Я вновь понижаю свой голос и киваю в сторону деревянной лестницы:
— Шшш... Да я могу, — слышу, как яростно бродит Карлотта, хлопая дверьми и топая по полированному полу. Я смотрю в сад, где Бен уже закончил болтать и готов войти в дом, чтобы попросить денег. Не ребенок, а машина, пожирающая деньги.
Я виню в этом Суррей и их неосторожное, снисходительное воспитание, или, что, наверное, более реалистично — их спланированное унижение Саймона Дэвида Уильямсона; они заставляют меня сражаться в этой игре — в игре, которую я никогда не выиграю.
— То, что тебе нужно — это опытная женщина, которая проведет тебя через потерю твоей вишенки.
Росс смотрит с ужасом:
— Но мне нравится...
Я перебиваю его:
— Знаю я, кто тебе нравится: энергичная, с ангельским ликом школьная прожигательница сердец. Расхаживает так, будто знает, что она супер-модель на этой игровой площадке. Но чтобы охотиться на такую дичь, тебе нужны инструменты — и я говорю не о пушке у тебя в брюках, которая, я надеюсь, Уильямсон 9.5 калибра, нежели чем Маккоркиндейл 5.5. Если ты понимаешь, о чем я.
Покрасневшее лицо ребенка говорит мне о том, что второе ему более близко.
— Нет, дружок, тебе нужна уверенность, которую тебе даст этот опыт; и в общении, и в сексе. Вот что предлагает профессор Сай из Университета ебли. Теперь обдумай это. И нихуя не говори своей матери. Это братская тема. Обещаешь?
— Да... Спасибо, дядя Саймон, — благодарно пищит он, по-дружески стукая меня кулачком.
За его плечом появляется Бен, выглядящий немного самодовольно, и пялится на нас.
— Бенито-бандито! Я пытаюсь уговорить твоего маленького кузена, — и я кладу руку на плечо прыщавого юнца, — чтобы он присоединился к нам в ИР игре.
— ИР игре... — произносит Бен своим ленивым, пригородным акцентом с чувством превосходства... Боже мой, он — один из них. Мой сын — один из них. — Это как-то связано с дядей Юэном?
— Нет! ИР — это Истер Роуд. К игре против могущественных «Роверов»!
— Ага, круто, — не очень восторженно говорит Бен, но оживает, когда замечает, что я полностью одет. — Куда ты идешь?
— Небольшая работенка от твоей тети.
— Ты идешь искать папу? — блеет Росс. — Я тоже хочу пойти!
— Невозможно, мой друг, — говорю я и слышу топот спускающихся шагов.
— Росс! — рявкает Карлотта из дверного проема. — Ты остаешься здесь со своим кузеном!
У Росса на лице виноватое выражение потрясения.
Я подмигиваю ему, что, походу, не особо его утешает. Самый подходящий момент для моего побега. Достаточно семейного дерьма! Эта праздничная гниль на календаре — полное мозгоебство, спасибо Христу (буквально), что только раз в году.
Так что я отправляюсь на свои удручающие поиски. Морозный холод кусает меня за щеки, безжизненно светит уличный фонарь. Дневные часы столь мимолетны, что это почти оскорбительно — вставлять настолько серые куски дерьма в полную темень. Смешно: в юные годы я всегда хотел покинуть этот город. Тогда Лондон представлялся мне большим холстом. Сейчас я чувствую необъяснимую лояльность к своему городку. Даже думаю немного прогуляться до Лит Валк, но это, уверен, подарит мне сокрушительное уныние. Единственное, что может быть хреновее, чем слышать «БОЛЬНОЙ, ТЫ, УЕБОК, ГДЕ ТЫ НЫКАЛСЯ?» (из грязного паба на максимальной громкости) — не услышать их вообще. Я держу свой курс в сторону Королевского лазарета — места работы Юэна. Когда я вхожу в приемную, они звонят персоналу по моей просьбе, а потом сообщяют мне, что «доктор Маккоркиндейл в отпуске до шестого января».
Я сажусь на обратный автобус. Холодно — пиздец. Мое лицо жжет из-за холодного воздуха, губы потрескались. Я захожу в «Бутс» купить бальзам для губ и презервативы.
