дыхание на моём ухе. Он протягивает руку между моих ног, касаясь пальцами моего клитора, а затем снова просовывает их внутрь меня. Я расслабляюсь от его мастерского прикосновения, едва вздрагивая, когда чувствую, как Ной раздвигает мои ягодицы, прижимая палец к моей заднице.
— Ты ведь хочешь трахнуть нас обоих, правда, сладкая? — шепчет Эйден.
Больше всего на свете. Против каждой рациональной части меня, которая продолжает кричать: «Не делай этого! Это плохая идея!»
— Да, — выдыхаю я вместо этого. Моя ладонь лежит на груди Эйдена, мои пальцы прижаты к его твёрдым мышцам, когда они подёргиваются и напрягаются.
— Нас обоих сразу, — тихо говорит Ной.
Моё сердце останавливается.
— Да.
— Ну, для этого и существует анальная пробка, — шепчет Эйден. — Чтобы подготовить тебя для нас обоих.
Я резко вдыхаю воздух сквозь зубы. Я не уверена, что меня больше пугает или возбуждает мысль о том, что они оба находятся внутри меня одновременно.
— Я… определённо никогда не делала ничего подобного раньше, — шепчу я.
— Мы никуда не торопимся, — успокаивает меня Ной. — Ты сама решаешь, когда захочешь нас обоих. Верно, Эйден?
Эйден гладит меня пальцами, его глаза не отрываются от моих.
— Мы определённо не хотим торопиться.
28
Эйден
Мы с Ноем не торопимся с Грейс. Я беру её на руки и несу к столу Ноя, её ноги обвивают мою талию, а мои губы крепко прижимаются к её губам. Мы положили девушку на поверхность, её ноги были раскинуты, а совершенное тело полностью выставлено на всеобщее обозрение.
А потом мы оба поглощаем её. Наши губы находятся на её губах, шее, плечах, груди, бёдрах… и её идеальной розовой киске. Мы по очереди облизываем её, трогаем пальцами, снова и снова доводим до грани оргазма, но всегда отстраняемся. Мы дразним её до тех пор, пока она не начинает задыхаться и не впадает в отчаяние, издавая разочарованные стоны и вздохи, полностью распадаясь на части — противоположность идеально-собранной Грейс.
Я хочу видеть её такой каждый день — полностью раскрытой, стонущей и умоляющей, с раскрасневшимися от желания и нужды щеками.
Мы не позволяем ей прикоснуться ни к одному из нас, хотя было бы так легко сказать ей, чтобы она обхватила своими пухлыми губами наши члены и высосала нас досуха. Вместо этого мы полностью сосредотачиваемся на ней, пока она снова и снова не начинает умолять об освобождении.
— Пожалуйста, — снова произносит она, её голос был чем-то средним между шепотом и хныканьем. Ной поднимает глаза от того места, где он стоит, склонившись с её грудью во рту.
— Я не знаю, Эйден, — говорит он. — А ты как думаешь?
— Я думаю, — начинаю я, мой голос затихает, когда я провожу языком по её влажной щёлке, — что Грейс должна сказать нам точно, чего она хочет.
— Да, — выдыхает она, когда я втягиваю её клитор в свой рот. Её бедра выгибаются, и она сжимает мою голову между своих бёдер, но я отстраняюсь, заставляя её громко стонать от разочарования.
— Это то, чего ты хочешь? — спрашивает Ной, направляя свой член к её губам. Она открывает рот, но он останавливается прямо над её языком.
— Скажи нам точно, — требую я, останавливаясь, чтобы достать презерватив и надеть его на свой твёрдый член.
Глаза Грейс скользят по мне, когда я наношу смазку на анальную пробку и показываю ей.
— Да, — шепчет она.
— Да, что? — спрашиваю я.
— Да всему.
Да всему.
Но этого недостаточно для Ноя, который рычит в ответ.
— Скажи мне только, как сильно ты хочешь обхватить губами мой член, — говорит он, когда я подношу анальную пробку прямо к её входу и останавливаюсь там.
— Я хочу, чтобы твой член был у меня во рту, — стонет Грейс. — Я хочу поглощать тебя, пока Эйден трахает меня.
— А ты хочешь этого? — спрашиваю я, прижимая смазанную пробку к её отверстию и толкая, чтобы она медленно скользнула внутрь.
— Да. — Сначала Грейс напрягается, потом расслабляется, постанывая, когда пробка проникает внутрь неё. Ной хватает девушку за волосы и направляет её рот к своему члену. Она лежит на спине на столе, её голова повёрнута так, чтобы Ной мог трахнуть её рот, а её задница почти оторвана от края стола, чтобы я мог трахнуть её.
И я определённо собираюсь её трахнуть.
Теперь уже нет никакой прелюдии, никаких дразнящих поглаживаний или нежности. Мои руки под её бёдрами и, притягивая их к себе, я легко проскальзываю в её влажную киску.
— О, чёрт, ты такая тугая, — стону я, и у меня перехватывает дыхание, когда теснота Грейс окутывает меня.
— Её киска чертовски идеальна, — соглашается Ной, сжимая её волосы, когда проникает своим членом в девичий рот.
