Оля привычно упаковала кулинарные подвиги с собой на работу, где успешно скармливала их Тони. Морозилка была забита под завязку, а мысли о Воронцове все еще никуда не делись.
Нужно было срочно придумать новое времяпрепровождение, пока она не разорилась или не раздалась во все стороны. Ни то, ни другое ей не нравилось, но как проводить свободные вечера, которых у нее не было в последние шесть лет, Оля не знала. Вот если бы рядом был Воронцов…
А чтоб ему пусто было!
Глава 17. Знак свыше
— Рецензия?! — крикнул в трубку главный юрист. — Какая еще рецензия?
— Лицензия! — крикнул в ответ Воронцов.
В телефоне шумело море, а еще пропадала связь. У юриста хоть и был роуминг в отпуске, но основной лицензии, конечно, с собой не было. Это Воронцов и так знал, но не мог сидеть сложа руки.
Решил набрать юриста, пусть тот и был в отпуске. Разговор выходил золотым по меркам роуминга, а толку от потраченных денег не было.
— Вы видели лицензию, когда просматривали документы?! — Орал в трубку Воронцов, стараясь перекричать бриз, чаек, детей, собак и продавцов чурчхелы и кукурузы
— Так ведь это было три месяца назад!
— Знаю, — отвечал Воронцов, — но саму лицензию вы видели?
— Конечно! Как иначе?
— Это был оригинал или ксерокопия?
А в трубке вдруг все затихало, а потом возвращалось с новой силой, а слова юриста звучали, как диджейский микс.
— Конечно! Я же должен был проверить документы… А как иначе? Конечно! Я же должен был проверить документы…
И финальным аккордом было:
— Вы пропадаете.
Звонок прервался.
— Вы тоже, — ответил Воронцов в пустоту.
Хотелось швырнуть телефон в стену, но это не помогло бы отыскать злосчастную лицензию, которая как сквозь землю провалилась.
Он даже звонил в комитет лицензирования, но медленная вдумчивая женщина на том конце трубки сказала:
— Чтобы запросить лицензию, вы можете оставить запрос, а мы удовлетворим его в течение семи — десяти рабочих дней. Будете оформлять?
Это было слишком долго, чтобы ждать ответа, который Воронцов хотел получить здесь и сейчас.
Мимо бесшумными мышами сновали работники клуба. Время безжалостно отсчитывало четыре дня из тех двух недель отработки, приказ о которых Воронцов подписал в кабинете Марьванны. Всем работник был дан приказ сдать все мыслимые и немыслимые отчеты — звенели столовые приборы, официанты подсчитывали вилки. Гремели тарелки — это повара проводили ревизию на кухне.
Был разгар рабочего дня, горел верхний свет, и клубный интерьер смотрелся странно и неуместно. Воронцову хотелось снова подняться в вип-ложу, но он не совсем понимал, зачем.
— Алексей Сергеевич, там это…
Воронцов поднял взгляд. Бармен Вова кивнул на рабочий компьютер.
— Ну вы просили отчет по бару… А там это… Все зависло.
Это у Воронцова все зависло, а как отвиснет, полетят головы.
— А компьютерами у нас занимается кто? — аккуратно спросил Воронцов.
Бармен замялся. Воронцов почувствовал, что закипает.
— Ну это… Ольга Константиновна обычно все и делала. Она эту программу, как свои пять пальцев знала, вот программистов и вызывали очень редко.
Сразу же нахлынули воспоминания, с чем еще Ольга Константиновна справлялась на «отлично».
— Чтобы отчет был у меня сегодня же, — процедил Воронцов.
Вова кивнул, но с места не сдвинулся. «И как она только с ними справлялась?» — подумал Воронцов.
— Что еще?
— Ну там это… Женя повар… Вы его вызвали на работу в обязательно порядке, а ему бы аванс. Говорит, ему всегда именно в эти дни давали.
— Хорошо, — со вздохом ответил Воронцов. — Позови ко мне, выдам.
Утром на Олин телефон градом посыпались смс-ки от клубных — Воронцов уволил всех. Не помогла она им. Может быть, даже сделала только хуже.
В самом паршивом настроении из всех дней до этого Оля пришла на стажировку, и надо же было, чтобы именно сегодня в салоне, наконец, появился ее новый босс.
