— Камита! Ты здесь?
Спасибо, Провидение, или кто ты там, сделавший мне такой подарок! Я ни за что не расстанусь с этой книгой!
Сунув книгу под юбку, за пояс, я затянула пояс потуже. Заметно, да, но…
Снаружи, в передней комнате — никого. Меня не искали, позвали и ушли. Теперь надо незаметно выйти и спрятать книгу. Ленне это не нужно, и не для нее, не умеющей читать по-русски, писал заметки ее дедушка. У меня было такое чувство, что он писал это для меня.
Спрятать книгу было проблемой — где, в своем узле с вещами? И как же ее читать? Ведь придется тайком, чтобы никто не увидел, а у меня здесь, в замке, нет своего угла. Да хоть бы каморки, которая имела бы дверь! Я решила, что лучшее место — комнатушка, прилегающая к швейной мастерской, где шились леннины наряды. Это было на том же этаже, что и комнаты ленны, там стоял стол для раскроя, лежали рулоны тканей, свечи, и — книги, точнее, что-то вроде амбарных книг — в нише над столом, ни разу не видела, чтобы их кто-то трогал. Да уж, судя по пыли на книгах — это место можно считать надежным. Двери тут нет, только портьера, зато шаги по каменному полу слышны издалека — вряд ли меня застанут врасплох. На какое-то время сойдет.
Я засунула драгоценную тетрадь за книги. Дождаться бы вечера!
— Эй, девушка, куда ты делась? Ленна сказала, что я могу оставить тебя сметывать эти юбки, — ко мне заглянула мастерица-портниха, руководившая остальными, — давай-ка садись за работу, не прохлаждайся.
Помощница несла за ней ворох лоскутов.
Ленна сказала, ну надо же. А когда я пойду на кухню?..
Ладно, раз ленна сказала…
Тетушка Ола еще раньше поручила мне напечь рассыпчатого печенья для младших детей именя. Не знаю, только ли для детей, потому что тазик печенья исчезал со скоростью удивительной — дети бы не справились, объелись и уже смотреть бы не могли на мою выпечку. А они, наоборот, хотели еще, последние дни я каждый вечер стабильно выдавала по тазику печенюшек, и еще половину такого количества растаскивали служанки и прочие замковые жители. А еще булочки, тесто для которых поставит Вайна…
Ола позволяла слугам угощаться печеньем, видно, здешний хозяин слишком строгим и скупым не был. Хоть это отрадно.
— Вот, девушка, детали, которые надо сметать, помечены красной ниткой. Потом Чина покажет тебе строчку, которой будешь их сшивать, если сможешь, и старайся стежки делать мелкими, поняла? Как, кстати, тебя зовут? А, ты же немая. Кто помнит, как зовут эту девушку?
Ей не ответили. Портнихи, обшивающие ленну, были чужим, отдельным от замка коллективом, выписанным из города, и никому здесь не было интересно, как зовут немую и условно ненормальную служанку. Но мне готовы были поручить стачивать полотнища юбки — они что, совсем тут зашиваются? Скорее всего. До свадьбы ленны и ее отъезда в Андер осталось менее двух недель…
Я кивнула, мысленно объяснив мастерице, что до мелких стежков дело не дойдет — я сбегу раньше. Печенье ведь не Пушкин печь будет? Поработаю пока немного, время позволяет. Я это уже проделывала раз несколько, когда меня сажали здесь за работу, и мои нахальные самовольные уходы портних изумляли, пока до них ни дошла информация, что я, так сказать, придурковатая. Все-таки дядюшка-мельник, надо отдать ему должное, неплохое прикрытие мне придумал в виде этой придурковатости, что угодно можно ею объяснить.
— Поняла? Стежки чтоб мелкие! — повторила мастерица, и отойдя, заметила, — это же надо, чтобы девушку к таким годам не научили прилично шить — у нее совсем не должно быть мозгов!
Портнихи организованно хихикнули. Ничего, я не обиделась.
Здесь шили вручную малюсенькими стежками восемью видами строчек, повторить самую простую вот так, с ходу, у меня не получилось. Точнее, получилось бы, если бы подробно показали и дали потренироваться, но такое никому в голову не пришло — как это, взрослая девица не умеет шить?! Я знаками попыталась попросить, чтобы научили — не поняли, по той же причине, видно. Я же умела вручную только сметывать, и еще шить швом "вперед иголка" — нет, это только для мешков, а никак не для одежды благородных господ!
