— Что это?
— Плаг…
— Плаг?
Усмешка.
— Ты будешь любить эту игрушку.
— Я уже люблю… — шепчу я невнятно.
— О, нет. Не так сразу. Сначало он покажется тебе жестковатым.
В его пальцах теперь другая игрушка. Розовая изогнутая дуга. Один конец массивнее, второй более тонкий, с каплеобразным утолщением на конце.
— А это что?
— Ви-вайб.
— Зачем он?..
— Он… для того, чтобы ты достаточно расслабилась для плага.
— Я не понимаю, — улыбаясь, кусаю я губу.
— И это прекрасно! — шипит он, снова укладывая меня и вытягивая мои руки вдоль тела.
Под мой тихий вскрик внутри меня оказывается явно тот конец вивайба, что потолще. Он медленно, но чувствительно бьется. А второй конец ложится между губок, упираясь в клитор.
И это слишком остро!
— Нет… — вскрикиваю я, дергаясь.
Но вибрации тут же становятся слабее.
— Да… хорошо… вот так… — хрипло комментирует он.
Я перестаю воспринимать речь, мне кажется, утекая от пронизывающих ощущений. И его уверенные пальцы размазывают по мне и масло и моё возбуждение. Это так чувствительно, что я взлетаю и зависаю в предоргазмическом ниспадающем ощущении. Но вибрации слишком дразнящи и медленны, чтобы столкнуть меня дальше.
Слышу, как включаются экраны.
Черт возьми…
Но сейчас у меня совершенно нет никаких сил спорить с ним! Да и смысл?
— Смотри… — низко и властно.
Послушно разворачиваюсь лицом к экрану на стене. Разглядывая, как плаг возвращается ко мне между ягодиц. Открывая рот в несдержанном стоне, я впечатываюсь лицом в одеяло.
— Да… да… да… — негромко и успокаивающе.
Давление увеличивается, чувствую, как неотвратимо он проникает в меня.
— Расслабься.
Но я наоборот сжимаюсь, пугаясь этого неестественного, но очень сильного ощущения, от которого волоски по спине становятся дыбом и уши закладывает.
Перехватывая меня за волосы, он аккуратно опять разворачивает моё лицо к экрану.
— Я сказал — смотри.
Ощущения накатывающего оргазма сильно обостряются.
Вибрации вивайба вдруг резко становятся интенсивнее.
И вскрикивая, я изгибаюсь от первой волны оргазма, одновременно чувствуя сильный толчок вибрирующего шара плага. И вижу, как оскаливаясь от возбуждения, Кирилл с усилием вталкивает его в меня.
— Нет! — дергаюсь, хныкая от болевого ощущения.
— Всё хорошо. Всё-всё… Терпи…
Несколько ласковых поцелуев в чувствительное место между лопатками. И я задыхаюсь в этом болезненном мощном долгом оргазме. Моё тело неконтролируемо трясет.
Вибрации вдруг прекращаются. Внутри меня давящий невыносимый шар.
Кирилл убирает вивайб.
— Только это теперь чувствуй… — сжимает пальцы, кладя мою руку на ягодицы. И вынуждая прикасаться, к перешейку плага с маленьким шариком, который остался снаружи моего тела.
— Бери его пальчиками… давай… тяни… — помогает мне, обхватывая сверху мою кисть своей.
От остроты ощущений, их болезненности и невыносимости я тихо пищу в подушку.
— О, нет-нет-нет… — бормочу я.
Но я помню, да, что он обожает моё "нет".
Как только плаг достаточно сильно растягивает меня, он опять вталкивает его внутрь под мой несдержанный вопль. И я, задыхаясь, пытаюсь отдышаться от этих ощущений. Не позволяя мне сделать этого, он тянет опять плаг наружу.
И я опять хныкаю, выгибаясь.
— Да… — рычит он. — Прекрасно.
Неожиданно плаг снова начинает вибрировать, и глаза мои со стоном закатываются. Это болезненно, невыносимо, но очень глубоко и неописуемо приятно. Это извлекает из меня какофонию неконтролируемых звуков — стонов, писка, мурлыкний, хныканий. И я мечусь под его руками.
Шея и затылок немеют, и мне кажется, что их оторвет сейчас взрывом, а я разлечусь на молекулы. Мои пальцы дрожа пытаются сжать ускользающую простыню.
