Думать о Софии было мучительно, но не думать Арен не мог. И когда Александр уснул, император тихо вышел за дверь спальни, шагнул в камин и начал строить лифт в ее комнату.
Арен знал, что его маленькой аньян там нет, и возможно, больше никогда не будет. В этом переносе не было никакого смысла… практического смысла — никакого. Но туда неимоверно тянуло, словно там, в той комнате, осталось что-то важное.
Тишина и темнота — вот что увидел Арен, когда вышел из камина. Свет был только от пламени, и император не стал зажигать светильники — боялся заметить то, что изменилось здесь со вчерашнего дня. Дознаватели, конечно, тут побывали, не могли не побывать. Неважно, что это ничего не дало — таков порядок.
Арен вздохнул — в легких было тесно и почему-то горячо, — и подошел к столу, на котором лежала стопка рисунков Софии. Она не могла оставить все так, значит, это сделали коллеги Дайда или он сам.
Император запустил в воздух огненный шар магического светильника, протянул руку и взял верхний рисунок.
Озеро Чол, куда они переносились с Софией… кажется, в среду. Защитник, кажется, что с тех пор прошла целая вечность.
Следующий рисунок — Коралловое море. Нежные и радостные краски, ощущение безмятежности и полета… Сейчас Арену казалось, что той поездки не было вообще.
Император отложил листок бумаги в сторону — и задохнулся, замер, увидев на рисунке самого себя, улыбающегося, счастливого, в плавках и с капельками воды по всему телу. Все было выписано с педантичной точностью, в мельчайших подробностях, и Арен даже дотронулся до капелек воды ладонью — не намокнет ли?
Не намокла.
Он закрыл глаза, пытаясь справиться с собой. Отчаяние захлестывало, накрывало с головой, и впору бы ставить эмпатический щит внутри собственной души — но это, к сожалению, невозможно.
Невозможным было и еще кое-что. Вместо пустоты, поселившейся в нем со дня смерти Агаты Арманиус, в груди теперь будто бы полыхал костер. Пламя обжигало до боли, до кровавых всполохов в глазах, до дрожи во всем теле, и сердце билось, стучало, бесновалось в грудной клетке, словно мечтало порвать ее и вырваться наружу.
И правильно. Зачем ему это сердце, если Софии больше нет?
Арен, глухо застонав, положил на место рисунок и отвернулся. Дурак! Почему не замечал этого раньше? Окунался в ее эмоции, пил их, как ключевую воду, не понимая, что они не только ее — и твои тоже! Поэтому и не мог в последние дни отделить Софию от себя, поэтому и чувствовал ее с собой единым целым. От искры может разгореться пламя, а София была гораздо больше, чем искра.
— Она не была, — прошептал Арен, хватаясь за виски, которые неимоверно сдавило. — Она есть. Она не исчезла!
«Веришь в чудеса? Веришь, что Эн сможет воссоздать тело из энергетического контура? Ты не просто дурак — ты хуже».
Арен задыхался, метаясь из угла в угол, злился на себя, брата, заговорщиков — на всех, кто был виновен в том, что его жизнь давно превратилась в ночной кошмар.
Через несколько минут у него появилось ощущение, что он сейчас спалит не то, что эту комнату, а весь дворец, и Арен, шагнув в камин, перенесся в Императорский госпиталь, в палату Агаты.
Дочь по-прежнему лежала на больничной койке, только теперь была заботливо укрыта одеялом и выглядела бы просто спящим ребенком, если бы не кокон абсолютного щита. Арен лег рядом с Агатой — кровать здесь была достаточно широкой, и он легко на ней поместился, — обнял дочь и поцеловал ее. И ее, и контур Софии.
«Папа?» — тихий и ласковый шепот.
— Отдыхай, моя радость, — ответил Арен хрипло и погладил Агату по волосам. Дотронулся до сияющего щита кончиками пальцев, и их тепло защекотало. — Я просто не хочу оставлять тебя одну.
«Я не одна».
— Я не хочу оставлять вас с Софи одних, — поправился Арен.
«Ты ее чувствуешь?»
— Да, моя радость.
«Мы ее спасем?»
