И сейчас пришли еще двое: Фрэнсис Джеймс Бегби и его жена Мелани приехали в Вегас на арендованной машине, превратив это в большое путешествие по пустыням. Потом они могут полететь обратно с нами, на арендованном реактивном самолете, что займет меньше часа. Некоторые уебки называют это частным реактивным самолетом. Но он арендованный и вычтенный из налогов. Опять же, пропаганда, нужная для запугивания и вдохновенного трепетания масс. Я не знаю ни одного звездного музыканта, достаточно глупого для того, чтобы иметь личный реактивный самолет. Просто закажи его, когда он тебе понадобится.
Мелани заколола свои волосы и оделась в стильное розово-лиловое платье для вечеринок. Франко — в белой рубашке и черных джинсах. Его волосы по длине — прическа номер два. Раньше мы тусовались по грязным кафе Лита с жесточайшим похмельем. Теперь — хорошая еда, наш общий порок, из-за которого мы встречаемся всегда в миленьких ресторанах. После того, как я представил их всем, я предлагаю ему:
— Слушай, о выставке в Эдинбурге, которая будет в мае; что думаешь о вечеринке? Мои диджеи сыграют. Карл Юарт был бы рад, — вбрасываю я, раздумывая о том, где же, блять, он; проверяю свой телефон, пока официант несет два подноса шипящих ребер. Огромные капли пота появляются на лбу Конрада, когда блюда ставят в центр стола, довольно далеко от его липких ручонок, — так что думаешь, Фрэнк?
Пока Франко колеблется, вмешивается Мелани:
— Ох, звучит, как отличная идея!
— Неа. Не хочу никакой возни, окей? — Фрэнк Бегби мотает головой, — туда и обратно, — говорит он, пока я ловлю Конрада, который близок к победе настолько, что в прямом смысле отталкивает Дженсена, чтобы получить свой приз.
— Без проблем, Франко. Меньшее, что я могу сделать, — говорю я, удивленно наблюдая за моей суперзвездой диджеинга. Он уже заполнил свою тарелку и усиленно работает над горой ребер с соусом барбекю, рассеянно болтая с Эмили. Ебать-копать, я уверен, что расслышал слова «трек» и «студия».
— Ну давай же, Джим! — убеждает Мелани.
— Хорошо, — улыбается Франко, — но я был против.
— Ох, и еще кое-что, — понижаю я голос и наклоняюсь ближе к нему, — я принес тебе деньги.
Франко молчит несколько длинных секунд:
— Все хорошо, друг. Все в порядке, — подчеркивает он, — просто приятно снова видеть тебя здесь, в Америке, и таким успешным. Он оценивает богато стилизованный ресторан, — жизнь — странная штука, да?
Все, что я могу — согласиться с этим утверждением. Как только я приготовился вернутся к теме денег, притащился Карл: осунувшееся лицо, ковбойская шляпа и темные очки. Он с девушкой, которой сильно за двадцать; у нее светлые волосы с малиновыми прядками и лукавые глаза. Он представляет ее как Шанель Хеммингсвот, журналиста портала о танцевальной музыке:
— Она пишет статью обо мне.
Он кратко переговаривается с Франко о Джусе Терри, Билли Биррелле и о других старых знакомых, а потом возвращается я на другой конец стола и присоединяется к Шанель. Конрад смотрит на него с натянутым презрением. Пока Карл изображает классическую кокаиновую закодированность, почти ничего не ест и разглагольствует, Конрад отчаянно подслушивает. Я пытаюсь не слушать это дерьмо, но в паузе между разговорами выцепляю: «Я зависим от женщин, но еще у меня аллергия на них, а это хреновое сочетание».
Шанель Хеммингворт остается равнодушной; очевидно, она уже была в такой ситуации.
Взглянув на часы, я прошу чек, плачу, и веду этих нашкодивших котят к клубу. Забудьте о поиске секса для других: вот самая сложная часть работы. В клубах Вегаса — дохуя охраны, поэтому нам нужно пробираться через лабиринты подвальных коридоров, откуда нас заслали в потную, битком набитую кухню (суперзвезда диджеинга относится к таким унижениям с раздражением, при этом его сильно искушают запахи готовки), а затем мы попадаем в премиальный ВИП-бокс, находящийся за диджейской будкой с пультами и микшерами. Карл тащит свой дорожный кейс с пластинками, потея, как министр кабинета Тэтчер, у которого в портфолио степень по разворовыванию; выглядит он опасно покрасневшим.
