Я задел это чудовище! Да!!!
Я кинулся было вслед, чтобы догнать и добить тварь, но вдруг понял, что сейчас мне это не по зубам.
Там, за поворотом, паук мог опомниться и укрыться в аппендиксе коридора, о котором я пока ничего не знал. Он мог ударить первым, внезапно, со спины. Или прыгнуть с потолка.
Нужно выждать.
Я досчитал до десяти, выдохнул, успокоился.
Я уже секунд двадцать, как перестал орать, но только сейчас ощутил, как тяжело ноет нижняя челюсть, словно я ее вывихнул. Возможно, так оно и было.
Утер кровь под носом. Музыки, по-прежнему, не было. Но и других звуков я не слышал. Возможно – оглох.
Как мне теперь выжить в мире, в котором туповатые нацисты вечно топают и кричат при приближении, если утратил преимущество первого удара?
Я еще подумал, что если за мной, по ту сторону замка, следят невидимые подростки, то они могли случайно выключить звук в моей голове.
Да, если я вырвусь из замка, то, вполне может быть, что найду себе пристанище в сумасшедшем доме, ведь выжить здесь, опираясь на логику и знание физики – нереально! Здесь все поставлено с ног на голову.
Выходит, нужно научиться думать, как нацисты. Не верить в их доктрины, не оправдывать их эксперименты, а просто уметь мыслить, как преступники.
Кто-то выключил в тоннеле звук. Отсюда, изнутри, обратно его не вернуть. Эта настройка извне, она доступна лишь тем богам, которые играются в историю и развитие цивилизации.
Я почему-то был уверен, что это кот прыгнул на пульт управления, походил по кнопочкам, возможно, посидел на них. И, пока демоны с детскими голосами не вернутся, придется передвигаться в этой пугающей тишине.
Даже не знаю, почему я решил, что во всем виноват именно кот. Возможно, потому, что болтается здесь один такой. И тоже – глухой.
Ну, ничего. Бах дирижировал оркестром, но не слышал грома оваций. Кот ползает по вентиляционной системе и при этом не реагирует на стрельбу и взрывы. У них – получилось. Я тоже прорвусь. Непременно!
Я, нервно озираясь по сторонам, медленно перезарядил автомат.
Затем попробовал совершить короткую перебежку и понял, что меня колотило в самом прямом смысле слова. От пережитого ужаса нервно тряслись руки, подгибались ноги, тяжело болела голова.
Возникло странное ощущение, будто мозг взорвался и превратился в желе. Но при этом я точно знал, что паук не успел меня укусить. Это просто не в меру разыгралась фантазия, подогретая последними событиями.
Но путь у меня один – вперед! Туда, куда уволокла свое туловище ядовитая гадина. Мимо паука никак не пройти. И хищник тоже находится не в лучшей своей форме. Шансы уравнялись: меня пока просто колотит, а он – ранен по-настоящему! Время работает на меня.
Локация: логово твари
Нужно успокоиться, унять дрожь, прежде, чем соваться в проклятый тоннель. Там меня ждет новая встреча с пауком. Но в этом есть и положительный момент. Наверняка, в этом коридоре нет ни эсесовцев с автоматами, ни монстров-каннибалов, ни снежных людей. Если они там когда-то и были, то все оглохли. А те, кого не съели – сбежали отсюда.
Я задумался.
Странная вырисовывалась картина: не слышащий рогатый офицер, убитый почти на входе у закрывшейся сейф-двери; кот, шлявшийся повсюду сам по себе; да я, потерявший ощущение реальности при встрече с арахнитом.
Вот оно: связующее звено! Мы все теряем слух здесь, в этом секретном подземелье. Того нациста в белом и с рогами, вероятно, укусили, вот он и мутировал.
Но чудища, напавшие на меня этажом выше, слух не теряли. Значит, их вывели другим, селекционным путем. А вот все оглохшие в этом замке, точно, сталкивались с шумовой атакой из этого уровня подземелий. Похоже, мы все, в разное время, но спускались именно сюда.
Уровень – вот еще непривычное слово, всплывшее в моей голове.
Первым таким воспоминанием о том, чего никогда не было – это мистический ужас, пережитый при десантировании.
