Наши четыре места пустуют. Садимся рядом, и что удивительно, Глеб разрешает мне сесть рядом с окном. Снова достаю телефон и продолжаю набирать один и тот же номер.
– Что с Сергеем?
– Надеюсь, жив и здоров. – отмахивается от меня, вытягивая вперед ноги.
– Я серьезно. Можешь хотя бы сейчас побыть нормальным человеком.
– Черт, мартышка. Не думал, что ты меня так бесить будешь. Ей-богу, хуже всех моих родственников, вместе взятых.
Вынимает телефон, и набирает номер, на экране выскакивает фотография дятла. В прямом смысле этого слова. Действительно, птица.
– Он тоже долбит мозг. – Поясняет Глеб, видя мой немой вопрос.
Интересно, если у него в телефоне будет записан мой номер, то с фотографией мартышке на звонке?
– Он с кем-то разговаривает.
– Настя не берет.
Если я сейчас попытаюсь выйти, то может быть, успею найти сестру, до того как станет уже поздно?
– Еще раз говорю, самолет без них не взлетит. Сейчас припрутся и начнут заливать нам в уши, разную фигню.
Еще одна попытка дозвониться.
Верчу телефоном в руках, стараясь понять, куда сестра могла деться? Она ведь сама так мечтала об этой поездке. Радовалась, что наконец-то сможет спокойно отдохнуть. Эй, да она меня заставила ехать, угрожая всеми бедами на свете. И получается, я сижу в самолете, между прочим, рядом с Мамаевым, а её нет.
Телефон пищит одновременно с тем, как стюардесса закрывает дверь.
– Где тебя черти носят? – ору в трубку, заслуживая косые взгляды пассажиров.
– Майка, все отменяется. – Запыхаясь, говорит сестра, и судя по голосу, она сейчас куда-то бежит. – Жди меня там, где сидела. Я уже иду к тебе.
– Подожди, я уже…
– Прилетели все родственника Сергея и Глеба. Его бабушка настояла на том, чтобы мы все встретились. Серёжа перенес отдых на пару недель.
Родственники Глеба. Родственники Глеба. Родственники Глеба. – Я повторяла про себя эту фразу, не слушая сестру.
– Майя, где ты? Нигде не вижу Вас.
Поворачиваю голову на Глеба, который с интересом смотрит на меня, и одними губами шепчу в трубку.
– А мы в самолете, Насть. И, кажется, он уже взлетает.
Что выбрали бы Вы? Провести несколько дней наедине с бывшим парнем, который то и дело норовит довести вас до грани, или встречу с его родственниками, которая ничем хорошим не закончится?
Сбрасываю вызов, отключаю телефон и смотрю на Мамаева.
– Спор еще в силе?
Улыбка появляется на его лице.
– Кто бы смог его отменить.
– Тогда готовься. Я намерена победить.
16. Глеб.
– Сок, чай, кофе, минеральную воду?
Услужливая стюардесса, выбивает меня из рутины раздумий, наклоняясь настолько близко к моему лицу, что я без лупы смогу разглядеть, сколько уколов ей захерачили в губы, чтобы они стали похожи на развалившиеся вареники.
Мерзкое зрелище, я Вам скажу.
Порой кажется, что от жесткого засоса, эти губошлёпки взорвутся, и вся эта хреноподобная масса окажется у меня во рту. Все сейчас испытали рвотный рефлекс? А теперь представьте, какого мужикам?
Мартышка дрожащим голосом просит воду, я же отказываюсь, заслуживая удивленный взгляд мутирующих пельмешей. Та отдает бутылку, и мне на колени летит белая скомканная салфетка, которую даже не нужно разворачивать, чтобы понять, что именно на ней написано. Древний метод передачи «контракта» на одноразовый секс. Еще бабка рассказывала, что она, таким образом, деда кадрила, подкинув домашний номерок. Скучно. Капец как скучно. Указательным пальцем скидываю с ноги жалкий огрызок, недавно цветущего дерева, и кидаю его на пол, не парясь, что навожу срачник в салоне первого класса.
– Ты хоть сам понял, что сейчас натворил?
Она удивленно моргает, переводя свой пристальный взгляд на бумажку, которую я только что вдавил в пол кроссовком.
– Лишил себя траха в самолете? Мартышка, ты, одним словом, сможешь всё исправить.
Она краснеет, но не от смущения, как мне на секунду показалось, а скорее от злости, и её красноречивый взгляд говорит мне о многом. Например, что я могу сходить в жопу, чтобы хоть на секунду избавить её от своего присутствия. Наивная. Ну, правда, наивный человек. Как я уйти-то смогу, если мы в консервной банке, а до земли километров двенадцать?
