— Я же сказал, что это срочно.
Выругавшись сквозь зубы, Айзек идет к двери, и хотя я по-прежнему стою к ней спиной, знаю, что Джейден пропустил его первым. Потому что на столе по-прежнему лежат бумаги, которые он забыл и за которыми вернулся, и потому что поясницу горячо покалывает.
Глава 13
— Сегодня мои родители ждут нас к себе на ужин, — говорит Айзек, остановившись в дверях моей спальни.
Я в последний раз провожу расческой по волосам и, убедившись, что они в порядке, откладываю ее в сторону.
— Я уже говорила, что четверг у меня занят, и то, что Тайра приготовила очередную утку, этого не изменит.
— Это мои родители, Таша, и они хотят видеть нас и Сэма. Отмени свои планы.
— Не отменю.
Я достаю из косметички блеск и обвожу им губы. Сегодня наша третья встреча с Джейденом, и у меня в голове сформировался алгоритм сборов: волосы забраны на затылке, минимум туши, и обязательно водостойкая, легкая пудра, никаких помады и румян.
Сзади слышатся шаги, кресло подо мной слегка пружинит, и на подголовник опускаются ладони Айзека. Мы встречаемся в отражении зеркала глазами, и я вопросительно поднимаю бровь.
— Иногда мне хочется бить тебя головой об стену, чтобы вытрясти весь этот лед и обнаружить нормальную женщину. Даже удивительно, как ты смогла стать хорошей матерью для Сэма, не имея сердца.
— Выкручивая мне запястья и раздавая пощечины, ты желаемого не добьешься. В следующий раз когда попытаешься меня оскорбить, делай это без упоминания сына, иначе моему терпению придет конец, и гора льда попросту тебя раздавит.
— Я прошу просто быть семьей! Просто быть нормальной семьей.
— Ты просишь меня создавать видимость нормальной семьи. Этим я занимаюсь большую часть времени и иногда мне нужен перерыв.
Подголовник дергается, слышатся гневные шаги и глухое бормотание: «сука».
Я дергаю молнию косметички и прикрываю глаза. Я давно научилась не реагировать на его обиды и оскорбления, но они по-прежнему выматывают. Айзек словно ребенок, зашедшийся в продолжительной истерике: можно закрыть его в комнате и пытаться не обращать внимания, но долетающие из-за двери крики все равно будут давить на нервную систему.
Я наношу по капле духов на запястья и бросаю взгляд на часы: начало седьмого. Сажусь на кровать и беру телефон в руки, чтобы проверить электронную почту, как дверь открывается и в комнату вновь входит Айзек.
Он молча опускается передо мной на колени, и обняв ноги, утыкается лицом в подол моей юбки. Оттого, что он тяжело и часто дышит, кожа ног нагревается, и мне становится некомфортно. Застыв с телефоном в руке, я смотрю на его по-модному постриженный затылок, и почему-то думаю, что его волосы сильно выгорели на солнце и больше подходят поп-певцу, чем главе крупной компании.
— Таша, я ведь стараюсь. Куда легче было найти другую женщину, не такую как ты, и не проходить через все это. Но мне не нужны другие. Я зациклен на тебе, влюблен лишь в тебя, и хочу, чтобы у нас все получилось. Просто пойди мне навстречу, прошу тебя. Не будь такой холодной. У нас есть семья, этот дом, компания, Сэм. Ты можешь родить еще одного ребенка и посвятить себя ему. Я не верю, что у нас все потеряно.
Мое тело деревянное, вместо позвоночника — металлический штырь, не дающий согнуться. Я знаю, что сейчас муж говорит искренне, вернее, он действительно так считает. Что по-настоящему любит меня, что есть шанс, что я захочу родить еще, что мы сможем перевернуть все эти измятые, покрытые грязными пятнами страницы, и вернуться назад. Проблема в том, что наше общее прошлое изначально не было столь привлекательным, каким должно было быть, а Айзек слишком сильно и много меня разочаровывал, чтобы сейчас хотеть его утешить.
Я заношу ладонь над его головой, но опустить ее не могу. Я должна хотеть подарить ему ласку, а заставлять себя так и не научилась. Сейчас Айзек воплощает собой все, что я не люблю: полную эмоциональную разбитость и кричащую мольбу о сочувствии. Много лет назад Джейден тоже был разбит и тоже просил, но его боль мне хотелось собрать губами. Все же я очень пристрастна, и собственный муж в круг моих пристрастий не попадает.
— Айзек, ты не любишь меня. Я твоя точка опоры, та, кто, по мнению наших родителей, тебе подходит. Они внушили это нам очень давно, и мы поверили. Надо отдать тебе должное — ты верил сильнее и старательнее меня. Когда любишь, ты готов взять за человека ответственность, простить ему все, даже если кажется, что простить невозможно. Ты принимаешь его таким, какой он есть, и всегда готов сражаться на его поле. Всего этого между нами нет.
— Я простил тебя за то, что ты была с ним. Думаешь, это было просто?
