Подземелье Хроноса. Год 24-ый от «Битвы у стен Первохрама».
В центральном зале склепа выстроилась четким квадратом группа подростков в полсотни человек. Все они внимательно слушали затянутую в черную броню Аленку, знатно вытянувшуюся за последние пару лет.
Прижавшая кулак к сердцу Первожрица вещала негромко, но веско:
– Воины истинной веры! Велико терпение наше но и ему приходит конец! Наши уши устали слушать гнойную патоку речей жрецов лже-Лаита! Наши руки сводит судорогой от потребности освящать себя проклятым благословением. Нашим молитвам все трудней сбрасывать наваждение от ауры короля Приносящего Счастье!
Согласный тихий гул разнесся по подземелью. Подросший детсад Детей Ночи был согласен. Здесь находились только самые проверенные бойцы, члены тайного общества «Истинной Веры». Все они помнили настоящего Лаита, все они выросли на вечерних рассказах Аника и монотонных школьных уроках летописца Грыма.
И все они душой чувствовали лживость копии нового бога. Идеально похожий внешне, он был совершенно другим внутри. Другой словарный запас, другие поступки, другие ценности. Даже Адские Гончии ушли из замка. А подчинившийся божественной воле Бэрримор совсем перестал разговаривать. Одно лишь скупое: «будет исполнено» теперь изредка звучало из некогда говорливой души хранителя Суперновы.
Аленка вознесла к небу кулак:
– Пока взрослые сомневаются и боятся выступить против узурпатора, только мы способны оказать сопротивление! Наши молитвы минуют лже-храмы и кратно множатся на единственном истинном алтаре! Да, мы не можем дотянутся до Лаита, но наши силы формируют мощный артефакт, который поможет ему вернутся!
Переждав негромкий гомон – а кто способен шуметь рядом со склепом спящего Хроноса? Аленка продолжила:
– Вы знаете Белого Че! Наш тайный союзник добыл для нас артефакт доступа в Склеп. Мы не можем упустить такую возможность! Хронос успокоился, его сон глубок, время течет все медленнее. Пока нас хватятся – наверху пройдет несколько суток. Именно столько продержится наша ложь о рейде в закрытый данж. За это время здесь пройдут десятилетия. Нас ждет экстремальный кач, жесткий фарм и крафт из уникальных компонентов. Это будет тяжело, прежде всего – психологически. Но когда Лаит вернется, под его знамена станут не детишки сотого уровня, а прошедшие через тысячи схваток бойцы пятисотого. Воины истинной веры, вы готовы к этому?!
– Да! Да! Да!
Огонь в глазах и громкое биение молодых сердец не позволяли усомниться в их вере. Жрица довольна кивнула:
– Да наступит фарм! За бога Лаита, за дядю Глеба! Файтинг!
***
Еще полтора часа работы. Ав предупредительно поднимает руку. Останавливаюсь, сбрасываю кирку в инвентарь, облегченно прогоняя сквозь пальцы сырую силу. Замахался, в прямом смысле слова. Причем усталость скорее психологическая. От тупого ожидания, что она ДОЛЖНА БЫТЬ. Молодой я бог, глупый.
Ав стягивает с носа платок, сплевывает черную от пыли слюну. Сообщает:
– Порода звенит…
– И что сие значит? До метро докопались?
Авось качает головой:
– Пустота впереди. Метр до нее, может меньше. Твоя способность ее не видит?
Качаю головой.
– Суточная она. Да и пустоты засекать не умеет. Скорее наоборот… Сварганить, что ли, какой нибудь георадар?
– Не получится. Порода насыщена силой. Чем дальше – тем больше. Тут даже боги земли работают практически наощупь. Пара десятков шагов видимости на бедных породах, либо шагов пять – на глубине.
Я вновь извлекаю кирку.
– Тогда без вариантов. Копаем дальше. До точки «Один» – десять метров.
Немного ударного труда и мы прорубились в чужой туннель. Идеально круглая выработка, идущая строго горизонтально. Своды сцементированны какой-то светящейся, кристаллизованной слизью.
Я посветил фонарем в оба конца. Никого. Поинтересовался у Ава:
– Свежая шахта?
