Не было больше никаких коридоров. Вперед вел естественный тоннель, возможно, вымытый подземной огненной рекой. В любом случае – этот ход имел явно природное происхождение. Человек не в силах создать такое!
Я готов принять, что немцы водрузили замок над древними подземельями, скрывая от мира, этот пустой гигантский муравейник. Но, боже, как им удалось встроить электропроводку в потолок, подозрительно похожий на гематит?
Да, стены и пол блестели металлическим отблеском и были обтекаемы, они состояли из цельного оплавленного камня.
Вернее, весь тоннель был дырой в монолите, он подозрительно напоминал гигантского «куриного бога», который девочки носили иногда на шее. Такое мог сотворить лишь проснувшийся вулкан, на чьем пути случайно или преднамеренно оказалась бы эта плита. Но откуда здесь такое чудо природы?
Или мы чего-то не знаем о геологии Германии?
Возможно ли, что свои первые опыты по пробуждению и росту вулканов нацисты проводили именно в этом замке?
А если камень тайно переправили из сейсмически активной зоны, то, как умудрились незаметно запихнуть его под древний замок, упоминания о котором есть в книгах аж IX века?
Одни вопросы…
Дверь за моей спиной тоже оказалась не обычной. Она была замаскирована под общий антураж. И, если не знать, что здесь таится выход, можно подумать, что тоннель окончился тупиком.
Похоже, отсюда, изнутри, тайник никак не открывался. Выходило, немцы прятали здесь что-то такое, чего сами панически боялись. Или им удалось генетическим путем вывести вечно-пьяного викинга, крушившего все на своем пути, или они поймали и заперли здесь настоящего дракона: огнедышащего, умного, яростного.
Кого бы ни скрывали фашисты в этом тоннеле, зачатки интеллекта у пленника должны присутствовать, иначе к чему все эти замаскированные тайные ходы с вахтером и часовыми по ту сторону?
Я провел пальцем по стенам: так и есть – копоть. Одно радует – старая. А поверх – слизь. Если здесь когда-то и играли с огнем, шутника пожрала иная тварь: гигантский червяк. Что ж, чем глубже под замок, тем веселее.
А я здесь как один из семи гномов, весело копавшихся у основания радуги, но провалившийся в мрачные чертоги почивающего чудовища.
Ну, что ж… Кто бы меня ни ждал впереди, не родилась еще сила, способная согнуть нас в бараний рог! Нас можно убить, но нельзя остановить. Мы и после смерти будем приводить врага в содрогание!
Что-то мне подсказывает, что Гитлер, после того, как, окруженный мистическими тайнами, проиграет свою войну, непременно выскользнет из рук правосудия, просочится точно песок меж пальцев. Он не может просто умереть, как все.
Боюсь, что, побывав в этом замке, причастившись к тайнам Третьего рейха, я и сам стану неуязвимым и вечно буду обречен бегать по коридорам, расстреливая постоянно воскресающих немцев.
Похоже, и та личина, которую я нацепил на себя в диверсионной школе, якобы польского патриота – она скоро может целиком заменить все мои настоящие воспоминания. А потом придет забвение всего. Пару месяцев в подобном аду из любого человека сделают стопроцентного Маугли.
Но, может быть, именно так они и получают опытные образцы своих непобедимых солдат? Забрасывают в подобные учебные полигоны десяток эсесовцев, раскидывают по лабиринтам еду, воду, табак, ножи, вилки, стаканы. И ждут, когда за обладание этими предметами люди начнут рвать друг другу глотки.
Прошедших этот тренинг – пакуют в железные клетки и отправляют на новый тренажер, возможно, расположенный в соседнем замке. И так много раз подряд, пока все человеческое не улетучивается, и в победителе не остаются лишь рефлексы и инстинкты.
Вот только, те, кого я встречал этажом выше – ни людьми, ни разумными существами не были. Возможно, именно здесь я встречу кого-то вменяемого. Или, наоборот, настолько безумного, что, кусая других, он заражает не только бешенством, но заставляет клетки ДНК выстраиваться в иные цепочки, меняя сам костный скелет. И у несчастных меняется не только физическое строение мозга, но даже стиль мышления и рефлексы!
