«Личный палач» Екатерины достал из-за пазухи пухлый конверт. Да… Подготовился. Зарабатывает очки.
– В головах будет, Афанасий Тимофеевич. Дьяком – я кивнул Хлопуше – А твои старания, Степан Иванович я оценил. Походишь пока в подьячих.
Хлопуша одобрительно хмыкнул.
– Приглядимся к тебе еще… – я внимательно посмотрел в пустые, рыбьи глаза Шешковского – А чтобы ты не надумал, обратно к Катьке намылиться… Лично пустишь Курча под лед Казанки ночью. При трех видаках. Афанасий Тимофеевич, позовешь свейских казачков, что приставили к ляху. Поучится они у него не успели, зато посвидетельствуют… Они же и в писцах у вас будут в Канцелярии для начала.
По лицу Шешковского пробежала неуловимая тень. Да… это тебе не секретные документы сдать. Иезуиты Курча не простят. Они вон самого папу Римского скоро в расход пустят.
– Иди, Степан Иванович, нам еще с Афанасием Тимофеевичем перемолвится конфидентно надо – я взял пакет Шешковского, распечатал.
– А что с… Софьей и детьми делать? – невинно поинтересовался новоиспеченный подъячий, вставая – Отпускать?
Хлопуша вопросительно на меня посмотрел, я же положил руку на пистолет за поясом. Может все-таки пристрелить эту змею? Семья Пугачева – это компромат.
– Позже решу. Пущай пока живут, где живут. Они ведь под охраной?
– Так точно-с! Верные люди сторожат.
– Вот и пусть дальше сторожат. Иди.
Я тяжело вздохнул, закрыл глаза.
– Ой, беда нам с Шешковским будет – произнес Хлопуша – Больно изворотлив, двуличен.
– Без него тоже тяжко будет Тайную канцелярию создать – я открыл глаза, посмотрел на каторжанина. Тот ответил мне понимающим взглядом.
– Кровью иезуита его не привяжешь. Надо дворянчиков ему известных подсунуть. Пущай их казнит.
– Публично! – согласился я – Жди. Не может такого быть, чтобы не взбунтовался кто-нибудь снова. Тогда и позовем Шешковского.
– Все сделаю, царь-батюшка. Токмо скажи, что за Софья эта? Да еще с детьми.
– Позже расскажу. Пока прикажи тишком последить за Степаном. Надо узнать, где он их держит.
* * *
Старуха Арина, нянька княжны Агаты Кургановой, возвращалась домой во двор бывшего дворянского собрания с рынка на пристани. После взятия «анпиратором» Казани горожане добывали там у наезжавших из окрестностей мужиков кое-какие съестные припасы в обмен на вещи домашнего обихода. В этот день Арине посчастливилось выменять у какого-то чуваша без малого полпуда муки, два десятка яиц и уже ощипанного гуся на старую атласную душегрейку с оторочкой из лебяжьего пуха. Нести все это добро старухе было очень тяжело, и она, протащив корзину шагов тридцать, остановилась перевести дух.
Арина тоскливо оглядывалась по сторонам – город жил своей жизнью. Как будто не было битвы на Арском поле, казней дворян… К удивлению женщины, Казань не подверглась разграблению. Улицы патрулировали казаки, по домам ходили муниципальные полицмейстеры, успокаивали народ. Утром дня городская стража произвела облаву и изловила человек до пятидесяти воров и разбойников.
Отдохнув на перекрестке, где нелепо торчал из земли обгорелый дубовый столб, Арина снова потащила свою тяжелую корзину, кряхтя и что-то бормоча про себя. И тут словно из-под земли вынырнули двое с вьюками на плечах и крепкими посохами в руках. Одеты они были по-татарски: в длинных восточного покроя кафтанах, с ватными тюбетейками на бритых головах.
– Стары вэщи… Шурум-бурум. Бариня…
– Отойди ты, окаянный! – огрызнулась старуха. – Какой теперь еще «шурум-бурум»? Самим скоро есть нечего будет!
– Менять давай! – продолжал старший из татар, смуглый, худощавый – Мой тибэ масла давал, изюм давал, твой минэ платок старый давал…
Старуха насторожилась. В звуках голоса татарина было что-то, словно он слегка посмеивался над Ариной, но не зло, а даже как-будто ласково. И красивые карие глаза смеялись.
