— О-о-о-ой, — тянет Грейс. — Это так мило с твоей стороны. Но ты не сказал, чего не делал. Скалолазание? Сноубординг?
— Было и было. Да ладно тебе, я вырос в Колорадо.
— Нырять с аквалангом, — говорит она.
— Было. Получил сертификат. — Он делает паузу. — Ладно, у меня есть одно. Я никогда не был влюблён. — А потом он глупо ухмыляется.
Я стону и издаю рвотный звук.
— Это так чертовски отстойно, чувак.
— Это вовсе не отстойно, — протестует Грейс. Окончания её слов слегка расплываются. — Я тоже никогда не была влюблена.
Эйден выжидающе смотрит на меня.
Я закатываю глаза.
— Чёрт возьми, прекрасно. И я тоже. Теперь ты счастлива?
— Вообще-то да, — отвечает Грейс, делая ещё один глоток самогона.
— С тебя хватит, дорогая, — говорю я ей, протягивая руку за банкой.
— Перестань командовать, — возмущается она, шлёпая меня по руке, но позволяет мне легко забрать банку. — И вы меня перебили.
Я смеюсь.
— Прости-и-и-и меня.
— Я говорила о чём-то важном, — настаивает она и начинает хихикать.
— Продолжай.
С минуту она тупо смотрит на нас обоих, потом вздыхает.
— Нет. Мысль исчезла. Я не могу вспомнить.
— Ты говорила, что… — начинает Эйден.
— О! — Грейс поднимает руку вверх. — Счастлива. Не знаю, была ли я когда-нибудь счастлива.
— Ты только что сказала, что счастлива, — напоминает Эйден.
— Счастлива. Так я и сказала, — говорит она, преувеличенно расстроенная. — Я и сейчас счастлива. Здесь. Мне здесь хорошо. О, и купание нагишом.
— Давай сосредоточимся на купании нагишом, — произносит Эйден. — Нагота — моя любимая тема для разговора.
— Мы можем исправить эту никогда-не-купалась-нагишом ситуацию, — замечаю я. — Бассейн находится прямо там.
Эйден закатывает глаза.
— Такое купаться нагишом — ерунда. Это не считается, если только это не общественное место, где тебя могут поймать.
— Если мы будем шуметь, агенты спецслужбы могут услышать нас и поймать, — замечает Грейс.
— Ну, чёрт возьми, для меня этого вполне достаточно. — Эйден встаёт и начинает раздеваться. — Подними свою задницу с этого стула и сними эту одежду, сладкая.
— Что? Сейчас? Вода же холодная, — протестует Грейс.
— Я всё понимаю. Бассейн даже не подогревается, — соглашаюсь я.
— Никаких оправданий. Мы вычёркиваем две вещи из твоего списка, которые ты никогда не делала, прямо здесь и сейчас: пить самогон и купаться нагишом в бассейне. Шевелись, девочка.
Грейс шутливо отдаёт честь, когда встаёт.
— Да, сэр.
— О, мне нравится, как это звучит, — говорит Эйден.
Грейс выпрыгивает из своей футболки и джинсов, затем идёт к бассейну, одетая в лифчик и трусики, пока Эйден не останавливает её.
— Что?
— Хорошая попытка. Сними всё это, сладкая. Кроме того, мы уже видели товар. Чёрт, мы уже были внутри тебя сегодня вечером.
Грейс отмахивается от него.
— Ты такой грубый. Вы оба.
— А что я такого сказал? — невинно спрашиваю я.
— Ты думал о том же самом, — обвиняет она меня.
— Что?! Да никогда, — вру я.
Она оставляет свой лифчик и трусики в куче на земле.
— Если мои соски замёрзнут, это будет ваша вина, — говорит она, прежде чем разбежаться и прыгнуть прямо в бассейн. Она ударяется о воду и издаёт негромкий вопль. — О Боже, он ведь совсем не подогревается, правда?
Мы находимся в бассейне около десяти минут. Войдя в дом, я заворачиваю Грейс в огромное банное полотенце, и она спотыкается.
— Мне кажется, я немного пьяна, — произносит она.
— Можешь вычеркнуть это из своего списка, — ухмыляется Эйден.
— Вы, ребята, плохо влия… влияете, — говорит девушка.
— Только не я, — протестую я. — Это Эйден — нарушитель закона о бутлегерстве.
— Так и есть! — Грейс обвиняюще указывает на него пальцем. — Я спала с преступником.