Здесь все невозможное становится будничным и очевидным. Это и ужасно!
И вдруг я услышал музыку: ритмичную, нарастающую, тревожную. Она словно предупреждала меня об опасности. Я не понимал, где находится ее источник, мне казалось, что звуки гремят со всех сторон, что они несутся от стен, пола, потолка. Чудилось, будто зловещий ритм заботливо пеленает мой мозг в своеобразный кокон.
И плетью обожгла мысль, что теперь уже не только из провинившихся немцев, но и из меня пытаются сделать послушного монстра.
Нет, им меня не сломить!
И тут я почувствовал движение. Где-то впереди, унюхав появление чужака, завозились цепные псы. Но услышал я не только лай собак, но и топот явно механических лап. Ко мне приближалась стая. И это были дикие звери, наверное, те, из которых вывели немецкую овчарку. Или даже – волки. Возможно, они были в металлических доспехах, потому что грохот стоял такой, будто ко мне двигались маленькие танки.
Они приближались.
Господи!
Я ощутил, что меня трясет, как в лихорадке.
Я представил себе бульдогов в бронежилетах и в железных сапожках, у которых на спинах установлен одиннадцатикилограммовый пулемет МГ-42 с калибром почти восемь миллиметров, и у меня похолодело внутри.
Бегут себе твари, во рту веревочки держат, увидят врага – головой рывок в сторону, шнурок дергает спусковой механизм и с каждой псины все пятьдесят патронов летят в меня стаей рассерженных ос. Уф, даже в пот бросило!
Слава богу, хоть тоннель – один, никаких дополнительных коридоров, хотя бы в тыл не зайдут, и на том спасибо!
Сквозь грохот ударных инструментов и нарастающий ритм барабанного боя все отчетливей различается грохот приближающихся железных зверей.
Неужели это все-таки не псы, а настоящие роботы? Немцы очень любят механизмы, начиная от часов, кончая необычными средствами передвижения. Они вполне могли создать таких тварей! А что? Кормить их не надо. Опять же: не гадят, гулять не просятся. Играть с ними не обязательно. Нужно их просто включить – и все.
Механический лязг усилился. Пули таких, похоже, не возьмут. Сюда бы пару гранат или миномет, да где их взять?
Я собрался.
Секунда – и твари вылетели из-за поворота.
Боже! Каким нужно обладать извращенным умом, чтобы создать таких чудовищ?! Это, правда, были механические бульдоги – намного крупнее своих прототипов, но, тем не менее, вполне узнаваемые. Их механические лапы были совершенны: быстры, изящны. Тела их походили на живые, они не имели острых углов. Вот только голова была слишком увеличенной, а пасть походила на ковш экскаватора. Да глаза – две огромные тарелки, как в детской страшилке про «Огниво» – горели рубиновым пламенем. И, как в сказке, псов было трое. Слава богу, что у них все же не было пулеметов на загривках!
Да, посади такого на передник злой старухи, он тут же послушается, присмиреет, как же! Размечтался…
Я выпустил все патроны из магазина. Пули бились об железную обшивку, мяли псам бока, пробивали стальные пластины, но это не давало никакого результата. Твари стремительно приближались.
Я успел перезарядиться.
Сознание металось в поиске спасения. Звери были слишком быстры: от них не убежать. Прыгнуть бы наверх, повиснув на люстре, но нигде ничего выступающего просто нет! Освещение идет прямо из скользких, обтекаемых стен: ухватиться не за что!
И вдруг, как озарение настигла мысль: «Раз твари появились вместе с музыкой, значит, так ими и управляют». Не может же, в самом деле, «ведро с болтами» обладать таким интеллектом, чтобы различать: врагов от хозяев! Да что там, люди сами не в состоянии понять, кто предаст их следующую минуту. Что там говорить о жестянках?
Вот только откуда летит музыка, где спрятаны динамики проклятой радиостанции?
Собаки совсем рядом. Я уже чувствую, как меня охватывает безотчетная паника. Я бы побежал, да некуда. Роботы рассредоточились: двое с флангов, один – по центру. Прорваться – ни малейшего шанса.
Пусть музыка льется от стен, но волна настоящего страха – она, точно, не из моей головы. Психическую атаку могли придумать только немцы, так же, как и газовую.