Кто-то еще шепнул, что прясть я тоже не умею — и откуда узнали? Все, репутация готова — полная бестолочь. Как, ей на кухне доверяют что-нибудь, кроме чистки котлов?! Это вроде как в нашем мире какая-нибудь умница не смогла бы научиться чистить зубы, или — ну, с чем сравнить, даже не знаю? Включать холодильник или открывать кран?
Однозначный ужас у меня вызвали утюги и утюжки разных размеров, которые следовало греть в специальной жаровне — мне казалось, я испорчу все, до чего таким утюгом дотронусь. А один утюжок, кстати, был особенным и стоял отдельно, и пользовалась им только мастерица. Он грелся без жаровни, без углей, и без проводов, разумеется — он грелся с помощью магии. Нет, мастерица не была магичкой, она утюг просто купила. Очевидно, очень задорого, и младшие портнихи так же боялись к нему прикасаться, как я — к их обычным утюгам. Впрочем, магического я опасалась не меньше. Но — сам факт! Утюг греется сам, и без проводов — про такой "крутяк" я у нас пока и не слышала!
В замке, кстати, была также большая ткацкая мастерская, туда меня милосердное Провидение пока не заносило. Хотя, вряд ли кто-то очень удивится, ведь если я не умею шить и прясть, с чего бы мне уметь ткать?
Ленна Дана вот умела, оказывается. Все умела. Шить, вышивать, прясть. Наверное, и ткать — этого я просто не видела. Пару раз заставала ее стоящей у окна с прялкой, заткнутой за пояс, она смотрела наружу, во двор, и задумчиво тянула нить, а веретено, жужжа, крутилось на полу у ее ног. По моему, высший пилотаж, не знаю, смогла бы я так когда-нибудь. Это, наверное, вроде того как сидеть с вязаньем перед телевизором — руки работают совсем отдельно от головы. Но трудиться над своим собственным приданым наша барышня не желала категорически, ни до чего не дотрагивалась, в лучшем случае позволяла примерять на себя одежки. И огромную цветную карту мелким крестиком, которую, как я поняла из бурчания служанок, ленна должна была бы вышивать в подарок жениху собственноручно, такая вот традиция, — и карту эту вышивали служанки. Даже я руку приложила, и, о чудо, меня ни разу не обозвали неумехой.
Собственно мастерская, то есть большая комната, где работали портнихи, имела дверь, которую на ночь запирали на ключ. Там хранились самые дорогие ткани и готовые наряды ленны, их было уже несколько десятков комплектов — девочку одевали словно на двадцать лет вперед. Платья, рубашки, юбки и жилеты, белье, и еще меховые плащи, без рукавов и с рукавами — по-моему, их следует называть шубами. Мягкие, приятные ткани самого разного плетения, лен, шерсть и однозначно шелк. Уж не знаю, каков здесь шелк и гусеницы ли его прядут — на ощупь это была именно шелковая ткань. Всюду — затейливый крой, тщательная заделка мельчайшей детали. И все — только иголкой…
— Ну вот, сидит, задумалась! — крикнула мне мастерица. — О чем задумалась, если ты полудурка?
А ты стервоза, тут же любезно отозвалась я. Мысленно, конечно. Встала и отложила работу. Мастерица сегодня бдила за порядком, и портнихи помалкивали, работали молча и сосредоточенно. Мне так не нравилось, я бы хотела их болтовню послушать, нет-нет да и мелькнет что-нибудь интересное.
А если я замешу побольше печенья и принесу корзинку сюда, девочкам — Ола же не будет сердиться?..
Дождаться бы вечера…
Дождались, конечно. Вечер для нас с Ниллой и в этот день, как во все прочие, начался на речке. Я радовалась, предвкушала, но не спешила — ночь впереди длинная, чем позже будет, тем меньше мне шансов встретить кого-нибудь в темных замковых коридорах. Вода в реке, под вызолоченным закатным солнцем небом, была словно парное молоко. Мы с Ниллой плавали, смеялись, брызгались и всячески оттягивали момент, когда придется вылезать на берег.
— Эй, Камита, — Нилла вдруг схватила меня за руку. — Смотри, кто там…
Я посмотрела. Ну надо же — Дин. Какие его черти принесли? То бишь — демоны. А вообще, есть разница?!
