Мне кажется, или принца на обратном пути со свидания, поймала и покусала банальность? Родник извращений иссяк? Что случилось?
Кутаясь в свое отвратительное настроение, я пыталась отрепетировать влюбленный взгляд перед зеркалом. Мой взгляд пока что напоминал о том, что любовь очень зла и не выспалась.
«Ась-ась!», — шевельнулась во мне старушка — любовь, требуя законный стакан воды. Вспомнив принца, она потребовала что-то покрепче. Я ввернула парочку высокоградусных словечек. Любовь стыдливо притихла.
Мужчины, встречающиеся на моем жизненном пути так же часто, как и поганки после дождя, отличались «дерьмом» и соблазнительностью. Если второе сразу бросалось в глаза. То второе робко появлялось потом, благоухая постоянными скандалами.
Я раздумывала над тяготами любви. Неподалеку пел какой-то павлин. Он пел так пронзительно и громко, что мне хотелось поставить его на грань вымирания. К одинокому павлину присоединился глухой соловей и икотная кукушка. Я была большим ценителем искусства. Поэтому щедро платила за головы особо голосистых соседей.
Коридор вел меня в комнату Изабо. С каждым шагом я осознавала, что лично знакома с этим павлином. Ключ подразнил замок, и дверь открылась.
— … люблю тебя, мой при-и-инц! — закончила сольную партию раскрасневшаяся Изабо. Она скромно посмотрела на меня, ожидая аплодисментов. Если бы Золушка с такими песнями мыла бы полы в доме мачехи, то на заднем дворе появился бы подозрительный холмик.
Разобидевшись настолько, насколько может творческая душа, Изабо поджала губы. В каждой женщине есть загадка. И теперь я пыталась понять, как такие очаровательные губки могут издавать такие жуткие звуки?
— Ну как? — кокетливо спросила Изабо, накручивая прядь волос на изящный пальчик.
— Когда хулиганы поймали возле моего дома бродячую кошку. Она попадала в ля намного уверенней, — вспомнила я.
Обиженная губка дрожала. В глазах появилось: «Ты просто мне завидуешь!».
Пока мне обильно рассказывали про уроки пения. Про учителя, который высоко оценил талант. Он называл Изабо алмаз неграненый, предрекал успех в любом глухом обществе. У него просто не хватило мужества признать правду. И спасти множество жизней.
— А ты берешь соль второй октавы? — ревниво спросила Изабо, яростно расчесывая роскошные волосы.
Беру и несу на кладбище. Мне очень хотелось развить эту мысль.
— Знаешь, веселые песни даются мне сложнее, чем грустные, — поясняла Изабо, поправляя упругий локон. — Грустные нужно тянуть. Это так просто! Хочешь покажу!
То, что от нее теперь ничего не зависит, давало ей возможность показать себя со всех сторон.
«Если сумеешь доказать мне, то она пройдет следующий этап!», — повторил в голове голос принца. Все вокруг запахло розами и неприятностями.
Я только что поймала себя на мысли, что никогда никого не любила. «А как же чулки и деньги? Представь, что он чулки или деньги?», — подсказывало мне женское обаяние. Оставалось прийти и просто поставить принца перед фактом. Могу натянуть и порвать. Или распихать по мешкам. Если я верну принца родителям, это будет считаться уплатой налогов? Если да, то в каком размере?
И чего это я задумалась? Раньше достаточно было мило улыбнуться, невинно похлопать ресничками и томно вздохнуть, словно вчера похоронила любимого хомяка. И каждый мужчина готов был изучить глубину твой любви в меру своих возможностей.
— Думаю, либо я исполню «И бал тебя…» или «Сосины». Какую песню лучше выбрать, чтобы показать глубину чувств? — Изабо требовала сиюминутного ответа.
— Сосины, — отмахнулась я, нервно расхаживая по комнате. — Так надежней.
— Со-о-оси-и-и-ны-ы-ы! — завела песню Изабо, а на ее глаза навернулись ванны слез. — Па-а-адал же-е-елтый ли-и-ист!
Если принц не переживет песни, я лично скинусь ему на памятник.
Я задумалась, слушая ужасающие звуки, которые издавало это очаровательное создание. Мне казалось, что ими можно было пытать стул. И стул под конец третьего куплета сознался в том, что он — стол.