Бог был заметно напряжен:
– Здесь все шахты свежие. Слишком подвижная порода. Это работа одной из топовых бригад. С горнопроходческим богочервем, силовым прикрытием, несуном с пространственным карманом и собственным геобогом. Если нас засекут – здесь и закопают.
Я хмыкнул:
– Мы сами кого хочешь закопаем.
И не экономя силы мощными ударами обрушил левый и правый коридор. Заодно придержал над нами купол, не позволяя схлопнуться нашему стволу. Я парень простой. Вижу цель – не вижу препятствий. Иду к большому кушу не жалея ранее накопленных ресурсов. Богатство должно работать.
– Нам звиздец. – спокойно прокомментировал Ав, пряча нос в платок от поднявшейся пыли. Затем, оценив, как быстро лоза впивает корни в стены завала, добавил. – А за вот это твое растение, нас вообще распнут…
Я нелогично отмахнулся:
– Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
– Мы бессмертные. – не согласился Ав. – Ты уверен, что контролируешь этот сорняк? Если он поселится в шахтах – уровню конец.
– У нее время жизни – десять дней. И размножаться не умеет. Если… – я задумчиво почесал бровь, глядя как лоза жадно поглощает пыль первоматерии, – если, конечно, она не мутирует. Ладно, забей. Будем решать проблемы по мере их поступления. За работу!
Еще два часа тяжелого копа. Небольшая задержка из-за невесть откуда взявшегося булыжника плотной породы. Тридцать совушек в кубе камня, но долбить – втрое тяжелей.
Скил подрос до десяти единиц, однако размер ямок от кирки не увеличился. Плотность породы росла пропорционально.
В какой-то момент в забое стало заметно светлей. Это огромный самородок просвечивал сквозь полметра камня.
Ав повернулся ко мне, с не менее сверкающими глазами.
– Лаит, клянусь бессмертием, там самородок – размером с задницу Прекраснейшей.
Я хмыкнул:
– А прикинь, если это она и есть?
Авось нервно сглотнул:
– Не приведи Творец. В последний раз, когда я о ней слышал – Прекраснейшая устроилась в одном из миров на сороковом ярусе. Нашла себе падкого на сукубьи флуиды бога и рулит с ним небольшой феодальной планеткой.
– Ладно, руби породу, романтик!
Ав покачал головой:
– Нет. То что мы здесь – это твоя заслуга. Тебе и рубить. Да и кирка у тебя лучше, может коэффициент поглощения больше будет.
Хмыкаю. Резонные аргументы. Берусь за инструмент. Быстро выбираю пустую породу и вонзаю кирку в самородок. Удар откалывает и испаряет большой кусок мерцающего зеленым камня.
В три удара добираю драгоценную залежь. Скилл за это время поднимается еще на две единицы. Подбиваю сальдо для ерзающего в нетерпении Ава:
– Восемнадцать косарей совушек, малый накопитель на двадцатку и десять грамм мифрила.
Авось жадно потирает руки:
– Накопитель пустой?
– Да.
– Ничего, он и так стоит столько, сколько в себя вмещает. Вещь ценная, всем нужная. В целом – вышло под сорок тысяч монет. Брат, мы мал-мала богаты! Это год гарантированной жизни! Можно есть и спать спокойно, не беспокоясь о завтрашнем дне…
Я качаю головой:
– Это – полбилета на следующий уровень. Не мерь деньги едой. Совушк – лишь инструмент, не более.
– Если у тебя их много, тогда да. Эх, не бедовал ты Лаит. Не приходилось тебе решать – отключать ли три органа чувств, ради экономии десяти медяков…
– Согласен, прости… Ладно, предлагаю переместиться в Чертоги и сделать перерыв на полноценный обед. Затем, пойдем по кривому маршруту к точке «Два». Нас ждет костяк дракона размером с главный донжон Цитадели. И непонятные подвижные точки внутри, так что будь готов к хорошей драке. Скелет – на две сотни метров под нами. По дороге чутка попетляем, подберем еще три самородка и одну жилу. Готов? Попрыгали!
Глава 10
Очутившись в Чертогах и пройдясь по комнатам Ав не удержался и завистливо поцокал языком.
В свое время он отказался от личного подпространства. Хоть и было оно крохотным, размером с десятиметровую комнатушку, но за две тысячи лет Ав сэкономил шестьдесят миллионов совушек. Однако… Потерял он нечто большее, чем деньги. Свободу? Надежду? Шанс?
