Новый мир для лиловой Кошки - Ольга Островская 3 стр.


Приняв решение, побежала обратно, с удивлением отметив, что её контуженное состояние уже почти прошло. Больше того, она чувствовала себя полной сил, забыв, даже, про голод и жажду. Наверное, это всё на адреналине и нервах. Девочки ждали там, где она их и оставила. Теперь, при свете факела, Тоня в полной мере оценила плачевное состояние несчастных детей. Внутри горячо вскипело знакомое чувство ярости. Убить сволочь! Худенькие щуплые тела, покрытые грязью и запёкшейся кровью, спутанные колтуны вместо волос и огромные испуганные глаза. Теперь она уже даже желала встретить этого утырка, чтобы оторвать ему причиндалы и переламать руки,

Увидев её, маленькие узницы поначалу испуганно шарахнулись, а потом, признав, бросились стайкой, облепив ошарашенную девушку.

— Эй, вы чего? Раздавите. — она так и застыла, как статуя свободы, с поднятым в руке факелом.

В ответ раздался дружный, в четыре голоса, лепет, но Тоня быстро это пресекла, высвободив вторую руку и прижав палец к губам. Поднесла свой источник света выше, чтобы разглядеть коридор с камерами. Может там ещё кто-то есть? Проверить нужно, что она и сделала, освободившись из крепких обнимашек. Помимо их камер, обнаружилась ещё одна, но пустая. Девушка, также, заглянула в каждую из тех, где сидели её подопечные, не обнаружив больше никого.

Успокоившись на этот счёт, невольная спасительница вернулась к сбившимся в кучку девочкам, чтобы жестами позвать за собой. Вскоре она уже изо всех сил пыталась объяснить им, почему они должны спрятаться под ступеньками. Показывая на дверь, она скрючила пальцы и изобразила злодея, как могла, кривляясь и гримасничая. Потом показала на себя и приложила руку козырьком ко лбу, будто выглядывая что-то.

— Поняли? И вот что мне с вами делать? И где только взялись, иностранки мелкие? — она выжидающе уставилась на чумазые личики, на которых кое-где виднелись кровоподтёки. Одна, кажется, поняла, потому что закивала и показала на них всех, потом на дыру, в которую, Тоня пыталась их засунуть и приложила палец к губам.

— Ок. Это уже лучше. Теперь дальше. — девушка снова ткнула в себя пальцем и тихонечко свистнула, потом обвела их рукой и показала пальцами бегущие ноги и указала на дверь. — Поняли? — и снова утвердительные кивки и даже несмелые улыбки. — Мои ж вы умницы! Всё, полезайте прятаться, пока Кошка на разведку сходит.

Она принялась их заталкивать под лестницу, но четыре детских тельца снова прильнули к ней в поисках утешения. Правда ненадолго, потом сразу отпустили и прошмыгнули в тёмный проём, усевшись там в самый дальний уголочек.

— Почувствуй себя наседкой, да? Ну ждите тогда, цыплятки. Я вернусь.

Прежде чем идти, девушка предусмотрительно вернула факел на место. Если вдруг кто-то придёт раньше неё, эта горящая палка не должна их выдать. Двери камер, она кстати тоже закрыла обратно. Мало ли.

Выходить из подземелья оказалось неожиданно стрёмно. Всё-таки, там она уже знала, что к чему, а чего ожидать дальше, неизвестно. Дверь закрылась за спиной с каким-то роковым щелчком. Вот только накручивать себя не надо! Никакой мистики, никакого рока! Они стали жертвами больного психа… Или психов. Тоня внезапно почувствовала, как холодеет внутри. Осмотрелась вокруг, в поисках опровержения своих мыслей, но эти самые мысли опровергаться не спешили. Вот не надо, чтобы это была секта. Только толпы ушлёпковатых фанатиков ей не хватало! Но уж больно обстоятельства, место и атмосфера расспологали к неутешительным предположениям.

Ладно. Рано ещё выводы делать. Тоня посмотрела влево. Там коридор, кажется, тупиком заканчивался. Неа, туда не хочется. А вот направо, можно. Осторожно, крадучись вдоль стены, она двинулась в выбранном направлении. Время тянулось, как резиновое. Девушка шла, куда-то сворачивала, тщательно запоминая дорогу. Никого не встретила и это уже её даже напрягать стало. Их что, закрыли и свалили? Хорошо бы, но не верится. Словно в подтверждение её мыслей, из-за очередного поворота показался высокий мужик в каком-то сером балахоне, похожем на рясу. Точно секта! Капец!