— … мо-о-о-ой при-и-и-инц! — закончила Изабо, слегка охрипнув от стараний.
Мне искренне хотелось, чтобы Изабо в свое время засохла на обоях вместе со своей мадам Тэлфи, уроками обольщения и вокала.
Зато отец принца в нужный момент не промахнулся. Меня настораживает этот конкурс. Вчера мы как бы разошлись на подозрительной ноте. И нынешний конкурс «Я тебя люблю» тому подтверждение. Если я не смогу убедительно сыграть влюбленную дуру, то ее сыграет любая.
— Обожаю тебя, мой принц! — Изабо помучила подушку и прижала ее к щеке.
Плесневелая зеленью бархата подушка полетела на кровать.
— Время! О, я просто предвкушаю эти трогательные моменты! Признания в любви — это все выбивает на слезу! Я советую всем зрителям запастись платочками! Я и сам взял с собой самый большой и кружевной! Я себя знаю! — причитал в коридоре Ангус. — О, это так мило! Только сегодня, только сейчас трогательное признание за признанием!
Я вышла из комнаты, видя, как Ангус утирает платочком уголок глаза, а возле его носа висит магический шарик.
— Я уже плачу! — кривился маг, пытаясь выдавить слезинку. — А ведь конкурс еще не начался! Вы только посмотрите на наших участниц! Сколько их осталось? Десять? Десять! И сегодня одна или несколько из них покинут нас навсегда! Их сердечки будут разбиты, их подушки будут мокрыми от слез!
Маг посмотрел на меня так, словно я собираюсь затянуть павлинью песню. Но пока не сознаюсь! От усталости мне начинает мерещиться ужасное: его высочество лежит на полу в предсмертных конвульсиях. С него ручьями текут розовые сопли с запахом ванили. «Что вы наделали? Он утонул и захлебнулся в вашей любви!», — кричит придворный целитель, пытаясь делать искусственное дыхание взглядом.
— Сюда! — пригласили нашу поредевшую женскую делегацию самых стойких и отчаянных.
— Тс! — послышался голос Ангуса. Маг уже очутился возле таинственно запертых дверей. — Там что-то происходит! Там что-то готовится! Неужели его высочество не верит красавицам на слово? Я бы поверил! Но, возможно, именно поэтому я — ваш любимый вездесущий ведущий, а его высочество — принц целой … считайте, империи!
Павлин прокашлялась рядом со мной. Ее решительный взгляд пугал меня больше, чем кровь, вытекающая из ушей принца.
— Но что это? Двери до сих пор закрыты! — тянул время маг. Павлин расправила свои плечики, глядя на меня, как на убогого воробья.
— И вот оно! — двери распахнулись, а нас завели в огромный зал. Я смотрела на позолоченные стены, понимая, куда ушли чужие налоги. Свечи вспыхнули друг за другом, заставляя все блестеть и нарядно сверкать.
— Что же придумал наш принц? — суетился Ангус, пока я смотрела на одинокую дверь в дальнем конце зала. — Тише, девочки! Только без паники!
Как тут не паниковать? Его высочество может на спор довести до нервного срыва целую армию и дракона до самоубийства.
— Участницы волнуются. Еще бы! Для кого-то это — последняя возможность признаться в своих чувствах. А потом… потом навсегда покинуть отбор! К сожалению. Другого шанса у вас может и не быть… — понизил голос до горестного шепота Ангус. — Быть может, одно слово изменит вашу судьбу навсегда! Скажите принцу все… Все, что вы хотели сказать ему с самого начала отбора!
Боюсь, что мое истинное призвание в любви не укрепит дружбу между народом и короной.
— У вас есть один шанс, — шептал Ангус. — Только один… Подумайте… Не спешите… У вас будет двадцать минут, чтобы сказать принцу самые важные слова!
Первая участница решительным шагом направилась к заветной двери. Ее поступь гулко раздавалась в зале. Дверь скрипнула. Открылась и закрылась.
— Время пошло, — нарочито встревоженным голосом произнес Ангус. Двое слуг, стоящие возле двери вытянулись по струнке.
Если посмотреть на нас со стороны, то мы напоминали очередь в единственный туалет. Кто-то нервно теребил вышивку на платье, кто-то разгуливал по залу, что-то бубня. Мимо меня прошла сосредоточенная девица. Она бубнила так, словно отпевает хомячка.