Правда, Олег Филимонов тут же заперся в своем кабинете, не удостоив Олю и взгляда. «Это как вообще?» — подумала она, вытянувшись по стойке «смирно». Незнакомый человек сидит за документами, а ему хоть бы что?
Оля опустилась обратно и вернулась к прерванному занятию — стала разбирать почту. Филимонов ей не понравился. Даже мельком. Хотя внешность Филимонова нельзя назвать отталкивающей, думала Оля, перебирая квитанции. Высокий, где-то метр восемьдесят, есть лишние килограммы, но еще не поздно стать лучше, лишь отменив парочку бокалов пива.
А вот редкая бородка, вот та да, совсем плоха. Несмотря на то, что ею наверняка постоянно занимался Тони, даже волшебные руки стилиста тщедушную бороденку не спасли. Иногда лучше идти против течения, чем заставить свои три волосинки следовать законам моды, думала Оля. Другое дело щетина Воронцова… От нее даже раздражения не было, ни на щеках, ни на внутренней стороне бедер…
Да вашу ж мать! Ее скорее разнесет из-за постоянной готовки, чем она перестанет о нем думать.
Вернемся к нашим баранам. Ну вернее, к новому боссу.
Может быть, неприятие к Филимонову можно объяснить наплевательской манерой ведения дел? Оля нашла дюжину документов, которым место в кабинете начальника, а не у всех на виду рядом с буклетами красок для волос. Пусть и прошлогодние, но зарплатные ведомости не должны валяться, где попало.
Да и коллектив не мешало бы приструнить к порядку. Всего трое мастеров, а настоящие интриги Мадридского двора!
Маринка впорхнула в кабинет, а после выплыла с чашкой кофе из профессиональной кофемашины босса. Прайс на этот агрегат Оля тоже нашла в одной из папок, и от цены глаза на лоб полезли. Тогда как в санузле, со слов Тони, «уголок кафельной плитки треснул в первый же день открытия», и не все полотенца для клиентов были белоснежными.
Подмывало все бросить и уйти из «Жемчужины», но опять же. Для начала как минимум нужнл хотя бы раз переговорить с боссом. Зарплата-то хорошая, а порядок она наведет и в документации, и в коллективе. Справилась ведь со штатом в две дюжины человек и работой куда тяжелее этой.
Покинув кабинет босса, Марина что-то сказала Тони, и тот тут же подбежал к стойке.
— А тебя босс вызывает! Держу за тебя кулачки, подруга!
Оля натянуто улыбнулась. Передал приказ через любовницу, а та даже не удосужилась подойти и передать лично. Оба хороши. Что ж, может быть, никакая хорошая зарплата не стоит такого к себе отношения.
— Я посижу за тебя на телефоне, не переживай, — напутствовал Тони. — И послушай, — он понизил голос, — лучше верхние пуговки расстегни. Эту королеву с трона давно пора скинуть, — продолжал на грани слышимости Тони. — А ты новенькая, и вообще ничего такая, формы есть, шансы тоже.
Оля не поверила своим ушам.
— Ты мне что предлагаешь?!
— Проводить рабочее время с пользой для здоровья и заодно пить вкусный кофе, а не разводимую бурду с сухим молоком, — невозмутимо ответил Тони, подбивая ей локоны. — Вот так.
Он сунул ей в руку пустую чашку для кофе, но в этот момент над входной дверью звякнул колокольчик. В салон вошел мужчина в форме.
Сердце рухнуло в пятки.
«Это за мной», — подумала Оля. Такому, как Воронцов, явно мало уволит всех, надо еще и посадить виновных. А сколько там за похищение дают?
Мужчина в форме пошел прямо на Олю, двигаясь медленно, как по дну океана. На ходу распахнув пиджак, достал удостоверение и распахнул перед Олей эффектным, отработанным жестом.
«Валерий Самохин. Налоговое управление», — прочла она.
Раньше эти два слова не приводили к такой панике. В клубных документах, как ни подступись, у нее был порядок. Другое дело здесь.
Теперь сердце решило проломить ребра. Такой, как Филимонов не станет защищать какую-то стажерку, скорее всех собак именно на нее и спустит.
И тут налоговый инспектор расхохотался, хлопнув себя по бедрам:
— Вот умора! Ну и лицо!
Рядом хихикнул Тони, прыснула Натали, даже хмыкнула Марина. Оля непонимающе оглядела коллектив.
— У себя? — спросил налоговик, кивая на дверь в кабинет.
