В противоположных концах комнаты разместились два больших курятника ку-ко, приподнятых над землей на традиционные пять футов, с туалетной комнатой в дальнем конце и впереди с двумя ваннами: одна с водой, другая с мелким нагретым песком. Внутренний канал шириной в тридцать футов, заполненный водой, отделял каждый курятник от амфитеатра, через который был перекинут арочный мост.
Как и многие разумные крылатые существа, ку-ко утратили способность летать, когда их ум и ловкость стали важнее. Крылья не помогали никому пользоваться инструментами или выполнять математические вычисления. Но ку-ко все еще могли скользить и прыгать на большие расстояния. Типичный прыжок для ку-ко был около двадцати футов, и они ненавидели плавать. Перспектива приземления в воду заставила бы даже самого безрассудного ку-ко дважды подумать.
Я указала метлой на роскошный курятник прямо за амфитеатром.
— Это ваши личные апартаменты, Первый филолог. Оба моста складываются назад. Гостиница будет слушаться только вас, и если вы пожелаете, вы можете убрать мосты, когда возникнет такая необходимость. Просто сказав «свернуть», вы сможете держать две группы разделенными. Скажите «развернуть», чтобы снова раздвинуть мосты. Пожалуйста, попробуйте прямо сейчас.
Первый филолог прочистил горло и взмахнул правым крылом.
— Свернуть.
Мосты втянулись.
— Развернуть. Свернуть. Развернуть. Очень хорошо.
Старейшина осмотрел каналы и курятники.
— Они точно такие же?
— Идентичные.
— Хорошо, Хорошо, хорошо. Разделенные, но одинаковые. Спасибо тебе, хранительница.
— Завтрак и все ваши блюда будут подаваться здесь. Мы просим вас оставаться в этой комнате все время для вашей безопасности. Мы ждем сеньору дрифана.
Старейшина резко повернул голову, чтобы посмотреть на меня, и его головной убор чуть не съехал. Один из его помощников вскочил и вернул его на место.
— Понятно, — сказал старейшина. — Я буду сдерживать свою стаю.
— Если вам что-нибудь понадобится, произнесите мое имя, и гостиница свяжется со мной. Меня зовут Дина.
— Очень хорошо, Дина. Меня зовут… ну, на самом деле, оно слишком длинное. Пожалуйста, зовите меня Первым филологом Теком. — Он повысил свой голос. — Пойдемте, ученики-мыслители. Давайте устроимся с комфортом.
Ку-ко потоком проходили мимо меня, направляясь прямо к амфитеатру.
Я склонила голову, протискиваясь наружу.
Из коридора Шон наблюдал, как я тактически отступаю. Дверь за мной закрылась, и я прислонилась к стене коридора.
— Они устроились?
— Вроде. До сегодняшнего вечера мы не узнаем, насколько хороши курятники.
Он удивленно поднял брови.
— Столько времени займет у них выяснение, какой из идентичных курятников они могут занять. — Я двинулась дальше по коридору. Теперь сна не было ни в одном глазу. Я бы выпила чашку крепкого чая и поработала бы над апартаментами дворца дрифана.
— Когда ты хочешь позвонить злому миллионеру? — спросил он.
— Не знаю. Это номер с восточного побережья. Где-то в десять?
— Меня позови.
— Хорошо, — пообещала я и поцеловала его.
***
Заказанная первым делом первая партия из десяти Гранд бургеров прибыла в 6.15 утра. В отличие от большинства сетей быстрого питания, которые не продавали бургеры на гриле до 10:00 утра или около того, потому что они подавали еду для завтрака, «Пир бургеров» доставлял бургеры в любое время дня и ночи.
Орро изучал коллекцию бургеров так же, как охотник изучает добычу. Его длинный чувствительный нос дернулся. Он развернул один из них, с хирургической точностью двигая своими страшными когтями, чтобы снять фирменную оранжево-фиолетовую обертку, поднял бургер на уровень глаз, оценил мясо, снял булочку, посмотрел на котлетку, приправленную специальным соусом, положил булочку обратно и, наконец, откусил кусочек.
Тишина.
Орро прожевал.
Ни звука.
Он повернулся и выплюнул бургер в мусоропровод.
— Она хочет этого?
— По-видимому.
— Это же не еда. Это преступление против искусства приготовления пищи.
Было 9:50 утра, когда Орро сделал свой седьмой гамбургер, первый, который он счел достаточно хорошим для меня, чтобы попробовать. Теперь он лежал на тарелке, ожидая моего вердикта.