Мы с Ноем быстро находим ритм, по одному с обеих сторон Грейс, её тело двигается вперёд и назад, когда мы трахаем её. Она издаёт негромкие стонущие звуки, которые становятся всё быстрее по мере того, как наш ритм набирает скорость. Ной прав, её киска чертовски идеальна. Там тепло, тесно и так чертовски мокро, что я никак не могу насытиться. Я хочу чувствовать её обнажённой на себе, без какого-либо барьера между нами.
Я понятия не имею, как долго мы её трахаем. Это кажется вечностью. Каждый толчок моего члена внутрь неё толкает анальную пробку в её задницу, и стоны Грейс превращаются в тихое ворчание. Её киска набухает вокруг моего члена, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы дождаться, пока она кончит, её тело бьётся в конвульсиях, а киска сжимает мой член так сильно, что я не могу сдержаться.
Я крепко прижимаю её к себе, удерживая её бёдра вокруг себя, когда кончаю в раскалённом добела взрыве. Затем Ной громко стонет, его рука всё ещё крепко сжимает её волосы, когда он изливается ей в рот. Девушка стонет и глотает, и, блядь, не могу поверить, что я внутри неё, мышцы её киски доят меня всего, пока я смотрю, как Ной кончает ей в рот.
Всё в этом кажется невероятно неправильным. Грейс была права, что испугалась и убежала, когда это произошло. Даже я знаю, что это катастрофа, ожидающая своего часа. Мы не можем просто продолжать трахать дочь Президента. Кто-нибудь узнает — и это погубит всех нас. Я должен играть чисто… а это совершенно противоположно этому.
Это действительно чертовски грязная игра.
Но потом я смотрю на Грейс, её голова откинута назад на поверхность стола, волосы растрёпаны, а под глазами размазана тушь. Она, вероятно, думает, что выглядит как ходячая катастрофа — Грейс ничто, если она не идеально-собранная — но это не так. Я просто стою там, в течение секунды, практически разинув рот, потому что хочу запомнить, как она выглядит прямо сейчас.
Я хочу, чтобы эта картина навсегда запечатлелась в моем мозгу — Грейс на спине на столе, раскрасневшаяся и задыхающаяся после того, как мы с Ноем оттрахали её.
Рука Грейс тянется к волосам, потом к губам, и она прерывает зрительный контакт, внезапно смутившись.
— Я… не знаю, почему продолжаю это делать, — говорит она мягким голосом.
Я улыбаюсь, изображая это более небрежно и уверенно, чем на самом деле.
— Да, ты знаешь, сладкая. Потому что впервые в жизни ты занимаешься пальце-подгибающим сексом и не хочешь останавливаться.
Она громко выдыхает.
— Я не хочу останавливаться, но думаю, что кто-нибудь узнает или…
— Меньше думай, больше трахайся, — рычит Ной. — Можем ли мы все с этим согласиться?
— Я же говорил тебе, что если уложу тебя в постель, то не выпущу ещё неделю, — напоминаю я ей.
— Удвой этот срок, раз уж нас двое, — говорит Ной, уголки его губ приподнимаются. — Надеюсь, у тебя не было никаких планов на ближайшие две недели.
Брови Грейс взлетают вверх.
— Мы должны уехать отсюда завтра.
— Ну, хорошо, что мы очень дружные соседи.
29
Ной
Позже, в моей постели, Грейс сидит обнажённая, прижав колени к груди и прислонившись спиной к подушкам. Несколько минут мы с Эйденом сидим по обе стороны от неё, и никто из нас не произносит ни слова.
Это действительно чертовски неловко. То, что мы с ней делали — это одна из самых грязных и интимных вещей, которые я когда-либо делал. Мы кончили в неё и на неё, а теперь все сидим здесь и молчим.
К чёрту всё это. Может быть, я и не против торчать здесь, на ранчо, и молча томится, но это когда я один, а не когда с Грейс. Я обнимаю её за плечи, притягивая к себе, и когда она вытягивает ноги, Эйден тянется к ним.
Я выдыхаю, когда она садится на меня, её ноги перекрещиваются с ногами Эйдена.
Затем Эйден нарушает молчание.
— А зачем этот замок на шкафу?
Грейс хихикает.
— Мёртвые тела, — говорю я.
— О Боже, это всё твоя пряжа, не так ли? Вся твоя вязальная херня?
— Отвали.
Грейс легонько хлопает меня по груди.
— Ты сказал, что это большой секрет, что никто не знает об этом.
— Я думал, что никто об этом не знает, — ворчу я.
— Я просто хочу знать, как ты все эти годы вязал, а я твой лучший друг, и у меня никогда не было даже проклятого шарфа, — жалуется Эйден.
— Я бы хотела сделать ещё один заказ на уродливый рождественский свитер, — предлагает Грейс.
— Когда ты выйдешь на пенсию, это может стать твоей второй карьерой. Вяжет Ной Эшби. Эшби Вяжет. Нет, этому имени нужно больше тестостерона. Ты можешь вязать что-нибудь ещё, кроме шарфов?