В салоне душно. Душно настолько, что мне кажется, что мы не на отдых летим, а на личную встречу с дьяволом. Будто стоит мне сейчас посмотреть в окно, и я увижу там, души всех мучеников, которые ждут своей очереди. Но и в этом есть большущий такой, жирный плюс. Даже, если мне сейчас придется налаживать контакты в аду, а с моим послужным списком, я здесь могу надеяться на должность главного надзирателя, то будущий мой работодатель Люцифер сделал мне последний подарок. От жары, мартышка расстегнула верхние пуговицы рубашки, и я со своего места отчетливо вижу её напрягшиеся соски.
Так и хочется поблагодарить дерьмовую авиакомпанию, которая не может самолеты перед вылетом проверить. И одновременно показать им средний палец, ведь именно из-за них, я умудрился сосок увидеть, от которого у меня в штанах член колом стоит. Позор-то какой. Даже прыщавые задроты от такого не кайфуют. А тут… На сиську… На обычную сиську мартышки… Бред какой-то. Ей-богу, гон.
***
– Что получает победитель?
Прикусывая губу, спрашивает Майя, но её глаза уже прикованы к моему «маленькому» моменту позора.
Перед тем как ответить, приподнимаю бедра, и кладу руку на ширинку, заставляя мартышку шумно выдохнуть, а затем поспешно отвернуться.
Угораю от этого, не испытывая и капли стыда. Пусть знает, что я в курсе всех её похотливых мыслишек. Пусть и не пытается включать невинную девственницу, когда мои пальцы в следующий раз будут вдалбливаться в её тело.
Блядь.
Если не прекращу думать о трахе, то придется схватить мартышку под задницу, затолкать в сортир, и заняться спортивной гимнастикой. Не поняли? Объясню. Вы видели эти крошечные туалеты в самолетах? Тут только гимнастика поможет подстроиться под нужный угол наклона. А я сейчас, почему-то уверен, что ничего не будет. Взгляд у пчёлки-Майи уж больно решителен на победу. Нужна моя сила воли (которой никогда не было) чтобы сломать её. А в конце взять то, что хотел. Да и давно уже было моим.
– Я получу всё.
Ага. Самоуверенный сукин сын. Но, разве этим можно кого-то удивить? Порода такая. Турбовинтовая.
– А если выиграю я?
– Молодец, что сказала «если». Сама понимать должна, что такого не будет.
- Я серьезно. – упорствует она, поворачиваясь ко мне всем корпусом, закрывая охрененный вид. – Что будет, если всё-таки выиграю я, и ты сам станешь умолять меня?
Кладу руку на её коленку, наблюдая, как мурашки начинают наяривать свой бит на нежной коже. Другой рукой показываю ей на эту реакцию тела от обычного прикосновения, а потом включаю самую милую улыбку из всех, что есть в моем личном запасе.
– Мартышка, если ты победишь, а этого не будет, но предположим, и если я лично буду голый бегать за тобой умоляя раздвинуть ноги, то тогда, ты можешь просить меня о чем угодно. Выполню всё. Даже достану звезду с неба, и своими руками сделаю из него колечко.
Поржать, что ли, от такой фигни?
– Отлично. Поможешь выбрать форму? – Еще раз повторюсь. Меня бесит её этот самоуверенный тон. Прям раздражает.
Вот сама же знает, что ни черта у нее не получится.
Ну не буду я ни о чем просить.
Сама прискачет.
Знает, но все равно продолжает говорить тоном шальной императрицы, которая отдаёт приказ своему конюху-идиоту.
Сколько дней мы должны провести вдвоем на острове?
Плевать. Мне пары часов хватит, чтобы избавить нас обоих от одежды. Держитесь крепче, скоро полетаем.
Так думал я, когда моя жопа еще сидела в удобном кресле самолета. Тогда я не догадывался, что мартышка хладнокровный боец, которая не знает правил и идет напролом, чтобы одержать победу в этом дурацком споре.
А он дурацкий. Признаю. Придурок тот, кто его придумал.
***
Думал ли я когда-нибудь о том, что в один прекрасный (вру, самый дерьмовый) день моей жизни, я буду ненавидеть шарашкины конторы, производящие купальники? Черт меня в ногу дери, конечно же, нет. Да никогда. Фак. Я каждую ночь перед сном благодарил всех богов, за то, что они продолжают подкидывать охрененные идеи вершителям моды. Видя все эти голые тела, которые прикрывают лишь малюсенькие ленточки, меня разрывало. Испытывали зрительный оргазм? Я да. Стоило только прийти на пляж, или притащить свои булки в бассейн или сауну. Чего рассказывать. Моей первой телкой была Меган Фокс. И когда я спускал на неё, она была как раз в одном купальнике. И похер мне на то, что кончал я на картинку, и в глаза красотку не видел. Факт остается фактом, а именно, моя любовь к каш-сексу с каждым годом только увеличивалась.
