— Весь этот день исчезнет из твоей памяти, — слова казались мне далекими-далекими. За этими словами следовали новые слова. Слов было много, но запомнить я ничего не могла. Теплая тьма подхватила меня, лишила ненужных мыслей, бессмысленных воспоминаний и унесла.
Далеко. Очень далеко.
Глава 4. Пятница!.
«Я очень благодарна моим родителям. Они дали мне всё, что могли… К сожалению, иногда этого недостаточно, чтобы захватить мир». Из дневника Рианы Хьюз
Меня разбудил будильник.
Я на автомате дотянулась до телефона и отключила звонок.
Поднялась, потянулась, отметила, что соседки уже нет на месте, и поплелась в ванную. Через десять минут я почти стала человеком. Полностью прийти в норму мне мешала тяжелая затуманенная голова. Похоже, после вчерашнего неудачного собеседования мы с Лизой и Майклом отправились заливать горе в ближайший бар. Именно, что «похоже»: почему-то воспоминания обрывались на том, как мы вместе с Алексом Александером пошли к станции метро. Нечто похожее я испытывала после выпускного. Но тогда я всё помнила. Ну-у-у… почти. А некоторые вещи, что помнила, наоборот, хотела бы позабыть.
— Вот так и становятся алкоголичками, да, Риана? — размытое отражение в зеркале мне не ответило. Удивительно, но мне показалось, что синяки под глазами стали поменьше, да и красноты в глазах поубавилось. Вот-вот. Сперва возникнет ощущение, что выпивка улучшает самочувствие и помогает бороться со стрессом. Потом для борьбы со стрессом и плохим самочувствием начну выпивать каждый вечер по бокалу красного вина. И в конце концов закончу как троюродная бабка Алисия, которая не могла прожить и дня без литровой бутылки мартини и постоянно ругалась с огромной радужной канарейкой.
Я выбралась из ванной, оделась, обулась и… обнаружила, что мои очки пропали. Футляр оставался на месте, а вот его содержимое… Да уж: погуляла, так погуляла. Интересно, а не потеряла ли я вчера помимо памяти и очков что-нибудь еще? Например, самоуважение?
Пришлось брать старые очки. Массивные, надежно защищающие от мира и его проблем. Они почти ничем не отличались от новых. Если не считать левой дужки, перемотанной изолентой. Не думала, что придется носить их, и хранила как память о веселых школьных годах.
Прихватив рюкзак с учебниками, вышла в коридор. Поздоровалась с Грейс и Ханной. Они на меня посмотрели так, будто увидели перед собой голодного дракона. Похожими взглядами меня одаривали и другие соседки по общежитию. Не все: кто-то вел себя как ни в чем не бывало, кто-то нарочито игнорировал, кто-то тихо хихикал за спиной, а кто-то… Мда… И что же вчера случилось-то?
Покинув общежитие, я направилась в столовую. Она находилась в небольшой пристройке у центрального корпуса. Робкие лучи осеннего солнца падали на землю. Они словно не верили, что небо не затянуто тучами. Пахло весной. Странное ощущение легкости, беспечности, благодушия охватило меня. Пусть деревья почернели и растеряли листву, пусть трава пожелтела и пожухла, пусть встречные студенты кутались в теплые одежды — хорошее настроение не покидало меня. И не только меня… Слышались веселые разговоры и смех. Учащиеся шли на занятия. Где-то поодиночке, где-то парами, где-то сбиваясь в группы. А некоторые не шли, сидели на скамейках, переговаривались, обнимались. Весна… Как будто люди забыли о приближающейся зиме.
В столовой было тихо. В такую рань немногие добирались сюда. Кто-то предпочитал подольше поспать, кто-то забегал в кофейню у ворот, а кто-то — начинал утро с самолично приготовленных сэндвичей. Готовить я не любила и регулярно посещала столовую. К тому же мама оплатила комплексное питание на полгода вперед. Так что…
Взяла поднос, отстояла небольшую очередь, приложила карту к терминалу, получила омлет, геркулесовую размазню, плошку с фруктовым салатом и черный чай. Села за стол. Едва слышные разговоры не мешали оставаться наедине со своими мыслями. Никто не бегал по залу, не выбивал подносы, не ржал, не кричал, не истерил — не тишина, но что-то очень похожее на нее.