Потом неожиданно «всплыло» понятие «зачистка» как убийство всех в определенном квадрате. Нигде так не говорят. Так откуда весь этот кошмар, из какой прорехи мироздания сочится яд?
Кто-то постоянно закидывает в мои мозги воспоминания о возможном будущем или даже об альтернативном ходе истории.
Но ведь время течет только в одну сторону, оно не расслаивается, не поворачивает вспять! Откуда же у меня стойкое ощущение, что из этого замка нет, и не может быть выхода? Я словно умирал здесь по-настоящему, а потом черная сила возвращала меня за минуту до глупой гибели, чтобы я снова и снова рвался к победе.
Вот только что в конце? Выход? Свобода? Ждут ли нас в условленном месте, или связные тоже томятся в застенках? Смогу ли я пройти по вражеской территории до Ламанша и донести все то, что насобирал в этом зловещем логове СС?
Почему меня во снах и наяву преследует странная, устойчивая картинка нацистских начищенных сапог на уровне глаз, будто я повержен и ничего уже не могу, словно жду кармического перерождения?
И самое главное: я точно знаю, что проник туда, куда меня вовсе не собирались пускать. И теперь, я знаю это точно, стоит лишь добить паука, как выход из этого безумия откроется сам! Нужно просто сделать это!
Да, именно так. Немцы что-то искали, они создавали психотропное оружие, они синтезировали звуки и газы, которые могли бы менять нейрохимический состав лобных долей мозга. Они закладывали свое господство и триумф Четвертого Рейха путем воздействия на нервные клетки, они приблизились к управлению нашими мыслями. Они почти научились манипулировать сознанием человека. Они были уже на пороге мирового господства, как столкнулись с чем-то абсолютно запредельным.
Нет, нацисты не привозили сюда этот тоннель в черном камне, не выводили ядовитых тварей, не создавали музыки, приводящей к глухоте. Это все появилось здесь само собой – как ответная реакция природы на злодеяния разных Хиртов.
Вот почему немцы так напуганы! Они, поди, боятся, что этот коридор создан красной коммунистической магией безбожников Троцкого, Бухарина или Свердлова. Но они заблуждаются.
Похоже, паук – это страж настоящего дьявола, не пускающий молодчиков Геринга к тайнам мировой власти. И эта мохнолапая тварь останавливает всех. Немцы глохнут и возвращаются наверх, обратно к своим формулам и уравнениям.
А у меня нет никакого научного интереса. Мне необходимо именно убить паука, чтобы нацисты не успели вывести подконтрольную своим приборам партию паучат для настоящей войны уже наверху!
Арахниты – это ведь супероружие. Они расползутся по всему свету, всюду расставят свои зеленые тонкие сети, через которые в воздух на низкой частоте, на волнах, не различимых человеческим ухом, но воспринимаемых сознанием, фашисты станут вещать о преимуществе арийцев над остальными расами. Пауки заползут во все щели, они придут в каждый дом. Они станут символом нового мышления.
Постепенно образ героя из богатыря, викинга, батыра в сознании людей разных рас и народов переродится в личину человека-паука. И если раньше все эти скорпионы и скарабеи внушали ужас, то в будущем насекомые станут символами добра. Мир перевернется, а люди этого не заметят. Они перестанут быть думающими.
Убить зверя могу только я.
По крайней мере, мне очень хочется в это верить!
Возможно, там, впереди, когда переступлю через скукожившийся ядовитый труп, откроются двери в новые подземные лаборатории. Это ведь лишь в теории, паук может охранять путь на свободу. Ведь вряд ли немцы оставили бы на выходе такого цербера.
Да, чудовищ обычно используют для охраны чего-то ценного: эликсира жизни, философского камня, пергамента с транскрипцией имени бога. Но мне все равно придется это выяснить. Бежать-то некуда.
Увы, я отлично понимаю, что почти сбрендил, но упрямо создаю сейчас личный миф не для того, чтобы в него верить, а чтобы им защититься от надвигающегося безумия.
В любом случае, прямо сейчас я еще не готов ко второй встрече с монстром.