И тут на тебе.
Приплыли.
Выкиньте меня в тундре, мозг больше не слушается.
Увидел мартышку, жопу которой прикрывала одна лишь нитка, и взревел как буйвол. Молча, конечно. Но, клянусь, даже я заметил клубы пара, дымящие из ноздрей.
Майя идёт по пляжу с коктейлем в руках, и привлекает внимание всех членоносцев на этом гребанном островке рая. И самое бесящее то, что она на каждого коситься. Каждый, блядь, получает от неё ответную улыбку. Я единственное исключение. На меня она волком смотрит, с того момента, как мы стали заселяться в номера. И всё из-за фигни. Самой настоящей фигни.
Я ей просто в красках начал рассказывать, как буду иметь её на каждом шезлонге, да и вообще, на всех поверхностях территории отеля, не пропуская ни единого стола или стула. Мартышка краснела, локтем дубасив меня в живот, но молчала. Пока чертов метрдотель не сообщил, что в наших номерах есть удобные двуспальные кровати, на которых мы и сможем «расположиться». На чистом, мать его, русском языке. Ни разу в жизни, меня так от одного убийственного взгляда не морозило. Мартышка меня глазами расчленяла, периодически натягивая «джеко-потрошительскую» улыбку на лицо. В эти моменты, я думаю, она мои останки сжигала. И ей по хер было на моё единственное оправдание, будто я понятия не имел, что этот абориген в галстуке может на нашем шпарить. Плевать. Разозлилась, и смотреть в мою сторону перестала. А так нельзя. У меня планы. Планы уже на эту ночь. А она мне тут всю операцию портит, своей походкой от бедра, для похотливых мудаков – дрочеров.
Заёбись, че.
Встаю со своего кресла и прусь к ней навстречу, желая как можно скорее прекратить этот обезьяний цирк и утащить главную акробатку подальше от посторонних глаз, чтобы она в чужих слюнях не успела захлебнуться.
– Бурда в стакане прокиснет, пока ты мне её принесешь. – Забираю стакан, и захожу за её спину, прикрывая ото всех. Слышу разочарованные вздохи, и угораю от них. Конечно, сам бы ошалел, если б вместо сочной попки, передо мной бы встал мужской зад. Но, ничего личного, чуваки. Эти булки временно заняты. Мною.
– Мамаев, придурок, какого фига ты лезешь? – Смеясь, толкается мартышка, пытаясь выхватить обратно уже мой напиток.
Захватываю соломку губами, и с жадностью делаю огромный глоток.
То, что нужно.
Интересно, я могу списать свой подскок с места, на обычную жажду? Мол, увидел жидкую вкусняшку, поэтому и подорвался. Так и сделаю. Бредовее мысль, что во мне взыграл собственник. Такого быть не может.
– И куда я лезу? – Я мастерски умею изображать удивление на лице. Наверно, этот талант в генах. Мать, когда перед бабкой отчитывается за свой баланс тоже такую моську строит, не понимая, куда деньги с карты могли улететь.
– Ты мне мешаешь. Вдруг именно на этом пляже, я встречу своего единственного. А тут ты шарахаешься, отпугивая своим гневным видом, будущего отца моих пятерых детей.
Что за?
– Пятерых? Мартышка, ты на солнце перегрелась?
Надо галочку себе поставить, чтобы презики в кармане всегда были. Так, на всякий случай.
Майя разворачивается всем корпусом ко мне, наклоняется и затягивается от другой соломки. Её губы в трубочку разрывают мой мозг. Фантазия ликует, прокручивая картинки из камасутры.
Она смотрит на меня, и как-то растерянно улыбается. Глаза блестят. Ужасно блестят. А это значит…
– Пчёлка, ну-ка расскажи дяде Глебу, сколько ты коктейлей в себя опрокинула?
Мотает головой в разные стороны, и смеется. В другой бы ситуации, и с другой девушкой, я бы сказал, что передо мной стоит сбежавший пациент психушки. Но, это ж Аверина. Дура, конечно, и бесит меня, но до голубых единорогов её еще как минимум несколько лет нормальной жизни.
– Говори, Майя. Я не злая сестренка, ругать за это не стану.
– Скажу, если ты принесешь мне такой же. – пальцем показывает на стакан, который за секунду стал пустым.
– Мартышка, какого хера? Тебя не было полчаса и ты за это время успела так «нажраться»? – Рычу сквозь зубы, подхватывая её за талию, и почти тащу в сторону беседок.