Он стоял, заложив руки за спину, и смотрел на нас, у его ног лежали наши вещи. Потому что мы купались, естественно, без всего.
— И что это такое? — завопила Нилла, — Дин, убирайся отсюда, уходи!
— Вы, найки речные! Насмотреться не могу! — он рассмеялся
— А ты бессовестный!
— Видишь, кого ты жалела и с кем возилась, — бросила Нилла. — Таких нахалов поискать!
Возражать было нечего. Хотя, кто сказал, что нельзя жалеть нахалов?..
Мы подплыли ближе, стараясь сильно не высовываться, благо глубина позволяла.
— И чего ты хочешь? — практично поинтересовалась Нилла.
Судя по смешинкам в ее глазах, сердилась она не всерьез.
Почему я заранее догадалась, что именно Дин ответит? Нет, не потому что я такая умная, просто все слишком банально. Такое есть в сказках, в романах, в кино, опять же…
— Всего лишь поцелуй! Один! Но можно и больше…
— Да лично я скорее Азавака поцелую! — возмутилась Нилла.
Азавака я знала только одного — огромного цепного пса, очень доброго и смирного, который проживал в своей будке неподалеку от кухни.
— Да перецелуй хоть всю псарню, Нилла, — ответил Дин весело. — Я к Камите обращаюсь. Решайте быстрей, выхода у вас нет! Только один твой поцелуй, слышишь, Камита? Я не спасаю красивых девушек от их дядюшек совсем бесплатно!
Вот как, а я-то думала, что мы более или менее квиты: я ему медицинскую помощь и услуги сиделки, он мне спасение от дядюшки. И что теперь, упрашивать-уговаривать его? На это рассчитывает?..
— Что ты решила, будешь целоваться? — нерешительно спросила меня Нилла. — Не бойся, дальше шутки не пойдет…
Я кивнула, крутнула кистью руки, показав на Дина — пусть отвернется.
— Договорились! — крикнула Нилла. — Отвернись, мы выйдем и оденемся!
Он тут же развернулся спиной к речке. Мы с Ниллой выбрались из воды, наскоро вытерлись и натянули одежду. Я пальцами расчесала волосы, рассыпала их по плечам, чтобы сохли, не выпуская из поля зрения спину Дина, обтянутую все той же старой рубахой.
— Камита, ты что? Косу заплети! — шикнула на меня Нилла, сама она тут же туго повязала голову платком.
Ну конечно, плескаться перед парнем в речке в чем мать родила — ничего, можно, а разгуливать перед ним же по бережку с незаплетенными волосами? О, ужас. Подумав так, я тем не менее быстро заплелась, потому как неизвестно, что по местным обычаям значит явление перед мужиком в распатланном виде? Может, тоже что-то совсем мне ненужное?
Теперь точно буду купаться в сорочке…
— Ленту, Камита, ленту! Да что с тобой?
Да ничего со мной. Оказывается, лента — тоже архиважно. Ладно, надену ленту.
Я огляделась. У самой воды росли какие-то развесистые травянистые растения с мелкими длинными листьями, кто знает, есть ли в моем мире аналог этой травки — я там не очень интересовалась ботаникой. Но веник получился бы хороший.
Он и получился хороший. Конечно, я окунула его в воду, тихонько приблизилась к Дину и окатила его дождем брызг. И резко отпрыгнула, готовая сорваться и бежать. Не успела — он тоже был, как взведенная пружина, одним прыжком преградил мне дорогу. Хохотал и не пускал.
— Эй, Камита, так нечестно!
Он приближался, я отступала, позади была река.
Что, он думает, я боюсь ножки замочить? Как же! Я ступила в воду. Хорошо, что босая, хоть туфли сухие будут.
— Камита! — закричала Нилла. — Дин! Вот дурные, да перестаньте вы! Камита!!
Я продолжала отступать, потом бросилась в воду и поплыла.
— Камита!! — надрывалась Нилла.
Дин сразу же поплыл за мной. Он плавал хорошо, я тоже. Только вот в юбке это делать слишком неудобно, в штанах, вероятно, все же лучше. Я нырнула, вынырнула в стороне, и все равно он через пару секунд оказался рядом, не смеялся, молчал, теснил меня к берегу. Когда стало мелко, поднял на руки, и, прижав к себе, вынес, поставил.
Все так же молча. Только смотрел.
Дин…
Мы оба мокрые, одежда облепила, вода стекает.