Когда мы прибываем, он сразу же направляется к большой бутылке холодной водки, стоявшей у сексуальной хостес — та делает ему напиток. Когда Карл забирает свой напиток и уползает в диджейскую будку, я предлагаю всем беруши. Мелани берет; Эмили и Франко нет.
— Тут будет громко, — предупреждаю я, неглубоко засунув свои, — я не собираюсь оглохнуть из-за ебаного диджея. И тебе не советую.
— Давай Джим, — уговаривает Мелани.
Франко неохотно берет беруши:
— Никогда особо не любил танцевальную музыку.
— Ты все еще фанат Рода Стюарта?
— Ага, все еще не против Рода, но ты слышал альбом «Guns N’ Roses» — «Chinese Democracy»?
— Да нет. Это больше не настоящие «Guns N’ Roses», там больше нет Слэша на гитаре.
— Да, но парень, который играет на гитаре сейчас, пиздец лучше, чем Слэш, — говорит он, внезапно прозвучав как старый Бегби. Затем вставляет беруши, чтобы я не успел возразить.
Карл слегка проебывается, и его часовой разогрев, ламповые старомодные винилы, что крутятся на оборудовании, которым не пользуются уже десятилетие (или больше), заходит не очень хорошо. Я всегда предупреждаю их о том, чтобы раскопали школьные олдскульные вертушки, так как пиздюк настаивает на виниле. Поначалу они думают, что это шутка, но потом обкладывают тебя хуями. Некоторые сразу отказывают: нетерпимость луддита стоила нам выступлений. И никого не ебет этот его дип-хаус. Толпа тусовщиков в Вегасе жаждет только жирных EDM-имен. Они сидят за своими столиками и напиваются, а потом массово выходят на танцпол, когда Конрад ковыляет заменить Карла. Хэдлайнер чертовски хорош — особенно если тебе нравится псевдо-проституция в виде сервировки столов, хз. Что касается меня, фирменный прыгающий дерьмовый EDM, который ставил Конрад — это прибыльно, поэтому я не могу критиковать его и говорить, что это, блять, неправильно. Это абсолютно непостижимо, но толпа в восторге.
Шанель, журналистка, походу испарилась, поэтому Карл постоянно бухает, делая хостес сложные пассы руками. Он сильно проебался. Он не вложил душу в этот гиг. И все из-за того, что пытался поразить девушку, которая тупо делает свою работу, чтобы хоть немного передохнуть от его хищнических намерений. Я отвожу его в сторону и пытаюсь обнадежить.
— Вегас никогда не котировал эйсид-хаус.
— Тогда какого хуя я тут делаю? — кричит он, пока Конрад выдает еще несколько поп-хитов для критически утрамбованного бухого танцпола.
— Зарабатываешь деньги. Возвращаешь свое имя.
Карл крайне сложно переживал расставание со своей женой Хеленой. Я устроил его на саппорт этого гига Technonerd, хотя они оба этим недовольны. Но это — «Саррендер» в «Винн», один из самых больших ночных клубов в США. Так что термин «неблагодарный уебок» в моей голове частично обоснован.
«Саррендер» — олицетворение богатства, да и мы делаем целое состояние, но этого, как всегда, недостаточно. Всегда недостаточно. Ни для Карла, ни для Конрада, который после гига всегда заводит старую шарманку, пока мы пьем перед тем, как поехать в аэропорт.
— Почему у меня нет резидентства в XS? У Гетты оно в XS есть!
XS — другой ночной клуб «Винн», который еще пафоснее, чем «Саррендер». Пафоснее, чем что угодно, даже древнеримские дворцы порока и декаданса.
— Потому что Гетта — это Гетта, а ты Конрад Technonerd, — ядовито выдаю я, сканируя выражение его недовольного лица. — В следующем году ты будешь с ним, друг. Давай насладимся этим экспресс-лифтом до статуса суперзвезды.
— Значит, «XS» в следующем году?
Еб твою мать. Жадный жирный мудак.
— Посмотрим, дружок. Но прогнозы хорошие.
— Тут девушка... я сказал ей, что возьму их с подругой в Лос-Анджелес, — и он кивает в сторону двух секс-ракет с загаром, волосами, зубами, глазами, бюстами и ногами, которым удалось проскользнуть через охрану в наш бокс.
Бляпиздец. Это означает, что я должен оформить пропуска, документацию и страховку для этих подленьких, но горячих девчонок, которые уже нацелены на толстого голландского мальчишку. И я уже договорился о дорогой шлюхе в «Стандарде» для ненасытного уебка. Надеюсь, им понравится вкус вагин и закидывание экстази в задницу. Мы сели в мини-автобус. Карл в говнище, падает на задние места и что-то орет про кокаин. По крайней мере, Эмили ведет себя тихо: она разговаривает с Мелани.
