Тёрн обернулся ко мне, взглядом приглашая принять участие в выборе одежды, но я сконфуженно покрутила головой и еще плотнее запахнулась в плащ. Колдун как ни в чем не бывало продолжил покупки.
Скоро перед ним выросла гора одежды. Мы зашли в недорогую лавку, и я знала, что платья, выбранные им, простые, без изысков. Такие носили наши горничные. Но я невольно радовалась тому, что это настоящие платья, настоящие рубашки и теплые чулки.
— Доставьте все это к развилке, — бросил Тёрн, доставая кошелек, чтобы расплатиться.
Я удивилась, что он не опасается воров, ведь вещи останутся без присмотра, но потом подумала, что у колдуна никто ничего не станет красть, если еще не совсем потерял рассудок.
— Теперь обувь. Идем.
Обувь! Сердце упало. Если выбор одежды колдун взял на себя, то сапожки покупать на глаз рискованно, придется примерить. И, как назло, Тёрн повел меня в лавку мастера Серри, который изготавливал отличную обувь на заказ.
— Купим готовые, — тихо попросила я.
Мастер Серри знал меня в лицо, моя семья заказывала у него обувь вот уже много лет.
— Тебе нечего стыдиться, Агата, — невозмутимо ответил колдун. — К тому же рано или поздно все узнают, кто ты.
Понимая, что упрашивать бесполезно, я поплелась следом за Тёрном.
Мастер Серри, добродушный щуплый человечек, находился в постоянном суетливом движении. Колокольчик звякнул, приветствуя покупателей, и он тут же вылетел из-за стола, где на болванку был натянут сапожок. Из уголка рта у него торчал гвоздик, и мастер перекатывал его во рту и грыз, будто соломинку.
— Прошу, прошу. Что хотите заказать? Вот сюда, сюда!
Он уже тянул меня на лавку. Такую знакомую лавку, где меня устраивали еще малышкой и тут же вручали либо деревянную лошадку, либо куклу с одним глазом, чтобы я отвлеклась на игрушки и не мешала снять мерки.
— Сапоги. Ботинки на весну. Туфли для дома, — перечислил колдун.
Я покорилась неизбежному, позволяя мастеру Серри увлечь меня за собой. И тут остолбенела. На лавке у стены уже расположилась девушка. Одна ее нога была необута, видно, именно ее сапожок мастер ремонтировал, когда мы зашли в лавку.
И ладно бы это оказалась незнакомая девушка. Нет же, я отлично знала Флору Мейс, сплетницу и высокомерную зазнайку. Неделю назад, на моем дне рождения, я осадила ее, когда Флора пыталась увести Даниеля, уцепившись за его локоть.
Флора скользнула по мне безразличным взглядом, гадливо сморщилась и отодвинулась подальше, когда я села на лавку. Я вынула из ботинка босую заледеневшую ступню.
Мастер Серри опустился на корточки и, бормоча под нос, принялся за привычную работу.
— Прелестно, — бормотал он. — Такая милая маленькая ножка. Стой, я ведь уже измерял…
Мужчина поднял голову, и его взгляд встретился с моими испуганными глазами.
— Малышка Агата? — воскликнул он. — Агата Даулет!
Флора буквально подскочила на месте. Она протянула руку и, не успела я опомниться, сорвала с моей головы капюшон.
— Агата! — воскликнула она. — О, боги!
Прыгая на одной ноге, она подобралась к столу и стянула сапожок.
— Еще не готово! — возмущенно воскликнул мастер Серри. — Куда вы?
— Мне некогда!
Флора, пятясь, отступила к двери. Она с ужасом разглядывала меня. Смотрела, как смотрят на что-то омерзительное. На раздавленного таракана, например. У выхода она развернулась и опрометью бросилась прочь.
— Ой, мамочки… — простонала я.
Слезы побежали по щекам, и я никак не могла их остановить.
*** 12 ***
Не знаю, что было известно мастеру Серри, возможно, он просто решил не связываться с колдуном, но больше он не произнес ни слова, занимаясь своим делом. А я смотрела вверх, делая вид, что все происходит не со мной.
