Все, чего я хотела, оказаться дома, в объятиях семьи, и навсегда стереть из памяти последние два дня своей жизни.
После моих слов на лицо колдуна набежала тень.
— Заниматься начнем чуть позже.
— Позже? — удивилась я, вспомнив слова Тёрна о том, что он и так ждал слишком долго. — Так вот оно что! Не нужна тебе ученица! Ты украл меня из дома, чтобы сделать своей служанкой и кухаркой! И не платить при этом ни гроша. Отличный план! Не скажешь, за какую такую услугу отец так щедро расплатился с тобой?
Во мне клокотала злость. Как несправедливо все!
— Скажу. Но не сейчас.
Тёрн резко поднялся на ноги, вытащил с верхней полки комода запыленную бутыль из темного стекла и плеснул в кружку резко пахнущее пойло. Точно не эль, что-то покрепче.
— Пей, — приказал он.
— Зачем? — испуганно пролепетала я.
— Будем считать, что это лекарство. Я должен открыть тебе неприятную правду… Нет, пока не о родителях, — Тёрн заметил на моем лице смятение. — О другом. Давай. Одним глотком.
— Мне нельзя пить. Это ужасно. Папа не одобрил бы… — я лепетала, как десятилетняя девчонка.
— Тебе уже все можно, — перебил колдун, и в его голосе мне отчего-то померещилась горечь.
Под его пристальным взглядом я хлебнула обжигающее питье. В нос ударил едкий запах, по горлу словно прокатился огонь. Я закашлялась, зажмурилась, из глаз потекли слезы.
— Еще! — сказал Тёрн.
— Нет…
— Да!
— Зачем… ты… делаешь… это… — с трудом протолкнула я сквозь сведенные судорогой губы.
— Затем, Агата. Ты должна понять, что твоя прежняя жизнь никогда к тебе не вернется. Отпусти всех, кто остался позади.
— Я не могу. Я не хочу…
По щекам уже текли настоящие слезы. Отвратительный напиток что-то размягчил во мне. А я так надеялась остаться сильной.
— Придется.
Какой он жестокий! Почему он просто не может оставить меня в покое?
— Прошу, Тёрн. Отпусти меня. Я пришлю тебе свою самую лучшую служанку. Двух служанок. Я сама буду им платить!
— Дело не в том, что мне нужна служанка. Ты моя ученица. Но я не могу начать занятия прямо сейчас, Агата. Сначала я должен тебя инициировать.
— Как? — опешила я.
Незнакомое слово пугало.
— Первый толчок к пробуждению магического дара произойдет тогда, когда ты потеряешь невинность.
Должно быть, вид у меня сделался ошалелый. Во взгляде Тёрна впервые промелькнуло что-то похожее на сочувствие.
— Я понимаю, что юной девушке нелегко сразу решиться на этот шаг, — медленно произнес он. — Я не стану торопить. Две-три недели…
Две-три недели? Серьезно?
Я вдруг ясно представила, как это будет. Тёрн лишит меня невинности с тем же выражением лица, с каким ощупывал мою раненую ногу — так, будто совершает некую медицинскую процедуру. Движения его будут размеренными, а глаза пустыми и безразличными. «Молчи», — прикажет он, запрещая стонать, и накроет мой рот своей холодной рукой. Темные волосы, свалявшиеся сосульками, будут щекотать лицо…
Оказывается, препарирование дохлых крыс — не самое страшное и мерзкое, что может случиться со мной в этом доме.
Я почувствовала, что гадкое пойло подступило к горлу, и едва успела добежать до ведра.
А после, не раздумывая, рванула наверх, к входной двери. Я должна попытаться снова. Я должна бороться!
Дверь с размаха захлопнулась прямо перед моим носом, отрезая от внешнего мира. Позади послышались шаги.
— Все. Хватит бегать, Агата.
*** 10 ***
Я развернулась, прижалась спиной к двери, готовая к отпору.
— Не трогай меня!
По лицу, лишенному эмоций, скользнуло сочувствие, но тут же оно снова сделалось бесстрастным.
— Не трону, — сказал он.
Тёрн скрылся в где-то в доме, а я еще долго стояла, прислушиваясь к шорохам и звукам, доносящимся из недр комнат. Не спрятаться, не сбежать. Я птица, запертая в клетке. Птица, которой скоро обрежут крылья…
Оглушенная событиями последних двух дней, к выбору спальни я подошла безразлично. Тёрн показал мне несколько, но все они мало отличались одна от другой — запущенные и пыльные.
