— Какая же ты красивая. Тебя ведь наверняка замуж хотели выдать… там, в твоем мире? Хотели?..
Я рассмеялась, положила палец ему на губы — молчи, дескать, не хватало нам тут еще всякие глупости обсуждать. А потом приподнялась на цыпочках и поцеловала его, легонько, и он тут же сам впился губами в мои губы.
Пуговицы на его рубашке такие мелкие, тугие, и их десятка два — что за дурость шить мужикам такие рубахи?! Впрочем, у меня пуговок не меньше, но Дин поступил умно — расстегнул только верхние, и ловко снял с меня блузу через голову, и юбка тут же сама свалилась с бедер — однако… И когда успел развязать, ловкий ты мой?..
Он подхватил меня на руки, а до кровати, оказалось, было ровно три шага.
И вовсе он, оказывается, не устал, ну вот ни капельки.
Я проснулась в потемках, и одна. В самый первый момент ничего не поняла, во второй — кое-что вспомнила и удивилась. Потом сон с меня слетел с момент, я вскочила, пошарила рукой по кровати — да, я одна, причем совершенно голая.
Так, сейчас разберемся. Темно, потому что за окошком ночь. Мы уснули… утром. Ранним. После того, как… вот именно, после того этого. И это то… вспомнилось и оказалось, в общем, весьма и весьма приятным воспоминанием. И с этими воспоминаниями следовало бы проснуться в жарких объятьях любимого, а не в одиночестве в темной комнате. И если бы еще можно было щелкнуть выключателем — и да будет свет, или хотя бы предполагать, где выключатель, пусть бы и в шкафу! Да-да, слышала не раз эти анекдоты про то, что в российских гостиницах выключатели в шкафах, но пока не видела, хоть много десятков раз пришлось останавливаться в простых, без претензий, российских гостиницах…
Ох, о чем я думаю? То все другая, уже не моя реальность. Здесь выключателей в принципе нет, нигде, и в шкафах и на потолке тоже, здесь где-то, гипотетически, должна быть масляная лампа, но что-то при свете она мне не заметилась.
Я ощупала пол под кроватью и, о счастье, нашла свою нижнюю рубашку, быстро натянула и почувствовала себя гораздо увереннее. Осталось поискать остальную одежку.
Я отыскала юбку и блузу и влезла в оные, когда стукнула дверь, и, как прекрасное видение, появился мой супруг с лампой.
— Ты проснулась?
Я выразительно на него посмотрела. Да, видишь ли, дорогой, я проснулась, а ты хоть бы догадался, уходя, оставить мне какой-никакой свет! Лампочку, свечку, да что угодно! И уходить вот так, по-тихому — да слов просто нет, как это называется!
Он улыбался, той самой своей уже привычной, родной мне улыбкой.
— Ты проснулась, — и это уже не было вопросом. — Хочешь спуститься вниз? Я заказал ужин. И кое-с кем тебя познакомлю.
Я тут же почувствовала беспокойный укол в душе — познакомит, с кем, зачем, не надо! Мы тут первый день, я пока никого знать не хочу, не хочу, и все! Кого он может знать тут, в этом городе, где никогда не был… или был?!
Он медленно подошел, между делом оставив лампу на столе, и как бы невзначай мне сообщил:
— Впрочем, спешить некуда, — его руки уже ласково прошлись по моей спине, а пуговки… они каким-то чудным образом расстегнулись сами.
И я как-то сразу охотно согласилась — некуда спешить, и беспокоиться не о чем. И то, что он подхватил меня на руки и отнес на кровать, а мои с таким трудом найденные в потемках вещички опять полетели в разные стороны, показалось мне очень правильным…
Потом, когда я блаженно вытянулась в его объятиях, и никуда не хотелось идти, и мой муж казался таким расслабленным и счастливым, тем не менее он со вздохом сказал:
— Надо спуститься вниз, там же ужин остывает. И я встретил одного человека. Тебе он понравится, он мой друг. Хороший, надежный человек.
Я поверила, что — хороший, надежный, и все такое, но беспокойство опять кольнуло.