И тут на пороге кабинета, распахнув дверь, появился сам Филимонов, вероятно, привлеченный громким смехом.
— А, это ты, Виталь? Заходи, — кивнул он и добавил, когда мужчина поравнялся: — Ну что, какие новости?
— Вспыхнуло твое пламя, — с усмешкой ответил тот, и дверь захлопнулась.
Тони хлопнул Олю по плечу, и та словно вышла из-под гипноза.
— Знатно он тебя разыграл! — хохотнул Тони. — Это деверь нашего босса. Каждый раз со стажерами эту шутку проворачивает! Эй, что с тобой? Расслабься, никаких проверок не будет. Это ваш клуб, наверное, трясли, что ни день, нас эта участь миновала…
Пламя вспыхнуло, повторила про себя Оля, пытаясь уловить потерянную мысль. Взгляд снова наткнулся на зарплатную ведомость. И головоломка сложилась.
О боже!…
— Тони, подмени меня!
— Оля, да что с тобой? Ты куда?! — крикнул Тони, но она уже выбежала на улицу.
Глава 18. Не пора ли нам объясниться, Агафья?
— Тебя ждать, Алешенька? — спросила теща.
Лариса Петровна обняла внука за плечи, но Даня вырвался и, не сказав ни слова отцу на прощание, ушел к себе в комнату. Совсем как в садике.
Воронцов проводил сына взглядом и ответил:
— Нет, ложитесь. Я буду поздно.
Лариса Петровна кивнула, поджав губы.
Неловкое молчание прервал телефонный звонок, Воронцов кивнул теще и, выйдя во двор, принял входящий звонок.
— Привет, дружище Ворон!! Куда пропал? — крикнул Олег Филимонов.
Судя по интонациям, Филимон уже начал пить. Вот у кого все легко и просто, так у него. Воронцов откровенничать не любил, пусть и с лучшим (и единственным) другом, но когда дверь подъезда за его спиной снова распахнулась, и еще один мужчина вывел за ручку маленькую девочку в розовом платье, Воронцова как прорвало.
— Да что ты? — протянул Филимон, выслушав о трудностях в клубе. — Ой, не нужен был тебе этот клуб, зря ставку только принял. Та еще головомойка.
— Да не говори. Только что уже делать…
— Ты главное не раскисай. Он у тебя сколько стоит на простое?
— Четыре дня уже.
— Ты еще немного потерял, но если с лицензией все затянется… Слушай, а ты же клуб не покупал? Он тебе так достался. По документам рабочий, хоть и с лицензией беда, но с хорошей наработанной историей. Понимаешь, к чему я клоню? Ты если его сейчас продашь, даже в плюсе останешься.
Воронцов даже остановился в полушаге от машины.
— Продать клуб?
— Ну да! Легко пришло, легко ушло. Если не твое это, то что делать? Тебе ведь забот о ресторане хватает выше крыши. А так с сыном больше времени проводить будешь, плохо разве?
Воронцов молчал.
— Ты подумай, конечно, — продолжал Филимонов. — Одно скоропалительное решение ты уже принял, когда с Иванычем за стол сел. Мне вот в покере не везет, я даже не лезу. Так что ты хоть теперь коней не гони. Просто, блин, всех денег мира не заработаешь, так ведь? А сын у тебя один…
— Я тебя понял, Филимон.
— Вот и хорошо. И еще, Ворон… Ты если что надумаешь, сначала мне позвони, хорошо?
Вот теперь Воронцов удивился.
— А тебе салона уже мало?
— Да блин, — вздохнул Филимон, — все эти бабские приблуды… Оно, конечно, бабло хорошее приносит, но… Я ж мужик или кто? Не хочу я в типах волос разбираться.
— Я тебя понял, — повторил Воронцов, глядя на то, как молодой отец катает розовую принцессу на качелях.
— Ну давай, не пропадай. Хочешь, в пятницу позвоню, развлечемся, как в старое доброе время?
— Давай.
Воронцов спрятал телефон в карман, открыл машину и сел за руль. Продать клуб было заманчивым предложением. Вот только…
Что-то подсказывало, что такое развитие событий не обрадует его Хлопушку.
Вообще-то не его, да и Хлопушка уже никакого отношения к клубу не имеет. Да, может быть, она даже обрадуется, если Воронцов больше не будет стоять у руля?…
С другой стороны, почему ее отец проиграл клуб в карты, а не отдал клуб дочери? Иваныч, конечно, был человеком со странностями, но чтобы настолько? Разве отдал бы Воронцов ресторан не сыну, а кому-то чужому?
