До небес
Пролог
Я выживу… Я буду жить… Я докажу всему миру что достоин жизни…
С таким девизом я бродил по городу, в котором родился, скитаясь от одной ночлежки к другой. Люди меня боялись и сторонились, а как иначе: я ведь беспризорник, изгой, отброс общества не более. За что меня уважать? Мои родители исчезли, когда мне только исполнилось десять, и я остался один на один с судьбой. Она не очень то, баловала меня, чаще проверяла на прочность, и я не сдавался. Полиция ловила нас, отправляла в приюты, но мы сбегали, и наше скитание начиналось снова. Я не привык подчиняться правилам, мне претило следовать режиму, и никто не годился мне в авторитеты. Все эти воспитатели с виду милые добродушные лицемеры, звали нас за глаза, а порой и в лицо «Крысенышами». Выживание стало для меня борьбой за право стать частью этого поганого социума для которого я не существовал. Я взрослел и понимал, что если не начну менять свой образ жизни, в конце концов, окажусь в колонии для несовершеннолетних. Я спал в одном из подвалов жилой многоэтажки когда нагрянула полиция, забрав всех кто там находился, и так началась моя новая жизнь. Один из полицейских проникся ко мне сочувствием чего я никак не мог ожидать, и решил принять участие в моей жизни.
В течении шести месяцев со мной работали психологи, опека, вдалбливая в мою настырную натуру свое видение этой жизни. Каждый раз мне становилось смешно, я не мог сдерживать себя и впадал в ярость. Как они могут вообще рассуждать о моей жизнь, когда ничего в этом не смыслят! Учить меня! Давать советы! Они прошли со мной этот путь, что бы знать хотя бы отдаленно, что мы переживаем, и как нам удается несмотря ни на что идти дальше. Они сидят в своих кабинетах: сытые бюрократы, и каждый раз когда речь заходит о спасении человеческой жизни, берут в руки калькулятор складывая все в цифры. Итог всегда один: мы вновь оказываемся на улице, и бредем тернистым путем.
Мне шестнадцать, никаких иллюзий, один холодный расчет. Я решил для себя стать таким человеком, от которого будут зависеть люди.
Очередной приют, попытка сломать меня ни к чему ни привела, и меня наконец оставили в покое. Я жил сам по себе, пока не увидел ее, точнее не услышал отчаянный вопль, который по сей день звучит в моей голове. Варю привели воспитатели в общий зал для отдыха. Никогда прежде я не видел такого затравленного ребенка. Она стояла в легком повидавшем виды платье и тряслась от ужаса и боли. Она отчаянно сопротивлялась, я заметил на ее руках синяки и ссадины, в тот момент я хотел убить их всех, тех, кто причинил вред этому хрупкому созданию.
— Представься, — Потребовал один из воспитателей, подтолкнув ее вперед.
— Вера, — Прошептала девочка, не решаясь поднять глаза.
— Сколько тебе лет? — Вновь произнес воспитатель.
— Тринадцать… — Девочка, наконец, подняла на нас глаза.
Я застыл при виде ее ярких синих глаз.
— Вера Самохина, — Начал говорить воспитатель за нее, — Тринадцать лет. Родители отказались от нее в девять, с тех пор жила на улице. Воровка и попрошайка по прозвищу «Лялька». Не слишком доверяйте первому впечатлению, эта девочка вырвет вам глотку при первой возможности. С виду хрупкая и беспомощная, но в душе сущий дьявол.
Чем дольше говорила воспитатель, тем сильнее я проникался уважением к этой девочке. Да, с виду не скажешь что она дитя сатаны. Внешность помогла ей выживать, острый ум и находчивость, все эти качества ее главное достоинство.
Воспитатель, наконец замолкнув, удалился оставив нас одних. Все кроме меня разбрелись по своим делам опасаясь даже с ней заговорить. Все здесь присутствующие повидали достаточно, у каждого своя история, но я хотел услышать ее рассказ.
— Что смотришь? — Буркнула она, окинув меня злобным взглядом.
— Интересно просто, — Пожав плечами, ответил Я.
— А мне нет, так что отвали.