Он, все-таки, не потерявшаяся жена, поэтому нет смысла ползать по автобусным остановками или вокзалам — я делаю выбор болтаться по лобби отелей. По крайней мере, в них тепло. У Юэна есть бабки, но он чересчур скупой дрочила, чтобы раскошелиться на «Балморал» или «Каледониан». Это будет чистенькая эконом-сеть — и я прохожусь еще по нескольким местам. Они забиты продавцами и рекламщиками, но нигде нет опозорившегося ортопеда.
По той же логике, Юэн явно не пошел в дорогое эскорт-агентство. Спорим, он трется в саунах, наслаждаясь острыми ощущениями от сделки, — и часть его существа возбуждена от потенциально унизительной встречи с коллегами. Да, я думаю, ему подсознательно хочется всей этой драмы. Я посетил парочку «Мэри Тайлер Мур» — один в Лите, а другой в Нью-Таун, безуспешно показывая всем рождественское фото Юэна, которое я сделал на телефон.
Я нахожу эти помещения безвкусными, а их грязную клиентуру — удручающей. Местечко в Ист Нью-Таун похоже на потрепанный государственный офис из восьмидесятых. С настолько безвкусной приемной, что чувствуешь себя так, будто ты тут, чтобы получить паспорт, а не привести себя в порядок. Я выхожу на улицу, готовый закруглиться и вернуться с пустыми руками, столкнувшись с гневом Карлотты, когда слышу, что позади кто-то возникает. Потом слышу голос:
— Эй, друг, подожди минутку.
Поворачиваюсь. То, что я вижу — ебаное сумасшествие.
Его узкие глаза горят намерением сообщить, что у меня большие проблемы. На нем дорогой костюм, но сидит паршиво — будто стал влажным из-за того, что он, вообще-то, носил его в сауне. Я знаю его — это псих, который владеет несколькими учреждениями, для него Терри однажды делал кое-какую работенку. Это не очень хорошо. Когда незнакомец называет тебя «другом».
— Это ты ходил по саунам и спрашивал про парня?
— Ага, — я перехватываю инициативу и показываю ему фотку на телефоне.
— В общем, если ты играешь в детектива и не подходишь к сучкам, это не кошерно, — говорит этот ублюдок. Бог высрал этот ебаный гной, пока у него был запор и он сидел на толчке, размышляя, что же такое «мразь». Должен сказать, не лучшая работа создателя.
— Парень чутка потерялся, — объясняю я. — Его жена, моя сестра, поймала его на делишках вне дома. Выгнала его. Теперь она хочет его вернуть. Я думал, что он наверняка блядствует, вот и все.
Все это время, косые и злобные глаза этого уебка перескакивали с телефона на мое лицо. Потом он внезапно говорит:
— Я знаю тебя! Они зовут тебя Больным!
Они — это, предположительно, его умственно отсталые приятели-идиоты.
— Ха... давненько я подобного не слышал.
— Даааа... ты сейчас работаешь в Лондоне. С Лео и греческим мудилой, как там его имя...
Мое сердце замирает. У этого заторможенного продукта кровосмешения — длинные руки, как и у его друзей-уебанов. Если они соберутся вместе, то не будет места, где я смогу прятаться, а это значит, что нужно содействовать.
— Андреас.. Да, и Лео, отличные ребята. Но это все — в прошлом. Сейчас у меня респектабельное агентство знакомств. У нас есть приложение...
— Ты, парнишка из Лита, — обвинительно говорит он, — раньше таскался с Франко Бегби.
— Ага, — допускаю я. Ненавижу, как эти кретины пользуются термином «таскался», их жалкий гангстерский сленг раздражает меня, и я просто не могу поверить, что слышу имя Бегби; жестокий психопат, который смог надуть тюрьму и выйти благодаря искусству. Этот ужасный сон становится мрачнее каждую секунду. Темно, холодно, похмелье и я хочу на диван. Даже словесные оскорбления Карлотты более приятны, чем находиться сейчас в неприятной близости с этим уебком. Теперь ветер хлещет ледяным дождем прямо в лицо.
— Ну, меня не волнует, кто ты, просто не заходи на мою территорию и не суй свой нос. Уяснил?
— И не собирался. Как я уже объяснил, я искал своего зятя, он доктор и он...
Следующее, в чем я уверен — воздух выходит из меня из-за незаметного удара в кишки... Я еле могу дышать, тянусь и хватаюсь за перила. Люди ходят рядом под дождем, некоторые на остановке, другие курят у паба. Ни один уебок не заметил нападение этого хуилы на меня!
Смотрю вверх в его безжалостные глаза.
