Мне бы сорваться прочь и бежать, но я не могла оторвать взгляд от накрывшего мага огня. Под плащом даже стало жарко, но я не хотела вставать и возвращаться в объятия темной зимы, а Фолки изловчился и ухватил одну из мохнатых веток, не позволяя мне сдвинуться ни на дюйм.
— А тебе можно их поджигать? — я взволнованно завозилась, но маг только прижал меня ближе свободной рукой и привычно улыбнулся.
— Почему нет?
— Ты только что был, как ледышка. Может, не стоит?
— Переживаешь? — От озорного блеска колдовских глаз стало еще жарче. — Мы должны развести огонь. Волки могут вернуться, и лучше встретить их ярким пламенем.
— И все маги пьют кровь, чтобы восстановить силы?
Фолки помрачнел.
— Это самый быстрый способ. За это нас и недолюбливают, — он сверкнул клыками, и улыбка эта, как никогда, напоминала хищный оскал. — Людям тяжело видеть, насколько их племя близко к диким животным.
Темные брови сошлись к переносице, отчего между ними появилась упрямая складка. Я подумала, что совсем-совсем его не знаю, а хочется задать столько вопросов…
Хотя бы сколько ему лет, где Фолки бывал, что видел?
Сколько дорог исходил и каких чудес успел натворить?
Теплая ладонь взъерошила волосы на моем затылке.
— Мне тридцать пять, я родом из бывшего королевства Эронгары, что сейчас называется Кидонией. Самоучка, раздолбай и неплохой лекарь, а бывал я везде, куда ни ткни на карте.
— Вот это да! — у меня вырвался восхищенный вздох.
Фолки чуть сместился и, сложив ветки домиком, капнул на них несколько капель крови. В воздухе затрещало и заискрило, в небо повалил густой дым, и запахло терпкой смолой.
— Обычно я нигде надолго не задерживался, — продолжил он, оплетая меня руками. Странно, но мне было уютно вот так сидеть, когда маг пропускал через пальцы пряди моих волос и тихо говорил. Голос у него низкий, тягучий, с хрипотцой. Созданный для разговоров. — Не складывалось у меня с оседлой жизнью. Мир звал меня, а я ему с радостью отвечал.
— Значит, когда вернемся в город, ты надолго не задержишься?
В груди кольнуло от незнакомой мне тоски. Фолки — первый человек, кто не прогнал, а выслушал — что уже было немало.
Стоило людям узнать про ведьмин лес, как они либо крутили пальцем у виска, либо смеялись. Кто-то и вовсе гнал прочь с криками, чтобы не смела вслух поминать проклятое место.
Что братец мой мертв давно, а волки обглодали его кости.
Разумеется, у мага был корыстный интерес, и, скорее всего, он бы даже не почесался, если бы я не обладала “особой кровью”.
Но разве не слишком рискованно соваться в логово дикого зверя просто из-за возможности “напиться”? Он, конечно, хотел вернуть свои силы — об этом я не забывала.
Но мало ли иных способов? Стоит ли так рисковать, соглашаясь брать с собой неумелую абузу?
При мысли о других, кого Фолки мог бы точно так же ласкать и “пить”, я невольно вздрогнула.
— У меня своя дорога, — он посмотрел на меня как-то странно, будто и не видел вовсе, а думал о чем-то своем. — Или у тебя есть другие предложения?
— Ну… я подумала… — Будь проклят мой дрожащий голос! — В городе нет хорошего лекаря. Может быть, ты смог бы…
— Любите вы, женщины, все усложнять! — хохотнул маг. — Просто скажи: Фолки, у меня от тебя кукушка едет. Может, потрешься еще рядышком, узнаем друг друга получше.
— Ничего подобного!
— Конечно нет! И штанишки у тебя от возмущения промокли, а не потому, что я такой шикарный.
— Отпусти немедленно! — зашипела я, но Фолки только рассмеялся и прижал теснее, заставив меня отчетливо почувствовать его возбуждение. Замерев, я совершенно растерялась, не понимая, что делать дальше.
— Раз ты такая трусиха, то я скажу: Илва, у меня от тебя кукушка едет.
Смущенно заворчав, я уткнулась носом в шею мага и затихла, наслаждаясь исходящим от него теплом.
— Врешь ты все.
Рядом что-то хрупнуло, и к костру вывалилась всклокоченная русалка, держа в зубах увесистого зайца. Бросив добычу в подтаявший снег, она тихо рыкнула и кивнула магу.