Новый персонаж явно не ожидал её здесь увидеть и застыл, с комичным выражением удивления и негодования на роже, потом как-то медленно начал поднимать руки в странном угрожающем жесте, суча скрюченными пальцами, но Тоня не стала ждать, чем всё это закончится. Сейчас она действовала не как спортсменка, воспитанная в жёстких рамках. Нет, сейчас она была той дикой Кошкой, которую боялась местная шпана, не рискуя связываться с обезбашенной оторвой, какой её многие в детдоме считали. Разогнавшись, она нанесла мощный удар ногой в солнечное сплетение. Отскочила и почти сразу резко ударила костяшками в кадык, и, не обращая внимания на хрип, добавила жёсткими ладонями по ушам. Мужик рухнул, как подкошенный, а Тоня, не мучаясь угрызениями совести, припечатала ногой чуть выше поясницы, заставляя того, на рефлексах, вскинуть голову, чтобы ухватиться за жёсткие патлы на затылке и изо всей силы припечатать его лбом об камень пола, вырубая.

Всё это произошло в считанные минуты и она, как ни странно, даже не сбилась с дыхания. В крови бурлил адреналин вкупе с яростным желанием ещё и ногами отпинать. Мрази! Но задерживаться нельзя. Наверняка, подонок не один. Подгоняемая бешеным стуком крови в ушах, девушка побежала дальше, прислушиваясь и чуть ли не принюхиваясь. Со стороны она действительно сейчас выглядела дикой кошкой, ловкой и стремительной. Коридор свернул и стал гораздо просторнее. С одной стороны тянулась анфилада занавешенных высоких окон, а с другой, колоны и закрытые двери. Целых пять штук. А ещё она услышала голоса. Кто-то с глубоким низким тембром речитативом читал не то молитву, не то заклинание, а ему вторили другие. Все эти песнопения сливались в сплошной гул, пробирая до дрожи, вызывая необъяснимое желание сжаться и спрятаться. Но Антонина опять отмахнулась от бессмысленной рефлексии. Подкралась к центральной двери, той что побольше, и присела, заглядывая в замочную скважину. Увиденное заставило её выматериться про себя. Десятки фигур в тех же серых балахонах, а больше ничего и не рассмотреть. Кажется у них там какое-то служение. Поднялась и осторожно, стараясь даже не дышать, отправилась дальше, надеясь, что огромная двухстворчатая дверь, напротив, выход из этого дурдома. Конечно же она закрыта, правда на внутренний засов. Отодвигать сейчас не стала, опасаясь шумом привлечь внимание, поэтому выглянула в окно рядом и обомлела. Перед её взором раскинулась площадь и город, чем-то напоминающий Каменец-Подольский, в который она недавно возила учеников на экскурсию, по крайней мере его старинную часть. И куда это её занесло?

Но сейчас не время ловить ворон. Фанатичные придурки вряд ли вечно будут там молиться и поклоны бить. Надо спешить. Вот только хорошо бы как-то задержать их. Тоня окинула пристальным взглядом стены, двери, окна, занавески… Вот. Тяжёлые куски материи, свисающие с массивных карнизов поддерживались толстыми шнурами. А на дверях двойные ручки. То что надо.

Спустя пол часа, девушка стремительно бежала обратно к подвалу, завязав все пять дверей тугими узлами. И вот он вход в подземелье. Всё так, как она оставила. Горит, потрескивая, один факел. И ни души. Кошка свиснула тихонько, как договаривались, и тут же из под ступенек, как крысята, повыскакивали её девочки, мигая испуганными глазищами. Не давая им времени на приветствия, она жестом показала бежать за собой и пустилась обратно, следя, чтобы не отставали. А малые, однако, радовали. Двигались ловко, быстро и почти безшумно. Увидев тушу монаха, валяющуюся посреди коридора, даже не пискнули, лишь припустили быстрее, закусывая бледные губы.

И вот снова этот коридор, где луной стоит гул поющих мужских голосов. Девчата как-то сникли и сжались, будто им на плечи гири понавесили. Но Тоня упорно продолжала двигаться к выходу, а они, как привязанные, следовали за ней. Дверной засов, хоть и с трудом, но поддался, и девушка тихонько толкнула створки, снова надеясь, что не заскрипят. В пальцах закололо и по телу пошла волна непонятных ощущений, как будто электрический ток по венам пробежал, вызвав новый всплеск адреналина и прилив энергии. Что это было? Дыхание участилось, сердце стучало, как сумасшедшее, хотелось бежать, или даже лететь, вышибить кому-то мозги, или завалить горячего мужика… Что за хрень с ней происходит?