— Люблю тебя мой принц… — донесся до меня очень сосредоточенный шепот под нос.
— И-и-и-и-я-я-я-я-и-и-и, — заливисто распевалась возле окна кудрявая соловушка. Мы все дружно подыгрывали ей на натянутых струнах нервной системы, образуя слаженный нервный оркестр. Я, например, аккомпанировала ей дергающимся глазом. Задавала ритм.
— Сначала налево, потом два шага вперед, — репетировала танец неземной любви очаровательная блондинка, кружась по залу.
— Ми-ми-ми! — кряхтел мой голосистый павлин. Перед глазами встал труп принца. Его выносили вперед ногами. За ним бежала Изабо с возмущенными криками: «Там еще припев! Ваше Высочество! Не уходите!».
Если однажды я умру, то у меня будет одна просьба. Хочу, чтобы на моих похоронах Изабо исполнила несколько песен. Чтобы впервые живые позавидовали мертвым.
— Забирайте! — послышался насмешливый голос принца. Слуги переглянулись и нырнули в комнату. Через минуту возни они выносили девицу вперед ногами. Ее бледная рука безжизненно свисала.
— Что происходит? — занервничали участницы, вопросительно глядя друг на друга. Мой павлинчик от неожиданности подавился куплетом. Изабо провожала круглыми глазами шуршащее платье и две ноги, торчащие из него. «Осторожней! Разойдитесь!», — командовали слуги, двигаясь к выходу из зала.
— Что там случилось? — перешептывались участницы, поглядывая на двери с тревогой.
Робко осмотревшись по сторонам, еще одна участница шагнула к заветной двери. Двери перед ней открылись, а она почему-то резко побледнела.
Пока что я склонялась к мысли, что принц сидит там голый. Но я могла и ошибаться!
Дверь распахнулась так внезапно, что мы все дернулись. Оттуда пулей выбежала красавица, роняя на ходу туфли, украшения, честь и достоинство… Ее надутые щеки и глаза на выкате намекали на то, что принц сидит в обнимку с дохлой кошкой. Которую нежно поглаживает, и изредка целует под хвост.
Девушка добежала до окна, раскрыла его и свесилась вниз. Послышались характерные звуки токсикоза.
— Следующая, — вежливо пригласили очередную участницу. Гордым шагом мимо меня прошла красавица — брюнетка, сверкая фамильными драгоценностями.
— Что же там происходит? — почти шепотом спросил Ангус, подогревая интерес зрителей. — Пока что это — тайна! Вы посмотрите, как волнуются наши участницы! Вы только вглядитесь в их лица!
Время шло, но дверь пока не открывалась. Внезапно она распахнулась, а из комнаты на коленях выползла растрепанная брюнетка. Ее фамильные драгоценности звенели и колыхались, как колокольчики на козе. Она обвела нас взглядом покрасневших глаз и обессиленно рухнула на пол.
Что там может быть? Я перебирала в уме варианты. Это невероятно, но я начинаю волноваться!
Брюнетке помогли встать на ноги. Она ошалелым взглядом обвела всех нас.
— Осторожней, мадемуазель! — причитали слуги, пока она рукой показывала всем разойтись. Морщась так, словно, ее вот-вот стошнит, красавица отчаянно жестикулировала.
Он там что? Кузнечиков в мороженое макает и предлагает попробовать?
Участницы сменялись. Кого-то выносили на пятой минуте, кого-то на десятой. Вид у всех был такой, словно вместо целого принца, им предложили половинку принца. Со всеми вытекающими последствиями.
— И вот остались две последние участницы! — радостно сообщил Ангус, пока нас со всех сторон облетал шарик. — Таинственный конкурс уже почти подошел к концу, но мы до сих пор не знаем, что там происходит!
Избо шагнула в сторону дверей. Слуги молча распахнули альковы будущих любовных страданий принца.
— Соси-и-и-ины… — послышался сдавленный голос Изабо. До этого она, видимо, готовила принца к худшему. — Ой! Простите… Соси-и-ины… листья-я-я… облета-а-ают…
Есть не так много вещей, которые заставят меня покраснеть. Например, румяна. И вот теперь к ним прибавилась еще одна. Интригующее слово «свежопарю» отдавалось гулким эхом в опустевшем зале.