Я откусила кусочек. О, моя галактика!
Орро навис надо мной.
— Ну, и как?
— Ммммхгхппх. — Я судорожно сглотнула. — Это самый лучший гамбургер, который я когда-либо пробовала.
— По вкусу он напоминает Гранд бургер?
— Не-а. Он вкуснее.
Он отобрал гамбургер.
— Орро!
Гамбургер полетел через всю комнату в мусорное ведро. Я чуть не заплакала.
— Я не понимаю, как они достигают такой неестественной структуры, — пробормотал он. — И почему кто-то это ест.
— Это быстрая и дешевая еда. Кажется вкусной, когда ты голоден.
— Калловинианские паукообразные кальмары тоже очень вкусны, когда человек голоден, но это не значит, что нужно готовить их самому.
Я понятия не имела, каковы на вкус калловинианские кальмары-пауки, и почему готовить их было плохой идеей, но сейчас было самое подходящее время, чтобы отговорить его от поисков загадки бургера.
— Как я уже говорила, эта еда недостойна твоего мастерства. Это ниже твоего достоинства.
Он выпрямился во весь рост. Его грудь расширилась.
О, нет.
— Я продублирую его! Абсолютно!
— Орро…
— ОГОНЬ!
Он резко обернулся. Гостиница открыла перед ним дверь кладовой, и Орро исчез в кармане внутри реальности, чтобы поискать ингредиенты.
Я потерла лицо руками. Шон вошел в дверь и приземлился на стул рядом со мной, по пути положив руку мне на плечо.
— Не получилось? — пробормотал он.
— Огонь, — ответила я ему.
— Так хорошо, да?
— Я нахожусь на крошечной планете, и в мою сторону движется комета, и я ничего не могу с этим поделать. — Я подняла трубку телефона. — Готов?
— Готов.
Я набрала нужный номер. Один гудок, второй…
— Да? — в трубке раздался отрывистый мужской голос. Этот человек казался слишком молодым, чтобы быть Рудольфом.
— У меня сообщение для мистера Рудольфа Питерсона.
— Слушаю.
— Вы мистер Питерсон?
— Я передам ему ваше сообщение.
— Я предпочту передать ему лично.
— С этим проблема.
Я взглянула на Шона. Он кивнул. У нас просто не было выбора.
— Передайте ему, что встреча, которую он так долго ждал, состоится 16 января в 17.00 по Центральному времени по следующему адресу. — Я продиктовала ему адрес «Гертруды Хант». — Временной интервал для этого визита очень короткий. Он не должен опаздывать, иначе не застанет ее.
— Понял.
Мужчина повесил трубку. Ну, вот и все.
— Я проверил Питерсона, — сказал Шон.
— Что ты выяснил?
— Он засранец.
— Ладно. Сильное заявление, но не информативное.
Шон откинулся назад.
— Он заработал свои деньги на недвижимости. Он начинал как агент, а потом стал застройщиком. Когда случился жилищный кризис, многие строительные компании потерпели крах, и он по дешевке скупил их оборудование и землю, на которой они застряли. Он также нанял большинство своих бывших конкурентов в качестве менеджеров проектов в комплекте с их рабочей силой. Его люди вывернули это так, словно он герой, раз дает безработным предпринимателям шанс поставить еду на стол. На самом деле он заключил с ними ограничительные контракты с отказом от конкуренции, что фактически сделало его единственным строителем на нескольких ключевых рынках в Аризоне, Колорадо и Юте. В некоторых случаях заработная плата не выплачивалась, и пособия не предоставлялись. Когда люди жаловались, он их увольнял. Если они продолжали жаловаться, он тащил их в суд. Он очень верит в соглашение о неразглашении.
— Звучит все хуже и хуже.
— Одна аризонская газета написала о нем статью, и он подал стратегический иск против участия общественности. Это тянулось три года. Газета, в конце концов, выиграла суд, но иск занял так много времени, что они тем временем обанкротились и были вынуждены закрыться. К этому моменту он уже перешел на другие виды бизнеса. Песня новая, вот танец тот же — он нацеливается на предприятия на грани банкротства, дешево их скупает, а затем наживается на их отчаянии.
Мне все это не нравилось. Рудольф Питерсон был из тех людей, которые могут причинить неприятности, а я хотела избежать неприятностей любой ценой. У меня и так было полно дел.