Вот оно: роботы тоже что-то излучают! Ими управляют дистанционно, значит, должны быть уязвимые места: антенны. И приемный датчик находится в высшей точке над землей. Это – голова! Или уши!
Я подпрыгнул, выпустил короткую очередь по бугоркам над надбровными дугами ближайшего, настигшего меня, чудища. Бульдог, уши которого я обкорнал, встал, как вкопанный, и лишь щелкал пастью.
Не так страшен пес, как его хвалят при сборке!
Хрясь! – приземление на спину обескураженного врага отдалось резкой болью в лодыжке. Я не сразу понял, что произошло, но истошный крик сам вырвался из моего горла – я его услышал сначала как бы со стороны, и только через мгновение осознал, что меня трясет. Наверное, я приземлился не просто на механическую голову, но именно на оголенный провод под напряжением.
Я ощущал, как электричество течет по мне, как оно болтает меня, точно последний кленовый лист, еще не оторванный от дерева, срываемый поднявшимся ветром бури.
Еще секунда – и у меня из ушей дым пойдет. Сейчас зажарюсь, как все мои товарищи по этой операции. И соскочить с бульдога не могу: электричество не только бьет, но и держит, точно магнит.
Нужно обесточить этого монстра. Но как?
Мысли исчезли. Остался страх и рефлексы.
Я не могу сдвинуться с места, но способен присесть и руки тоже сохранили подвижность.
Псы уже летят с обеих сторон, чтобы своими ковшами впиться в меня, перебить мне кости.
Вот оно!
Ощутив, как кровь хлынула к голове, грозя разорвать мозг; я резко присел и, сжимая в левом кулаке автомат, развел руки в стороны, стараясь коснуться роботов.
Есть! Двойная голубая вспышка с двух сторон, запах озона – и меня катапультировало с головы пса, на которого я так неудачно приземлился.
Я отлетел в сторону, ударился плечом, но оружия не выпустил. Хотя перед глазами висела кровавая пелена, но сознание я не потерял. Я даже рефлекторно сдавил крючок автомата и ощущал, как он содрогается в моей руке, точно змея, бьющаяся в агонии. Я слышал, как шмайссер плюется пулями, заходится в истерике.
Патроны кончились. Секунда. Другая…
Кровавая пелена перед глазами истончилась, и я увидел роботов, валяющихся предо мной, сучащих своими механическими лапами, искрящихся разорванной проводкой. Какое счастье, что эти псы – не настоящие.
Я неожиданно поймал себя на кощунственной мысли, что убивать нацистов гораздо легче, чем зверей.
Нет, думать нельзя! Не здесь, не сейчас.
Я отер лицо и заметил кровь на ладони. Это лопнула сухая корочка поджившей рассеченной брови. Я чертыхнулся. Открытая рана, даже если она такая пустяковая – это очень плохо.
Здесь всюду микробы и вирусы, которых специально выводят вместо головастиков. А еще запах крови притянет всех подземных «акул». Нацисты, может быть, и не сбегутся, но вот всякие Франкенштейны, Дракулы и все порождения больного ума и генной инженерии – они слетятся, точно мотыльки на свет костра в ночи.
Да здесь постоянно нужен спирт и бинты!
Но предпринять я ничего не успел, потому что музыка, льющаяся прямо из стен, изменилась. В ее рисунок вплелись тамтамы. И от этого стало не просто страшно, а невыносимо!
Немцы отлично знают симфонии ужаса!
Я поднялся на ноги, перезарядил автомат.
Музыка набирала ритм, частоту и даже громкость. Меня не просто предупреждали о появлении нового чудовища, на этот раз, те, кто подсматривал за мной, не хотели лишаться своего стражника, они пытались заставить меня спасаться бегством, я это ощущал физически. У меня по спине бегали мурашки размером с майского жука – не меньше!
Я стоял, прислонившись спиной к стене, и ждал нового монстра. Бежать вперед, надеясь перескочить через противника или выстрелить первым, я не мог. Удар током основательно подорвал мои силы, лодыжка болела – видимо, все-таки, подвернул. А здесь у меня был маленький, но – шанс.