– Чего подмигиваешь, пес? – рассердилась Арина – Ты иди девкам подмигивай, а мне нечего!
Другой, повыше, с серо-голубыми глазами и грязным лицом, тоже смеялся и подмигивал старухе. Арина совсем рассердилась, поставила корзину снова на землю и зашипела:
– Уйдите вы, охальники! А то городовых казаков позову. Они вам горбы набьют.
Вдруг кто-то произнес чисто по-русски, таким знакомым, таким милым Арине голосом:
– Мама Арина! Дай медового пряничка!
Старуха чуть не выронила из рук плетеный колобок с яйцами.
– Шурум-бурум, бариня! – сразу изменился знакомый голос – Будем торговать. Мой тибэ, твой минэ. Туфля имэим…
Старуха тихонько вскрикнула. Она узнала в худощавом, друга дома Кургановых – поручика Александра Жилкова из Томского полка.
– Батюшка бар…
– Тсс! Вэди нас твоя дом… Тавар покажим…
Старуха засеменила заплетающимися от страха и от радости ногами по направлению к своему убежищу. Остановилась, заговорила многозначительно:
– Ежели с хорошим, то, пожалуй, приходите. Маслица я бы взяла. Туфли тоже взяла бы… Только уж и не знаю, как: мужчинов у нас в доме нету никого, окромя старого князя…
Татары переглянулись.
– Дворовые все, ну как есть все разбежались! – продолжала старуха.
– Тем лучше! – шепотком вырвалось у высокого татарина.
– Барыня Прасковья Николаевна хворали долго, теперь ничего себе. Барышня Агашенька поправляется…
– Помалкивай, старая! – перебил ее старший татарин.
Навстречу им шла группа детишек из бывших крепостных, смотревших на татар с любопытством.
– Моя тибэ тавар будит носила…
Ребятишки прошли мимо, не задержавшись. Издали один из них выкрикнул звонко ругательство.
– Соседи не обижают? – спросил шепотом молодой татарин.
– Нет, ничего, бог миловал. Сами не знаем, как спаслись… Теперь как будто тише стало.
Так добрались до угла казанского Кремля, обогнули его стены, прошли наконец, оказались перед домом, куда семья Кургановых поселилась перед приходом "амператора".
– Предупреди! – сказал молодой татарин – Мы здесь подождем. Может, кто из посторонних еще там… Теперь никому доверять не приходится!
– Слушаю, батюшка! А только какие же посторонние у нас теперь? Добрые люди своей тени и то боятся. Только доктор и бывают…
Арина ушла, но тотчас вернулась и нарочито громко позвала:
– Ну, идите, идите, нехристи!
Несколько минут спустя оба сидели в маленькой светелке, беседуя с членами семьи Кургановых. С обеих сторон торопливо сыпались вопросы.
– Светопреставление господне! – говорил угрюмо старый князь – Ума не приложишь, как и случилось все. Фон Брант заяц трусливый, сдал город. А ведь клялся, что сдачи не будет!
– Все равно, устоять нельзя было – тихо откликнулся Александр – Днем раньше, днем позже… Вы, господа, посмотрите какая сила. Пять полков, с полсотни пушек. Кстати, господа – познакомьтесь. Гавриил Романович Державин – представил высокого Жилков – Состоял при штабе Бибикова.
– И где этот ваш Бибиков?? – озлобился Курагин – Сидит в тюрьме, глядишь, скоро как Фрейман перейдет на сторону бунтовщиков.
– Фрейман повесился – тихо ответил Державин.
Присутствующие ахнули.
– Что же касаемо сути вашего вопроса, князь, то войска ребеленов оказались весьма экзистированы. Артиллерия стреляла точно, полки не дрогнули и отбили атаку кавалерии. Кроме того, Пугач применил инвенцию. Воздушный шар. Подозреваю, что с него сообщали о передвижении войск и наш удар оказался раскрыт. Такие вот дела, господа.
Все повздыхали, перекрестились.
– А сколько крестьян снялось с мест! – поддержал Державина Александр – Тысячи стекаются к Казани. Огромная сила собирается.
– Эх… – тяжело вздохнул старый князь – Стрельнуть бы этого Пугачева – все их восстание развалится само собой мигом.
– Я сам раньше так думал – ответил Александр – Только одного повесишь или утопишь, а два народятся. Чернь сама из себя их выпирает.