Создать чертоги заново не просто. Требуется личная сила – а она растет лишь с уровнями, которые давно утеряны. О солидном количестве очей веры я уже и не упоминаю.
Это как владельцу элитного пентхауса продать квартиру, деньги пробухать и уйти в бомжи. Теша себя надеждой однажды подняться вновь и купить в собственность квартирку. Хоть маленькую, но свою. Шанс есть, но на уровне чуда.
Встречающий нас чопорный дворецкий Сиреневый, настороженно щелкающая жвалами паучиная охрана, мягкая кожаная мебель, мирно гудящий холодильник и рукотворная скатерть-самобранка – лишь увеличили тоску Ава. Доев и поблагодарив прислуживавшего нам божка, он впал в состояние искренней меланхолии, постепенно сменяющейся решимостью и все более фанатичным блеском глаз. В Чертогах даже заметно поднялась температура. Нервничающий бог – опасней Везувия.
Наконец, приняв какое-то решение, он повернулся ко мне.
– Лаит!..
– Глеб. Можешь звать меня так. Это мое истинное имя.
Пораженный Ав прижал руку к сердцу и склонил голову.
– Я… я ценю оказанное доверие! Клянусь именем Творца – я развоплощу свою душу, но не выдам данного тебе при рождении имени. Глеб! Я долго думал… И осознал, что только рядом с тобой, я вновь зажил полноценной жизнью!
– Надеюсь, ты не собираешься делать мне предложение?
– Нет! То есть, да… Хаосячий юмор! – опешил бог и слегка снизил градус пафоса. – Лаит! Я готов признать тебя своим верховным богом и вступить в твой пантеон! Прими мою службу!
Я покосился на Сиреневого – тот, раздувшись от гордости, глазами умолял принять просьбу друга. Его логика понятна. Служить главе пантеона – почет! Но и я в предложении Авося не видел подвоха.
– Согласен. Добро пожаловать в пантеон Равновесия. За главенство в котором, кстати, еще предстоит побороться…
Ав хищно оскалился и хрустнул кулаками:
– Всех в бараний рог свернем!
Я с улыбкой погрозил ему пальцем:
– Но аккуратно, на цыпочках. Чтобы равновесие не дрогнуло.
Раз уж Авось окончательно решил примкнуть к борьбе за все хорошее, против всего плохого, я решил слегка пошаманить над его киркой. Оставив про запас несколько мифриловых монет, я переплавил в ладонях остальные и весомо нарастил копательную и убойную мощь инструмента напарника.
Заодно провел работу над ошибками. Скрафтил две пары рабочих перчаток с эффектом божественного плевка на плюс 90 к силе. Буду экономить слюну и меньше сушить руки отдачей. Все же порода Дна Миров была не простым камнем и огрызалась как могла, утомляя даже богов.
Авось признался в собственных накоплениях и пожелал компенсировать мои расходы. Экономный бог сумел отложить немало совушек – сто сорок тысяч монет. Хватило бы на оплату перехода на следующий ярус. Но… Смысла особого в этом он не видел. Ближайшие десять этажей занимались тем же самым что и мы – ковырялись в прахе погибших миров.
Да, там чуть больше простора над головой, чуть лучше связь со своими верующими – если они еще остались. А вот борьба за место под солнцем гораздо жестче. На восьмидесятом – ниже падать некуда. А вот уровнем выше – про нас ходят жуткие страшилки. И рвет тамошний мирняк друг-друга зубами, клыками и магией, лишь бы не скатиться на самое дно.
Монеты у Ава я не взял.
– Нам по-любому предстоят драки. И зачем ты мне такой красивый нужен, с нулем на балансе? Потом будем взаимные счета подбивать, после победы.
Выходили мы из Чертогов на жутком стреме и полностью готовые к бою. Только что «Ура!» не кричали, бросаясь в штыковую. Тьфу, в кирковую…
Дело в том, что перед выходом я сделал крохотный глазок наружу, чтобы спокойно осмотреться и не попасть в засаду. Многого не увидел – обзор перекрывала вяло шевелящаяся задница с облезлым хвостом. Размером тварь с некрупного носорога, метра полтора в лохматой холке.