— Должно быть, говняно знать, что ты больше не диджей, — кричит Конрад Карлу. Дженсен посмеивается, а обе девушки вздыхают в поддельном восхищении.
— Отъебись, головка от хуя, — и он достает телефон, показывая фотографию Конрада с дилдо на голове.
Я закатываю глаза — надвигается ураган. Франко поворачивается ко мне и кивает:
— Учитывая, сколько ты зарабатываешь, ты заслужил быть их нянькой!
Я научился быть нянькой из-за тебя: пытался следить, чтобы ты никому не отрезал голову.
— То же самое я говорю себе.
Частная взлетная полоса примыкает к МкКаррону, это самый короткий путь. Я всю дорогу в телефоне, пытаюсь организовать пропуск для девушек, одну из которых похабно лапает Конрад, пока Дженсен ведется на каждое слово Эмили, которая просвещает о своих вдохновителях — будто не понимает, что у него ноль шансов. Карл притих. Мне не нравится видеть его таким. Мы заходим в реактивный самолет и готовы к тому, чтобы взлететь с минимумом возни. Мелани впечатлена, как и Франко. Он смотрит на меня с сомнением.
— Это списано с налогов от расходов, — уточняю я, — дядя Сэм платит нам за то, что мы ебем окружающую среду, ведь таким образом мы попадем в наши кровати, не потратив еще одного дня без сна в наполненном веселящем газом отеле Вегаса.
— Отлично, — с сомнением говорит Франко.
Несмотря на то, что полет короткий, я паникую без «Амбиона» и трогаю желтую банку в кармане своей потной рукой. Мы приземляемся в частном аэропорту Санта-Моники, где я прощаюсь с Франко и Мелани, которых в этот час встречают очень понимающие друзья. Эмили присоединяется к компании своих приятелей, Карла ждут два неряшливых нарика, с которыми он пропадает в этом темном утре. Я уже собираюсь вызвать такси для Конрада, Дженсена и девушек, а также «убер» для себя, но Конрад против.
— Ты должен поехать со мной в «Стандард», убедиться, что сучья шлюха, которую ты нанял, придет, — командует он, запихивая шоколадную плитку в рот.
Моя квартира в ебаных десяти минутах отсюда. Я за гранью усталости, моя челюсть трясется, когда я думаю о своей кровати. Не самая лучшая конструкция, но очень дорогой матрас. Западный Голливуд в тридцати минутах отсюда, даже если в этот час улицы пусты, плюс столько же обратно. Но он же у нас талант. Этот толстый, неприятный, избалованный женоненавистник, мелкий хуй, который зовет женщин шлюхами и суками, потому что он очень богатый белый пацан, пытающийся имитировать какого-то тупого черного рэпера, которого он встретил однажды на хип-хоп конференции: он ебаный талант.
— Окей, — говорю я, чувствуя как увядает моя душа.
Я отключаюсь на переднем сидении рядом с водителем, пытаясь заблокировать шаблонно-очаровывающую болтовню Конрада и поддельный льстивый смех Дженсена и девушек. Я уже хочу вернуться обратно, в Эдинбург, на Новый Год. Я даже поспал бы на неудобном матрасе в доме отца, в свободной комнате. Потом я думаю о Виктории и понимаю, что у Лос-Анджелеса есть свои плюсы.
К счастью, когда мы приезжаем в «Стандард», эскорт, Брэнди, уже ждет, и она очень неплоха. Конрад пропадает с ней и двумя девушками, оставляя несчастного Дженсена без вечеринки. Но у него есть комната, оплаченная «Цитадель Продакшнс», позже оплаченная их клиентом Конрадом Эпплдурном под видом менеджерской траты. Я заказываю «убер» обратно в Санта-Монику, к своей кровати. Я пытаюсь уснуть, страшно жаждя комы, вызванной «Амбионом». Сопротивляюсь, мои глаза яростно периодически открываются, со страхом изучая потолок. Когда мир снов настигает, он похож на театральную сцену, где я принимаю участие в постановке Ноэла Кауарда — с Франко с моноклем и в смокинге, и в бальном платье — смеси Вики и Мелани.