— Конечно, Агата. Мы ее спасем.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Император проснулся от знакомого ненавистного ощущения пробудившейся Геенны. Посмотрел в окно — темно, только возле линии горизонта — тонкий ободок более светлого неба, как знак того, что рассвет все же приближается.
Арен сел на постели и глянул на экран браслета связи. Короткий отчет Арчибальда, конечно, уже поступил.
«Размер квадрата 300 метров, пространственные координаты… Демонов пока нет».
Хоть демонов пока нет. Но вряд ли это надолго.
Император обернулся к Агате и, наклонившись, погладил дочь по голове, задевая сияющие нити контура. Эн объяснила, что девочка находится в состоянии, которое называется магической комой — она не бодрствует, но и не спит, и все слышит. Магический колпак, под которым лежала Агата, считывал все жизненные показатели и передавал их на экран центрального аппарата — он находился здесь, в палате, — дежурному врачу в ординаторскую и на браслет связи Эн. Но Арен знал, что его дочь все равно проверяют каждые два часа на всякий случай. Странно, ведь прошло больше двух часов. Неужели никто не заходил?
И только император подумал так, дверь палаты тихонько открылась и внутрь шагнула Эн.
— Проснулись, — произнесла она шепотом, закрывая дверь и проходя дальше. — А так крепко спали два часа назад. Что-то разбудило?
— Геенна, — ответил Арен кратко. В предрассветном полумраке он с трудом мог разглядеть лицо девушки, но кажется, она поморщилась.
— Ясно. Поспите еще. С Агатой все в порядке, не волнуйтесь. А с Геенной пусть Арчибальд разбирается. Это его работа, а вам бы отдохнуть.
— Кто бы говорил. Разве ты сегодня дежурный врач, Эн?
Она пару секунд молчала.
— Нет.
— Я не сомневаюсь в этом. Или ты думаешь, я не помню законы, которые сам подписываю? Пять лет назад ночные дежурства были запрещены беременным женщинам.
— Я не смогла уйти, — прошептала она, глядя прямо на императора и не опуская головы. — Точнее, я ушла, но потом вернулась. Буду здесь, пока ситуация не разрешится.
— И что на это сказал Берт?
Она улыбнулась.
— Он был недоволен. Но я обещала, что не стану перенапрягаться и буду спать.
— Надеюсь, что ты сдержишь слово, Эн, — сказал Арен с горечью. — Я не хотел бы быть виноват перед тобой еще и в этом.
Она вздрогнула и, вздохнув, спросила чуть дрожащим голосом:
— Вы ели?
Эмпатический щит мешал императору уловить ее эмоции — да он и не хотел их знать.
— Эн… иди спать.
— Я так и думала, — пробормотала она укоризненно. — Вот… в этом вы виноваты! Я сейчас принесу вам еду.
— Я не хочу.
— Да я даже спрашивать вас не собираюсь! — почти воскликнула она. — Но раз вы так капризничаете, скажу — от вашего физического и морального состояния зависит, вернем мы Софию или нет!
Сердце кольнуло, словно Эн вонзила туда иглу.
— Ты говоришь правду?
Она вновь вздохнула, но уже раздраженно.
— Нет, я вас обманываю! — возмутилась девушка и, резко развернувшись, почти выбежала из палаты.
«Папа…»
Арен обернулся и погладил Агату по щеке.
— Не волнуйся, моя радость. Я сделаю все, что говорит наша врач.
«Эн хорошая».
Вновь стало больно в груди, но теперь уже по другой причине.
— Очень хорошая.
Эн вернулась минут через десять — с подносом, на котором стояли тарелка с кашей, стакан чая и лежали два бутерброда с сыром. Есть не хотелось совсем, но Арен решил сделать то, что нужно — сначала выпил немного чая, чтобы смочить сухое, словно наждак, горло, а затем уже взялся за ложку.
— А что, у вас тут дежурные повара есть? Половина пятого утра на часах.
— Нету, — буркнула Эн и тут же постаралась сменить тему: — Давайте-ка ешьте. Чтобы все съели. Если надо будет, я еще принесу.
И тут Арен догадался.
— Ты сама приготовила?
— Ешьте, — повторила девушка твердо, отворачиваясь, и направилась к выходу. — И вообще прекратите издеваться над собой. Над вами и так постоянно издеваются другие, еще и вы сам добавляете.