Тишина, весна, беззаботность и… что-то темное, подспудное, ворочающееся в глубине души. Я ела, не чувствуя вкуса. Что-то тревожило меня. Возникало ощущение, что вскоре произойдет что-то очень плохое. И это плохое началось не сегодня, а вчера. Я пыталась пробиться сквозь туман, застилавший прошедший вечер. Ничего не получалось.
Поела, поставила поднос на ленту, пошла к лекционному залу. Каждое действие являлось следствием предыдущего. Ничего необычного. Но почему меня так заботил кусок вечера, воспоминания о котором затерялись в глубинах памяти? Что произошло тогда?
— Привет, Ри! — у входа в лекционный зал я столкнулась с Лизой Коффин. — Как дела? Как самочувствие? С тобой всё нормально?
Широко раскрытые голубые глаза смотрели на меня с искренним участием. Золотистые волосы струились по плечам. Лиза вся светилась. А белоснежно белый кардиган с оборками и блестящими пуговицами только усиливал эффект.
— Всё нормально, — стандартный, ничего не значащий ответ. Правда Лизу стоило порасспросить о том, что случилось после собеседования. Но делать это стоило в более приватной обстановке. — Кстати, мне хотелось бы обсудить кое-что… Ну… о собеседовании. Можно вечером встретиться и…
— Не могу, — Лиза вздохнула, — после занятий еду к стилисту, а потом вместе с друзьями отправляюсь в национальный парк Кит-Санс. На все выходные! Никогда там не была? Там так здорово! Такая обалденная атмосфера! Такие древние деревья! Ходишь между ними и чувствуешь, что точно также когда-то давным-давно по этим заброшенным тропинкам ходили отцы-основатели и!..
— Знаешь, давай поговорим об этом как-нибудь потом, — спасаясь от эмоционального словесного потока, я нырнула в лекционный зал.
Устроилась на первом ряду, выложила учебник, раскрыла конспект, приготовилась внимательно слушать и аккуратно записывать. Миссис Оркенфорт — седовласая дама с морщинистым лицом, отдаленно напоминающим чернослив — вела у нас курс «Основы реорганизации и реструктуризации коммерческих структур». И вела очень даже неплохо: интересно, увлекательно, позволяя проникнуться проблемами, возникающими как у руководителей, так и младшего персонала.
Прозвенел звонок, и в зал не вошла — ворвалась миссис Оркенфорт. Она бросила сумку на стол, прошлась по залу и испытующе уставилась на меня:
— И где же вы были вчера, мисс Хьюз? — миссис Оркенфорт прибегала к формальному обращению, когда ее кто-то очень сильно раздражал.
— На собеседовании? — предположила я. Других грехов за мной вроде бы не водилось.
— В учебное время? — миссис Оркенфорт прищурилась.
— Да нет, — я чувствовала себя совершенно потерянной, пытаясь понять, чего она от меня хочет. — Я ходила на собеседование вечером…
— Да? — прищур стал совсем злым. — А почему же вы тогда пропустили мои вчерашние занятия?
— Я не… — в среду не было занятий по основам реорганизации коммерческих структур! Я, теряя остатки уверенности, глянула в телефон. Да нет, всё верно! В среду занятий с миссис Оркенфорт… Ох! Я тупо уставилась на сегодняшнее число и день недели. — Не может быть… Сегодня пятница…
— Да, мисс Хьюз, сегодня — пятница. И мне всё-таки хотелось бы узнать, почему вы пропустили мои занятия, которые были в четверг.
— Я не знаю…
— Значит, не знаете?
— Да она вчера весь день с Бобби-прогульщицей пила, — с заднего ряда послышался насмешливый голос. — Девочки видели, как ее выносили из комнаты под вечер. Так она не успокоилась и всю ночь где-то прошлялась…
— Тихо! — миссис Оркенфорт рявкнула, дождалась, пока в зале установится полная тишина, и пристально посмотрела на меня. — Это правда, мисс Хьюз?
— Я не знаю, — я опустила голову. Готова спорить, у меня покраснело и лицо, и кончики ушей. Никогда раньше я не чувствовала себя так… по-идиотски.
— Понятно, — голос миссис Оркенфорт чуть смягчился. — Надеюсь, это больше не повториться мисс Хьюз. Вы подаете большие надежды. Я была бы не против быть вашим куратором при подготовке научной работы. Вы получаете стипендию и показываете достойные результаты. Понимаю, что подобная жизнь не очень легка. Но поверьте, пьянство не выход. Сейчас вы молоды, вы думаете, что еще всё впереди. Это так и не так. Стоит разок оступиться и блестящее будущее, которое вам пророчат, останется в прошлом. Вы понимаете меня?