В приюте на тот момент проживали тридцать детей. Нас разделили на возрастные группы, попасть в это место не так просто, обо мне позаботился тот полицейский, а вот кто помог ей…
Она прелестна, слишком для этого жестокого мира. Ее голос, словно мелодия, звучал у меня в ушах. Я помнил каждое слово сказанное ей, и расстраивался каждый раз не получая ответа. Вера предпочитала отмалчиваться, носила в себе всю горечь накопившеюся в душе, и никому не позволяла бередить раны. Однажды я проник в хранилище, достал ее дело и от того что узнал у меня волосы на голове встали дыбом.
Веру мучили собственные родители на протяжении пяти лет. Они били ее, закрывали в погребе наказывая за неповиновение, тушили об нее сигареты, выбрасывали на улицу заставляя мерзнуть на холоде, и это только малая часть их деяний. Потом она сбежала, их арестовали и отправили по тюрьмам. Она страдала долго и мучительно. В тот день я дал себе слово, что однажды заставлю их страдать, ни одна слезинка не упадет с этих прекрасных глаз.
Два года я оберегал ее от всех: защищал, помогал, и стал для нее лучшим другом. Но пришел день моего выпуска, я стал совершеннолетним, и мое время пришло. Вера плакала, не желая меня отпускать, я обещал вернуться, приходить каждый день, а потом и вовсе забрать ее.
Мне удавалось навещать ее так часто как мог, потом эти встречи становились реже, потому как я пытался научиться жить в том социуме, в котором меня ненавидели и боялись. Однажды я избил парня, который бил девушку в парке, меня арестовали и посадили на пятнадцать суток. Я молил охрану сообщить Вере, что не могу приехать по этой самой причине, но они не передали. Она сбежала из приюта, так и не дождавшись меня, и я потратил годы, на ее поиски…
Глава 1
Москва 2016 год
Марк
Я начинал с самых низов, и достиг всего чего только можно желать. Все началось с маленького кафе, владелец был на грани разорения, и я воспользовался моментом. У меня талант распознавать предприятия которые могут приносить выгоду а которые на грани выживания. Я стал скупать прогоревшие предприятия и продавать с молотка. Те, что могли в будущем приносить доход, я инвестировал, остальное беспощадно утилизировал. К тридцати годам я стал управлять огромной компанией «Gloris». Деньги, власть, передо мной открылись все двери, я владел миром, если не больше. Но не было той, с которой хотел разделить свои достижения, подарить ей рай, о котором она мечтала, моя Вера исчезла, и я не мог ее найти.
Мой взгляд заскользил по роскошной мебели в моем кабинете на последнем этаже здания которое принадлежало мне. Огромный город расстилался за панорамными окнами, и мне казалось я плыву по небу, чувствуя всю свою мощь и влияние.
Двери кабинета открылись, и показался мой товарищ с приюта Ленька. Я взял его в свою команду заместителем, и он ни разу меня не подвел за все эти годы.
— Ну что? — Нетерпеливо произнес я, встав с кресла.
— Ничего Марк, — Леня отрицательно покачал головой.
— Быть такого не может! — Взорвался я, ощущая беспомощность. — Сколько нам еще нужно искать!
— Марк, тебе не приходило в голову, что она мертва? Прошло столько лет, поиски затянулись. Если бы она была жива, нашла бы тебя.
— Я сменил имя, фамилию. Я купил свою родословную! Того пацана не существует. Она не умерла, я это знаю.
— Мои люди вытрясли душу из ее родителей. Никто ничего не знает. Ее нет Марк, пора бы это уже принять.
Я не слушал его. Он не понимал о чем говорит. Вера не мертва, она найдет выход из любой сложившейся ситуации. Я обещал вернутся, но она не дождалась и ушла, и все эти годы меня не отпускало чувство вины.
— Пусть приготовят машину.
Коротко приказал я, отвернувшись к окну, стал смотреть на вечерний город. Это была не любовь, я вообще не знаю способен ли испытывать подобное чувство. Мои отношения всегда скоротечны и предсказуемы. Ресторан, дорогой подарок, номер в отеле, все банально и просто. Девушки обожали появляться в моем обществе на людях, пусть только на вечер, этого достаточно. Однажды я пытался построить серьезные отношения, но не вышло, я ведь не способен на чувства, так говорили все девушки когда я покидал номер отеля не оборачиваясь. Вера была моим близким человеком в котором я нуждался, и ради нее я сделал все это, стал тем кем можно гордится.
Леня вернулся, сообщив что машина ждет у входа.
— Ты едешь со мной.
Рявкнул я, и поспешил покинуть кабинет.