Она уже дошла до двери, когда император тихо сказал:
— Спасибо.
— Не за что, — пробурчала Эн, останавливаясь на пару мгновений. — И пожалуйста, потом ложитесь спать. Надо не только есть, но и спать тоже.
— Хорошо. Лягу.
— Так-то лучше.
Через несколько минут, доев все до крошки, Арен лег спать рядом с Агатой, чувствуя себя чуть более живым, чем накануне.
Браслет связи вновь завибрировал около шести утра, и император, с трудом разлепив глаза — и как он умудрился уснуть настолько крепко? — принялся изучать отчет Арчибальда о появившихся демонах. На этот раз они напоминали огромные шары, пульсирующие от темной энергии, и сами были черными, словно дырки в пространстве. Перекатывались, как мячи, гудели, как сигнальные амулеты, и превращали в пепел все, чего касались. Их удалось остановить, но уничтожить пока не получалось.
Арен, прочитав это, вздохнул с облегчением. Не худший вариант. Если, конечно, эти «шарики» не окажутся какими-нибудь яйцами, которые не решат вылупиться в неподходящий момент, и из них не полезет что-нибудь похуже. Было уже нечто подобное года три назад… именно тогда Арчибальд сломал энергетический контур. Чудо, что на месте не погиб.
Император развеял проекцию отчета и повернулся к дочери.
— Я сейчас перенесусь во дворец, моя радость, — сказал он тихо, касаясь ладонью ее мягких волос. — Надо разобрать кое-какие документы, потом разбудить Алекса и маму. Но я обязательно вернусь.
«Да, пап».
— Умница моя. — Арен поцеловал дочь в щеку, встал и, построив лифт, перенесся в свой рабочий кабинет. Вышел из камина и поморщился, увидев большую стопку бумаг, оставленных секретарем. Демоны, за полтора часа он может и не успеть разобраться во всем этом.
Арен сел за стол и принялся за бумаги. Возможно, он и успел бы, но половина восьмого утра браслет связи вновь завибрировал, и на этот раз не от будильника — с императором пытался связаться Берт Арманиус, муж Эн.
Руки у Арена чуть похолодели, когда он принимал вызов. Неужели все-таки что-то случилось с ребенком?
— Я слушаю.
— Арен, — Берт выглядел очень недовольным, даже злым, — извини, я понимаю, что сейчас не очень подходящее время, но ты должен знать. Я быстро. Ты же помнишь, в студенческой среде конфронтации всегда были сильнее всего, особенно в моем университете. Так вот, со вчерашнего дня все гудело, обсуждалось случившееся возле музея — и тихо, и громко, по-всякому. Я предполагал, что будет нечто подобное, но думал, может, пару дней еще побродят. Но нет. В шесть утра вышел новый номер газеты «Золотой орел», и то, что вчера было лишь слухом — покушение на Агату — теперь подтвердилось официально. Эти новости сыграли роль катализатора, и в общежитии началась массовая драка. Нетитулованные пошли бить титулованных за правду, наследницу и императора. А с учетом того, что в общежитии большинство магов — нетитулованные, аристократам пришлось несладко.
— Все живы? — Арен устало вздохнул. Массовая драка… а он-то думал, чего же еще ему не хватает для полного счастья?
— Живы, но если бы я не вмешался, может, и не выжили бы. Я сейчас буду собирать всех студентов в общем зале, попробую прочистить им мозги. Но, Арен… На территории университета подобные вещи, конечно, можно контролировать, однако сам факт того, что это произошло…
— Я понял тебя, Берт. Спасибо, что сообщил.
Недовольный Арманиус кивнул, и Арен отключился.
Что ж, это закономерно и понятно. Последователи Аарона хотели ударить императора, но ударили больше самих себя. Вряд ли у них нет несведущих родственников, которые могут пострадать в стычках между магами. Теперь под ударом не только они сами, но и их дети.
Арен нахмурился и покачал головой. Глупая слепая вера в то, что другой человек на троне не продолжит его политику, и этим сразу решатся все проблемы. Стоило давно посмотреть правде в глаза — да, ни Анна, ни Алвар, наиболее вероятные претенденты на трон, не будут действовать так же решительно, как он, но это не решение проблем, давно созревших в обществе. Даже если Алвар не будет действовать вообще, а Анна будет, но гораздо медленнее, чем Арен — и тот, и другой вариант окажутся бомбами замедленного действия. Ни Аарон, ни его последователи никогда по-настоящему не понимали угрозы гражданской войны, она вызывала у них презрительные усмешки. Мы же аристократы, великие маги с родовой силой, мы справимся с этими плебеями.