— Тебе виднее, — хмыкнул маг и быстренько поменялся со мной местами, укутывая в теплый плащ. Сам он уже и не замечал холода вокруг, а в свете костра темный мир перестал казаться таким уж темным.
Потрепав русалку по голове, Фолки получил в ответ утробное рычание, тихо рассмеялся и занялся мясом. Девушка же подошла ко мне и скрутилась клубочком у моих ног, как какая-то домашняя собака. Черные волосы разметались по земле, но волшебное существо тихо посапывало, то и дело обнимая мои коленки.
Я же натянула плащ на голову и скрылась под ним целиком, только сейчас в полной мере осознав всю суть нашего разговора.
Отец бы от меня отказался. Не так он воспитывал единственную дочь, чтобы она, как гулящая кошка, терлась о совершенно незнакомого мужчину! И ведь стонала еще, как последняя…
Закусив губу, я украдкой поглядывала на мага.
Я и правда хотела предложить ему остаться? Это так по-детски, честное слово, а ведь я давно не ребенок! Что за глупости только в голову полезли? Растаяла, как дурочка, чушь всякую несу, а ведь он мне совершенно чужой!
Не мой он. Вон, гляньте только, как хорошо кровь действует. Румянец на скулах появился, холод совсем кусаться перестал, по черным волосам искры радужные бегают. Я хоть и сомневалась, но теперь понимаю, что уж для мага такой источник силы — лакомый кусок. Кто от такого откажется, особенно когда он сам в руки идет, помощи просит?
Ну и ладно. Если эта сила поможет вернуть брата, то пусть берет, сколько нужно. Хоть все, до последней капли! Не жалко.
— Прекрати, — Фолки встал в полный рост, скрестил руки на груди и пристально наблюдал, как поджаривается освежеванная тушка. — Я не буду отрицать: я хочу получить твою силу и я хочу тебя. Да, я мог бы просто согласиться помочь, ведь нам все равно по пути. Да, твой брат не сильно меня заботит, потому что я не верю, что его еще можно вернуть к людям. Не перебивай! — рявкнул он, будто почувствовал, что я собираюсь возражать. — Но и монстра из меня делать не нужно, Илва. Я бы мог выпить тебя досуха прямо здесь и сейчас, но не сделал этого. Я бы мог стукнуть тебя по голове, забрать награду, попользовать твое прелестное тело и бросить в лесу волкам, но не сделал этого. Ты имеешь полное право не доверять мне. Во имя мрака, конечно, имеешь — мы всего пару дней как знакомы! Но советую смотреть на поступки, а не фантазировать о том, что я мог бы сделать.
Капли жира скатились по мясу и упали в костер, зашипели на красных угольках. Вокруг повисла просто оглушительная тишина, даже ветер стих и не раскачивал тяжелые ветви елей.
— Прости, я…
— Тише, — шикнул Фолки. — Мы здесь не одни.
Я вся сжалась, схватилась за рукоять клинка, пристегнутого к поясу. Русалка, до этого мирно спавшая у моих ног, встрепенулась и угрожающе зарычала.
— Волки?
Маг только головой качнул. Мне показалось, что ночная мгла леса превратилась в какую-то вязкую патоку, готовую проглотить незваных гостей в любой момент. На самой границе между светом и тьмой хрустнул снег.
От черной стены деревьев отделилась зыбкая тень, а я зажала рот рукой, не в силах сдержать удивленный вскрик.
Прямо напротив, сверкая зелеными глазами, застыл мой брат.
Фолки
Я мог даже не смотреть на Илву, чтобы понять, кто передо мной. Очевидное сходство, его не спрячешь.
Молодой парень выглядел совершенно спокойным, даже умиротворенным. Одетый в легкую белую рубаху и плотные охотничьи штаны, он стоял в снегу босой, но не дрожал от холода, а снег, казалось, вовсе не касался его стоп. Тягучая зелень глаз была подернута тусклой серой дымкой, в которой легко угадывались ведьмины чары: древние и крепкие.
Куда крепче, чем любые чары, какие я мог создать или разрушить.
Парнишка вымахал будь здоров, широкоплечим и крепким. И судя по тому, как он держался — лес этот был ему родным домом, где все подчинялось его воле и воле его госпожи.
В груди заклокотал болезненный жар, будто кто-то протянул когтистую лапу и запустил ее под ребра, к сердцу.