Что мы делаем, Дин?…
Нилла недовольно взирала на нас, уперев руки в бока.
Дин легонько поцеловал меня в висок, и ушел.
— Вот шальная девка, — Нилла приблизилась. — Как теперь возвращаться?
Я пожала плечами, отошла за кусты, разделась там и выжала как следует одежду. Повисит полчасика, всё будет не такой мокрой, тогда можно и в замок. Да и стемнеет уже, никто ничего не заметит.
— Простудишься еще, — Нилла закутала меня всеми холстинами сразу.
Мы уселись на берегу, Нилла, по своей привычке, задумчиво прикусила травинку.
— Ох, Камита. Не играй с этим!
Я играю?.. Это была моя идея — подглядывать и целоваться? И стану я с шантажистами целоваться, как же…
— Тебе нужен простой парень, работящий и заботливый. Это важнее всего.
Ох, Нилла. Мне об этом мама твердила сто тысяч раз. И в Димку она влюблена больше меня — работящий, заботливый. Серьезный. Ну и, можно сказать, простой, да.
Так или иначе, мы уже приспособились друг к дружке, ничего. Я тоже не совершенство.
Где вы сейчас, мама, Димка?
Я чуть не разревелась. Нилла погладила меня по руке.
— Знаешь, что про Дина говорят? Хотя, про него много чего говорят. В том числе и то, что он сын нашего именя и лесной ведьмы. Ну, ниберийки. Когда ниберийки мальчиков рожают — они их вроде отцам отдают, или бросают, а девочек оставляют себе. У них магия только женская, мужчины ею не владеют.
Даже так?! Я, про все забыв, во все глаза уставилась на подругу.
Нет, информация про ведьму меня в тот момент не впечатлила — похоже было на обычную сплетню. Сын ведьмы, надо же! Но то, что Дин — сын местного феодала, именя, то бишь? Брат ленны Даны?
Это может все объяснить. Отношение ленны, экономки. Его особое положение в замке — мне показалось, что оно особое. Его привычная такая уверенность в себе, несмотря ни на то. А то, что его иногда держат в клетке и наказывают кнутом — так это воспитание от любящего папочки, сильно, видно, сынуля от рук отбился?
— Лучше не надо, Камита, — вздохнула Нилла.
Да поняла я, поняла. Не надо. Требовательно взглянула на подругу — рассказывай еще…
— Я знаю Дина только взрослым, — заговорила Нилла. — Я ведь не так давно тут. Ола говорила, что имень привез Дина, когда тому лет двенадцать-тринадцать было. С гор привез, из Сейля, — она махнула рукой, обозначив направление. — Он там в башне жил, в лесу, неподалеку от деревни. С горбуном каким-то. Потом горбун умер, а Дина имень забрал в Кер. Так что все похоже, в сущности. Я про лесную ведьму, они людей сторонятся, так что понятно, почему ее ребенок не с людьми жил. А что за горбун — кто знает? И то, что имень сюда его привез — может, и правда, потому что сын. Дин про башню не помнит уже, но Оле рассказывал, когда помнил. Они с ленной Даной дружили всегда, а с молодым именем не ладили. Понятно, мальчишки. Они примерно ровесники, может, только имень и знает, кто из них старше. А если старший, даже если бастард… Нет, как бастард он прав не имеет, но имень мог бы дать ему кое-что. Да бастарда и законным признать можно, тем более если без матери, но только с разрешения короля, а почему бы королю не разрешить, если верный человек попросит? Так что, все в руках именя, но если бы у Дина еще с головой было в порядке, а так… — Нилла махнула рукой. — Говорят, не слишком-то имень любил свою первую жену, да и вторую тоже. Может, потому, что у него прежде ниберийка была, а их, говорят, забыть трудно, они часть души навеки себе забирают. Так что, может, Дин старше молодого именя. Ну и что с того? — Нилла встала, отряхнула юбку. — Может, вообще все неправда. Люди любят болтать. И я тоже, да? Меньше слушай. И не играй с ним, ни к чему тебе это. Тебе просто надо замуж!
Ла-да, спасибо, поняла.
Благодарно кивнув Нилле, я тоже встала, натянула сырые одежки. Вдруг заметила стоящие у самой воды короткие сапоги. Сапоги Дина. Все-таки сбросил перед купанием, а потом забыл и ушел босиком. Подруга проследила за моим взглядом, улыбнулась, сходила за сапогами и завернула из в холстину.