Ав врага опознал мгновенно:
– Жареная хаосятина. Это если крыса одна. А вот стая может и порвать. Наглухо. Звери не простые – порождения Хаоса, питаются эманациями веры и неосторожными богами.
Я как мог покрутился вокруг дырки глазка, пытаясь заглянуть во все углы. Наверное, можно было бы отрастить себе глаз на ниточке. Но не владея предрасположенностью к метаморфизму – положил бы на это дело ресурсов – как на авианосец.
– Вроде чисто. В смысле – прямо по курсу одна жопа с хвостом, а сзади, метров на двадцать – никого. И довольно тихо. Лоза пощелкивает – у нее эхолокация как у летучей мыши. И вроде как жрет кто-то. Ладно, тяпки в руки и выходим!
И мы вышли! Рыкнув грозно, призывая тварь обернуться. Не бить же ее в задницу? Однако, крыса продолжала лишь вяло трепыхаться, никак не реагируя на наши призывы, уколы, а затем и вовсе – наглые пинки.
Решившись, я вдоль стеночки обошел зверя вокруг. Заглянул в полные боли и ненависти глаза, разглядел впившиеся в брюхо и жадно подрагивающие ростки лозы.
– Отбой Ав. Она парализована. У нее вся спина утыкана шипами. А там в каждом – два грамма кураре.
Не желая плодить в мире лишнюю боль я, хекнув от натуги, всадил кирку крысе в затылок. Вошло по самую рукоять. Тело твари мелко задрожало, но жизнь из глаз не ушла. Дергаю рукоять на себя и с хрустом взламываю череп монстра.
Со вскрытой башней не живут даже танки. Крыса вздрагивает, сучит когтистыми лапами и замирает окончательно. По моим ногам хлещет кровь и раздраженные ростки лианы. Плоды над головой нервно пульсируют, сияние цветков приобретает опасный багровый оттенок.
– Ща! – командую зло, волей придавливая задурившее растение. – Никто у тебя жрачку не отбирает. Хотя… Ав, срежь пару ломтей посочнее. Говорят, мясо после кураре становится нежнейшим деликатесом. Мощный релаксант мышц и все такое.
Авось насторожено покосился на буйствующую лозу и даже на всякий случай прикрылся едва видимым силовым щитом. Потыкал ножом в тушу, довольно качнул головой:
– Взрослый зверь, сплошной витамин… и в сердце – самородок накопившейся веры с яйцо размером.
Примерившись, он срезал три куска поближе к задним лапам – вырезка, филей и карбонат. Первый сорт. Затем, одним движением, Ав вскрыл зверю грудину, рассек сердце и раздавил в кулаке довольно крупный самородок.
– Триста совушек. – отчитался напарник. – Три дня жизни.
Я передал мясо Сиреневому, мнущемуся в открытом проходе Чертогов. Пожалел об отсутствии камина – нужно будет исправить. Нет релаксанта лучше, чем живой огонь.
Ав стряхнул руки от крови. Капли слетели начисто, как с тефлонового покрытия. Грязь на перчатки не липла принципиально – и это не баг, а какая-то неучтенная божественна фича.
Напарник взялся за кирку. Ему не терпелось опробовать обновленный, призывно сверкающий мифрилом инструмент.
Словно лазерным нивелиром я навешиваю зеленый лучик света, маркируя вектор разработки. Короткая команда:
– За работу!
И грохот двух кирок наполняет стерильную тишину подземелья.
Спустя десять часов мы углубились почти на сотню метров. Добыли два крупных самородка и теперь вплотную приближались к небольшой жиле. Усталость вымывали из организма сырой силой и сытными перекусами.
Монотонный фарм нарушился, когда ползущая по нашим стопам лоза неожиданно впала в буйство. Ухватившись за ближайший росток, я подключился к нервной системе гигантского растения и тут же зашипел от чужой боли. Кто-то шел следом за нами и хладнокровно выжигал преграждающую путь лозу. И, кстати, сделать это не просто. Растение вышло прочное и негорючее – как кевларовый канат.
Из-за своих размеров лоза начала обретать зачатки интеллекта и теперь искала защиты и вовсю жаловалась своему создателю на обидчиков.