Я пересекла палисандровый пол и присоединилась к Калдении за круглым столом в центре комнаты. Стол был вырезан лазером из куска граната, добытого за много световых лет отсюда, и Калдения обожала его. Она сказала, что он напоминает ей кристаллизованную кровь.
Я взяла маленький стеклянный чайник, налила жасминовый чай в чашку Ее Милости, наполнила свою и сделала глоток. Ммм, очень вкусно.
Калдения вдохнула аромат и осторожно сделала крошечный глоток. На несколько минут воцарилась тишина, и я почувствовала, как узел в моем животе медленно распутывается.
— Огонь!
Я поморщилась.
Калдения усмехнулась.
— Это не смешно.
— Напротив, это довольно забавно.
Я отпила еще чаю.
— Я не знаю, что нашло на Орро. Обычно он драматичен, но это слишком даже для него. Эти все громкие заявления и «Огонь!».
Калдения снова усмехнулась.
— Он собирается устроить гостинице сердечный приступ. Раньше он никогда так дурно не поступал. Я не понимаю, что случилось.
Калдения посмотрела на меня поверх края своей чашки.
— Давай просто скажем, что твое мучение сказалось на всех нас, дорогая. Когда ты сидела там, как кукла, и твой оборотень носил тебя повсюду, пока гостиница подвергалась нападению, даже я испытывала эмоциональный дискомфорт. Конечно, это было мимолетно. Я довольно быстро пришла в себя, но мгновенная боль была вполне реальна. Это создание на кухне, пожалуй, самое чувствительное из всех нас. Это сильно потрясло его.
А я и не догадывалась. Я была так сосредоточена на всем, что нужно было сделать, и так поглощена простым счастьем быть с Шоном, что мне никогда не приходило в голову, что Орро расстроен.
— Ты его спасительница, — продолжала Калдения. — Ты нашла его на самом дне, живущего в нищете, без плана и цели, и ты спасла его и привела сюда. Для него, да и для меня эта гостиница и ты сама — убежище, дом, чтоб ты знала. Если бы что-то случилось с кем-то из вас, мы просто оказались бы в подвешенном состоянии. Это ужасная перспектива.
— Я этого не осознавала.
— При обычных обстоятельствах у нас было бы достаточно времени, чтобы… как там это чудесное слово? Обработать все. Однажды, когда я была еще совсем молода, я наняла эскадрон наемников яко. Таких злобных воинов, свирепых и безжалостных, облаченных в естественную чешуйчатую броню с когтями длиной в три дюйма и зубами под стать. Как только я осадила Лорекат, они прорвались сквозь щиты и перебили тысячи людей. Это была мясорубка. Улицы буквально залились кровью.
Она сказала это с удовольствием, как большинство женщин ее возраста сказали бы: «мой муж взял меня в круиз, и там было бесплатное вино».
После того как мы взяли город, лидер яко сообщил мне, что они уезжают. Я предлагала им деньги, добычу, услуги, но все это не имело никакого значения. Их генерал сообщил мне, что отнятие жизни было травмирующим занятием, и теперь они должны были восстановить равновесие своих душ. Все они должны были вернуться домой, обнять своих жен и детенышей и высиживать яйца. Яко жаждали мира и покоя, и никакие богатства не могли заменить их. Это научило меня, что после каждого периода стресса должно быть время отдыха и размышлений. Это единственная причина, по которой я все еще жива.
Ух, ты!
— Наш период покоя и размышлений был прерван. Мы все справляемся так хорошо, как только можем. Я делаю это, попивая чай и наблюдая за войной разводов Лоуренсов. Орро делает это, пытаясь отказаться от десятилетнего кулинарного обучения, чтобы воссоздать уличную еду второсортного качества. Каждому свое.
— Чем я могу помочь?
Она пожала плечами.
— Совсем ничем. Просто побудь немного невредимой, и все вернется на круги своя. Чем более нормально ты будешь себя вести, тем быстрее мы расслабимся и погрузимся в блаженное благодушие. Разумные существа — великолепные лжецы. Мы наделены беспрецедентной способностью отрицать то, что делает нашу жизнь неприятной. Мы даже притворяемся, что смерть не является определенностью, потому что осознание собственной смертности сводит нас с ума.