Красным угольком вспыхнула мысль, что ни человек, ни зверь не смогут освободить мальчика от бремени. Разве что смерть самой ведьмы сможет разрушить связь, формировавшуюся долгие десять лет.
— Альва! — малышка бросилась к брату, но я ухватил ее за ворот рубашки и оттянул назад, как нерадивого котенка, решившего сигануть с обрыва. — Пусти меня, ну! — взвизгнула Илва, но моя хватка не позволила ей вырваться.
Дурочка! Ты что, ничего не видишь?
Мальчишка раскрыл рот, и слова полились сами собой. Он не шевелил губами, и в темном провале рта я не видел языка, да и речь явно была не его.
Голос отдавал мертвенной холодностью глубокой старости и усталости.
И принадлежал он женщине.
— Уходите прочь из моего леса.
Илва перестала биться, застыла и прислушалась. Ее взгляд блуждал по лицу мальчишки в поисках хотя бы капли узнавания, весь ее вид кричал: я пришла спасти тебя!
Но ответом ей был только потусторонний рокот, разносившийся из глотки Альвы.
— Мы пришли за мальчиком.
— Суженый не может уйти. В тебе колдовской дар, ты знаешь.
— Верни мне брата! — Илва встрепенулась, забилась в бессмысленной попытке вырваться из моих рук. В какой-то момент я даже испугался, что она покалечится — девчонка разозлилась не на шутку и рвалась прочь, желая хотя бы прикоснуться к посланнику ведьмы.
— Оставила ты его раньше, дитя. Оставь и сейчас.
Эти слова больно резанули Илву. Так больно, что она даже перестала вырываться, обмякла вся и сжалась, словно ожидая удара.
— Я не хотела… — зашептала она, дрожащая и жалкая, совсем еще ребенок рядом с мраком и чудовищной силой лесной хозяйки. — Я не хотела! Ты отняла его у меня, отняла у отца! Ты отняла мою жизнь, которую я прожила взаперти. Верни мне брата, ведьма, или, клянусь светлыми богинями, я заберу его силой!
На секунду стало совсем тихо, а потом снежная крупа задрожала на мохнатых ветках от хохота, раскатами доносившегося со всех сторон.
— Говорят вам: не ходите в ведьмин лес, но дети всегда умнее! Так чья в том вина, что попала ты с братом в сети? Ведьма или нет, но я нуждаюсь в любви и заботе ничуть не меньше вас, смертных. И Альва прекрасно с этим справляется.
— Ты держишь его силой! Разве это честно?
— Силой, говоришь? Тогда попроси его уйти с тобой, дитя, и посмотрим, кто ему на самом деле дорог.
— Она врет, Илва, — прошептал я. — Она никогда не позволит ему говорить свободно.
— Зря ты сюда пришел, огнекровный, — громыхнуло над головой. — Не выйти вам из леса, не нарушить мой покой.
Мальчишка закрыл рот — и все стихло. Еще несколько секунд он пристально рассматривал Илву, а потом просто пропал. Разлетелся в стороны крохотными черными хлопьями, будто кто-то пригоршню пепла в воздух подбросил.
— Я его верну, — шептала девчонка. — Я верну Альву домой.
— Илва, я не смогу разрушить чары такой силы.
— Тогда проваливай! — вдруг крикнула она и рванулась с такой силой, что я, не ожидая подвоха, невольно ослабил хватку и выпустил девчонку из рук. — Я сама его спасу.
— Илва, не дури, — попытавшись ухватить ее за край взметнувшегося плаща, я чуть не попал под широкую дугу, прочерченную в воздухе мечом. Малышка была разозлена не на шутку, пенилась, как бочка пива, и сверкала глазами так яростно, что я понял одно: живой она не дастся.
— Я убью ее! Это уж точно должно освободить Альву.
— Это безумие!
— Ты не можешь разрушить чары. Мы еще и половину пути не прошли, а ты уже вынес приговор!
Да чтоб тебя!
— Я ничего не пытаюсь скрыть, пойми! Твой брат — ее послушная игрушка, прошло слишком много времени. Да услышь же меня, наконец!
Схватив ее за шиворот, я вырвал из рук девчонки меч и отшвырнул его к костру. Илва забилась, как раненая волчица, но в этот раз я был начеку и не позволил ей слишком размахивать руками, скрутив тонкие запястья за спиной.
Вскоре яростные крики и брань превратились в сдавленные рыдания, а еще через минуту поток слез мог бы снести стену елок, снежные заносы и половину мира.