— Я возьму этот телефон, — и указывает на мобильный в моей руке.
— Мой телефон... какого хуя?..
— Не заставляй меня повторять этого снова.
Я отдаю ему телефон, ненавидя себя за это, пытаюсь восстановить дыхание. Побег или ответное нападение для меня сейчас за пределами возможностей. Это уебок — убийца. Он, как ни в чем не бывало, вбивает свой номер в мой телефон, звонит себе и скидывает. Отдает телефон обратно.
— Теперь мы обменялись контактами. Так что я дам знать, если парнишка появится. А сейчас — держись, блять, подальше от моей территории, пока я сам не приглашу. Понял?
— Понял, — чувствую, как дыхание восстанавливается, — спасибо. Я ценю это.
А сам думаю: есть ли у этого мудилы есть хоть одна шлюха, стоящая воровства, они все будут работать на меня в «Коллегах» Эдинбурга, а он будет носить знаменитую бордовую форму, пока его ебут каждый день в тюрьме «Саугтон». Я все сделаю для того, чтобы так и случилось.
— Окей, я Виктор, кстати говоря, Виктор Сайм, — говорит уебан, а затем шепчет более угрожающе, чем когда-либо, положив руку мне на плечо. — Я дам тебе знать, если услышу что-нибудь об этом... — он подбирает слово, — ... этом докторе. И мне очень жаль из-за этого небольшого ударчика, но тут слишком много умников, надо защищать территорию, — он ухмыляется. — Но ты знаешь Лео, и, конечно же, Фрэнка Бегби, так что ты норм.
Я счастлив распрощаться с этим мудилой — хотя, как только я поворачиваю за угол, приходит сообщение: «Я не забуду. Вик С.» и много улыбающихся смайликов, которые еще никогда не выглядели настолько зловеще.
Найдя какое-то отвратительное кафе, я пытаюсь прийти в себя над чашкой чая. Ебаный город! Мне нужно выбраться из него. Нахуй шотландскую независимость: в мгновение ока мы станем гангстерским государством, управляемым такой швалью, как этот уебок Сайм! Это правда: ты никогда не сбежишь от старых подвяз и не важно, насколько они истончились. С этой мыслью я набираю Джусу Терри.
— Эй, обаяшка. Что за история с мудилой Виктором Саймом? Слышал, ты работал на него.
— Не могу сейчас говорить, друг. Ты где?
— Броутон Стрит, — говорю ему. Наверное, какой-то хуй у него в такси.
— Буду там через пять минут. Где именно?
— Увидимся в «Бейсмент Бар».
Я перемещаюсь в «Бейсмент», осев в комфортном кресле в задней части бара с двумя бутылками лагера.
Терри сдерживает свое слово, и заходит внутрь. К сожалению, он заставляет меня настолько долго ждать, болтая с девушкой-барменом, что мне приходится набрать ему. Он закатывает глаза и направляется ко мне:
— Ты членоблокирующий подонок, Уильямсон. Серьезно.
— Это важно друг. Виктор Сайм, — напоминаю я.
— Да... он был в Испании, — Терри отхлебывает лагер. — Был в розыске, но вернулся в прошлом году, мистер, ебать, неприкасаемый. Разве тебе это ни о чем не говорит? — говорит он мне.
Я отказываюсь впутываться в здешнюю жалкую гангстерскую политику.
— Откуда ты его знаешь?
— Со школы. Уебок был тогда никем, мы все называли его «Пидор», это было его погонялом. Каждый мудак трепал тогда мелкого гаденыша; у него замедлилось развитие. Теперь он мистер Босс, только потому, что Тайрон мертв...
— Тайрон? Горшечная башка? — это новость для меня. — Что случилось с жирдяем?
— Сгорел в своем доме в пожаре. Он воевал с молодой бандой. Одного из них убили в доках Лита. Многие думают, что Пидор воспользовался моментом и убил их обоих — Тайрона и молодого приятеля. Ходили слухи, что он повязан с полицией Шотландии, восточными европейцами, пидорами из Лондона и Манчестера; все они ему должны, — ну, так говорят. Может, это херня, а может и нет. Но я знаю одно: мудила был в бегах в Испании, потому что полицейские искали его как подозреваемого в деле о пропаже одной девушки, которая работала в сауне. Лично я ее трахал, но по-дружески, никогда за это не платил, — и Терри угрюмо смотрит на меня.