— Да, мы практически Бонни и Клайд, — невозмутимо отвечает Эйден.
— Бонни и Клайд. — Грейс показывает на себя и Эйдена, потом пьяно смотрит на меня. — И Клайд.
Я закатываю глаза.
— Спасибо.
Она прислоняется ко мне, неуверенно стоя, поэтому я беру её на руки и несу к кровати, где укладываю на простыни. Она устраивается между мной и Эйденом, положив голову ему на грудь. Её глаза плавно закрываются, затем снова открываются.
— Ты счастлив?
Эйден смеётся.
— Ты шутишь?
— Но вы же не хотели делиться мной раньше — когда мы только начинали, — говорит она. — Чувствовали ли вы, деля меня между собой остс… отсут… отстойно?
— Я счастлив, — отвечаю я, хотя её веки снова трепещут и закрываются. И впервые в своей жизни я думаю, что это действительно так.
Проблема в том, что такое счастье — с этой девушкой — не может длиться вечно.
34
Грейс
— Я удивлена, что ты выбралась из дома, — говорит Ви, поднося бокал с шампанским к губам. — Я уже начала опасаться за твою безопасность.
— Прошло несколько недель с тех пор, как я закончила работу в лагере, а не месяцев.
Ви вздыхает.
— Я восемьдесят часов работаю в Майами, а ты беспрерывно трахаешься в Денвере. Наши роли внезапно поменялись местами. Ученик стал мастером.
— Говори тише, — шиплю я. — Кто-нибудь обязательно тебя услышит.
— О, пожалуйста. Половина здешних людей всё равно носит слуховые аппараты, — произносит Ви. — Зачем ты заставила меня прилететь сюда?
— Потому что ты моя единственная подруга, поэтому ты должна быть моим «плюс один». Не забывай, что ты заставила меня прилететь в Майами ещё в марте, чтобы помочь тебе с подбором моделей. И смогла продемонстрировать свою новую линию на мне.
Ви поднимает голову.
— Ты помогала мне с подбором мужских моделей для подиума. Вряд ли это эквивалентно скучной политической функции.
— Поверь мне, слушать все твои непристойные комментарии о моделях было так же утомительно, как и сегодняшний вечер.
— Что сегодня на тебе надето? — Репортёр задаёт этот вопрос, когда мы останавливаемся и позируем перед фоном с напечатанным на нём названием события, а в моих глазах мелькают вспышки фотоаппаратов. Я никогда не привыкну к вниманию прессы, независимо от того, как бы много я ни была на виду у публики. Быть в Денвере в миллион раз лучше, чем где-либо ещё, но есть ещё такие мероприятия, которые я должна посещать для фонда или как представитель своей семьи. Я всегда их ненавидела.
Ви же, напротив, сидит дома перед камерой. Обхватив меня рукой за талию, она улыбается журналисту, задавшему этот вопрос.
— Конечно, на ней надета я, — кокетливо отвечает она.
— Я ношу Ви Скотт, — отвечаю я с улыбкой. Профессиональной.
— Ты сегодня здесь с кем-нибудь? — спрашивает репортёр.
— Нет, я…
— Я её «плюс один», — отвечает Ви, целуя меня в щёку и пиная ногой сзади перед тем, как вытащить меня из центра внимания, а потом она шепчет мне на ухо: — Даже если у тебя должно быть «плюс два».
Моё лицо краснеет, несмотря на то, что она шепчет это достаточно тихо, чтобы только я могла услышать.
— Нет никакого «плюс-два». И спасибо за эту фотографию. Это должно вывести мою мать из себя.
— Знаю. — Ви ухмыляется, когда убирает оставшееся шампанское и берёт меня под руку. — Мне нравится с ней забавляться. Серьёзно, я не знаю, почему бы тебе просто не опубликовать всю эту историю с двумя мужчинами.
— Это буквально доведёт моих родителей до сердечного приступа, — шиплю я. — И меня навсегда запомнят, как блудницу, дочь Президента. Мне и так не нравится свет прожекторов — меня бы разорвали на части в прессе.
Ви тяжело вздыхает и пренебрежительно машет мне рукой.
— Да знаю я, знаю. Мы все помним, что случилось с Моникой.
— Именно. Кроме того, между нами ничего нет.
— Я думаю, есть две вещи. — Ви хихикает.
— Между нами ничего нет.
— Верно. Потому что всё, что ты делаешь — это занимаешься с ними самым лучшим сексом в своей жизни.