— Я могу остаться там, где очнулась в первый раз. Мне все равно.
Я тащилась за колдуном, еле переставляя ноги, и старалась держаться на расстоянии. Дергалась, стоило ему подойти ближе, чем на шаг.
Мне хотелось, чтобы поиски поскорее закончились. Я мечтала упасть на кровать, да что там, я распласталась бы даже на голом полу. Лежала бы без движения, ни о чем не думая, ничего не желая.
— Там слишком тесно. Вот, посмотри, здесь довольно просторно…
Он распахнул очередную дверь. Мы стояли в коридоре второго этажа.
— Поставим стол, — колдун цепким взглядом обозревал комнату. — Полки здесь есть. Комод. Встроенный шкаф. Конечно, тебе придется сделать уборку.
Как он может оставаться таким спокойным после того, как полностью разрушил мою жизнь?
— Хорошо. Пусть эта.
Тёрн неожиданно резко оказался рядом со мной, взял за плечи. Я ахнула, пытаясь отстраниться, но хотя пальцы его, казалось, едва касаются моей кожи, вырваться я не смогла.
— Хватит, — глухо сказал он.
Его темные глаза неотрывно смотрели на мое лицо. Я никак не могла истолковать чувство, что взметнулось в их глубине, подобно буре.
— Хватит себя хоронить, Агата!
Я ничего не ответила, но, думаю, Тёрн и без того прочитал ответ на моем лице. Я его ненавидела до дрожи, до омерзения. Вцепилась бы в его гадкую рожу, да только понимала, что без толку.
— Мне стоит поблагодарить тебя?
Я вздернула подбородок. Униженная, но не сломленная. Мне так это представлялось. А колдун смотрел на меня, как смотрят на глупых, еще ничего не понимающих в этой жизни девочек умудренные опытом люди. А ведь он действительно намного старше меня. Сколько ему лет? Сто? Двести? Ведь колдуны не стареют благодаря магии.
— Ты не знаешь, что ты получила, Агата. Не противься дару.
— Что я получила? — едкий смешок сорвался с губ. — Разваливающийся дом, в котором даже не хозяйка? Старые башмаки? Работу служанки?
Я сглотнула комок, но заставила себя продолжить.
— Возможность стать любовницей старика?
Я прямо смотрела в глаза колдуна, но он не отвел взгляда. Тёрн оставался спокоен и сдержан, а я тяжело дышала, как после драки, сердце колотилось.
— Так или иначе, этого не изменить, — сказал колдун, отпустив наконец мои плечи. — И чем быстрее ты смиришься с происходящим, тем лучше.
«Никогда!» — хотела крикнуть я, но прикусила губу.
Я никогда не смирюсь. Но ему знать об этом совершенно не обязательно.
Весь следующий день я наводила порядок в спальне, радуясь тому, что есть дело, которым я могу занять руки и голову. Очищенная от пыли и грязи комнатка все равно выглядела нежилой. Несмотря на то, что Тёрн принес постельное белье — серое, грубое, но по крайней мере чистое, — а на окнах появились занавески, моих вещей здесь не было. С тоской я вспоминала свою коллекцию куколок, свои альбомы для рисования и незаконченную вышивку, свои нарядные платья. Моя новая спальня была просторной, но пустой, чужой и холодной.
Тёрн принес и положил на стол обтрепанную книгу в кожаной обложке, потрескавшейся от времени. «Основы магии» — сообщали тисненые буквы. И, чуть ниже: «Глорская Высшая Академия магии».
— В нашем королевстве нет Высшей Академии магии! — воскликнула я, разоблачая обман. — Что за чушь!
— Прежде была, — бросил Тёрн, но объяснять ничего не стал.
— Что мне делать с ней?
Я пренебрежительно, точно дохлую жабу, приподняла книгу за облезлый корешок.
— Можешь полистать. Мы приступим к подробному изучению позже.
Я вспыхнула, вспомнив, после чего наступит это «позже».
— Не может быть, чтобы у всех магичек способности можно было пробудить только таким способом!
К щекам прилила кровь, должно быть, они сделались пунцовыми от стыда. В моей семье даже слова «беременность» старались избегать, ведь известно, какие именно отношения между мужчиной и женщиной приводят к появлению детей.