Слышу, как он довольно урчит от возбуждения. И этот звук погружает меня еще глубже в эту болезненную нирвану.
Мое тело, как кисель. Я не контролирую его больше.
Кирилл втягивает меня за бедра себе на колени, утыкаясь горячей головкой во вход. И когда входит в меня, ощущения настолько остры, что я гашу вопль, вжимаясь лицом в подушку. Его палец сдвигает маленький шарик вверх, растягивая меня и прижимая через тонкий перешеек мой плоти вибрирующий шар к своему члену. И я снова кончаю, практически рыдая в подушку от мощности ощущений.
Он двигается… не спеша… смакуя мои пойманные одуревшие взгляды в камеру. Его животный взгляд гипнотизирует и мой оргазм не кончается… он не кончается просто меняя тональности и накатывая снова, как только движения ускоряются. Кирилл не щадя впечатывается в мои ягодицы. С каждым рывком внутрь, смещая этот невозможный вибрирующий шар и взрывая меня ощущениями! В самом конце, подцепляет плаг пальцами за шарик и медленно вытягивает его из меня. И я улетаю опять, выгибаясь для него, как кошка и уже абсолютно не чувствую боли, только восторг тела!
С опустошением отрубаюсь, чувствуя, как он кончает мне на бедра. Размазывает по мне сперму… ложится сверху лицом на спину…
Во сне я парю…
Глава 55 — Изолированность
Это какой-то отдельный вид волшебства — спать с любимым мужчиной. Спать крепко, в абсолютном ощущении безопасности и нужности. Словно ты отрезан от всего остального мира с его проблемами и опасностями, и перенесен в совершенно иное изолированное пространство вне времени. Здесь очень хорошо. Здесь обитает женское счастье.
Иногда я выплываю на поверхность своих снов, чтобы вдохнуть глубже его запах, прижаться губами к плечу, интуитивно накрыть ладонью шрамы, чтобы залечить их. Даже не на теле. Меня не смущают его шрамы, пусть будут. Скорее шрамы внутри от тех моментов, когда возникли эти, телесные.
Когда я целую его плечо, ощущаю как он просыпается. И успокаивающе поглаживает меня, прижимая крепче. Распирающее грудь счастье от того, что это реально и это наконец-то есть у меня, не дает закончиться тому парению, что до сих пор не покидает меня после секса.
И где-то там, за границами этого пространства я понимаю, что не знаю о нем ни-че-го. И его, по сути, не знаю. Но это никак не умаляет моих чувств. Я ничего не могу сделать с ними, не могу обуздать в какую-то здравомыслящую версию. Поэтому, просто позволяю им течь сквозь себя, пока у меня есть такая возможность.
Вздрагивает. Сердце под моей щекой начинает колотиться.
Сквозь сон слышу какой-то шум.
— Спи… — шепчет он, перекладывая меня на подушку.
Включает ночник. Медленно сонно моргаю, подсматривая за тем, как он надевает халат и, торопясь выходит в темноту гостиной.
Слышу его встревоженный негромкий голос, но что говорит разобрать не могу. Свет в гостиной включается. Присаживаюсь. Мне отчего-то тоже очень беспокойно. Быстро натягиваю футболку и приоткрываю дверь.
— Это сон… Это просто сон. Спокойно… Мы дома.
Приоткрываю дверь шире.
— Этого больше никогда не повторится с тобой, слышишь?
— Это опять было как наяву!
— Психолог сказал, что этот опыт нужно затереть другим, положительным и ярким, тогда эти сны…
— Нет! Я не хочу! — зло и раздраженно шипит она.
— Всё-всё…
Он обнимает Арину за плечи сзади, прижимая к себе.
— Это просто кошмар. Они же стали реже. Они пройдут со временем.
— А у тебя?
— У меня тоже — реже.
Мы встречаемся с Ариной взглядами. Она вся разбита. Я вижу, что ее потряхивает. Никогда не видела ее такой. Мне тоже хочется ее обнять и погладить, успокоить.
Она расцепляет его руки.
— Всё, иди, Кир.
Он поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом.
— Саш, вернись в комнату.
Желваки на лице подрагивают. Я не могу считать с него что это. В голосе вроде бы нет агрессии. Скорее… Нет, не могу считать эмоций!
Растерянно и испуганно стою на месте.
— Саш! — прищуривается Кирилл недовольно.
— Кир, я спать, — разворачивается Арина к себе.
Перехватывает ее за руку.