Воронцов снова посмотрел на качели. Девочка хохотала, пока отец строил ей рожицы.
Еще может статься, что Даня, когда вырастет, не захочет иметь с ним ничего общего. И тогда продать клуб сейчас, чтобы уделить сыну больше времени, решение более чем верное.
Снова зазвонил телефон. Опять Филимон, наверное, будет уговаривать. Его понять тоже можно, салон красоты для мужика это как-то несерьезно.
Воронцов, не глядя, потянулся к трубке.
— Алексей Сергеевич, тут это… — сказал Вова.
В трубке хлестала вода, как будто Вова решил позвонить из душа.
— Да можешь ты или нет говорить нормально, Вова?
— Да тут это… Клуб горит, в общем.
Столб черного дыма над крышами домов Оля увидела издали. Во рту появился привкус пепла. Оля и не знала, что умеет так быстро бегать на каблуках.
Воронцова она услышала, еще будучи за поворотом, и только тогда замедлила шаг. Его голос гремел весенней грозой, и с каждым словом на душе становилось все легче.
— Да его давно уволить надо было! Он же бухой стоял возле гриля!
Горло саднило, в боку кололо, сердце, казалось, вот-вот проломит грудную клетку, но, когда Оля привалилась к углу дома, она улыбалась.
Сейчас только отдышится и уйдет. Обязательно уйдет. Воронцов жив и невредим, да и все работники, Оля быстренько пересчитала их по головам. Чумазые, конечно, но живые.
Возле пожарной машины стоял без дела пожарный. И слава богу, что так.
— Сильно горело? — спросила его Оля.
Пожарный отмахнулся.
— Да огня и не было. Датчики на дым сработали, но вертушками им там все равно залило все. Убирать будут долго.
Оля в сердцах застонала. Сделали, блин, ремонт!
— Да чего уж, начальник! — донеслось невнятное, лихое и, конечно, пьяное. — Главное ведь живы все!
А вот и виновник.
Оля хорошо помнила, как сама Женю штрафовала, орала, ругалась с ним, пока не поняла, что действовать надо иначе. Жене шел четвертый десяток, и бесполезно было надеяться, что восемнадцатилетняя пигалица каким-то чудом его вмиг перевоспитает.
Авансы Женя требовал часто, потому что распоряжаться деньгами не умел. К его чести, пустых обещаний завязать с выпивкой не давал. Хорошо знал, что все равно слова не сдержит. И все же, кнутом и пряником, Оля все-таки приучила ненадежного повара к особому графику авансов, благодаря которому и работа не страдала, и повар на работе появлялся трезвым. Не совсем как стеклышко, но совсем без алкоголя Женя, наверное, уже и не выжил бы.
А вот Воронцов Женю знал плохо и не мог знать, что авансы на рабочем месте выдавать чревато. Оля вспомнила оторванное изголовье кровати, и поняла, что сейчас от виновника мокрого места не останется, если она не вмешается.
Женя тоже свои шансы оценивал трезво, несмотря на то, что выданный ему аванс, наверняка, был употреблен до дна и без закуски, приступом геройства Женя не страдал. В запачканном сажей фартуке опасливо попятился, когда Воронцов медленно двинулся на него, сжимая кулаки.
На выручку пришел отработанный крик, от которого в парках даже белочки валились с деревьев:
— А НУ ВСЕМ СТОЯТЬ!
Половина коллектива аж пригнулась.
Впечатлительная Яна трижды перекрестилась. Вовчик сглотнул. Женя просто замер, схватившись для устойчивости за стену.
Воронцов сжал кулаки так, что побелели костяшки.
Секунда, две, и морок спал.
— Ольга Константиновна! Как мы рады! Ольга Константиновна!
Они хлынули к ней, как дети в детском саду льнут к родителям. Окружили, глядя преданными глазами, в которых читалось, как в том нецензурном анекдоте про цирк и обезьяну: «Вы бы знали, как тут нас … бьют».
Оля запоздало поняла, что не стоило вот так, при новом боссе, демонстрировать, насколько коллектив любит ее, тогда как его — нет.
Воронцов прочистил горло. Оля встретилась с его тяжелым и в то же время удивленным взглядом.