— Ты готова говорить откровенно? — Тёрн приподнял бровь. — Не упадешь в обморок?
В этом я не была уверена, но все-таки кивнула.
— Ты не должна была родиться магом, но получила магию благодаря договору между мной и твоими родителями, — он предостерегающе поднял руку, обрывая вопрос, готовый сорваться с губ. — Нет, суть этого договора я открою тебе еще нескоро. Эта магия словно запечатана в тебе. Родись ты магичкой, все было бы иначе. В Академиях Барка и Блирона учатся адептки, которые умеют пользоваться своей силой с самого детства. Но ты не такая, Агата.
Я молчала, вцепившись в корешок книги так, что пальцы побелели.
— Однако женская магия всегда так или иначе основана на чувственности. Многие адептки на старших курсах специально заводят себе любовников.
«Меня сейчас снова стошнит», — уныло подумала я. И вдруг меня озарило.
— Агнесса Реймс. Магичка, что прибыла по твоей просьбе из Академии Блирона…
В памяти возникла жуткая фигура с мраморными шариками глаз. Пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать образ.
— Вы были любовниками?
— Да, — он не стал отпираться.
— Ты ее любил?.. — спросила я уже тише.
Против воли в душе что-то дрогнуло, когда я подумала о незнакомой мне рыжеволосой магичке. Каково это — знать, что мираж поселился в твоем теле и нет ни единой возможности спастись? И каким мужеством надо обладать, чтобы, понимая это, не покончить с жизнью сразу и без мучений, а попросить Тёрна обратить это несчастье на пользу общему делу?
А что чувствовал он, запирая в одной из комнат дома ту, кого недавно целовал? Каково это — крикнуть «Стань прахом» той, с кем делил постель?
Я ждала, что он скажет: «Да». И тогда, может быть, перестанет быть настолько мерзок. Значит, что-то человеческое в нем осталось…
— Нет, — холодно ответил Тёрн.
*** 11 ***
У мрачного огромного дома было одно явное преимущество — возможность избегать встреч с колдуном. Чем я и занималась. Сначала делала вид, что обустраиваюсь в комнате, потом проскользнула на кухню и принялась за готовку.
Решила приготовить самое простое, что пришло на ум, — мясное рагу. Я не один раз наблюдала за тем, как стряпает Эдит, наша кухарка, и решила, что вполне в состоянии нарезать мясо, очистить овощи и потушить все в бульоне.
Огонь в печи уже пылал, я только сполоснула чугунок и принялась за дело. В руках Эдит нож порхал, словно живой. Морковь вылетала из-под него аккуратными кружками, мясо превращалось в ровные брусочки, а картошка будто бы сама подкатывалась под лезвие, чтобы нарезаться дольками.
Я же потратила битый час, ковыряя непослушные клубни, превратив их в конечном итоге в какие-то многоугольники. Тоскливо посмотрела на морковку и решила, что если примусь чистить ее, то от несчастного корнеплода останется только ботва. Поэтому я ее сполоснула и отправила в похлебку целиком. Лук, правда, покромсала.
Варево уже булькало, а к бараньей ноге я еще даже не подступилась. Я не представляла, как ее разделывать, поэтому решила срезать по краям, а с остальным разобраться позже. Остро наточенный нож отхватил кусок мяса, а потом врезался в подушечку моего большого пальца, порезав до крови.
Я вскрикнула и выронила нож. Облизнула порез, как обычно, поранившись, делала мама. Но это не помогло, кровь капала на пол, и я растерянно стояла, отставив руку, не зная, чем ее перебинтовать.
— Что случилось, Агата?
Колдун тут как тут! Будто кто-то его звал! Сама бы справилась. Вместо ответа я передернула плечами.
— Разреши посмотреть.
Это снова был приказ, которому я не смогла противиться.
Тёрн, прищурившись, осмотрел мою руку, вынул из кармана чистый носовой платок и аккуратно забинтовал рану.
— Агата, помни, что твоя кровь великая ценность. Следи за каждой каплей.
— Моя кровь? — опешив, переспросила я.
— Предлагаешь сейчас прочитать тебе лекцию? — сухо поинтересовался Тёрн, завязывая узел на запястье. — Или закончим с ужином?