Одна из завязанных дверей дёрнулась, потом ещё раз, уже сильнее. Песнопения прекратились и в наступившей тишине отчётливо прозвучал тот самый голос, который она посчитала за главный, что-то приказывающий. Но ждать, чем всё это закончится, Тоня не стала, быстро вытолкав детей на улицу и закрыв дверь обратно. По широким ступенькам они буквально скатились, а потом припустили через площадь и нырнули в какую-то улочку.

Глава 3

Кошка бежала последней, то и дело оглядываясь, не преследует ли их кто-нибудь. И чего никак не ожидала, это того, что мудак в балахоне появится на их пути. Девчонки с писком затормозили и она едва успела остановиться, чтобы не налететь на мелких. А те, схватившись за руки, свернули в другую улочку. Тоне ничего не оставалось, кроме как последовать за ними. Мудила припустил следом, но как-то без энтузиазма. Почувствовав что-то неладное, девушка немало удивилась, увидев как навстречу им из-за поворота выходит ещё один сектант. А потом ещё один, и ещё… Дороги дальше нет. Она оглянулась и не сдержала матерного слова. Сзади тоже подходили серые балахоны. Их окружили. Девочки, всхлипывая и даже скуля, замерли и начали пятиться назад к ней.

Один из этих монахов недоделанных, отделился от общей кучи и направился к ним, протягивая руки и что-то убедительно вещая. Девчонки в ответ замотали головами, с мольбой и одновременно опаской поглядывая на неё, одна из них даже зарычала, совсем, как зверёныш хищный. Наверное, это ей сейчас лапшу на уши пытаются вешать и убеждают отдать малых по хорошему. Тоня по одной перетащила всех своих подопечных себе за спину и, пятясь, вынудила их прижаться к стене дома, возле которого они находились, а сама заняла оборонительную позицию, поглядывая, то налево, то направо.

Балахоны не спешили, подходили медленно, отрезая все пути к отступлению. Некоторые из них начали странно шевелить руками, а потом как-то одновременно и резко выбросили ладони вперёд в её направлении. И тут Тоня снова почувствовала то самое покалывание, только уже в районе груди, словно ударило что-то несильно. Кровь опять забурлила, руки сами по себе сжались в кулаки до побелевших костяшек, а губы искривились в хищном оскале. Разобраться, что к чему, ей не дали. Застыв на миг в явном недоумении, преследователи двинулись на них уже гораздо шустрее. Шесть рыл на неё одну. Девушка, смотря в эти рожи, наполненные чувства собственного превосходства, презрительно сморщила нос и сплюнула под ноги. Думают, её так легко взять? Ну-ну. И хотя умом она понимала, что не выстоит против настолько превосходящего количеством противника, эмоции, как когда-то давно, взяли верх и подстёгивали принять этот бой. Ей хотелось напасть первой, лупить что есть мочи, рвать зубами, убивать… И только тихие, едва слышные поскуливания и всхлипы за спиной, останавливали и возвращали рассудок.

А потом понеслось. Один из мужиков протянул к ней руку, пытаясь схватить. Она увернулась, нанося короткий удар в лицо и чувствуя как ломается с хрустом нос под её кулаком. Потом ещё руки, удары, блоки, злобное рычание и снова бой. Она не чувствовала боли ни в окровавленных кулаках, ни в рассечённой губе, ни в плече, откуда торчало что-то явно постороннее. Краем глаза умудрялась следить за своими девчонками, с удивлением отмечая, что они тоже не остались в стороне и, подобрав какие-то булыжники, лупят тех, кого она уже завалила. В какой-то момент Тоня даже подумала, что справится. Оставалось только двое противников и она до сих пор ощущала внутри эту бурлящую энергию и силу. Откуда взялся такой допинг, думать было некогда, но не воспользоваться этим состоянием в данной ситуации, казалось идиотизмом.

Она посмотрела на, уже далеко не такие самодовольные, лица их преследователей и ухмыльнулась. Видимо гримаса у неё вышла впечатляющей, вон как перекосило мужиков. И неужели это страх мелькнул в их тупых зенках? Правильно. Бойтесь.