****
Родители Веры жили в Некрасовке, в обшарпанной пятиэтажке. Моя охрана прошла, вперед открыв старую дверь подъезда. Как только я вошел в дом в нос ударил удушающий запах мочи и дерьма. Здесь не жили, эти люди выживали, как умели, и никто не пытался даже что-то изменить. После стольких лет, я все же решился посмотреть в глаза этим людям, которые уничтожили своего ребенка.
Дверь нам открыла старуха в грязном и местами рваном халате, скривив свое опухшее лицо от чрезмерных возлияний. Как я не всматривался в это рыло так и не смог разглядеть общих черт Веры с этой женщиной. Хотя как тут можно что либо увидеть в этом раздутом «Нечто».
— Чаво надо?
Услышав ее скрипучий прокуренный голос, я поежился. Ее облик, адская вонь и этот отвратительный говор, славный набор для выживания в этих местах.
— Вера, — Я вышел вперед, встав в шаге от нее. — Где ваша дочь?
— Каждый день сюды приезжают спрашивать за нее, и я уже говорила, что не знаю! Три года назад появлялась…
— Что? — Рявкнул Леня, — Но вы же говорили что не видели ее с того дня как она сбежала!
— Леня замолчи, — Остановив его я вновь обратился к этому несуразному «Нечто», — Два года назад она приходила к вам?
— Ну да, и все…
— Она что-то говорила? Или может, оставляла? — Осторожно поинтересовался я, кивнув охраннику.
Увидев в руке охранника деньги «Нечто», заулыбалось, алчно облизав свои губы.
— Переночевала ночь и ушла. Мне то, что с нее взять?
Меня словно током ударило. Эта мразь даже не поинтересовалась у дочери о ее проблемах. Вера не просто так пришла к ним, у нее не было выбора, а значит она в беде.
— Отдай ей деньги, — Приказал я охраннику. — Если она появится, позвоните по этому номеру. Я дам вам намного больше денег.
Животное закивало головой обслюнявив пальцы стала пересчитывать деньги. Это зрелище стало последней каплей. Быстро развернувшись, я пошел вниз по лестнице.
Покинув, наконец, этот притон я глотнул свежего воздуха, ощущая как мою душу переполняет чувство отвращения и презрения. Эти люди сами выбрали свою судьбу и уже не остановятся, для них нет будущего впрочем, как и настоящего.
— Марк я не знал… — Начал было оправдываться Леня.
— Она была здесь! Черт тебя дери Леня! Ты упустил ее! — В отчаянии заорал я, — Ищи ее! Делай что хочешь, но найди! Ты же знаешь ее, мы вместе с ней провели два года, она часть нашей жизни. Пусть следят за домом круглосуточно, что-то мне подсказывает она еще появится.
Прошло двенадцать лет и никакие деньги мне не помогли найти ее. Я нанимал лучших сыщиков, проверил все больницы, тюрьмы, нарко-притоны, но все безуспешно. Другой бы потерял надежду, но только не я.
— Марк, — Леня догнал меня, когда я уже садился в машину, — Она может, не хочет что бы ее искали. Что ей мешает прийти к тебе? Не поверю, что она не узнала тебя.
— Гордость и обида, вот что ей мешало прийти.
Закрыв дверь машины, приказал водителю ехать.
Мир огромен, я не знал где она, и смогу ли вновь ее увидеть, но надежда не покидала меня.
****
Пригород Москвы
Довиль
Горничная суетилась в гостиной делая вид что занята уборкой. Каждый раз, возвращаясь в свой огромный особняк, я отпускал прислугу, шел в сад к бассейну брал бутылку скотча и пил в одиночестве. Спустя час меня начинали одолевать воспоминания, спустя два часа мне хотелось утопиться в бассейне, спустя три, я уже не соображал что делаю. Утром после таких попоек прислуга разгребала завалы в гостиной. Я терял контроль над своими эмоциями, алкоголь напрочь лишал рассудка, и я не ведал что творил. Часто я боялся себя и того кто живет во мне. Сейчас я Марк Соколов, двенадцать лет назад я был простым пацаном со сложной судьбой, которую подчинил себе.
Поникшие головы моих горничных, разбитая мебель, и ощущение душевной пустоты никогда не оставляло меня.