Нормально. Очень хорошо. Я могу нормально.
— Лоуренсы разводятся? Они казались такой милой парой.
Глаза Калдении сверкнули.
— О, это отвратительно. Очевидно, Елена решила, что их брак был недостаточно пикантным, и она уговорила Тома вступить в клуб свингеров.
— Том и Елена? Дальше по улице? — Я даже не знала, что в Ред Дире есть клуб для свингеров.
— Да.
— Не она ли учительница средней школы?
— А он работает в «Федерал Экспресс». — Калдения усмехнулась, показав свои острые зубы.
— Дальше все стало еще интереснее. Единственное нерушимое правило свингерского клуба — нельзя влюбляться, а Елена, как это называют дети, поймала чувства к менеджеру клуба. Том обнаружил это, съехал и забрал детей. А теперь их ждет развод и неприятная борьба за опекунство.
— Реально?
— Да. Елена и ее новый кавалер живут в доме, и на их подъездной дорожке постоянно стоят странные машины. А тут мимо проехал фургон из «Цифрового мира», и Маргарет показалось, что она видела, как заносили кучу камер. Она уверена, что они снимают порнографию.
— Шокирующе. — Маргарет жила через дорогу от Лоуренсов, и так как она работала в саду, то всегда была дома.
— Я все понимаю. Вертеп беззакония прямо у нас под носом. Но самое прекрасное, что Том уговорил Маргарет позволить ему установить камеры на ее доме. Он снимает свой старый дом двадцать четыре часа в сутки, надеясь получить достаточно компромата, чтобы выиграть единоличную опеку. Маргарет дала мне свой пароль, и я могу войти прямо в ее компьютер через Wi-Fi и смотреть запись, когда захочу. Это восхитительно.
Я подавила стон.
— Значит, вы с Маргарет составляете список всех, кто приходит и уходит из этого дома?
— Ну, конечно же. Надо искать развлечения там, где это возможно, дорогая. Мы разработали систему ранжирования для посетителей. Не хочешь посмотреть?
Я открыла рот, чтобы ответить. Гостинца звякнула, проецируя изображение Тека. Головной убор Первого филолога сидел косо, его перья торчали во все стороны. Он полностью выпрямился, что заставило его выглядеть вдвое больше. Возмущенные вопли, визг и глухие удары наполнили комнату. Перья разлетелись по залитому кровью полу. Тело ку-ко пронеслось в воздухе позади Тека с пронзительным боевым визгом. Тек схватился за свой головной убор и пригнулся, перекрикивая шум:
— Мне нужна помощь!
Я в извинении развела руками в сторону Калдении и побежала прочь.
***
Просто удивительно, как быстро хранитель может передвигаться по гостинице, если его правильно мотивировать. Мне потребовалось три секунды, чтобы оказаться в середине схватки ку-ко, и полсекунды, чтобы щелкнуть пальцами. В потолке образовались отверстия, выпустив металлические клешни длиной в пять футов на гибких металлических хвостах. Каждая клешня имела шесть зубцов, покрытых толстым слоем резиноподобного полимера, что делало их гладкими и слегка пружинистыми. Клешни нырнули в рукопашную схватку, схватив ку-ко. Как только цели были пойманы, зубцы клешней сомкнулись, образовывая вокруг ку-ко клетку, и втянулись обратно к потолку. Философы разбегались, но мои клешни были быстрее.
Последний ку-ко рванул к левому каналу в отчаянной попытке ускользнуть, но последняя клешня вцепилась в него, аккуратно подхватывая.
Первый филолог уставился на ряд клеток, подвешенных прямо под потолком.
— Хорошо. Я никогда раньше не видел такого устройства. Очень эффективно.
— Спасибо.
Большинство бойцов сдались, но несколько ку-ко все еще бились о прутья своих клеток, охваченные боевым безумием. Я тщательно спроектировала решетки. Они выгибались наружу с каждым ударом, не давая ку-ко пораниться.
— Последняя гостиница, которую я посещал, залила комнату клеем, — признался Тек.
— Я знакома с этим методом, но в последний раз, когда он применялся, один из гостей запаниковал и прокусил клювом собственную ногу, пытаясь убежать.
— Я тоже слышал об этом. Действительно, ваш метод намного лучше.