Моя прежняя жизнь все больше отдалялась от меня. И если до выхода в город случившееся еще можно было считать страшным сном, ошибкой, то теперь, когда Флора увидела меня в таком неприглядном виде, я с неожиданной ясностью осознала: несчастье, произошедшее со мной, реально.
Если я сегодня не убегу, то не убегу уже никогда. Черный мрачный дом и жуткий колдун — вот и все мое будущее.
Но как убежишь, если он неотступно следует за мной, если следит своими темными глазищами…
— Агата, — тихо сказал Тёрн, что все это время стоял рядом.
Я почувствовала, он что-то вложил мне в руку. Кинула быстрый взгляд и увидела очередной платок. Такой белоснежный, что это даже смешно. Потрепанный плащ, давно не стриженные космы и… платок? Я разжала ладонь, роняя белый квадрат ткани на пол.
Скоро с мерками было покончено, и я снова запахнулась в черный плащ, как в броню.
— Теперь заглянем в оружейку, потом отправимся домой.
«Эта жуткая развалина никогда не станет моим домом!»
— Ты голодна? Мы можем зайти…
— Нет! — почти крикнула я.
Только не это. С меня хватило Флоры, которая теперь разнесет новость о падении Агаты Даулет по общим знакомым.
Оружейкой прежде, еще до Противостояния, называли склад оружия. Теперь склад разросся до небольшой крепости. Здесь поставили кузницы, где чинили пришедшие в негодность после стычек с миражами мечи, копья и топоры. Здесь между отрядами распределяли оружие, а после его, погрузив на крытые телеги, увозили в сторону Границы Тени. В конце концов, именно здесь оружие заряжали магией так, чтобы оно разило миражей не только в темноте, но и на свету.
Я помню, папа говорил, что Фловеру срочно нужен еще один колдун. Вот только колдуны предпочитали бежать из Глора в Барк или Блирон — королевства, где магия не подвергалась гонениям. В нашем королевстве колдунов осталось так мало, что теперь их, прежде объявленных вне закона, высочайшим приказом решено было помиловать.
Да поздно. Десятки лет преследований сделали свое дело: людей, обладающих магией, катастрофически не хватало. Уговаривали магов соседних королевств, сулили золото, да те не слишком хотели рисковать.
Агнесса Реймс вон рискнула. И где она теперь? Развеялась прахом…
Поэтому все оружие Фловера заряжал магией один только Тёрн. И сейчас в оружейку собрался именно с этой целью.
До оружейки пришлось пешком добираться через весь город. Она находилась на другом краю, у западных ворот. Еще издалека я уловила специфический запах раскаленного металла, услышала ржание лошадей, запряженных в повозки. Когда мы проходили сквозь узкую калитку, стражник скользнул по колдуну пристальным взглядом, но, видно, сразу узнал его — задерживать не стал. На меня, укутанную в плащ, он даже не посмотрел.
Запах металла стал резче, в уши ударил перезвон молотов по наковальне. Грязь под ногами забросали соломой и опилками, но это мало помогло. По привычке я подобрала было полы плаща, но потом посмотрела на свои уродливые ботинки и бессильно опустила руки. Я могу хоть вся извозиться в грязи — никто не обратит на меня внимания.
— Нам сюда.
Тёрн придержал меня за локоть и направил к небольшому деревянному строению, стоящему наособицу.
Внутри дома на скамьях уже были разложены только что выкованные мечи. В комнате с низким потолком витал особый маслянистый запах. У меня закружилась голова от усталости и голода, и я прислонилась к подоконнику.
Тёрн уже сосредоточил внимание на оружии и не смотрел на меня.
— Вот, господин Тёрн… — молодой десятник развел руками, будто пытаясь охватить все пространство вокруг себя.
— Просто Тёрн.
— Да. Простите. Сказали, это вам надо зачаровать. Плата — десять золотых, как обычно.
— Обычно я беру плату десять золотых за десять мечей. Здесь их больше.