Разве так уж хорошо, что мы здесь, в такой глуши, сразу же умудрились нежданно-негаданно кого-то встретить? И разве не спокойнее и лучше нам было бы никого не встретить? Впрочем, я себе тут же себе возразила — не в глуши, а в столице княжества Вельд, что, можно сказать, по-нашему, областной центр, а никакая не глушь. И вся проблема в том, что это я тут — не от мира сего, причем в буквальном смысле, и поэтому мне от всего не по себе, а вот Дин, как раз — дома, и в том, что он кого-то встретил, в таком обжитом и людном месте, ничего уникального нет. А если встретил друга — так это же здорово! Он разбирается в людях, хоть и ненормальный… ну, то есть, с ним все же не все в порядке, что ни говори. Но я убедилась уже, что он не глуп и разбирается в людях.
И вообще, я его люблю… вот. И должна доверять. Точнее хочу, очень хотела доверять… но почему-то все равно беспокоилась.
На ужин у нас была каша с мясом, очень похожая на ту "дежурную" кашу, что мы то и дело варили в Кере, маленькие хрустящие пирожки с ягодами, что-то сроже нежной, воздушной творожной запеканки со вкусом топленого молока — интересно, как готовили? — и неизменный душистый травник с медом — слишком много всего, хоть и очень вкусно. Как ни странно, я настолько голодной не была, несмотря на то, что предыдущий раз ела еще в Кере, и вовсе не неуклюжие комплименты нового знакомца, того самого друга Дина и "хорошего, надежного человека", отбивали мне аппетит.
Дин его представил так:
— Любимая, это хас Грир Дивер, я задолжал ему собственную жизнь, был случай.
Я от таких слов чуть пирожком не подавилась, хотя, конечно, это просто расхожий оборот, к которому я тут еще не привыкла. "Жизнью обязан" по смыслу то же самое, однако звучало бы, на мой иномирский слух, не столь сурово.
Хас был невысокий, но широкоплечий, кряжистый, со светлой кудрявой бородкой, лицо — прямо без грима русских богатырей играть в исторических лентах,
— Да брось, — с широкой улыбкой отозвался он, — ты тот свой долг на другой же день и списал, можешь больше не поминать. Приветствую тебя, лира. Эх, не перестаю восхищаться, насколько красивым женщинам нравится мой друг Дин, хоть он, временами…молчу, дружище, молчу. Ох лира, прости, теперь-то, я думаю, он ни на какую и не глянет… кроме тебя, я имею в виду, лира… имя на расслышал, прости? Эх, и знает же он места, обормот, где водятся такие красавицы?!
— Ее зовут Лина, она пока не разговаривает, — пояснил Дин, — но это временно.
— Э… так ты ради этого привез ее к магу? Да, дело нужное. Постой, лира Лина — из здешних мест, я погляжу?
Вот, и этот решил, что я вельдка, к тому же Дин уже просветил его насчет того, что мне нужен маг.
— Нет, она не здешняя, она из Аркарана.
И впрямь, пусть лучше оттуда, назваться здешней было бы чревато.
— Вот ведь, надо же! А выглядит — хоть князю здешнему в жены! Правда, он женат, младший князь, дай ему Провидение долгих лет. Платит хорошо, стражу держит строго — не то что в Казрале, а про Дрер я уж и молчу. Вот-вот станет полноправным князем, как старый помрет. Жаль старика, конечно, тоже говорят, хороший человек, да я его здоровым и не застал.
Оказалось, что хас — это не часть имени, как я решила поначалу, а звание, Дивер оказался организатором и командиром маленького отряда наемников, охранявшим купеческие обозы, которые колесили по Винете, по-нашему, должно быть, можно назвать его владельцем частного охранного агентства.
— У нас лучшая на свете работа, лира, — доверительно сообщил он мне. — Не скучно, и серебро платят исправно, еще и ищут, чтобы серебра предложить! Отец хотел сделать из меня приказчика в лавке, он тканями торгует, но нет, это не по мне, от такой работы, милая лира, я с ума сойду. Вот, мужа твоего к себе зову, обещал подумать. Надо зарабатывать денежки, раз ты муж такой красивой лиры!
Я в конце концов сбилась со счету, сколько раз он похвалил мою красу неземную. Видно, бедняга просто искренне считал, что мне, как женщине, другие темы неинтересны. Обращаясь к Дину, он за короткое время успел рассказать кучу коротких и увлекательных историй, которые случились с их общими знакомцами, или не общими — неважно, я с интересом слушала и кое-что мотала на ус. Но едва его взор обращался ко мне, как он спохватывался и изрекал, какая же я красавица писаная. Я уже с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, и на губах Дина дрожала улыбка.