— Да… — пролепетала я, не поднимая головы.
— Хорошо! — миссис Оркенфорт отошла от меня. — Сегодня я расскажу вам о…
Я слушала ее, записывала, но одновременно с этим пыталась понять, как оказалась в такой ситуации. Я копалась в себе, боролась с головной болью, с вездесущим туманом. Шаг за шагом продвигалась в прошлое, осторожно распутывая клубок воспоминаний. Я вспотела. Пот тек по спине, по лицу. Наверное, миссис Оркенфорт думала, что меня мутит и выпитое просится наружу. Несколько раз она подходила ко мне, внимательно смотрела, но ничего не говорила.
К концу первого занятия я вспомнила и оборотня, и поход в церковь.
А к концу второго, чем поход в церковь закончился.
Отец Эдуардо решил лишить меня прошлого…
Такого простить я просто не могла!
***
К концу третьей лекции я превратилась в кипящий чайник: тронь и обожжешься. И огромная очередь к линии раздачи не способствовала моему успокоению. А еще меня бесили представители футбольной команды, пролезшие вперед без очереди. Двадцать человек!
— Эй! Сандерс, давай к нам! — выкрикнул один из игроков и замахал рукой.
Я оглянулась. В столовую зашел огромный детина. Лео Сандерс. Третьекурсник с мозгом десятилетнего ребенка, пустыми рыбьими глазами и телом Конана-Варвара. Он услышал крики и попер напрямую. Кто успел уйти с его пути, тому повезло…
— Упс! — Сандерс махнул рукой, выбивая поднос из рук тощего паренька, оказавшегося на дороге. — Пардон, приятель! Сожалею!
В львином рычании удалось бы найти больше сожалений, чем в голосе Лео Сандерса. Лучший центровой университетской команды. Лучше всех отбрасывал мяч в начале розыгрыша, а потом изображал несокрушимую скалу. Лучше всех выбивал подносы с едой в столовой. Кандидат в профессиональную лигу. Отбитая голова и огромное самомнение.
— Тейлор! — новый выкрик из толпы футболистов.
Да, Сандерс никогда не ходил в одиночестве. В столовую вошел еще один университетский звездун. Квотербек Дэн Тейлор. Второкурсник. По слухам, самый умный из футболистов. По крайней мере, тренер доверил ему отдавать команде не только пасы, но и команды. Ему тоже пророчили профессиональную карьеру, а он всё никак не мог решиться подписать предварительный контракт. Опять же по слухам, отец звал его работать в свою фирму. Грузчиком что ли?
Тейлор не пер напрямую, как Сандерс, но… он рысцой пробежал вдоль очереди и не добегая до меня, выбил из рук девушки поднос. Тот стукнулся о чью-то ногу и улетел под холодильный шкаф. Тейлор не остановился. Он добежал до своих и выкрикнул:
— Тачдаун! — и хлопнул пятерней по подставленной ладони.
Футболисты веселились, как маленькие дети. Как очень наглые маленькие дети. Они знали, что им ничего за это не будет.
Я глянула на девушку, лишившуюся подноса. Она сидела на корточках и суетливо копалась под шкафом. Цзинь Цзю. Моя одногруппница. Она всегда ходила в полном одиночестве. Тихая скромная желтая мышка. Маленькие узенькие черные глазки испуганно смотрели на мир и на тех, кто ее окружал. Если подумать, небезосновательно. Тот же Тейлор регулярно издевался над ней, а девушки из группы поддержки считали ее пустым местом и гоняли почём зря.
В любой другой день я бы промолчала. Я бы не стала лезть в бутылку из-за малознакомого человека. Но сегодня…
— Эй, ты! — выкрикнула я и вышла из очереди. — Быстро поднял!
Дэн обернулся:
— Ты это мне? — несколько мгновений он сверлил меня взглядом, а затем подошел. Близко-близко. Навис надо мной, уставился. Мой нос уловил терпкий запах одеколона, к которому примешивался запах пота. — Повтори-ка еще раз, что ты там вякнула, а? Два лишних глаза мешают?
Пятерка его квадратных собратьев-футболистов подошла, окружила меня.