Я часто задавался вопросом: почему она? Почему я не могу оставить все в прошлом и идти дальше? Затем находил ответы и они пугали. Моя психика сломлена, я одиночка, если кто меня и сможет понять так это только Вера. Если бы она только дождалась меня. Обретая власть ты можешь вершить правосудие, и я поступил так как считал правильным. Спустя годы я нашел тех охранников, что охраняли изолятор и основательно подпортил им жизнь.
На столике стояла наполовину пустая бутылка скотча, по телу растекается легкая эйфория, но меня душит злоба, и я хочу облегчить свою боль, и не знаю как.
Поставив бокал на столик, набрал Лену попросив приехать.
Друг приехал спустя час, присев рядом на соседнее кресло, в моем прекрасном саду.
— Как думаешь, что с ней стало? — Поинтересовался я, налив ему в бокал скотча. — Может она проститутка, наркоманка, или вышла замуж. И знаешь мне плевать кто она, я должен ей помочь.
— Марк, ты понимаешь, что она не хочет? Зачем ты мучаешь себя все эти годы? Женись, создай семью, родите ребенка.
— Я думал о таком варианте. Только вот в чем проблема, я же псих. Разве станет нормальная девушка жить с таким как я? Мне порой с трудом удается контролировать себя, свой гнев, потом я сожалею, но ничего не могу с собой поделать. Я не могу вспомнить лицо своей матери, отца, я вообще не помню тот период детства, когда жил с ними, его будто стерли из моей памяти.
Леня молча слушал меня, понурив голову.
— Ты знаешь, где они, почему не поедешь к ним?
Пять лет назад я нашел своих родителей. Знал, что если увижу своего отца не смогу сдержаться и раскрою ему голову, потому и не решался наведаться к ним. Однажды я почти решился, но увидев мать, идущую к подъезду дома в котором они жили, растерялся. Несчастная сгорбленная женщина, обремененная повседневными тяготами жизни. Я не знал что делать, как поговорить с ней, узнать причины их поступка. Несмотря ни на что я нашел способ передать им деньги, и делаю это ежемесячно.
— Не сейчас. Я не готов простить их, и не уверен, что смогу когда-либо. Найди способ помочь им, дай денег, — Хмыкнув, подлил себе скотча, — Они же родили меня, пусть будет для них как благодарность.
— Хорошо сделаю. Но ты все же подумай о Вере. Тебе нужно жить дальше, попытайся. Я же смог, у меня семья. Все изменилось, мы изменились, наша жизнь, ты богатый человек, пользуйся своим положением.
— Я должен найти ее. Она нужна мне, не спрашивай, зачем и почему, но нужна. Продолжайте следить за ее родителями, они что-то знают.
Допив скотч, я пошел в свою комнату. Я сам не знал зачем продолжаю искать того кто не хочет чтобы его нашли. Возможно, я зря трачу годы на человека, для которого не существую, но ничего не мог с собой поделать.
Глава 2
Вера
Звон церковных колоколов оповещал об окончании утренней молитвы. Поправив платок, я перекрестилась в последний раз и пошла на кухню помогать с приготовлением обеда.
Три года я скрываюсь в этих стенах Александра — Невского монастыря, сбежав от всего мира. Три долгих года я пытаюсь вернуть веру в людей, обрести душевное равновесие, но с каждым днем убеждаюсь сильнее что — это просто невозможно. Зло повсюду в разном обличии, и как ни пытайся его искоренить в себе пороки сильнее нас.
Я видела все, прошла через многое, и сейчас хотела бы верить в существование высших сил. Если они существуют, то почему я так и не смогла понять: кто я?
Молитвы не помогали, они сводили с ума, приводили в бешенство и все же я старалась Видит Бог, я делал все что от меня требовалось, но так и не смогла поверить.
Я никогда не жалела себя, ни в моих это правилах. Все что мне нужно, это выждать, и вновь плыть по течению, в моем случае, водовороту жизни.
Взяв корзину с картофелем присела на маленькую табуретку и стала перебирать. Здесь тщательно следили за продуктами, картофель нужно перебрать, помыть и поставить вариться в мундире, экономия всегда и во всем. Меня тошнило от запаха крахмала, он уже скрипел на зубах, и я продолжала каждый день перебирать эту гребаную картошку. Затем ставила ее в большой кастрюле варить, шла в кладовую за соленьями, накрывала на стол в трапезной, и так каждый день, на протяжении трех лет. Скудная пища, недостаток сна, изнурительная работа, я пришла в это место не погибать, а спастись.