Вообще, я уже радовалась, что этот парень, неожиданно встреченный друг, оказался именно таким. У него был хороший, ясный взгляд и широкая улыбка человека, который не держит камней за пазухой. Но он болтуном бездумным тоже не был, хотя на первый взгляд и такое впечатление мог произвести. Когда группа мужчин с мечами и в плащах зашла в трактир, он так на них взглянул — словно рентгеном просветил. И верно, в его профессии неподходящий человек долго не задержится.
Отвернувшись от вошедших, словно бы не найдя в них ничего интересного, он сказал:
— Не тревожься, лира, я мужа у тебя ненадолго заберу. И соскучиться не успеешь. И не звал бы, вот тебе мое слово, если бы не такая скорая нужда. Чужого человека не хочу пока брать. Подсобит мне твой муж, серебра заработает, серебро, оно ведь лишним не бывает. Все к вашей с ним пользе, лира.
До меня, замороченной его рассказами, и дошло не сразу, о чем он говорит — что сманивает Дина на какие-то свои дела?! В груди похолодело…
Дин за мной наблюдал, сразу накрыл мою руку своей:
— Не волнуйся, солнышко. Все в порядке, все будет хорошо.
В порядке?! Я дышала через раз. Он собирается оставить меня одну, и считает, что все в порядке?
— Честью моей клянусь, лира Лина, огорчать тебя я бы не рискнул, — нагнулся ко мне хас Дивер. — И в долгу не останусь, не думай! Ты ведь обычным порядком к магу на прием долго можешь не попасть, было дело, раньше, к прежнему-то магу, и по полгода ждали, и по году. Маг не только по очереди принимает, а бывает, и кого захочет, кто на глаза удачно попадется. Вот ты и попадешь ему на глаза, не сомневайся.
Мой Дин ободряюще улыбался, и я малость успокоилась. Не совсем, нет, но — смогла здраво рассуждать. В том, что сказал хас, определенно, был смысл. Что я, в самом деле, маленькая, не могу одна дома посидеть… то есть, на постоялом дворе? Могу. Если недолго. Если Дин уверен что все в порядке, что так лучше.
Потом, распрощавшись со стариной Дивером, мы вернулись к себе в комнату и, как следовало ожидать, долго целовались, стоя у закрытой двери, и невозможно было остановиться. И я уже ждала, что мне опять сейчас помогут ненавязчиво избавиться от лишнего… от одежек, то есть, но Дин вдруг спросил, гладя меня пальцами по щекам:
— Как ты считаешь, любимая, твой мир… он примет меня?
Я подумала, что ослышалась. Глянула вопросительно — повтори? Лампа мерцала, ее свет золотил лицо Дина, мои руки вокруг его шеи — все казалось ненастоящим.
— Я вот подумал, может, возьмешь меня с собой? Меня ведь здесь мало что держит, верно? Дана иногда вспомнит, и все. Я бродяга без своего дома, так почему бы мне не отправиться туда, где твой дом? Вопрос лишь в том, хочешь ли этого ты.
Я кивнула — да, хочу. Действительно, хочу. Но…
Примешь ли ты, милый, мой мир?
Должно быть, по выражению моего лица Дин понял, что все неоднозначно.
— Ты не против, но что-то мешает?
Милый, ты не видел ту меня, что вышла из леса. Всего лишь другая одежда, но какими глазами ты посмотрел бы на ту меня? И это сущие мелочи по сравнению со всем прочим…
— Твои родители? Они будут против? Другие родственники, твой князь? Или кто?
Я только вздохнула.
— Ты связана чем-то? Помолвлена? Но это можно решить, я заплачу заклад и решу этот вопрос! Демоны, понимаю, что у меня пока ничего нет, но не беспокойся, я придумаю что-нибудь.
Не знаю, что такое заклад, но, вообще, он у меня отважный до безрассудства! "У меня ничего нет, но я придумаю что-нибудь!" Я улыбнулась.
— Или… — он нахмурился, добавил враз севшим голосом, — я ведь помню, что ты не добровольно согласилась на свадьбу. Та хочешь уйти — совсем? От меня?
Я быстро покачала головой и сделала движение пальцами, как будто пишу. Помнила прекрасно, что бумагу и чернила мы с собой не брали, Но, может, здесь можно найти?
— Да-да, конечно, — Дин кинулся к сумке и извлек оттуда несколько сложенных листов бумаги и — о, Провидение! — огрызок карандаша, на который я изумленно уставилась, чуть ни забыв про все прочее.