Ужин! Похлебка булькала и злобно плевалась, жидкость почти выкипела, и несчастная морковка торчала из варева хвостиками вверх, точно из грядки.
Колдун как-то обреченно вздохнул, вытащил многострадальные корнеплоды, порезал их и занялся мясом. Дальше в ход пошла зелень, а на полке обнаружились баночки с приправами. Правда, я не была уверена, что это не толченые мышиные хвостики, но, попав в чугунок, порошки пахли скорее приятно, чем отталкивающе. Я узнавала их, когда ароматы раскрывались, недаром вечерами я любила просиживать на кухне, слушая простые, но веселые разговоры кухарки с помощницами, заодно выучила некоторые названия. Гвоздика, тмин, сладкий перец, тимьян… Базилик.
Я вскинула голову, уловив знакомый аромат. Только сейчас я поняла, что рядом с колдуном всегда ощущала именно этот запах. Наверное, он бы мне даже нравился, если бы принадлежал кому-то другому.
Даниель в детстве пах сладостями, а когда обзавелся военным мундиром, стал пахнуть сложно. Дымом, пылью, теплой шерстью… Я зажмурилась, вспоминая и мечтая хотя бы еще раз уткнуться носом в ямочку между ключиц…
— Агата, тебе плохо?
Я качнула головой. «Мне плохо! — хотела крикнуть я. — Ты ведь знаешь, что мне плохо!» Но, конечно, промолчала.
— Давай есть.
Он налил в миску горячей похлебки, порезал хлеб и придвинул ко мне на деревянном подносе. Ели мы в полной тишине, не обменявшись ни словом, ни взглядом.
Тёрн забрал у меня посуду и сказал, что сегодня в виде исключения вымоет сам. Я поднялась из-за стола, радуясь, что могу уйти в комнату и больше его не видеть.
— Завтра мы пойдем в город, чтобы купить все необходимое, — бросил он мне в спину.
Я будто налетела на невидимую преграду, но нашла в себе силы кивнуть.
Значит, завтра! Я снова попытаюсь сбежать.
* * *
Утром следующего дня я вышла на крыльцо дома, одетая, как последняя нищенка. Льняная рубашка до колен, босые ноги в стоптанных мужских башмаках, черный плащ, прежде принадлежавший Тёрну, но теперь такой ветхий, что даже непритязательный колдун отказался от него. Я немедленно накинула на голову капюшон, надеясь, что никто не опознает в несчастной бродяжке старшую дочь генерала Даулета.
На этот раз до тракта добрались без задержек: заколдованный сад признал хозяина и выпустил нас. Очень скоро на дороге появилась телега, идущая в сторону города. Возница, заметив колдуна, скривился, но все-таки осадил клячу. На простоватом лице парня без труда можно было прочитать его мысли: «Принесла тебя нелегкая, колдун. И проехал бы мимо, так ведь порчу нашлешь, не дайте боги!»
— Садитеся, устраивайтеся, — льстивым, неестественным голосом пригласил возница. — А куда вы? Ну, знамо дело, что в Фловер, а куда… А! Простите нас, мы вовсе не хотели доставлять неудобств уважаемому колдуну… и его спутнице.
Последнее предложение парень произнес напыщенно, будто кто-то его подучил, как правильно следует разговаривать с колдуном и возница гордился тем, что наука пригодилась. Он только немного споткнулся на спутнице. Явно не ожидал увидеть кого-то рядом с Тёрном.
Прищурившись, парень попытался разглядеть мое лицо под капюшоном, но я еще ниже опустила на лоб черную ткань. Тёрн бросил вознице монетку, и тому волей-неволей пришлось взяться за вожжи.
Мы сошли на центральной площади Фловера. Здесь расположились торговые ряды, а дальше по улице теснились многочисленные лавки.
Тёрн первым делом завернул в лавку, где продавали готовую одежду и без стеснения приступил к выбору платьев. Изнемогая от стыда, я притулилась у порога. Ссутулилась и опустила голову как можно ниже, надеясь, что никто меня здесь не узнает. Продавщица, приятная молодая женщина, кидала на меня из-за прилавка недоуменные взгляды и в конце концов не выдержала.
— А ваша… м-м-м… милая спутница не хочет присоединиться? Я могу что-то подсказать. Какие нижние рубашки она предпочитает? Лен? Шелк?