Но тут ситуация внезапно изменилась. В нескольких метрах от их живописной группы прям ниоткуда посреди улицы появились новые участники действа. Ещё четыре балахонистых и один в тёмной одежде, похожей на ту, которую она в музее видела с надписью XIX век. И вот этот экспонат заговорил с ней тем самым голосом, который она слышала, когда подглядывала в замочную скважину. Надо сказать, мужика можно было бы посчитать весьма привлекательным. Светлые волосы, породистое лицо, прямой нос, тонкие губы, высокий лоб и весьма впечатляющая фигура. Вот только холодные, жестокие белесые глаза портили впечатление, а ещё высокомерное и презрительное выражение лица. И вот вещает он ей что-то, тянет свои холённые грабли, остальные, типа незаметно, снова её окружают, а девочки настороженно собрались в стайку и жмутся к ней сзади.

Блондин, не добившись никакого ответа, или хотя бы реакции, на свои слова, полыхнул ледяным взглядом и взметнул правую руку, словно бросил в нее что-то. В грудь толкнуло и уже знакомое ощущение бегущей по венам силы заставило её злобно ухмыльнуться. Интересно, что это они своими ручонками делают, что она уже себя Халком начинает чувствовать. А в голубых глазах главного утырка загорелось изумление, а потом что-то совершенно другое, не понравившееся ей от слова совсем. Он махнул своих прихлебалам и те снова попёрли.

И тут одна из девчонок внезапно бросилась к валяющейся рядом балахонистой туше, схватила какой-то камень на кожаном шнурке и с радостным воплем сунула его ей.

— И что я должна с этим делать? — недоумённо вскинула брови Тоня. Малая что-то лопотала, жестикулировала руками, но девушка всё равно ничего не поняла. Тогда этот всклокоченный цыплёнок схватил её за руку и вложил камень в ладонь, неожиданно сильно сжав.

Блондинистый что-то гневно закричал в приказном тоне, монахи резко ускорились, бросаясь к ним со злобными рожами, а дети буквально приклеились к ней, обхватив руками со всех сторон. Она ещё пыталась их оторвать от себя, чтобы увести из под удара, когда земля под ногами исчезла и кости скрутило, выворачивая, как тогда, возле гаража, только не так сильно, наверное. Мир вокруг исчез, чтобы спустя несколько мучительных и болезненных мгновений, ослепительно вспыхнуть снова. И Тоня познала, что такое истинный шок.

Только что они стояли посреди какой-то древней улочки и на них неслись мужики в балахонах, а сейчас она в обнимку с четырьмя детьми застыла чуть ли не на краю обрыва где-то в горах, судя по пейзажу. Перед ней высились заснеженные вершины, ветер трепал волосы, то и дело бросая в лицо лиловые пряди, и никого больше, кроме их пятерых, здесь не было.

— Я что схожу с ума? — спросила она неведомо у кого.

Девчонки же, услышав её голос, зашевелились и, распахнув глаза, тоже начали оглядываться вокруг, не скрывая удивления. Тоня продолжала пялиться, не зная, что думать и во что верить. Переступила с ноги на ногу, почувствовав как шуршит под ними каменная крошка, глубоко вдохнула свежий воздух и поднесла к глазам руку, в которой всё ещё был зажат камень. Разум отказывался это комментировать, но ей отчего-то казалось, что дело в этой штуке. Она перевела взгляд на вручившую ей этот подарочек светловолосую девчушку. Та тоже смотрела пристально, словно ожидая вопросов. Тоня показала на них всех, потом на окружающий пейзаж и вопросительно подняла болтающийся на шнурке кругляшок, надеясь, что её поймут. И каково же было её удивление, когда та радостно закивала.

— И как такое бывает? — пробормотала она растерянно. Силы как-то разом схлынули, и девушка не устояла на подогнувшихся ногах, буквально рухнув на колени. Тут же дали о себе знать все ушибы, царапины, и даже порезы. А левое плечо разболелась так, что она, хрипло застонав, схватилась за него рукой. И тут же зашипела от нового всплеска боли.

— Твою мать! — выругалась, ощупывая торчащий из её тела нож, или даже кинжал. В этой сумасшедшей реальности всё может быть.

Глубоко сидит зараза, вошёл по самую рукоять. И вот что с ним делать? У неё даже нет ничего чтобы к ране прижать и кровь остановить. На лоб легла чья-то маленькая ладошка, ласково поглаживая. Тоня подняла глаза и встретилась с полными слёз голубыми озёрами. Её лохматый цыплёнок смотрел на неё с таким сочувствием и жалостью, что ей даже неловко стало. Не привыкла она, чтобы её жалели. Остальные тоже топтались рядом, растерянно заглядывая в глаза.

Назад Дальше