— Например, вязать мужские свитера? — спрашивает Грейс.
— Это не более мужественно, — протестует Эйден. — Члено-свитера. Вот это было бы уже более мужественно.
Я простонал.
– Члено-свитера?
Грейс подносит руку ко рту и снова хихикает.
— Или маленькие шапки для пенисов?
— Как рождественские чулки, — говорит Эйден. — Для твоего члена.
— Вы оба придурки, — рычу я, но на самом деле это не так, особенно когда плечи Грейс сотрясаются от смеха.
Боже, я чертовски люблю её смех. Это звучит так не похоже на то, какая она обычно — серьёзная и сосредоточенная. Мне так чертовски приятно видеть её в своей постели, что я хочу, чтобы она оставалась с нами в постели так долго, как только мы сможем её удержать.
— Носки для членов? — спрашивает Грейс.
Эйден легонько шлёпает её по ноге.
— Ты просто грёбаный гений. Это просто замечательно. Они будут похожи на члено-обогреватели. Члено-чехлы. Интересно, есть ли у кого-нибудь патент на них?
Грейс фыркает.
— Думаю, что это крайне маловероятно.
— Ты опять фыркнула, — замечаю я, наполовину для того, чтобы сменить тему, а наполовину потому, что это восхитительно. Чёрт возьми, я не могу поверить, что думаю о чём-то столь же восхитительном. Я не могу поверить, что думаю о слове «восхитительно».
— А вот и нет.
— Ну да, конечно, — соглашается Эйден.
— Я не фыркаю, когда смеюсь, — возражает Грейс.
— Мы уже говорили тебе ранее, что ты фыркаешь.
Грейс издаёт хмыканье.
— Это говорят парни, которые храпят, как товарные поезда.
— Мы купим тебе самые лучшие затычки для ушей, какие только можно купить за деньги, — заверяю я её.
— Или Ной может связать тебе наушники, — вмешивается Эйден.
Грейс смеётся.
— Так ты думаешь, что я останусь здесь на всю ночь?
Внезапно в комнате воцаряется тишина.
— Ну, разве мы только что не сказали, что ты застряла с нами на две недели? — спрашивает Эйден, нарушая молчание.
— Да, кажется, мы договорились две недели не выпускать тебя из нашей постели, — добавляю я. Она вдруг стала нашей кроватью, как будто это в порядке вещей.
— Это правда? — спрашивает Грейс лёгким голосом.
Я провожу рукой вниз по её боку к ягодице, обхватывая полушарие.
— Совершенно верно.
— Вы что, регулярно похищаете девушек и держите их в своей постели неделями? — Грейс дразнится.
— Я почти уверен, что Ною придётся прибегнуть к этому, но большинство женщин приковывают себя цепями к моей кровати и отказываются уходить.
Грейс снова хихикает.
— Не сомневаюсь.
— Была девушка, которая приковала себя наручниками к твоей машине, — вспоминаю я.
— О да, — простонал Эйден. — Это тоже была не моя вина. Я ведь даже не знал её. Она пристегнула себя наручниками прямо к дверной ручке.
— Вот это целеустремлённость, — говорит Грейс.
— Никто никогда не приковывал себя цепями к дверце машины ради тебя? — спрашиваю я.
Грейс драматически вздыхает.
— К сожалению, ни разу. Но двое парней все же послали ко мне во двор беспилотник с надувной куклой.
— Это был один парень, — замечаю я.
— Это был бы выигрышный план, если бы у твоих агентов спецслужбы было чувство юмора получше, — замечает Эйден.
— У них его нет, — сообщает нам Грейс. — Ни у кого, когда дело касается меня. Вот почему я не хожу на свидания или… послушай, здесь, на ранчо, быть с вами достаточно рискованно. Но, по крайней мере, есть правдоподобная причина, по которой мы находимся в одном доме. У тебя нет никаких причин находиться в моём доме, а у меня — в твоём, когда мы вернёмся в Денвер.
— Твои люди из спецслужбы докладывают твоему отцу? — спрашиваю я.
— Нет, — быстро отвечает Грейс. — Не совсем так. Я имею в виду, не думаю, что они это делают. Это было частью сделки, когда я согласилась на охрану. Но они могут это сделать.
— И тогда они останутся без работы, верно? — спрашиваю я. — Или, по крайней мере, не в этой должности, которая, честно говоря, кажется довольно непыльной.
— Это правда, — соглашается Грейс.
— Ну, это не то, что мы пытаемся показать всему миру, — говорит Эйден.
— Что… что мы делаем? — спрашивает Грейс.
— Ну, видишь ли, когда два парня думают, что девушка горячая штучка, и она не хочет выбирать между ними… — начинаю я.
— Я имею в виду, что это безумие, — протестует Грейс. — Я не знаю, как это должно работать.
— Я тоже не знаю, как это должно работать, — говорю я ей. — Это не похоже на то, что мы с Эйденом делали раньше.
— Ну, похоже, ты точно знаешь, что делаешь.
Эйден ухмыляется и протягивает руку, чтобы дать мне пять.
— Мы от природы умелые.
— И скромные, — добавляет Грейс.