— Сейчас свежопарю несу любовь свою! — пела Изабо.
Таинственный «свежопарь» не покидал моих мыслей. Кто эта загадочная личность? Зачем ему ее любовь?
«Свежопарь» был уже не таким бодрым, как в первом куплете. Голос Изабо стихал, а она закашлялась.
Принц что? Решил ее предусмотрительно задушить, пока не поздно?
— Кхе! — послышался кашель Изабо. Ее стоны укрепили меня в вере в кровожадность его высочества.
Видимо, Изабо решила не ограничиваться вынесенным мозгом невольных слушателей. Она твердо решила вынести еще двери. Для убедительности.
Она бежала по залу так, словно вырвалась на волю из плена собственных страстей, страданий и трепетных признаний. Ее платье шелестело на бегу. Несчастный слуга, решивший заглянуть в зал, был сбит с ног и затоптан ее туфельками.
— И вот она! Последняя участница! — с фальшивым восторгом произнес Ангус, учтиво провожая меня к двери.
Уже на подходах к двери в нос ударил странный запах. Я несколько раз принюхалась. Пахло полуразложившимся трупом. Причину убийства я уже чуяла. Его убили за то, что он год не менял носки. Но это еще не все. На труп сбежались штук сорок душистых котиков. Они по очереди и одновременно при помощи вонючих меток доказывали друг другу что-то важное. Или просто делили приглянувшийся труп.
— Проходите! — пригласили меня слуги.
В кресле со скучающим видом расположилось его высочество. Он с издевательской улыбкой поправлял роскошный букет желтых цветов, стоящий на столике. На мгновенье у меня перед глазами все поплыло. Мне срочно нужен этот таинственный «свежопарь».
Рядом с принцем стояло пустое кресло, в которое мне жестом предложили присесть.
Я всегда учила своих девочек одному. Никогда не говорите мужчине, что вы бежали к нему, сломя гордость. Особенно на отборе. Вы всегда — маленькая жертва обстоятельств. И принц, герцог, барон вас не интересовал. Вы пришли сюда, потому, что злые люди так захотели. И поначалу принц вам совсем не понравился. Но сейчас … что-то изменилось… Никогда не будьте категоричными в своих чувствах. Оставьте мужику простор для кладбища нервных клеток.
Любовь с первого взгляда придумали мужчины исключительно для себя. Лишь они имеют право влюбляться с первого взгляда и орать об этом на каждом углу. Женщина при всей своей любви с первого взгляда должна молчать о ней годами. Иногда десятилетиями. В кружевную тряпочку. Чтобы ненароком не отбить мужику нежный охотничий инстинкт.
Для этого созданы женские намеки разной степени толщины. В жизни женщины тонкими должны быть только намеки. А все остальное максимально толстым. Начиная от кошелька мужчины, заканчивая содержимым его штанов. Это и называется женским счастьем.
— Неужели моя близость так расторгала твое нежное сердце, — улыбкой заметил принц. — Я безмерно польщен…
Улыбка его высочества померкла, и он уткнулся в книгу. Дайте мне немного «свежопаря»! Я хоть подышу рядом! В моих глазах невольно встали трогательные слезы.
Теперь я понимала, что так отчаянно воняет! Эти мелкие желтые цветы — символ непроизвольной разлуки с завтраком, обедом и ужином. Я бы назвала их «Мужик в доме».
Если принюхаться, то пахли они стойким запахом мужского пота. К ним присоединялся нежный аромат ископаемых доисторических носков. Эти носки передавались из поколения в поколение уже много лет. И стирать их считалось дурной приметой.
Запах носков и пота смешивался с запахом чесночного супа. Это изысканный деликатес, обожаемый почти всеми мужчинами. Они рождаются с уверенностью в том, что чесночный суп — лучшая прелюдия и беспроигрышный акт в мир любви и обожания.
Мужчины всегда были странными. Они свято верят в то, что еще ни одна женщина не устояла перед обаянием мужского пота, стоячих носков и чесночной похлебки.
Все окна были наглухо закрыты. Складывалось ощущение, что где-то поблизости лежит дохлый потный портовый грузчик, переваривая чесночную похлебку.
На стене висели часы, на которые принц изредка поглядывал с невежливой регулярностью и отрешенным видом.