— Ложись на диван, я здесь побуду.
— Прекрати…
— Я сказал, ложись здесь! — начинает злится он.
Между ними начинается тихая перепалка практически на междометиях и с оглядкой на меня. Чувствую себя совершенно неуместно и неловко. Рывком разворачиваюсь и сбегаю в комнату. И вот с этим странным ощущением неуместности, я пытаюсь уснуть. Но не получается. В груди тревожно горит.
Минут через сорок возвращается Кирилл.
Он ложится рядом на спину не снимая халата, задумчиво смотрит в потолок.
— Извиняться за то, что отправил тебя в комнату не буду. Так было надо. Но… Мы оба с Ариной очень хотим, чтобы ты… не была изолирована от нас, как вышло сейчас. Только, не все сразу, хорошо?
— Хорошо… — бормочу я. — А что с Ариной?
— Кошмары.
— После таких она порезала себе вены?.. — вдруг доходит до меня происходящее.
— Это было давно. Сейчас она другой человек. Но все еще нуждается в том, чтобы я был рядом.
— Почему ты запрещаешь ей говорить об этом со мной?
Вздыхает.
— Потому, что Саш, если ты сбежишь по этому поводу, то я… Я не буду иметь никакого права тебя останавливать. Так как ничего изменить или пообещать тебе не смогу. Арина — мой единственный родной человек. А я — её. И это так и останется. Но я очень хочу, чтобы ты стала мне не менее родной. И ей тоже. Но каким-нибудь другим способом.
— Я не понимаю. Почему я должна из-за этого сбежать?
— Не все сразу, Саша, — подтягивает меня ближе, зарываясь носом в волосы. От того как глубоко он вдыхает, мою кожу немного холодит.
Выдыхает с тихим стоном удовольствия.
И меня отпускает. Сажусь на него верхом. Прижимаюсь своим носом к его.
— Расскажи мне что-нибудь о себе, пожалуйста.
Перехватывает меня за затылок и несколько раз целует в нос.
— Нечего. Мне абсолютно нечего рассказать тебе съедобного. Я пуст. Наполни меня чем-нибудь стоящим.
Рывок, и я под ним.
— Стой… стой… стой! — шепчу я. — Мы же не можем все время давать друг другу только секс.
— Мы можем всё.
— Но… — пытаюсь сопротивляться я. — Я просто хочу поговорить…
— О чем?
— О тебе!
Недовольно морщится.
— Я же сказал…
— Тогда расскажи что-нибудь несъедобное. Я буду стараться переварить.
— Это преступление, Сашенька… Преступление кормить такую женщину, как ты несъедобным. Я пытаюсь сохранить твою уязвимость. Иначе зачем я нужен, как мужчина рядом с тобой? А для этого… для этого нельзя травмировать тебя. И я итак едва ли справляюсь.
— Слепота и пустота травмируют больше. И изолированность тоже, да. Расскажи мне о себе. И об Арине.
— Как только мы вернемся из поездки. И ты станешь больше доверять мне — обещаю. А пока, давай, перенесем правило нашей игры на нашу реальность. Ты терпишь и принимаешь любого меня, пока это не станет приятно. Даже если изначально это шокирует и причиняет боль.
— А ты обещаешь, что станет?
— Обещаю. А ты обещаешь терпеть?
— Да…
Глава 56 — Семья и счастье
Телефон Кирилла, валяющийся в подушках, коротко пиликает, но он не просыпается от этого звука. С болезненным любопытством заглядываю в экран, уже заранее коря себя за недоверие.
“Арина — д.р., подарок”.
В самом деле??
Смотрю на время. Семь…
Тихонечко выбираюсь из кровати, чтобы не разбудить его. Плотнее закрываю дверь.
Холодильник — битком. Но без меня никто не прикасался к продуктам. Ну что ж… Значит в нашей семье главным по кухне буду я. Я не против.
Достаю пару пакетов творога, яйца, пачку сливочного масла… Буду готовить чизкейк для Арины.
Стараюсь не греметь посудой. Ночь была бессонной. Вряд ли они встанут так рано. Параллельно просматриваю все пустые полки, чтобы расставить на них крупы, консервы и другие сухие продукты, которые тоже лежат в холодильнике. Натыкаюсь на парочку початых бутылок спиртного, засунутых подальше и невидимых с первого взгляда. На одной из верхних полок лежит врассыпную несколько стандартов с таблетками. Разными. Беру ближайшие. В одной упаковке не хватает четырех штук.