Я сел у стеночки, пошарил в рюкзаке. Трясущимися руками вытащил бутылку. Я наивно полагал, что мне всучили дешевое вино, но это оказалось миллезимское шампанское Pommery 1934 года. Его бы выпить после победы над Гитлером и всей этой империей зла. Еще бы дожить до этого славного дня!
Я выстрелил пробкой в потолок и принялся жадно пить из горла. Пузырьки лопались во рту, ударяли в нос, создавая давно забытое ощущение праздника.
Ополовинив бутылку, я отставил ее и засмеялся. Мне казалось, что вместе с этим идиотским страхом из меня вытекают ядовитые газы, пропитавшие здесь воздух и все предметы, будто прямо изо рта с шипением вылезает гадюка и стремится прочь, к своим гигантским паукам.
В голове зашумело, словно пузырьки продолжали лопаться в мозгах, но уже праздничным фейерверком. Тепло разлилось по телу. Руки перестали дрожать. Что ж, начало хорошее.
Я поднялся на ноги – даже идти стало легче!
Поднял ополовиненную бутылку, пригубил и закричал в коридор перед собой.
– Эй, тварь! Выходи! Выползай, кара египетская! Ну, смерть, и где твое жало?! – это было очень странно: открывать рот, напрягать голосовые связки, надрываться, но находиться в тишине.
В детстве меня иногда мучили именно такие кошмары, когда я убегал от чудовищ, падал, обдирал, колени и локти, орал во всю глотку, но не слышал собственного крика. Тогда я просыпался в поту от ужаса и долго не мог утихомирить частившее сердце.
Вот только сейчас я бодрствовал…
Подсветка заморгала. Видимо, паук задел и оборвал проводку. Так можно остаться и в полной темноте. Нет: ждать, пить и жалеть себя больше нельзя!
Я по-гусарски лихо: в одной руке с бутылкой, в другой – с автоматом, внутренне трясясь от страха, а внешне – весь состоящий из бравады – двинулся вперед. Денис Давыдов, увидев меня, наверное, лопнул бы от зависти.
– Ну, чего ты там притих, жлобяра? – мне казалось, что кричал я срывающимся в фальцет голосом. – Выходи, померимся силушкой богатырской!
Свет снова погас и вспыхнул. Почудилось, что это не замыкание в проводке, а моргает гигантский глаз дракона.
Я даже остановился и помотал головой: нет, этого, точно, не может быть! У меня бред на почве галлюцинаций и отравления газами.
Я допил и разочарованно потряс пустой бутылкой.
Да, для польского эмигранта Блецковича выпито было слишком много, а для русского диверсанта Сашки – слишком мало. Душа требовала «продолжения банкета», а разум верещал, что нужно взять себя в руки, «всех убить, одному остаться».
Воинский запал начал таять. Вывихнутая лодыжка противно ныла.
Я всхлипнул, подумал о погибших друзьях по обе стороны фронта, внутренне собрался.
Все, теперь я в норме. Пора добить коричневую гидру, а то слишком уж много голов отрастила она в подземельях волшебного замка!
Я сделал еще шаг вперед – и свет померк. Внутри меня все оборвалось. Эта тварь повредила-таки провода!
Я метнулся назад – стены заискрились и осветились изнутри.
Странное подозрение терзало душу.
Я снова шагнул вперед – и тьма вновь окутала коридор.
Это – граница, кромка магического круга, что защищает Европу от беснующейся инфернальной силы проклятых подземелий! Свет реагирует на шаги, словно немцы придумали датчики движения и, возможно, даже дыхания. За определенной чертой электроника не улавливает моей жизни. Может ли так быть – не знаю. Но иного объяснения просто нет.
Впрочем, если представить, что с того момента, как я пробил защитный купол в небе над замком, перестал быть просто живым, но и обрел еще какое-то магнитное качество, что-то вроде хитро спрятанного «жучка», сигнализирующего о моем месторасположении, то, возможно, именно здесь кончается длина сигнала. И демоны или спятившие ученые, наблюдающие за моими победами, именно здесь теряют меня из вида. А паука посадили, чтобы отпугивать, но не убивать.