— Я не сомневаюсь, что ты можешь очаровать проститутку, чтобы она переспала с тобой забесплатно, Терри. Но, ты говоришь, Сайм был в бегах?
— У мудилы нихуя не было. Он отошел от бизнеса с саунами, прятался в Испании. Потом он припирается в темпе вальса обратно, как ни в чем не бывало, — Терри оглядывается, понижает голос. — Думает, что я стою за этим, поэтому и позвонил. «Маленькое одолжение, Терри, друг... » — и сносно имитирует голос Сайма. — Но он получит свое, — говорит Терри слегка виновато. — Уебок — это тяжелый случай, держись от него подальше, — предупреждает он. — В любом случае, как прошло твое Рождество? Как всегда, семейно и скучно?
— Ты знаешь, каково это, — говорю я ему, а сам думаю о слабоумном зяте и его имбециле-сыне, которым не дает покоя кровь, приливающая в члены, пустоголовых создателях проблем. Я подбираю журнал, оставленный на стуле. В нем — фотография актрисы Киры Найтли, где она в развратной позе полуголая рекламирует парфюм.
— Я бы выебал ее, — заявляет Терри.
— Найтли, — размышляю я.
— В любое время и без остановки, если б она была не против.
Мы недолго болтает, а затем Терри отвозит меня к Карлотте. Настолько темно, что я не в состоянии поверить, что сейчас всего восемь вечера — ощущается, как два часа ночи. Вижу Бена, ослепленного ярким дальним светом, он снова висит на телефоне. Наверное, снова болтает с какой-то пташкой; он вообще нихера не рассказывает, что меня восхищает. Конечно, того факта, что я один, без Юэна, вполне достаточно, чтобы вызвать ярость Карлотты. Я говорю ей, что проверил все больницы и отели, промолчав про сауны. Похоже, это ее немного успокаивает, но вскоре она снова распаляется.
— Что ты сказал Россу?
— Да ничего такого, — протестую я, поглаживая свой живот, все еще чувствительный, пока опускаюсь на диван, и думаю о том, что Сайм мне может все-таки подсобить. Иногда нужно приспособиться к дикарям — стратегия Борга из «Звездного Пути» — это лучше, чем враждовать или игнорить. Больно даже вспоминать о школьных издевках Бегби надо мной, еще до того, как я подружился с Рентоном, который тогда был его лучшим другом. Это было исключительно для того, чтобы псих отвалил от меня. Голова начинает кружиться. Карлотта бешено вращает глазами. — Просто сказал маленькому мужчине поучиться у Юэна. Где он? Я вижу только Бена.
— У Луизы, — выплевывает она, — поучиться у Юэна? Что ты, блять, имеешь в виду?
Не знаю, что там этот мелкий мудила наговорил, но он получит пиздюлей от меня через свою любимую мамочку.
— Слушай, то, что Росс увидел — сильно травмирующий опыт, — признаю я, — но, наверное, не настолько уж и сильно, я полагаю.
Карлотта пялится на меня своими огромными итальянскими глазищами (мы унаследовали их от мамы), прожигая во мне дыру. Бедная Луиза — ей достались злые и скрытные отцовские щелки.
— Что ты пытаешься сказать?
— Он мой племянник, я люблю его, поэтому не хотел бы его сдавать — но у меня есть причины полагать, что Росс смотрит жесткое порно.
— Что?! Росс? Порнография? Онлайн?
Ох, сестренка! После стольких лет ты все так же совершаешь школьные ошибки: ошибка допущения возможности. Когда защитники отступают — продолжай бежать на них, крутясь и уворачиваясь, как сборная Аргентины. Думай о Лионеле. Думай о Диего.
— Дальше — лучше: полагаю, что Юэн узнал об этом, и это немного выбило его из колеи. Будучи парнем из деревни и сексуально неопытным до того, как встретил тебя...
— Подожди! Юэн рассказал тебе об этом?
— Ну, в общих деталях, да, но там было больше. Никаких имен или деталей не было озвучено, но я вроде понял это было ухаживание а-ля Тэйлор Свифт и Майкл Гоув, — улыбаюсь я. — Вампирский сценарий.
Это вызывает в ней горько-сладкую улыбку подтверждения.
— Я думаю, он был уязвим, все-таки стукнул полтос, а та сумасшедшая карга Марианна взяла все в свои руки, чтобы добраться до меня, ранив единственное, чем я дорожу, — я так пристально смотрю на нее, как только могу, — семью.