— В том-то и дело, Айзек: ты меня не простил. Предлагал быть вместе, не дав себе времени все взвесить. Для тебя наш брак был заманчивой игрой, которая устраивала тебя и других заинтересованных в ней игроков. Возможно, потому, что в жизни тебе легко все доставалось. Ты думаешь, что рвешь жилы по максимуму, а на деле жалеешь себя. Для прощения требуется все твое мужество, оно не бывает легким, даже если речь идет о том, чтобы простить самого себя. Поверь, я знаю, о чем говорю. То же самое касается бизнеса. Не ищи оправданий своим неудачам, и тогда ты сможешь полноценно работать с тем, что есть.
Моя рука почти задевает его волосы, когда Айзек отрывает голову от колен и поднимает глаза. В них боль и обида.
— Ты снова меня обвиняешь, Таша. Всегда одно и то же. Я перед тобой на коленях, но ты не можешь найти в себе даже капли сочувствия.
— Мне не нравится сочувствовать. Я не позволяю его даже по отношению к себе, а я, как ты знаешь, на редкость эгоистична.
— Что, по-твоему, во мне не так, Таша?
Я могла бы говорить об этом очень долго, но сейчас не нахожу честности его так сильно ранить. Поэтому цитирую одну из фраз, сказанную когда-то Джейденом:
— Ты не знаешь, как со мной обращаться.
— А он знает, да? — Айзек щурит покрасневшие глаза, в которых теперь горит злость.
— Когда-то знал. Нам нужно развестись, Айзек. Обещаю, я не буду препятствовать твоим встречам с Сэмом.
— Нет, — он яростно мотает головой, как и всегда, когда я захожу речь о разводе. — Я с тобой не собираюсь разводиться. Надумаешь это сделать, я буду настаивать на разделе компании, и твоя семья останется с кучей долгов. Виной этому будешь ты, Таша.
Я усмехаюсь и отпихиваю его от себя. Порой люди просто не дают шансов думать о них, лучше чем они есть.
— Встань с колен и убирайся из моей комнаты, Айзек. Мне нужно ехать.
Глава 14
По традиции я приезжаю в "Петит Эрмитаж" ровно в семь, выхожу из машины и замечаю, как в соседнем ряду гаснут фары знакомого "Мерседеса". Джейден захлопывает дверь, разворачиваясь, чтобы уйти, но при виде меня останавливается.
— Приди я чуть раньше, наткнулась бы на запертую дверь? — вопросительно изогнув бровь, направляюсь к нему.
— Ты бы не пришла раньше, Таша.
— Почему ты так решил?
— Тогда это бы означало, что происходящее тебе по душе.
Я пожимаю плечами и, обогнув его, первой шагаю к стеклянному входу отеля. Джейден и впрямь меня хорошо знает.
По пути к лифту он держится чуть поодаль, но едва металлические двери съезжаются, его взгляд застывает на мне без попытки сдвинуться. Я отвечаю ему тем же, потому что считаю традицию прятать глаза или создавать видимость увлечённости телефоном, смехотворной. Хорошо, что он остановился на четвертом этаже.
В номер Джейден пропускает меня первой, после чего сразу уходит в ванную — судя по звукам льющейся воды, моет руки. Я скидываю туфли и, подойдя к окну, отодвигаю тяжёлую портьеру. Из него открывается обзор на лазурный прямоугольник бассейна в окружении шезлонгов и подсвеченный газон; чуть дальше золотыми огнями искрит вечерний Лос-Анджелес. Можно сказать, что я любуюсь видом, но любование подразумевает умиротворение, а покалывающее волнение в груди, смешанное с призрачной болью, вряд ли можно так назвать. Интересно, это когда-нибудь пройдет? И нужно ли, чтобы проходило?
То, что Джейден вышел из ванной, я узнаю по звуку шагов, потому что стою к нему спиной. Слышится глухой щелчок откупориваемой бутылки, бульканье и дребезжание стекла.
— Расстегнешь мне платье? — спрашиваю из-за плеча и, слегка развернувшись, демонстрирую молнию. Джейден делает глоток и с глухим стуком возвращает бокал на стол. Ответа так и не следует, вместо него раздаются тяжёлые шаги. Они приближаются ко мне вплотную, настолько, что я чувствую тепло, исходящее от его тела. Нет ничего сверхъестественного в том, что он расстегнет мне молнию: у нас отношения по контракту, снять платье — бытовая необходимость, но сердце все равно панически грохочет, а на предплечьях собрались мурашки. Пальцы Джейдена коротко задевают мою шею, вместе с этим прикосновением раздается звук разьезжающейся молнии. Я смотрю в окно на мерцающую гирлянду огней, и не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, до тех пор пока жужжание не стихает на копчике. Дизайнеры не экономили на длине замка, и сейчас Джейден, без сомнения, видит мое белье: чёрную, почти прозрачную полоску стрингов и никакого бюстгальтера — модель этого платья не предусматривает его ношение.