Во всей этой теории непонятно лишь одно: как кот и оглохший рогоносец в белом кителе выбрались из помещения, из которого нет выхода? Их выпускали охранники, открывая свою книгу? Но как они определяли наилучший момент? Они наблюдают за происходящим?
Возможно, арахнит съел здесь не одного заключенного из концлагеря, прежде, чем нацисты отважились пустить сюда кота, а затем одного из своих ученых.
Когда мяукающая «подопытная крыса» смогла сбежать и спрятаться от паука, нацисты не сразу поняли, что кошка – оглохла.
Затем, в сопровождении автоматчиков, сюда спускался офицер. Возможно, он был с кинокамерой. Наверняка, снимал хронику. Немцы очень любят движущиеся картинки.
И вся эта группа оглохла здесь.
Конечно, их вытащили, а пауку скормили евреев или комиссаров.
Наверное, все так и было.
Вот только никто не откроет мне дверь с той стороны. Я сам убил всех охранников.
А если за мной и спустятся, то вовсе не для того, чтобы спасти или поблагодарить.
Хочу я или нет, но мне придется переступить черту, за которой гаснет свет и убить порождение мрака. Иначе я, рано или поздно, усну, и паук подкрадется сам.
Можно строить сотни теорий, можно выдумать новый, несуществующий мир, опираясь только на доступные физические факты, но нельзя жить запертым в банке с пауком: останется кто-то один – я или он.
Лучше бы я не пил!
Я проверил затвор и шагнул в темноту.
Локация: хакнутый уровень
Я двигался торопливо, стараясь не думать, кого давлю подошвами. Мне казалось, что все здесь покрыто тараканами, двухвостками, скорпионами. Возможно, так оно и было. Но разве лучше, если бы подо мной шевелились скарабеи или майские жуки?
У меня был в вещмешке фонарь, но я страшно боялся включить его и прикрепить к голове. Кто знает, что увидел бы я в ширящейся пещере. Во мраке больше надежды. И, потом, в этом замке нужно все экономить, тем более – электричество.
И все же я остановился, нашарил фонарь в заплечном рюкзачке, переложил его в карман. Он может пригодиться в любой момент. Подумав, запихал за ремень и рожки с пулями. Пусть неудобно, но – надежнее и быстрее.
Под подошвой что-то смачно хрустнуло. И откуда-то слева потянуло гниющими листьями и застоявшейся водой. Да, сомнений не было: я оказался в логове паука! Теперь важно не пропустить первый удар. Укус такого гиганта явно смертелен. И сейчас убийца где-то рядом.
Я точно знал, что и ему некуда отсюда бежать!
Во тьме, прямо передо мной, зажглись кровавые зрачки чудовища. Видимо, тварь почувствовала движение, повернулась.
Ну, Пресвятая богородица, выноси! Я открыл огонь, медленно отступая, не сводя глаз с силуэта, смутно различимого во мраке пещеры.
А потом я оступился и полетел вниз лицом, как какой-то пятилетний мальчишка.
Пули вонзились в пол. И в тот же миг я понял: не увидел, не почувствовал, а просто знал это наверняка, – паук прыгнул на меня в смертельном броске. Я успел лишь вскрикнуть. А потом ощутил, как лапа, точно копье, пробила мой рюкзак, вышла между ребрами и рукой – аккурат в пустоту.
Затем меня вздернули в воздух, рюкзак затрещал от нагрузки и порвался. Вещи, собираемые мной с энтузиазмом истинного коллекционера, с грохотом посыпались вниз. И я тоже упал. Прямо на паука, похоже, ему на голову. Видимо, тварь решила разглядеть меня получше, в научных, так сказать, целях.
Испугаться я не успел. Дуло моего автомата со смачным звуком вошло в паучью плоть. Мне на руки брызнула горячая жидкость. Не знаю, была ли это кровь или мозги, если то и другое, вообще, есть у пауков. Но к горлу подкатил ком тошноты, и от отвращения меня едва не вырвало прямо на месте.
Оружие еще несколько раз содрогнулось, выплевывая пули, словно в конвульсии, а потом замерло. Автомат был разряжен.
Я еще не успел понять, как мне повезло, а паук уже просел подо мной, рухнул, растекся по полу безвольной марионеткой.