Ну да, конечно, справятся они. Как бы не так.
Арен покосился на часы на браслете связи и кивнул. Он даст им день, всего лишь день, чтобы почувствовать силу народного гнева после попытки убить его маленькую дочь. И только потом примет меры.
Около восьми утра император перенесся в спальню Виктории.
Жена уже не спала — сидела за туалетным столиком и заплетала в косу густые золотые волосы. Когда Арен вышел из камина, Виктория посмотрела на него заплаканными и очень несчастными глазами, и он с трудом удержался от раздраженного вздоха.
Скорее бы с ней начал полноценно работать психотерапевт.
— Пойдем будить Алекса, — сказал император, подхватывая жену на руки, и пошел к камину. Виктория обняла его за плечи и, приподнявшись, вдруг поцеловала в губы.
Арена кольнуло неприязнью.
— Не надо, Вик, — произнес он холодно, отворачиваясь. Поставил супругу на пол и начал строить пространственный лифт. На секунду отвлекся, посмотрел на нее — и едва не ошибся в формуле, увидев, как она безмолвно плачет, опустив голову.
Защитник! Ну что опять?! С Агатой все в порядке, с Алексом тоже, и сама Виктория совершенно здорова, и Арен здесь, целый и невредимый. Почему она рыдает?!
Разбираться в этом не хотелось. Проблем и так выше неба, а если еще сейчас на истерику нарваться, то у него не будет сил на их решение. Ну уж нет. Пусть в Виктории копается психотерапевт. Все равно у Арена за восемь лет так и не получилось ее понять.
Выйдя из камина в детской, император поставил жену на мягкий ковер и спокойно проговорил:
— Сейчас разбудим Алекса вместе, а потом я уйду. На завтрак не останусь, времени нет.
Виктория удрученно кивнула. Она уже не плакала, но глаза все равно были на мокром месте.
Нет, это невыносимо!
— Почему ты плачешь?
Зачем, зачем, ну зачем он спросил? Сейчас начнется…
— Я не знаю, что мне делать, — пробормотала Виктория, отводя взгляд. — Я такая бесполезная.
Защитник, что это за бред?
— Ты не бесполезная, — ответил император как мог терпеливо. — Не выдумывай. Сегодня останешься с Алексом, завтра, если захочешь, проведешь день в оранжерее. Я попрошу Анну с ним побыть.
Виктория закусила губу и совсем тихо произнесла:
— Нам, наверное, нужна новая… аньян.
В груди стало холодно и больно, словно ее проткнули ледяным кинжалом.
— Нет, — ответил Арен слишком резко. — Никто нам пока не нужен. Все, хватит. Пошли будить Алекса.
Удивительно, но жена не возразила, не возмутилась. Наверное, до сих пор не отошла от шока после вчерашнего, когда думала, что Агата сгорела в портальной ловушке. Но ничего, отойдет потом, превратится в прежнюю себя и еще порадуется гибели Софии.
Арен сжал зубы. Ну уж нет! Никакой гибели. Где бы ни была его маленькая аньян, его солнечное счастье, он вытащит ее. Обязательно вытащит. Чего бы ему это ни стоило.
Разбудив Александра и немного повозившись с ним, Арен перенесся в госпиталь, оставив сына на попечении жены. Виктория к тому времени, насмотревшись на ребенка, чуть повеселела, перестала плакать и начала улыбаться. Правда, встречаясь взглядом с Ареном, все равно виновато опускала голову, но он старался не обращать на это внимания и вообще не думать. Правда, пусть психотерапевт разбирается в смятенных мыслях супруги, может, хоть он там что-нибудь поймет.
Когда Арен вошел в палату Агаты, Эн уже была здесь, и не одна, а вместе с Вано Вагариусом. Безопасник, одетый не в форму, а в обычные темные штаны и белую рубашку, которые при необходимости выдавались сотрудниками госпиталя, выглядел чуть более бодрым, чем накануне.