Еще бы. Я мучилась с пером и чернильницей, в то время как здесь есть карандаши! Карандаш этот был гладкой деревянной палочкой толщиной в мой палец, и грифель внутри тоже был непривычно толстым и слишком мягким, и напоминал карандаши для рисования, которые я видела у Славки, младшего сына дяди Гоши, они продавались только в магазине для художников. Но, тем не менее — это был карандаш.
Кое-как, может быть, с ошибками, я написала: "Тебе будет трудно". Он перечитывал, судя по времени, не раз, словно искал какой-то подвох — я уже подумала, не перепутала ли все буквы, может, это и прочитать невозможно?
— Мне — трудно? Ну и что? Не понял, любимая, ты просто беспокоишься о том, что мне будет трудно? — он недоверчиво засмеялся, как будто сомневаясь, что я именно это написала. — Просто — трудно? Или ты имеешь в виду какую-нибудь особенную опасность? С той стороны Дверей сидит дракон и поедает всех иномирцев? Или еще что-то в этом роде?
Я качнула головой — не так категорично, разумеется, никаких драконов. Хотя кто знает, не покажется ли ему кое-что опаснее этих зверюг?
— Любимая. Ты просто говоришь о трудностях, да? Демоны. О таких, которые испытала ты сама, попав сюда? Потому что все чужое? Только это? Глупенькая, какая ерунда. Да трудно и должно быть, как без этого? Я и не ждал, что мне будет легко, в этом мире тоже. Иначе сидел бы до старости в Кере. Но ты будешь моя? Ты не жалеешь, что ты моя? Тогда я ничего не боюсь. Я не отпущу тебя одну, я не могу, — шептал он мне на ухо, крепко обнимая и касаясь моей щеки свой, немного колючей — да какая разница, я стояла бы так до утра, и твердила бы: да, да, да, пойдем со мной, мы справимся, я же смогла, и ты сможешь, я помогу, и ты справишься, но я не хочу уходить без тебя!
Верила ли я? Да, конечно. В конце концов, и впрямь, там, дома, нет драконов, целенаправленно поедающих иномирцев, а все остальное можно пережить.
На меня нахлынула такая радость, словно только что тот самый волшебник Мун пообещал мне, что да, конечно, вот чуть-чуть подождать, и он меня отправит домой. Нас, нас отправит.
Я не хочу уходить без Дина. Кого я обманываю? Я люблю его.
А если бы он потребовал остаться здесь, с ним? Какое счастье, что он ничего подобного не требует. Значит, решено.
А может быть, и моя немота, и странная болезнь Дина останется здесь, в этом мире? Это вообще было бы чудесно. Я тут же подумала, что вслух бы этого не сказала, даже если бы могла — чтобы не сглазить. Но как было бы здорово!
Я вывернулась из рук мужа, подобрала бумагу — я на нее наступила, оказывается, — и написала карандашиком, который все это время так и сжимала в руке, как невесть какое сокровище: "Когда уедете с Дивером?"
— Через три дня, рано утром, — тут же ответил Дин, — а к обеду следующего дня уже вернемся.
Три дня — так мало…
— Мы обойдем весь город, любимая, здесь есть что посмотреть. И полетаем, у нас ведь есть рух, — видимо, я сразу изменилась в лице, и он засмеялся, — в твоем мире нет рухов, в этом все дело, да? Как жаль, мне их будет не хватать. Не бойся, со мной ничего не бойся, тебе очень понравится. Мы облетим город, ты все увидишь сверху, это лучше, чем бродить пешком или ехать на лошадях.
Я подумала, что, по крайней мере, попробую, ведь уже летела почти целую ночь, и — ничего страшного. И тогда мне даже в голову не могло прийти, что главным потрясением следующего дня будет вовсе не катание на рухе, а дракон. Живой, настоящий дракон. Я всего лишь увидела его издали — этого достаточно.
Сначала мне показалось, что далеко в небе — самолет. Я в окно первая его увидела. Дин увлекся разговором с хозяином трактира, куда мы зашли перекусить пирожками с горячим травником.
Меня настолько потряс вид самолета в небе, что я не успела сообразить — здесь в принципе не может быть самолетов. Я вообще наверное, потеряла способность соображать, просто с возгласом, подобным крику раненой чайки, вскочила и вынеслась за дверь. Хозяйка, перетирающая посуду за стойкой, тут же выскочила следом.