— П-прости меня! — выла Илва и рвалась вперед, даже не замечая, что может вот-вот вывихнуть себе руки. — Я так в-виновата!
Развернув ее к себе лицом, я встряхнул девчонку и, размахнувшись, отвесил ей пощечину. Хлопок вышел оглушительным, но истерику как ножом отрезало. Илва замерла, бессмысленно уставившись в пустоту, и только изредко моргала.
Подцепив ее подбородок, я дернул вверх, фокусируя ее взгляд на себе.
— Вместе пойдем, слышишь? И не смей убегать.
— Я не вернусь домой без брата, — бросила она холодно.
Безразлично, словно кукла, которую заставили говорить против ее воли. Зеленые глаза совсем потеряли прежний блеск, и в них больше не было ни капли симпатии или любопытства. Выгорело все, выцвело в один момент.
— А я не вернусь в город без тебя, — слова сорвались с языка быстрее, чем я успел их обдумать, но какого хрена тут обдумывать, скажите на милость? Я и правда не собирался отступать. — Вот такие пироги, малышка.
Илва
Одна короткая встреча вывернула меня наизнанку. Я думала, что буду готова, что смогу вытерпеть все, что угодно, но мимолетный взгляд Альвы разорвал меня на мелкие кусочки, подкинул в небо и сжег, развеял по ветру.
Уничтожил меня.
И этот голос…
Голос ведьмы, которым говорил Альва. Мой милый Альва! Как же спасти его, как вырвать из когтей проклятой твари?! Это все я виновата. Я виновата! Прости меня, братишка, прости меня!
Фолки не позволил мне идти глубже в лес, отчего я только сильнее злилась и нервничала. Он почти силой заставил меня есть и сидел рядом мрачнее тучи, глаз золотых не отводил. Смотрел так пристально, что становилось неловко, а в душе кипел стыд и гнев.
Русалка рвала мясо острыми зубами и глотала не жуя, кости она аккуратно складывала в кучку рядом. Беспечное создание, что ни говори. Никаких сомнений, тревог и горестей. Хотелось быть такой же, как она. Ничего не чувствовать, избавиться от щемящей тоски и страха, поселившихся в сердце.
Как я смогу жить, если не спасу брата?
Как буду ходить на могилу к отцу, как буду просыпаться по утрам, зная, что братишка остался здесь, возле чудовища?
Все казалось таким простым и понятным!
Найти помощь, пройти по скрытой магией тропе, добраться до домика ведьмы. Что может быть проще?
И что могло пойти не так?
Все! Все пошло не так!
Горло сдавило так сильно, что я не могла бороться с накатившей болью и слезами. Но совсем-совсем не хотелось снова разреветься при Фолки, иначе он точно посчитает меня слабачкой. Еще идти дальше откажется, чего доброго, а мне без его помощи совсем туго придется!
— Подойти к себе ведьма не даст, — говорил маг. — Но то, что волки не вернулись за нами — любопытно. Ведьма на что-то тратит много сил… — он запнулся на полуслове, как-то странно дернулся и отвел взгляд, будто знал, что именно происходит, но предпочел промолчать. Откашлявшись, Фолки заговорил снова. — Может быть…она и барьер вокруг поляны не сможет удержать, раз волков не подняла в погоню за нами.
— В чем может быть причина? Раньше же ей хватало могущества.
Маг как-то странно на меня посмотрел.
— Не могу сказать наверняка, но есть шанс, что…
— Мы можем убить ее!
Фолки раздраженно закатил глаза.
— Умерь пыл, малышка. Ты думаешь, что ее дом никто не охраняет? А твой брат?
Уткнувшись лбом в колени, я всеми силами избегала взгляда мага. Не хотелось видеть, каким уверенным он был, не хотелось смотреть на его лицо, где не мелькнула даже тень сомнения.
— Я могу отвлечь его, а ты ее убьешь.
Услышав короткий смешок, я невольно дернулась, точно меня огрели раскаленным кнутом.
— И чем ты собираешься его отвлекать? Плохими словами? Моя бы воля — и мы бы бежали отсюда, сверкая пятками, потому что мои силы ограничены возможностями моей крови, — Фолки коснулся моего плеча, но я не подняла голову. — Даже если я буду подпитываться от тебя, то этого может оказаться мало. Это не просто деревенская колдунья, которая варит летучих мышей в котле и делает привороты на жабах. Даже те ведьмы, что похищают и едят детей, — не такие. Тут особый случай.