Тёрн обвел взглядом скамейки. И я посмотрела тоже. Оружия приготовили гораздо больше — тридцать, а то и сорок мечей.
— Ну как же… — голос десятника сделался просительным и растерянным. — Мне сказали… Вот…
Он вынул из-за пазухи тощий мешок и потряс им, давая понять, что располагает только вышеозначенной суммой. Тёрн хмурился и молчал.
— Дела на Границе уж очень плохи… — понизил голос десятник. — Сдерживаем ведь из последних сил. Лезут и лезут! Мочи нет! Уж много лет такого не было…
Колдун сжал губы. Его темные глаза остро сверкнули.
— Хорошо, — холодно сказал он.
Десятник не сдержал вздоха облегчения.
Тёрн закатал рукава плаща, а я, скучая, выглянула в окно. Видно, мы здесь надолго. По двору медленно брела лошадь, подбирая с земли сухие соломинки. Лошадь была похожа на нашу Зайку, такая же мышастая. Парнишка-рекрут взял ее под уздцы и потянул за собой.
Когда я снова посмотрела на колдуна, он уже принялся за дело. Я ожидала каких-то магических слов или пассов, но Тёрн просто медленно шел мимо рядов, подняв обе ладони над скамьями. Там, где он проходил, мечи начинали светиться едва заметным, но все же явственным голубоватым сиянием.
А вот Тёрн бледнел на глазах. По лбу скатилась капля пота, и он быстро вытер ее тыльной стороной ладони.
«Так тебе и надо!» — подумала я и снова выглянула в окно.
И едва не вскрикнула. Не знаю, чего в моем крике было бы больше — радости или отчаяния.
Я снова увидела лошадь. Но только теперь она была запряжена в карету. В нашу карету, ошибиться я не могла: на дверце фамильный герб. Значит, это действительно Зайка. А в карете мой отец — генерал Даулет. Папа частенько наведывался в оружейку, осматривал снаряжение, сам следил за тем, чтобы его отрядам поставляли только качественное, проверенное.
Прижав к стеклу ладони, я с ужасом следила за тем, как карета медленно продвигается к воротам. Еще минута — и ее будет не догнать.
— У меня голова кружится, — хриплым голосом прошептала я. — Я выйду на воздух.
Тёрн кивнул, не отрываясь от работы. А я рванула к двери, выпрыгнула за порог, не обращая внимания на то, что уродливые башмаки разбрызгивают грязь, на то, что капюшон болтается за спиной и сейчас кто угодно сможет увидеть простоволосую и взъерошенную Агату Даулет.
Только бы успеть! Только бы успеть!
Карета повернулась ко мне боком, и я, не теряя времени даром, запрыгнула на подножку, распахнула дверцу и провалилась в темное обитое бархатом нутро.
После яркого света я почти ничего не видела. Моргала, смахивая слезы. Но вот шевельнулась тень, и твердая рука легла на мою макушку.
— Агата?
— Папа? Папуля!
Я наощупь, наугад кинулась вперед, обхватила отца за шею, уткнулась в плечо и разрыдалась. Он, помедлив, обнял меня.
— Папа, папочка, — жарко зашептала я. — Не отдавай меня. Пожалуйста, пожалуйста, не отдавай!
*** 13 ***
Спрятавшись за перилами лестницы, я подслушивала разговор отца с Тёрном. Еще в детстве я выяснила любопытную особенность этого закутка: акустика позволяла слышать каждое слово, а уродливое старинное зеркало в позолоченной раме, висевшее в пролете, отражало часть первого этажа, а именно входную дверь.
— Я разрываю договор в одностороннем порядке, — хрипло повторил отец.
Он еще не повышал голос, но я уже ощущала в нем так хорошо знакомые мне властные нотки. Слуги, едва заслышав металл в голосе генерала Даулета, бледнели, а колдун не повел и бровью.