— Не волнуйся, — сказал Орро, выходя из кладовой и холодильной камеры с кучей продуктов в руках. — Если этот человек создаст нам проблемы, мы накормим его Гранд бургерами. Как только он съест достаточное их количество, его тело, несомненно, потерпит неудачу.
Если бы все было так просто.
***
Я провела все утро, переделывая комнаты дрифенов. Дистанция между мной и «Гертрудой Хант» все больше ширилась. Я чувствовала это каждый раз, когда мне нужно было сделать что-то сложное. Это было все равно, что пытаться сделать сложный рисунок тупым карандашом. Я могла бы заставить гостиницу делать то, что я хочу, но это требовало большой концентрации и периодических переделок.
Я никогда в своей жизни не испытывала ничего подобного. Я родилась в гостинице, всю мою жизнь ее присутствие было постоянным, она была третьим родителем, всегда готовым подхватить меня, если я споткнусь. Вчера я прочитала несколько дневников хранителей, которые «Гертруда Хант» хранила в своей базе данных, ища кого-то, у кого возникали проблемы с моими симптомами. Но я ничего не нашла. Отдаление было налицо, и чем больше я его ощущала, тем ближе подбиралась к панике.
Я не могла сказать, стало ли мне лучше или хуже. В конце концов я присела на украшенную орнаментом лестницу, чтобы перевести дух и отдохнуть, чувствуя, «Гертруду Хант» вокруг себя.
— Все в порядке. — Я погладила ступеньки кончиками пальцев. — Мы с этим разберемся. Не беспокойся. Я никуда не собираюсь уходить.
Там меня и нашел Шон.
Он вошел в дверной проем с размеренной грацией, без лишних движений, без отклонений от курса, и направился прямо ко мне. Чудовище следовала за ним, издавая счастливые фыркающие звуки.
Он сел рядом со мной и посмотрел на мою работу.
— Красиво.
— Спасибо. Как там наши системы вооружения?
— Убийственные. — Он вложил в это слово тонну сарказма.
— На самом деле?
— Нет. Северная пушка частично разгромлена. Один из дразири, должно быть, послал в нее дальнобойный тепловой заряд. Все поджарилось. Эти ЧЕРТОВЫ агрегаты не хотят со мной разговаривать.
— Я купила их подержанными у одного мородиакианца. Гостиница частично интегрировала их, но если тебе надо запустить диагностику, тебе надо говорить на их языке.
— Значит, я должен рычать на эти ЧЕРТОВЫ агрегаты?
— В значительной степени. Шон, я знаю, ты умеешь рычать. Я слышала, как ты это делаешь.
Его верхняя губа дрогнула в оскале, выдавая проблеск клыков.
— Ох, как страшно. У мородиакианских ЧЕРТОВЫХ агрегатов нет ни единого шанса.
— Ты что, смеешься надо мной?
— Ага.
Я прижалась к нему всем телом. Он приобнял меня рукой.
— Нам нужна модернизация. Или хотя бы починить то, что есть, — сказал он. — Пушки «Стелс» спереди в хорошем состоянии, но это антиквариат. Около трети дальнобойных орудий, которые смотрят на поле, вышли из строя, и только использовав жевательную резинку и скотч, я могу что-то сделать. Нам нужна замена.
Я не могла с этим поспорить. Мы получили серьезную взбучку. Я знала, что противостояние с дразири будет дорого стоить, когда бралась за эту работу, но стоять в стороне, когда уничтожается целый вид, было выше моих сил.
— Я бы сделала это снова, — сказала я ему. — Я бы снова приютила хиру.
— Ну конечно, ты бы так и сделала. И именно поэтому мне нужно, чтобы ты открыла для меня дверь в Баха-чар.
— К Уилмосу собрался?
Шон кивнул.
Уилмос владел оружейным магазином на галактическом базаре. Он также руководил бригадами наемников и заключал сделки между частными солдатами и людьми, которые хотели их нанять. Как и Шон, он был оборотнем без планеты, и именно он дал Шону работу на Нексусе. И маленькая часть меня беспокоилась, что как только Шон откроет дверь Уилмоса, он уже не вернется назад.
Острая и холодная тревога пронзила меня.
Я не могла привязать Шона к гостинице. Если он захочет уйти, значит уйдет. Это означало бы, что нам не суждено быть вместе. Я должна буду отпустить его.