— Откуда ты знаешь, что это лучший секс в моей жизни?
Ви поднимает голову и смотрит на меня, как на идиотку.
— Ты хочешь сказать, что они не отбивают тебя, как кусок телятины?
Я шиплю на неё, чтобы она замолчала.
— Нет, подожди. Ты хочешь сказать, что этот как-его-там, твой парень из колледжа… Стефан? Андреас?
— Стюарт, — решительно говорю я.
— Боже. Стюарт, — она брезгливо морщит нос. — Ты хочешь сказать, что Стюарт перевернул твой мир больше, чем два лакомых кусочка человеческой плоти, которых имеешь?
Я непонимающе смотрю на подругу.
— Это вполне вероятно.
Ви берёт ещё один бокал шампанского у проходящего мимо официанта с подносом.
— Ты просто бредишь. И ты всё отрицаешь.
— Не бросай мне в лицо свои причудливые слова о самопомощи.
— Серьёзно, ты ещё ничего не поведала, а я твоя лучшая подруга. И ты уже несколько недель прячешься от них. В качестве отступления, я прямо сейчас отмечу, что у меня хватило самообладания не превратить это последнее заявление в комментарий о том, как они были в твоих дырках в течение нескольких недель.
Я тяжело выдыхаю.
— Ты прямо как парень из братства. Почему мы всё ещё друзья?
— Мы инь и ян, — говорит Ви, потягивая шампанское. — Я — идентификатор к твоему суперэго. И ты любишь меня.
— Я действительно люблю тебя, — соглашаюсь с ней. — И это… хорошо, се… — я оглядываюсь вокруг, прежде чем наклониться ближе к ней и прошептать: — Секс просто потрясающий. Безумный. А ведь мы даже этого не сделали, ты же знаешь…
— Да, я знаю. — Ви поднимает брови. — Один в киске, а другой в…
— Даже не заканчивай эту фразу. Это действительно самое худшее, что я когда-либо слышала из твоих уст, — выговариваю я ей. — И да, это тоже.
— Чем ты, чёрт возьми, занималась?
Я склоняю голову набок.
— Ты хочешь, чтобы я рисовала диаграммы?
— Ты бы нарисовала? — Ви улыбается. — Я могу достать свой айпад прямо сейчас. У меня есть несколько приложений для графического дизайна.
— Это больше, чем просто… секс, — говорю я, понизив голос до шёпота. — Мы с ними тусуемся.
— А кто-нибудь знает?
— Я сказала своей охране, что говорю с ними о пожертвованиях.
— Тебе действительно нужно научиться лучше лгать, куколка, — произносит Ви, качая головой. — Это худшая история для прикрытия, которую я когда-либо слышала.
— Поверь мне, я знаю.
— Значит, ты тусуешься, и секс у тебя отличный. И твои глаза загораются, когда ты говоришь о них, — размышляет Ви, глядя на меня. — Ты что, влюбилась в них?
— Что? — визжу я. — Нет. То есть, нет. Никоим образом. Определённо нет. Это именно то, что ты сказала раньше — это просто случайность. Вот и всё. Мне очень весело, и с ними очень легко общаться.
— Угу, — говорит Ви, тон её голоса выдаёт явное недоверие. — Так расскажи мне о них.
— А что ты хочешь знать?
— А что ты думаешь о них теперь, когда провела с ними последние несколько недель? — Ви использует воздушные кавычки, чтобы подчеркнуть свои слова.
— Эйден действительно общительный, игривый и забавный. Я думала, что он просто дурак, ни чего в жизни не воспринимающий всерьёз, но на самом деле в нём есть гораздо больше, чем это. А Ной — это угрюмый, ворчливый мудак на первый взгляд, но он хороший парень внутри и… почему ты так на меня смотришь?
— Смотрю на тебя как? — Ви невинно хлопает глазами.
— Как сейчас.
— Ты просто влюбляешься в них.
— Конечно же, нет.
— Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Ты не можешь меня обманывать.
— Нет, — протестую я, а затем повторяю это снова, чтобы успокоить больше себя, чем Ви.
— Как скажешь, куколка.
***
— Это не та пресса, которая сейчас нужна твоему отцу, — шипит мама. Она стоит в моей гостиной, одетая в светло-голубой костюм и шляпку-таблетку. Чёртова шляпка. Она прилетела сюда в таком наряде, как будто её фотографировали для обложки журнала… пятьдесят лет назад. Она выглядит сумасшедшей. Тот факт, что она стоит здесь, дико жестикулируя и ругая меня, не делает её менее сумасшедшей.