Ку-ко были маленькими и пухленькими, но очень проворными, и когда они были возбуждены, они метались вокруг, как широкий принимающий с футбольным мячом в руках. Хранители гостиниц веками пытались решить проблему их сдерживания. Все — от импульса ослепительного света до нокаутирующего газа — было уже испробовано. К сожалению, свет вызвал частичную слепоту, нокаутирующий газ приводил, по меньшей мере, к одному смертельному исходу, а запирание их в собственных крошечных камерах привело к глубокому психологическому срыву. Ку-ко жили стаями. Отделение их друг от друга приводило к немедленному и острому всплеску тревоги, особенно если использовались методы со светом и со звуком. Клетки были моим ответом. Они все еще могли видеть друг друга, они могли кричать друг на друга, их движения не были сдержаны, но они не могли причинить вреда себе или друг другу.
Центр потолка каждой клетки осветился, сканируя находящихся внутри существ. Тонкий стебель вырос из-под пола прямо передо мной и превратился в экран. Я просмотрела результаты сканирования.
— Две сломанные кости, три вывихнутых крыла и дюжина мелких рваных ран. Мои поздравления, Первый ученый. Никто не погиб, и никто не потерял глаз.
— Какое облегчение, — вздохнул Тек.
Пол гостиницы ощетинился соплами. Над амфитеатром поднялся дезинфицирующий туман, смывая кровь и кляксы фекалий с пола, сидений и подиума.
— Если позволите, можно узнать, какова цель этого маленького тигра? — спросил Тек.
Я обернулась. Олазард, иначе известный как Потрошитель душ, сидел у двери.
— Что ты здесь делаешь?
Большой кот мейн-кун посмотрел на меня своими большими зелеными глазами. Я спасла его из стеклянной клетки в соседнем зоомагазине около года назад. Теперь он ходил по гостинице, как ему заблагорассудится, и по какой-то таинственной причине «Гертруда Хант» устраивала его странствия.
— Он домашнее животное, — объяснила я.
Олазард выбрал именно этот момент, чтобы подойти и потереться о мои ноги. Я взяла его на руки, и он растянулся у меня на руках, мурлыча во весь голос. Я крепко держала его. Тек был достаточно крупным с точки зрения ку-ко, технически слишком крупным, чтобы считаться добычей домашней кошки, но осторожность никогда не помешает.
— На сегодня дебаты закончены? — уточнила я.
Тек оглядел свисающие клетки.
— К сожалению, нам необходим период медитации.
Я махнула рукой. Клетки скользнули в противоположные стороны зала. Мосты отодвинулись, и когти выпустили своих пленников, которые скользнули на пол возле своих соответствующих курятников. Философы спотыкались, пытаясь восстановить хоть какое-то чувство собственного достоинства. Из пола выскользнули две автоматические медицинские камеры, похожие на шестифутовые блестящие металлические сферы. Сферы открылись, и к ним неторопливо подошел первый из раненых бойцов.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — заявил Первый филолог.
Магия потянула меня за собой. Кто-то припарковался возле гостиницы.
— В таком случае прошу меня извинить, — сказала я. — Я нужна в другом месте.
— Благодарю вас за своевременную помощь, — поблагодарил Тек.
Я кивнула, вышла в коридор и опустила Олазарда на пол.
— Держись подальше от ку-ко.
Олазард заурчал.
— Я серьезно. Они убьют тебя, и это не просто слова.
Олазард потянулся. Почему я вела этот разговор с котом, было выше моего понимания.
Чудовище бежала по коридору ко мне, взрываясь лаем. Должно быть, она вышла наружу через собачью дверь, и ей не понравилось то, что она там обнаружила.
— Видео с передней камеры.
Я решительно зашагала по коридору. Видео с передних камер гостиницы скользило по стене передо мной, стараясь не отставать. С заднего сиденья черного внедорожника вышел подтянутый мужчина в черном костюме, огляделся и открыл переднюю пассажирскую дверь. Из машины вышел пожилой мужчина в дорогом плаще и темных очках и уставился на «Гертруду Хант».