— Тебе! — я задрала голову и смотрела на этого громилу и только на него, стараясь не обращать внимания на его подельников. — Ты сможешь объяснить, почему наличие единственной извилины в мозгу, дает тебе право нападать на людей? Думаю, вряд ли. Ты не сможешь объяснить, и почему из двух единиц двойка получается, будущий работник Бургер Квин.
Серо-зеленые глаза превратились в щелки. Очень злые щелки. Он медленно поднял руку, замахнулся и… указал на мой лоб:
— У тебя прыщ! — и громко загоготал. Сперва его громкий смех подхватили члены футбольной команды, а следом робкие и не очень смешки послышались со всех сторон.
— «Что?» — открыть рот получилось, а сказать хоть что-то — нет.
— «Ах ты!..» — мысленно зашипела я.
— «Да нет там никакого прыща!» — еще одна никем неуслышанная мысль пронеслась в голове. Чужой смех вывел меня из равновесия. Я просто не успела найти подходящего ответа на это бессмысленное, иррациональное, неадекватное, глумливое утверждение, не имеющего ничего общего с действительностью.
— Бывай, четырехглазая! — отсмеявшись, Дэн глянул на меня с видом победителя, развернулся и пошел в начало очереди. Футболисты последовали за ним. Они похлопывали Дэна по широким плечам, ржали и всячески выражали своё одобрение.
Я проводила взглядом крепкие спины. Смешки вокруг утихали, но не так быстро, как мне хотелось. Да уж, очень приятно, когда сажают в лужу не тебя, а кого-то другого. А вот оказаться в луже… да еще из-за такой глупости. Собственной глупости и неожиданно проснувшегося чувства справедливости.
— Ты в порядке? — я повернулась к Цзинь Цзю.
Она не видела меня, а со странным умилением стискивала поднос, прижимала его к груди и смотрела вслед уходящему Дэну.
— Он такой клевый, — прошептала Цзинь.
— Правда? — сперва я не поверила услышанному. На мой взгляд, выбитый поднос не самое лучшее проявление клёвости. А потом окинула Цзинь взглядом, оценила, как бережно, как нежно она держит поднос и всё поняла. — Значит, ты у нас жертва стокгольмского синдрома, да?
— Что? — Цзинь удивленно уставилась на меня. Ее сознание отправилось путешествовать в страну розовых эльфов, и достучаться до него…
— Не важно, — я обреченно махнула рукой и пошла на свое место в очереди, не переставая корить себя. И зачем ввязалась в разборки детишек младшей школы?
После обеда я с трудом отсидела на последней лекции и, как только зазвенел звонок, бросилась в общежитие. Меня не покидала надежда, что удастся разговорить Бобби.
***
Бобби в комнате не было.
И, судя по всему, как соседка ушла утром, так и не возвращалась.
Телефон Бобби не отвечал: абонент находился вне зоны действия сети.
Я посидела, подумала. О том, чтобы заниматься, речи не шло. Внутри продолжало расти раздражение. Я привыкла доверять своему мозгу. Нет, не спорю, бывало всякое: глупость может совершить каждый… Но! Если проанализировать свои поступки, если разложить всё по полочкам и немного подумать, то можно понять почему та самая глупость была совершенна именно тогда.
Я была способна поверить в кровожадных вампиров, в желтоглазых оборотней, в зеленокожих инопланетян, в Ктулху и Дагона, в искреннюю доброжелательность троюродных теток, но для этого мне требовалось увидеть, пощупать, осознать. Еще не помешало бы вскрыть и исследовать, но это могло немного обождать.
Да, я привыкла доверять своему мозгу, но когда кто-то пытался мне на него капать!.. Да еще так нагло, грубо и бесцеремонно! Какой-то вампир посмел меня загипнотизировать! Уму непостижимо! Я была раздражена? Конечно же нет! Я была в бешенстве! Окажись Бобби в комнате, то ее в моем лице ждала бы испанская инквизиция: железная дева, тиски для пальцев, испанский сапожок, плеть и батоги. О да! Мысленно я перебирала самые разные пытки, которые можно было бы применить к моей таинственной соседке, якшающейся с вампирами и оборотнями.
Проблема была в другом: соседки-то рядом не наблюдалось!
Я могла бы дождаться ее.
Могла бы.
Но не стала. Бобби могла прийти через пятнадцать минут, а могла и через шесть часов. Обыскивать тумбочку и шкаф Бобби я все-таки не решилась. Не стать мне новой Нэнси Дрю: чужое личное пространство оставалось для меня под запретом.