Вернуть оружейные системы обратно в строй будет дорого стоить, а мне очень хотелось иметь денег про запас, на случай, если дрифены или Ассамблея подбросят проблем. Я мысленно провела инвентаризацию наших средств.
Агрх.
— Как много тебе надо?
Шон задумался и повернулся ко мне с серьезным выражением лица.
— Один доллар. А может, и три.
Я закатила глаза.
— На Нексусе мне хорошо заплатили.
— Это твои деньги. Ты их заслужил.
— Чертовски верно, и я буду тратить их так, как мне заблагорассудится. Прямо сейчас я богаче тебя.
— Откуда ты знаешь?
Он усмехнулся.
— Я спросил гостиницу. Она не открывает мне дверь в Баха-чар, но зато дает мне полный доступ к твоим финансам. Я могу ограбить тебя вслепую.
— Ты думаешь, что можешь. Серьезно, сколько нам нужно?
— Я ничего не узнаю, пока не доберусь туда. Дина, ты должна решить, будем мы вместе или нет.
— А какое это имеет отношение к делу?
— Если я собираюсь жить здесь, ты должна позволить мне внести свой вклад. Это справедливо. Ты отвечаешь за гостей, а я отвечаю за их безопасность. Вот чем я занимаюсь.
И он был прав. Это было справедливо.
Я оттолкнулась от лестницы.
— Я открою тебе дверь. Но только если ты пообещаешь не тратить все, что у тебя есть, на модернизацию гостиницы. Ты истекал кровью из-за этих денег.
— В основном я заставлял других людей истекать кровью из-за этих денег. — По его лицу пробежала тень. — Теперь я использую их для чего-нибудь хорошего. Для того, что мне нужно.
Мы вместе прошли на кухню.
— Ты вернешься домой к обеду?
— Я постараюсь, — пообещал он.
Глава 4
Отделка помещений дрифенов заняла целую вечность. Мало того, что все должно было быть замысловато и богато украшено, так мне еще было трудно сосредоточиться. Я все время беспокоился о Шоне, об Ассамблее, о приезде дрифана, о Рудольфе Питерсоне…
Магия потянула меня за собой. Калдения хотела привлечь мое внимание. Я открыла маленький двусторонний экран на ближайшей стене.
— Да, Ваша Милость?
Калдения пристально посмотрела на меня.
— Уже три часа, моя дорогая.
В три часа мы пили послеобеденный чай, при условии, что гостиница не подвергалась нападению и не была полна заклятых врагов, пытающихся установить хрупкий мир.
— Сейчас буду.
Я могла бы сказать «нет». У меня было слишком много дел и слишком мало времени. Но я тоже скучала по нашим чаепитиям. Несколько месяцев назад в гостинице жили только мы с Калденией, и даже после того, как Орро поселился у нас, он редко присоединялся к нам за чаем. В конце концов мы уговорили его поужинать с нами, но он действительно чувствовал себя более уютно, сидя на кухне и исподтишка наблюдая за выражением наших лиц, пока мы ели его блюда. Пару раз я осмеливалась приготовить ужин, чтобы он мог отдохнуть вечером. Оба раза я нацеливалась на простые вещи, такие как стейк или жареная курица. Он съедал еду, а потом неловко похлопывал меня по плечу или по голове, в зависимости от того, что было ближе, чтобы я знала, что она не совсем вызвала у него отвращение. Но мы с Калденией любим посидеть вдвоем, поэтому я с удовольствием выпью с ней чаю.
Через тридцать секунд я вошла в чайную комнату. Я создала ее несколько месяцев назад по заданию Калдении. Она хотела сидеть высоко и наслаждаться видом, поэтому я построила небольшую башенку рядом со столовой, и чтобы добраться до нее, нужно было подняться по короткой лестнице. Сегодня лестница казалась немного утомительной. Возможно, я сделала ступеньки слишком крутыми.
Как и все места, которые занимала Ее Милость, чайная комната была непримиримо роскошным и в то же время элегантным помещением. Окна занимали три четверти площади круглой комнаты, открывая прекрасный вид на район Авалон, расположенный прямо через дорогу от нас. У меня был выбор между садом и улицей, и я выбрала улицу, потому что Калдения любила наблюдать за людьми. Размышления о приходах и уходах наших соседей доставляли ей бесконечное удовольствие, и она предсказывала романы и с пугающей точностью, определяла разводы и увольнения. Никто из соседей даже представить не мог, что бывшая галактическая тиранша наблюдает за каждым аспектом их жизни.