– Такого как Емелька не будет – не согласился Державин – Если его и правда убить…
Дворяне переглянулись. Румяная Агата Курагина восторженно посмотрела на военного.
– Есть у меня спрятанное оружие. Мушкеты, да пистоли – подмигнул Александру и Гавриилу старый князь – Порох найдем.
– Я бывал в караулах в Кремле – кивнул сам себе Жилков – Есть там тайный ход через стены. Но нужны верные люди. Ударить ночью и уйти. Требуется еще человек двадцать, тридцать.
– Найдем – князь хрустнул пальцами – Много по Казани сейчас дворян прячется из армейских.
– Я готова помогать – вскинулась Агата – Буду вашим курьером, меня никто не заподозрит.
– Значит, договорились! – Александр улыбнулся девушке, подсел ближе – Эх, Агаточка, помните тот бал в дворянском собрании летом? Вы так чудесно пели.
– Споем еще – крякнул князь – Месяца не пройдет, сковырнем этого Емельку, споем и станцуем!
Глава 3
Документы Шешковского оказались бесценными. В росписи войск от Военной коллегии находилось полное описание на октябрь 1773-го года с указанием всех полков и воинских подразделений – как в России, так и за рубежом. В указах и расписках Тайной экспедиции значилась почти вся агентура внутри страны. Все это сопровождалось личными пометками Степана на полях, где был дан расклад по основным действующим лицам – чиновники, донские атаманы, крупнейшие купцы и аристократы… Был в пакете и компромат. Непогашенные векселя, донесения агентов о предосудительном поведении тех или иных людей, даже признательные показания. Разумеется, это был не весь архив Тайной экспедиции, но точно ее самый "сок".
Первым делом я засел за анализ военной обстановки. После начала восстания, обеспокоенная Екатерина придала живительного пинка главному русскому командующему на турецком фронте – Румянцеву. Тот выдвинулся в Шумле и Силистрии, явно намереваясь прорваться через Балканы к Бургасу и дальше к Стамбулу.
1-ю ударную армию Румянцев разделил на четыре части. 1-я дивизия генерал-поручика Ступишина находится в Молдавии. В ней 14 тыс. солдат – 8 полков пехоты, 5 полков кавалерии, а также 500 казаков. Теоретически эти подразделения можно быстрее всего отозвать в Россию. Если не принимать во внимание необходимость защищать территорию от поползновения цесарцев, которые жадным взором косятся на бывшие территории Османской Империи.
2-я дивизия генерал-поручика Салтыкова базируется в Валахии. Состоит из 5 полков пехоты, 5 полков кавалерии, двух с половиной тысяч казаков. Кроме того корпуса на реке Ольта, есть гарнизоны в Журжи, Бухаресте и Обилешти. Всего – 18 тыс. солдат. Румынию Екатерине тоже надо держать, дабы соседи не ввели в нее войска, особенно в Бухарест. Но через Дунай Салтыков вполне успешно умудряется действовать против турок.
3-я дивизия является самой боевой. Возглавляет ее генерал Вейсман. Действует он против Шумлы, причем делает это весьма небольшими силами. Всего 12 тыс. солдат – 4 полка и 2 батальона пехоты, 3 полка кавалерии и 2,4 тыс. казаков.
Наконец, корпус Потемкина – 11 тыс. солдат. 4 пехотных полка и 5 полков кавалерии. Плюс 2 тыс. запорожцев и донских казаков. Потемкин, в чьем подчинении находится, Суворов действует против Силистрии в направлении Варны.
В принципе все выглядело логично – взять приморские города и двигаться вдоль Черного моря к Константинополю. В случае успешного штурма столицы, можно блокировать русским флотом, который уже нанес несколько тяжелых поражений туркам, Босфор и все, основные военные силы османской империя остаются только в Азии. Можно спокойно, никуда не спеша и на что не отвлекаясь, зачищать Болгарию.
Было гладко на бумаге, да забыли про овраги. На дворе зима. Хоть в Румынии и Болгарии она мягкая – небоевые потери все-равно будут высоки. Надо вставать на зимние квартиры. Это во-первых. Во-вторых, взять полумиллионный Константинополь выглядело большим вызовом. Мощный, укрепленный город с фанатичным населением. Да, есть большие анклавы армян, греков и других христиан, но их янычары быстро сомнут. Осада? А откуда брать припасы? Грабить все тех же христиан Болгарии? А в чем тогда смысл освободительной войны?