Моя квартира в Санта-Монике находится в тоскливом комплексе на углу квартала. Оранжевая краска, покрывающая наружные стены была разбавлена для экономии денег, сейчас она свернулась от нахально-дерзкого до скудно-безвкусного покрытия, бледнея у поворота на боковую улицу. Но есть и плюс — доступная всем терраса на крыше, с бассейном, которым никто почти не пользуется, кроме двух курящих французских королев. По утрам — так я называю послеобеденное время, у меня тенденция общаться терминологиями диджеев — я люблю сидеть там с ноутбуком, отвечая на е-мейлы и звонки. Как раз настиг звонок, которого я долго избегал — промоутер из Амстердама. Бедный пиздюк очень настойчив, придется взять трубку. Ебаные часовые пояса.
— Дез! Мы играем в телефонные салки!
— Нам нужен Карл на ADE, Марк. Он модный. Карл Юарт — это эйсид-хауз. Да, эта ярмарка, которую мы все знаем и любим, приходится на тяжелые времена. Но все обязательно вернется. В следующем году — тридцатилетие Ибицы-87. Нам нужен N-Sing.
Я молчу. Обидно, когда кто-то выкладывается на все сто, а ты знаешь, что разочаруешь их.
— Марк?
Я смотрю на слепящее солнце, закрывая глаза. Надо было намазаться солнцезащитным кремом. Я думаю: повесить трубку или сказать Дезу, что не слышу его?
— Мы не сможем попасть на ADE, друг. У нас другой гиг в Барсе.
— Подонок. Ты обещал мне в «Фабрик», что вы будете на ADE!
Я тогда был обнюханный. Никогда не давай обещаний под наркотой.
— Я сказал, что мы попробуем. Гиг в Барсе, хорошая сцена для Карла, Дез, мы не могли упустить этого. Они дали нам место на «Сонаре» в этом году. Я не могу разочаровать их.
— Но ты можешь разочаровать нас?
— Дез, мне жаль, друг. Ты знаешь эти дела.
— Марк...
— Да, Дез?
— Ты мудак.
— Не буду с тобой спорить, Дез.
Я встаю, прохожусь к парапету и смотрю на пробку на автостраде, медленно ползущую в сторону пляжа. Вдалеке слышен стук колес нового метро до центра Санта-Моники, которое наконец-таки соединило пляжные города с Лос-Анджелесом и Голливудом. Было время, когда я был рад по этому поводу; сейчас я понял, что даже не был в нем, и, к моему ужасу, не могу понять, когда мне вообще на него было нужно. Вместо этого я разъезжаю на арендованных машинах по душным автострадам, ища парковки возле отелей и в подземных гаражах офисов. Ебать.
— Правильное решение, Марк. Иди на хуй, ты, двуличный уебок! Если бы ты знал, через что мне пришлось пройти, чтобы внести твоего друга-наркомана в этот ебаный список!
— Так Дез, давай выдохнем.
Он вздыхает:
— Ладно, но все равно, пошел ты на хуй.
— Я тебя тоже люблю, Дез.
— Ага, конечно, — и он кладет трубку.
Я честно чувствую себя полным уебком, но, как только я это признаю, чувство сразу же угасает. Раньше я никогда не был таким толстокожим, даже когда притворялся таковым. Потом внезапно это просто появилось. Будто я ебаный Тони Старк, который придумал экстрасенсорный костюм Железного Человека. Единственный минус этой брони очевиден: тебя ничего не ебет. Проблема? Ну, это как антидепрессант. Тебе не хуже, но ты скучаешь по эйфории.
Последние несколько дней были такими дезориентированными. Путешествие, часовые пояса, отсутствие сна. Казалось, все это время я на телефоне и без всякого прогресса. Это все из-за дерьма с мобильными банками: ничего не работает нормально, если ты живешь между странами. Я потратил половину дня, разговаривая с банком в Голландии, «АБН АМРО», заставляя их перевести деньги на мой американский аккаунт «Ситибанка» в США. Конечно, снять деньги из банкомата — пиздец как сложно, а потом... просто нахуй банки.
Чувствую себя от «Амбиона», как на отходосах. В мои глаза будто насыпали песка, они пульсируют. К счастью, Вики помогает, придя и затащив меня в постель. Она говорит мне, что больше никаких таблеток, только секс. После занятий любовью я впадаю в глубочайший сон, такого у меня не было месяцами. Утром я радуюсь, что она осталась. Здорово просыпаться с ней. Даже если неприлично рано для меня — но я чувствую себя отдохнувшим, впервые за годы. Она даже уговорила меня пробежаться до пляжа. Несмотря на то, что она бежит медленно, мне сложно угнаться за ней, пот хлещет, а легкие горят. Потом у нас полдник, мы возвращаемся обратно в мою квартиру. Вики растягивается, от души зевает, ее обожженные от солнца волосы расползаются по моей подушке, и сквозь истощение я понимаю, что не был так счастлив многие годы.