По какой-то причине описание Шона заставило меня предположить, что он будет выглядеть как славный парень или как версия человеческого стервятника с лысой головой и глазами-бусинками. Этот человек был совсем не таким. Высокий и подтянутый, он чувствовал бы себя как дома на улицах Лондона или Нью-Йорка. Кожа у него была золотисто-бронзовая, как в модных журналах у моделей, которые всем своим видом кричат о здоровье, богатстве и отдыхе в тропических странах. Черты его лица были универсально красивы: четко очерченный подбородок с ямочками, квадратная челюсть, широкий рот, сильный нос, резко очерченные скулы и широкий лоб. Его густые волнистые волосы, когда-то темные, а теперь посоленные изысканным серебром, были длиннее короткой мужской стрижки. Они были короче на висках и достаточно длинные, чтобы уложить их на макушке.
Он мог быть уроженцем Средиземноморья, Ближнего Востока или Латинской Америки, а мог быть и англичанином с крутым загаром. Не видя его глаз, трудно было сказать наверняка.
Мужчина двинулся по моей подъездной дорожке, его телохранитель следовал за ним по пятам. Они даже не подъехали к дому. Интересно.
Я добралась до передней комнаты, сбросила мантию и повесила ее на боковой крючок. Чудовище издала медленный глубокий рык у моих ног. На всякий случай я взяла ее на руки.
Пара подошла к входной двери. Мужчина в возрасте поискал глазами звонок, но не нашел его и ограничился тем, что постучал в сетчатую дверь. Я позволила ему стучать несколько секунд и ответила.
— Добрый день! Чем могу помочь?
Пожилой мужчина снял темные очки. Его глаза были абсолютно черными и пронзительными, как два куска блестящего угля, вставленные в его лицо.
— Она здесь? — Его голос был глубоким и сильным, и он звучал как человек, привыкший отдавать приказы.
Я могла бы прикинуться тупицей, а могла бы и признать эту встречу. Прикидываться тупицей казалось бессмысленным, так как я должна была впустить его в назначенное время.
— Вы пришли слишком рано, мистер Питерсон, — ответила я ему.
Он посмотрел через мое плечо на переднюю комнату.
— Мне нужна комната.
— У нас нет свободных мест. В двух милях отсюда вниз по улице есть два отеля.
— Я буду платить вам тысячу долларов за ночь.
— Нет, не будете, у нас нет свободных мест.
— Десять тысяч за ночь.
— Мистер Питерсон, у этой встречи есть свои правила. Вы должны соблюдать их, иначе она не произойдет.
Его брови сошлись вместе. Он мотнул головой в сторону своего телохранителя. Второй мужчина приблизился к двери. Они планировали проникнуть сюда силой. То ли они обсуждали это по дороге, то ли запугивание в чужих домах было для Рудольфа Питерсона обычным делом.
Я могла бы остановить их миллионом способов, большинство из которых выдали бы особую природу гостиницы двум людям. Я остановилась на самом простом.
Телохранитель ухватился за дверную ручку сетчатой двери и потянул ее на себя. Дверь оставалась закрытой. Я вплавила ее в стену. Снаружи все выглядело нормально, но изнутри петли и очертания двери исчезли, растворившись в стене.
Телохранитель перестал тянуть и толкнул ее. Дверь оставалась закрытой.
Питерсон внимательно посмотрел на него. Телохранитель стиснул зубы, ухватился за дверную ручку, уперся ногой в стену и потянул. Он был на удивление силен, и пытался обрушить всю переднюю стену.
Телохранитель отпустил ее, резко развернулся и ударил каблуком в дверь. Она даже не вздрогнула.
Питерсон поморщился.
— Вырежи ее.
Телохранитель вытащил складной нож, привычным движением запястья раскрыл его и полоснул по сетке. Нож отскочил в сторону, разбрызгивая искры. Мои экранные сетки были сделаны из продвинутого металлического сплава. Он будет отражать продолжительный огонь из штурмового оружия в упор.
Телохранитель посмотрел на Питерсона.
Я погладила Чудовище.
Короткий вой полицейской сирены включился на две секунды и эхом разнесся по улице. За внедорожником притормозил черно-белый патрульный автомобиль. Офицер Мараис вышел из машины, демонстративно проверил номерной знак внедорожника и направился к моей парадной двери. Должно быть, Шон все-таки связался с ним.