— Я просто не могу поверить, что ты прилетела в Колорадо, чтобы прочитать мне лекцию о такой глупости, — огрызаюсь я. — Я уже взрослая. Даже если бы у меня были отношения с Ви, что, конечно же, глупо, это было бы не твоё дело.
— Это не моё дело? — фыркает она.
— Моя личная жизнь никого не касается, — протестую я, внезапно преисполнившись ещё большей бравады, чем когда-либо. — Ни у кого… ни у тебя, ни у папы, ни у прессы, ни у кого другого… и если бы я встречалась с Ви, это были бы мои отношения.
— Значит, ты встречаешься с Ви. — Глаза моей матери широко распахнулись.
— Я не встречаюсь с Ви, — раздражённо говорю я. — Даже если бы это было так, я бы не остановилась только потому, что ты не считаешь это политически целесообразным.
Посмотри на меня, такая храбрая и… полная дерьма. Достаточно храбрая, чтобы говорить о том, что я не буду делать в случае свидания с Ви, но недостаточно храбрая, чтобы признаться о Ное, Эйдене и мне.
— Ты не встречаешься с Ви, — скептически повторяет мама.
— Я не встречаюсь с Ви, — вздыхаю я, закатывая глаза. — Она поцеловала меня в щеку. Это совсем не то, что мы целовались на том мероприятии. Всё это более чем нелепо.
— Грейс Монро Салливан, — воскликнула моя мать. — Не знаю, что на тебя нашло, но твой язык не подобает женщине твоего происхождения.
— Моего происхождения? — смеюсь я. — Я не племенная кобыла.
Она игнорирует это замечание.
— Брэндон Реддинг. Гарвард и Йель. Его будут видеть на людях вместе с тобой. Вы встречаетесь уже три месяца, держа всё в секрете, чтобы не отвлекаться от предвыборной кампании. Ты надеешься на то, что ваши отношения будут развиваться, и ты можешь видеть будущее с ним. Его уже проинструктировали. Он заедет за тобой завтра в семь часов вечера. Папарацци уже предупреждены.
— Я не собираюсь встречаться с каким-то парнем, которого ты наняла играть моего парня, — возмущённо протестую я.
Она пренебрежительно машет мне рукой.
— Он делает это бесплатно.
— Я никуда с ним не пойду, мама.
Она игнорирует меня.
— Он возьмёт тебя с собой на эти выходные, и ему уже сказали, чтобы он освободил своё расписание на четвёртое июля. Это будет ваше знакомство с вашингтонской публикой.
— Я не…
Она исчезает за дверью прежде, чем я успеваю закончить фразу.
Позже мне звонит отец.
— Грейси, я слышал о визите твоей матери.
— Твоя жена сошла с ума. Я не собираюсь связываться с каким-то парнем в целях пиара, папа.
— Ты же знаешь свою мать, — произносит он. — Она думает, что это вызовет хорошие отзывы в прессе. Это замечательный пиар. Ты ведь ни с кем не встречаешься, правда? Она поклялась, что ты ни с кем не встречаешься. Брэндон из хорошей семьи — он даже привлекателен. Это не то, чтобы она свела тебя с уродливым мужчиной.
— Нет. Я ни с кем не встречаюсь, — вру я.
— Так какое это имеет значение? Это всего лишь одно свидание, Грейси. Сделай это для меня, и я буду у тебя в долгу.
— Ты будешь мне должен, — решительно повторяю я.
— Я буду у тебя в долгу, — снова говорит он. — Президент Соединенных Штатов будет тебе очень обязан. Что тебе нужно? Нужны ли фонду ещё спонсоры? Есть ли ещё одно мероприятие, на котором я могу присутствовать?
— Да, — говорю я, думая о квартальном отчёте и снижении пожертвований. — Я имею в виду, нет. Мне не нужно, чтобы ты посещал приёмы или надавил на одного из своих корпоративных приятелей.
— Я бы никогда так не поступил, — отвечает отец тем же тоном, каким разговаривает с прессой. — На самом деле, я шокирован тем, что ты даже предложила нечто подобное.
Ещё один способ прикрыть задницу отца на случай, если АНБ подслушивает, хотя это защищённая телефонная линия. Я думаю, что он делает это, даже не задумываясь, его инстинкт самосохранения. Я резко закатываю глаза.