— Мне казалось, я недвусмысленно дал понять, что это невозможно…
— Ты недвусмысленно дал понять, — теперь в голосе отца гремел настоящий гром, вернее, приглушенные его раскаты: он еще старался держать себя в руках, — что моя дочь станет твоей ученицей. А ты… Ты…
Отец нервно, быстро несколько раз ударил Тёрна пальцем в грудь. Он, мужчина, тоже не мог произнести вслух то, что я открыла ему в карете по дороге домой. «Он лишит меня невинности, — я плакала у отца на плече и, точно в детстве, честно рассказала обо всем, что случилось в доме колдуна. — Он такой страшный… Папа, я не хочу…»
Тёрн понял. Он не отшатнулся, только внимательно посмотрел на руку отца, и тот сначала сжал ее в кулак, а потом опустил.
— Не хотел вешать на ваши плечи еще и этот груз, — прямо сказал Тёрн, однако, похоже, он не раскаялся и не смутился. — Агата связана со мной неразрывно. Для всех будет лучше, если вы примете это как данность.
У отца сделалось такое лицо! Мне показалось, что он сейчас ударит Тёрна. Но отец только шагнул вперед, так что почти уперся своей широкой грудью в грудь колдуна.
— Убирайся из моего дома! — прошипел он. — Не вынуждай меня забыть о том, что ты сделал для моей семьи. Пока не поздно, прими оплату золотом. Чем угодно. Агату ты не получишь!
Тёрн молчал. Он не отступил, хотя отец стоял вплотную. Наверное, они даже слышали дыхание друг друга. Мой отец высокий и крупный, но в колдуне было что-то такое… Что-то, отчего отец вдруг сник и отошел назад, вытер покрасневшее лицо.
Тёрн чуть повернул голову, и мне почудилось, что его отражение в зеркале смотрит на меня.
— Агата, — тихо сказал он. — Мне нужно с тобой поговорить…
— Нет, — оборвал отец.
— Обещаю, что предоставлю ей выбор. Не уведу против воли.
У меня внутри все тряслось от ужаса, но я должна была сказать что-то напоследок. Мои родители обязаны Тёрну. Не знаю, что он сделал для моей семьи, но, видно, что-то важное, если они согласились отдать первенца.
Медленно-медленно я спустилась с лестницы и подошла к колдуну, глядя в пол. Отец, крякнув, отошел.
— Агата, посмотри на меня.
Я подняла лицо. Мой родной дом, отец, что стоял неподалеку, мама, что ждала наверху, — все это придавало сил. Я заглянула в глаза Тёрну. Я думала, что увижу злость: птичка порвала сети и улетела. И тогда я стану торжествовать и упиваться победой. Но в темных глазах я не увидела досады или раздражения. Тёрн смотрел устало и серьезно.
— Агата, — тихо продолжил он. — Услышь меня сейчас. Ты подвергаешь свою семью огромной опасности.
Я вздрогнула, ожидая каких угодно слов, но не этих. Мои губы беззвучно произнесли: «Почему?»
— Ты первенец, обещанный мне договором на крови. Магическим договором. Если бы даже я хотел отказаться, ничего изменить нельзя. Когда тебе исполнилось восемнадцать, сработал спусковой механизм.
Тёрн приподнял брови, будто спрашивая, понимаю ли я, о чем речь. Я не понимала… Но кивнула.
— Сила, неподвластная даже мне, вырвала бы тебя из семьи любым способом. Привела бы тебя ко мне. Любым, понимаешь?
Я слышала слова, и, кажется, они были очень важны. Но я мечтала лишь о том, чтобы этот мучительный разговор поскорее закончился. Я снова качнула головой.
— Уверен, ты сильно испугалась, когда я вытащил тебя из дома почти босиком. Я запретил твоему отцу вмешиваться. Но это был единственный способ обезопасить твою семью. Первенца можно забрать только так. Дать понять, что ты чужая здесь, что ты никому не нужна… Ты слышишь, что я говорю, Агата? Нам пора идти. Чем быстрее, тем лучше.
Идти? Я испуганно отшатнулась. Умиротворение слетело с меня.
— Нет, нет!
Тёрн попытался взять меня за запястье, но я вырвала руку, лишь только прохладные пальцы дотронулись до кожи.
— Ни за что! — крикнула я.