Я дёргаю плечом: сначала одним, затем вторым, и ткань с тихим шорохом падает на пол. Кожу позвоночника опаляет жар его дыхания и хочется слабовольно прикрыть глаза: поверить, что сейчас его руки коснутся меня, чтобы подарить ласку. Разбившиеся иллюзии имеют свойство делать реальность суровее, а потому сейчас я не даю им простора, и разворачиваюсь к Джейдену лицом. Мы встречаемся глазами и на миг мне удается уловить призрачный оттенок зелёного в его пасмурно- сером взгляде. Также как и в лифте, он смотрит прямо и не мигая, также как и в лифте, я отвечаю ему тем же. Сейчас разница состоит в том, что я стою достаточно близко, чтобы положить руки ему на плечи и потянуть пиджак вниз. Когда он падает на пол к моему платью, я, не раздумывая, перемещаю пальцы на верхнюю пуговицу его рубашки. К чему довольствоваться полумерами? Я хочу получить все.
Джейден перехватывает мою руку, когда я расстёгиваю вторую пуговицу, его ладонь сдавливает талию и резко разворачивает меня лицом к окну. Блики вечернего города жалят роговицу светом, холод окна — грудь.
Бряцание ремня, треск рвущейся упаковки, ставший ненавистным звук растягивающегося латекса. Эхо моего вскрика оседает на стекле вместе с пятном испарины, в ягодицы вонзаются нестерпимо горячие пальцы. Джейден двигается глубокими толчками, отчего икры мгновенно начинает тянуть, потому что мне приходится подняться на цыпочки.
Он ощущается по-прежнему туго и тесно, но яркой боли, как в прошлые разы, уже нет. С каждым проникновением его член пробуривает во мне какую-то чувствительную точку, соприкосновение с которой, вызывает желание стонать. Оргазм неминуем, но сейчас его недостаточно. Много для женщины, торгующей телом ради материального благополучия, и слишком мало для той, кто все ещё не может его отпустить. Поэтому я отлепляю кисть от стекла и, отведя ее назад, нахожу ладонь Джейдена. Прослеживаю выступающие вены, глажу натянутую кожу, длинные пальцы, и, перехватив запястье, тяну его вверх, к своей груди. В этот момент я не думаю о результате: вижу родник и иду к нему. Испытываю мучительную жажду и делаю всё, чтобы выжить.
Рука Джейдена, коснувшись соска, застывает без движения, а я закрываю глаза в ожидании. Иллюзии это больно, но и я всего лишь человек.
Длинный толчок члена выбивает из моего горла новый стон, и вместе с ним ладонь Джейдена сжимает мою грудь. Живот и влагалище простреливает мощный разряд тока, за ним следует ещё один, и ещё, потому что он не останавливается. Его пальцы сдавливают сосок, оттягивают его, отпускают, повторяя это снова и снова; вторая рука присоединяется: скользит по моему животу, сминая кожу, перемещается на поясницу и жадно ощупывает ее. Я вскрикиваю от неожиданности, когда Джейден коротко и сильно ударяет меня по ягодице. Член внутри меня увеличивает скорость и напор, в волосах становится горячо, потому что он упирается подбородком мне в затылок.
— Ещё, — сенсация новых ощущений сплетается с естественной отдачей тела, сметая границы сдержанности, и я позволяю себе просить. — Ещё. Ещё.
Его руки всюду: на моей шее, плечах, бедрах, терзают грудь до синяков, с каждой секундой приближая грядущее воспламенение. Я уже знаю, что оно будет сильнее, чем в прошлый раз, потому что сейчас тлеет не только мое тело, но и мой разум. Я прижимаюсь щекой к стеклу в поисках опоры и, захлебываясь эмоциями, бурлящими внутри меня, принимаю взрыв. Сейчас все так, как и должно быть: его член внутри меня, его руки — на моем теле, его кожа, пусть и прикрытая рубашкой, спаяна с моей.
Последующие минуты стираются из моей памяти, выпадая из нее засвеченными кадрами, и я прихожу в себя лишь когда малейшее движение стихает. Всего несколько секунд тяжёлого дыхания Джейдена у меня на шее, и спине становится холодно. Слышатся удаляющиеся шаги, хлопает дверь в ванную. На дрожащих ногах я опускаюсь на пол и нащупываю скомканное платье. Пульс волнообразно скачет в висках, трезво думать не выходит. "Нужно сходить в душ", — напоминает внутренний голос. — " Дома ждёт Сэм".
Джейден выходит через несколько минут и, глядя мимо меня, приглашающе кивает на дверь позади себя. Прижимая платье к груди, я молча вхожу внутрь и залезаю под струи теплой воды, призванных привести меня в чувство. Когда я возвращаюсь в гостиную, потратив лишних несколько минут на то, чтобы самой застегнуть молнию, Джейден стоит у окна со стаканом виски в руке.
— Я уезжаю, — твердо и уверенно говорить не получается, голос звучит тихо и мягко.
Джейден кивает. Я берусь за дверную ручку, но ноющая тяжесть в груди вновь разворачивает меня к нему.
— Ты был прав тогда. Почти во всем.
Джейден не оборачивается и делает новый глоток. В отличие от моего, его голос не звучит мягко.
— Это уже не имеет значения, Таша.