Что это?
Читаю название. Незнакомое. Вбиваю в телефон и прыгая взглядом по строчкам выхватываю детали: “При навязчивых состояниях… противопоказано… с алкоголем…”
Расстроенно беру их в руки.
Это Арины?
Так делать нельзя, я всё понимаю, но что-то внутри меня заставляет поступить именно так. Даже с гарантией нарваться на конфликт. Пусть. Конфликты иногда обнажают. Я хочу полного обнажения.
Выливаю спиртное в раковину и с чувством выкидываю бутылки в ведро. Грохот. Зажмуриваюсь.
Внутри застывает всё в ожидании реакции на сделанное.
Тебе страшно, Александра? Страшно потерять расположение его сестры?
Нет, мне не страшно! Если я потеряю его из-за этого, то оно ничего не стоит. Но мне страшно, что оно может ничего не стоить. Это вот будет очень “травмирующе”. Но я переживу.
Молочно-ванильный запах заполняет гостиную.
— Привет… — выходит сонная Арина.
— С днем рождения, — улыбаюсь ей.
— Оу… Двадцать первое?
— Да.
— Спасибо! Сварить тебе кофе?
— Нет. Сегодня я буду варить тебе кофе, ладно?
— А чем пахнет? — ведет она носом по воздуху.
— Твоим праздничным тортом.
— Ты… стряпаешь мне торт?! — ошарашенно округляются ее глаза.
— На день рождение близким стряпают торт, — пожимаю я плечами. — Чизкейк. Белковый.
— Белковый?… — растеряно.
— У тебя же тренировки. Наверно, ограничение по сладкому.
— А-а-а…
— Что? — недопонимающе смотрю на растерянную Арину. — Что-то не так?
— Мне просто никто никогда не стряпал торт.
— А я тоже никому никогда не стряпала торт на день рождения, — признаюсь я.
— Почему?
— Было некому. Быть может, только бабушке. Но ей было нельзя. У нее был диабет.
Достаю из духовки дымящийся чизкейк. Ровненькая творожная поверхность подернута карамельным цветом.
— Вау… — разглядывает его с восхищением Арина. — Это шедевр! Ты просто подарок, Саша. В тебе есть всё, чего нет во мне. Мне кажется, ты идеальная женщина. Очень рада за Кира!
— Свечей, правда, нет. Я узнала только с утра…
— Свечей… — улыбаясь качает головой Арина. — Легко переживу их отсутствие.
Делаю шаг к ней на встречу и преодолевая внутреннее сопротивление — это очень сложно для меня сделать по отношению даже к близкому человеку — обнимаю. Говорят, если детей не обнимать в детстве без повода, то уже став взрослыми, они не могут сделать это первыми. Не знаю правда ли. Но у меня именно так.
— С днем рождения!
Она так и стоит застыв, с замершими в воздухе руками. Возможно, ее тоже никто не обнимал в детстве.
— Пусть теперь с тобой случается только хорошее. И чтобы ты могла считать идеальной женщиной только себя.
— Спасибо… — неуверенно обнимает меня в ответ. — Спасибо.
Неощутимая преграда между нами словно падает и мы на пару секунд сжимаем друг друга крепче. Мне становится тепло от ее объятий. И отпускаю я ее тоже первой.
— Кофе… — бормочу я.
Уверена что мое лицо горит. Но из нас троих, наверное, я единственная, как это ни удивительно, способна создавать близость. А я очень боюсь теперь не суметь создать ее. Поэтому вытаскиваю из себя силком эту решительность, совершенно несвойственную мне.
Мы же семья… Кир сказал, что я внутри семьи. И я не хочу, чтобы и эта оказалась тоже “не моей”.
Пока я разливаю кофе, Арина открывает шкаф доставая упаковку таблеток.
Искоса посматриваю. Это не те, про которые я читала, другие, но из той же пачки.
Снимает с барной стойки бокал под коньяк.
Я зависаю на нем взглядом, хмуря брови.
— Киру не говори… — на автомате бросает она, обшаривая шкафчики. — Черт… да где же она?
— А я ее вылила.
— А?!
— Эти таблетки нельзя пить со спиртным, — сглатываю я ком в горле.
— Ты вылила моё мартини?! — перекашивается ее лицо от удивления, за которым я вижу и негодование тоже.