Ноты взлетели в заоблачную высоту, образуя крик отчаяния, и в тот же миг я увидел его – моего нового врага.
Боги, боги мои! Как прекрасна жизнь там, за пределами подземелий, замка и даже мифической Германии! Да, именно так: волшебно сказочной и чудовищно страшной страны, которую выдумали братья Гримм.
Да, наверное, так все и было! Сначала немцы с любовью собирали свои ужасы в книги сказок, потом начали претворять все это безумие в реальную жизнь.
Меня поймет тот, кто хоть раз, пусть в ночных кошмарах, но видел гигантского паука, возвышающегося как танк, нет, как мамонт, взирающего кровавыми глазами, перебирающего своими жуткими не то желваками, не то присосками.
Возможно, такие твари живут в непроходимых чащах Амазонки, соседствуя с крокодилами и пернатыми летающими змеями, но увидеть эдакую тварь не в лесу, а в тайном бункере – это совсем другое!
Я так долго и старательно убегал от кошмаров, от созданий генной инженерии, от чудовищных поделок проклятого доктора, что позабыл о таких вот «сюрпризах».
Наверное, неуловимый Хирт – гений. Возможно, он связал уравнения Максвелла с теорией относительности, вывел единую, непротиворечивую формулу бытия, соединяя фундаментальную физику и квантовую механику, рассматривая любое тело как движение, звук, временное частотное колебание.
Допускаю, что, если убить именно этого сумасшедшего ученого, мир непременно откатится обратно, в средневековье. Но все же: ТО, что вышло мне навстречу, ЭТО – должно умереть!
Я попытался выстрелить, но осознал, что тело мне больше не подвластно. Я вовсе не растерялся, а оцепенел. Почувствовав, что не могу шевелиться, я осознал, что кровосос владеет гипнозом: зачаровывает взглядом. Или, все-таки, это было воздействие летящей из стен музыки?
Теперь ясно, чего так боялись нацисты, зачем им тайный проход, который открыть может лишь человек.
Бум!!! – музыка взлетела на такую шумовую высоту, что я почувствовал, как носом и ушами пошла кровь. Они что, стремятся оглушить жертву?
И вдруг я осознал, что ничего не слышу. Музыка или стихла, или это лопнули мои барабанные перепонки. Зато я ощутил свои руки и ноги.
Если бы со мной играли – это было бы логично. Зрелище в том и состоит, чтобы гладиатор цеплялся за свою жизнь, сражаясь на арене с превосходящим по всем параметрам противником.
Но мне ведь казалось, что я сбежал из-под контроля демонов. Или голоса бессовестно врали? Я ведь никого, кроме призрака ангела не видел. Галлюцинации не разговаривали со мной. Не выдавал ли я желаемое за действительное?
Впрочем, все демоны врут.
И все падшие твари были когда-то ангелами.
Веры нет никому!
Я чувствовал тело, палец мой дрожал на спусковом крючке, я был все еще жив. Что еще нужно для счастья?
Паук внезапно прыгнул: стремительно, с места.
Я судорожно рванул курок автомата, упал в сторону, кувыркнулся, не отдавая себе отчета в том, куда палю. Мной овладел животный страх. Я просто хотел выжить. Шмайссер дергался в руках, словно стал продолжением меня. Я вцепился в оружие так, точно оно было волшебным амулетом.
Пули кончились внезапно.
Секунду я стоял, припав на одно колено в страшной, загробной тишине, не соображая, что нужно вставить новый рожок и стрелять в чудовище целую вечность!
И только потом страх отпустил, вернулась ясность сознания, а вместе с ним – и холодная ярость, и воля к победе.
Мне повезло. Видимо, я все же попал в тварь, потому что арахнита отшвырнуло назад. Паука словно прижало к стене. Второго прыжка со стороны противника так и не последовало.
Пару секунд тварь изумленно качалась на своих волосатых лапах и вдруг попятилась.
Я понял, что кричу на монстра, словно во время атаки на передовой. Это было что-то среднее между «Ура-а-а!» и «А-А-А-А!!!»
Не думаю, что истошный вопль мог напугать арахнита, но тварь отступала. Она оставляла за собой зелено-черный след.