Плюс не стоит забывать о Крыме и Очакове. В этом районе действует вторая, оборонительная армия под руководством Василия Долгорукого. В ее составе около сорока тысяч человек. Причем половина – это казаки и калмыки!
Да… тут есть о чем поразмыслить. Я вглядываюсь в карту, перечитываю росписи. 2-я армия была разделена на 3 части: главный корпус атакует Бендеры. Войска Берга на левом берегу Днепра уже практически полностью зачистил Крым, а корпус Прозоровского, после еще одного живительного пинка Екатерины, безуспешно осаждает Очаков.
Можно ли их отозвать быстро в Россию? Тоже нельзя. Во-первых, войска – ненадежны. Половина отрядов – потенциальные перебежчики из казаков, да башкир. Во-вторых, двигаться придется обратно по основным потенциально мятежным регионам – Запорожье, Дон… Это не спокойный путь из Молдавии на Киев и до Воронежа.
Вот, собственно и нарисовалась моя первая задача. Связаться с запорожскими казаками. А конкретно за атаманом Березовским. Предложить собрать Большой войсковой круг, зачитать мои манифесты, да указы. Посмотрим, как казачки отреагируют.
Зову Почиталина, диктую депеши. Надо сказать, Ваня за последние месяцы здорово вырос как профессионал. Пишет быстро, без помарок. Работа канцелярии налажена. Указы копируются, рассылаются по городам. Парень даже проявляет разумную инициативу. Своим умом составил и принес на подпись два именных указа – «султану Малого казахского жуза Дусали» и «правителю заволжских калмыков Цендену-Дарже». В них он (то есть я) требую признания и военных сил в помощь.
Рассказываю начальнику канцелярии основные принципы делопроизводства – журнал регистрации входящих/исходящих документов, пронумерованные шкафы для хранения архива, организацию рабочих мест писцов.
– Неужто, царь-батюшка, таков порядок в заморских странах? – удивляется Ваня.
– Именно таков! Умные люди придумали – я понимаю, что надо срочно перевести разговор на менее щекотливую тему. Обсуждаем присягу казанцев. Канцелярия может взять на себя этот процесс, но есть трудности с бумагой. Запасы Бранта подходят к концу, бумажная фабрика купцов Твердохлебовых стоит. Вот еще одна проблема нарисовалась.
Закончив с Почиталиным и успокоив себя насчет южного направления – войска быстро не отзовешь, до лета у меня есть время – изучаю северный театр военных действий. На октябрь 1773 год на границе со Швецией было 10 пехотных полков и 3 кавалерийских. Но они существовали только на бумаге. В реальности там остался только 1 пехотный полк. Все остальные были переброшены в Речь Посполиту. Руководит на севере – генерал барон Иван Карпович Эльмпт.
В Польше же находится 12 полков и несколько эскадронов венгерских гусар. Там зверствует Иван Древиц. Это про него Суворов говорил, что грабежи и беззакония Древица и его людей, возвращали, к стыду России, «варварские времена». Что же удивляться, что поляки постоянно бунтуют?
Как бы то ни было, все эти силы также невозможно вернуть обратно в центральную часть страны. Действия Екатерины мне все больше напоминали эдакого медведя, который разорил гнездо с осами и теперь уйти без серьезных потерь невозможно. Это касается и Польши и Турции.
А что же есть у моей "супружницы"? Крупные гарнизоны в Москве, Нижнем, Туле, Воронеже. Мелкие – в Царицыне, Киеве, Риге, еще в десятке городов. Особняком стоит Санкт-Петербург. Тут базировались гвардейские полки. Плюс команды балтийского флота. Вот против меня их и двинут!
* * *
Роскошная анфилада Потсдамского дворца Сан-Суси. Вдоль неё стоят слуги в тяжелых париках, камзолах с галунами… Белоснежные чулки аккуратно натянуты, башмаки блестят. В глубине анфилады послышались тяжёлые торопливые шаги, громкий, хриплый голос эхом прокатился по дворцу:
– Ва-нну-у!.. Чёрт возьми, с начала маневров мечтаю о горячей воде!
Появился король Фридрих: треуголка, пыльный солдатский плащ, ботфорты, перчатки-краги, шпага. Он шёл, раздеваясь на ходу, расшвыривая по сторонам одежду. Слуги подхватывали её на лету и на цыпочках семенили следом. Король хромал и с наслаждением чесался.