Я думал, что вид поверженных тел ее напугает. Некоторые просто лежали без сознания, но другие, несомненно мертвые, валялись в лужах собственной крови. Отчего–то я даже приободрился, когда девочку вдруг согнуло пополам и вывернуло. Оправившись, она подошла к мертвому телу, вытащила мой метательный нож и начала обтирать его о рубаху убитого.
— Тебе не обязательно это делать, — сказал я, положив руку ей на плечо.
Она съежилась, но затем скинула мою ладонь.
— Кто–то же должен. Драться я не могу, так хоть так помогу.
Я прислонился к стене и сполз по ней на землю. Едва не заснул прямо посреди проулка, забитого трупами.
Закончив собирать и чистить оружие, девочка уложила его в ножны и начала обыскивать тела.
— Оставь их, — сказал я низким от усталости голосом. Заставил себя встать и начал переставлять непослушные ноги, чтобы подобрать рапиры.
— Денег у меня нет, а они пытались убить нас. Пусть хоть за провизию заплатят, — ответила она. Брасти бы ею гордился.
Но у парней денег почти не нашлось. Алина показала мне лишь пригоршню монет и один серебряный грош. Да и оружие у них было несравненно хуже моего, поэтому я даже смотреть не стал.
— Можно это взять? — спросила Алина. Она подняла руку мертвеца, чтобы показать мне небольшой кружок, лежавший на его ладони, чуть больше серебряного жетона караванщика. Медный или бронзовый диск с кожаным ремешком, который надевался на средний и большой пальцы.
— Вряд ли это вообще хоть чего–то стоит, — сказал я.
— Знаю — ответила она. — Но он интересный: мне нравится, как он светится, когда немного потрешь его большим пальцем.
Я почти согласился, но у меня вдруг мурашки забегали по спине. Я присел рядом с Алиной и внимательно рассмотрел кружок. На нем были какие–то узоры, параллельные линии с разветвлениями и загогулинами, середина блестела больше, чем края.
— Смотрите, — сказала Алина. Она нажала на диск пальцем, и он заблестел еще больше, словно его начистили.
Я наблюдал за ней, потом убрал ее руку и надавил сам. Ничего не произошло. Серединка сияла, но не так ярко, как когда на него давила Алина. Я взял ее руку и поднес к кружку. Серединка снова засветилась и сияла тем ярче, чем ближе находилась рука девочки.
— Черт, — выругался я. — Магия. Ненавижу магию.
— Смешная штука, — сказала она. — Зачем делать кружок, который начинает сиять ярче, когда к нему прикасаешься? Даже магические символы тут какие–то странные, просто линии всякие.
— Он светится, когда к нему прикасаешься ты, а эти значки вовсе не магические символы, это улицы. Смотри. — Я снял кружок с руки мертвеца, и мы пошли в конец проулка. Узоры на кружке, едва видимые для глаза, слегка изменились.
— Похоже на карту! — воскликнула Алина, явно не улавливая суть.
— И не просто карту, а ведущую их прямо к тебе.
Шивалль и герцог воспользовались услугами довольно сильного мага, который создал амулет, способный привести к любому человеку в городе. Из обычной дешевой меди — таких можно было сделать пять штук за полушку. И люди еще меня спрашивают, почему я ненавижу магию.
* * *
Мы забрались вглубь старого города. Я подумал, что у нас есть немного времени, прежде чем Шивалль сообразит, что громилы его подвели, и пошлет за нами другой отряд. Он, наверное, может отправить даже всю городскую стражу, но Рижу плохо подходит для подобных поисков: в нем слишком много узких, петляющих улиц, которые соединяют разные кварталы города. Оставалось надеяться, что во время Кровавой недели большая часть стражи занята, охраняя фаворитов герцога и притесняя тех, к кому он настроен менее благожелательно.
А еще меня беспокоил амулет.
Я снова вытащил его и принялся разглядывать. У меня затеплилась слабая надежда, что если мы найдем еще один, то, возможно, они нейтрализуют друг друга. Чепуха, конечно, но вдруг. Время от времени я поглядывал на амулет, чтобы разобраться в сплетении улиц и переулков. Старый город — не слишком хорошее место, чтобы искать убежище, но других вариантов у нас не было. Кроме того, дома тут теснились друг к другу, что не могло не радовать. Вскоре я обнаружил стену с торчащими перекрытиями и кирпичами, по которым можно было с легкостью забраться на крышу.
— Почему мы лезем наверх? Разве оттуда убегать не сложнее? — спросила девочка.
— Амулет показывает, где мы находимся, но не показывает, на какой высоте, — сказал я, забравшись почти на самый верх. — Они могут стоять прямо под нами, но так и не понять этого.
Она промолчала. Наверное, устала. Мы добрались до крыши трехэтажного дома и смогли насладиться прекрасным видом города на закате. Я видел отблески пламени: по крайней мере еще два знатных дома в миле от нас сгорели в пожаре. Несомненно, друзья герцога времени даром не теряли.
— Куда… теперь? — спросила Алина слабым голосом, без сил валясь на плоскую крышу. Я пригляделся к ней. Совсем устала.
— Постараемся держаться крыш, если сможем. А не выйдет — спустимся вниз и поищем другое место для укрытия.
Два дня, вдруг понял я. Мы были на ногах целых два дня и почти не спали. Прошлой ночью она потеряла всю свою семью. Это уж слишком. Алина не в силах сделать и шага.
— Может, какая–нибудь знатная семья возьмет тебя под защиту? — спросил я, будучи уверенным, что уже знаю ответ.
Алина кое–как подняла голову.
— Нет. Няня говорила, что когда–то мы были могущественной семьей, но давно потеряли влияние.
Поддержка короля — не лучший способ заводить друзей в Рижу.
— Когда–то давно я встречался с твоим отцом. Лорд Тиаррен был хорошим человеком.
Алина задумалась, словно я сказал что–то необычное.
— Он был всегда добр ко мне, — ответила она. — Но не думаю, что он любил меня так же, как моих братьев.
— Почему ты так думаешь?
Она снова замолчала, будто подбирала нужные слова.
— Он был нежен и дарил замечательные подарки на день рождения. И говорил со мной вежливо, как и с матушкой. Но старшими братьями он всегда… гордился.
— Я…
Проклятье! Что ответить на это ребенку? Что отцы не всегда любят дочерей так, как им следует? Что знатные семьи мечтают о сильных мальчиках, которые в будущем возглавят семью, а не о девочках, за которых придется отдавать приданое?
— Думаю, твой отец сейчас очень бы тобой гордился, если бы увидел.
Она едва улыбнулась, но так, словно сделала это не из–за моих слов и улыбка предназначалась не мне. Ее одолевала усталость.
Я встал на колено и, сунув руку во внутренний карман, достал небольшой шелковый мешочек.
— Держи, — сказал я.
Алина взяла его и развернула: там лежал полосатый квадратный леденец.
— Что это?
— Мы называем их леденцами.
— Конфета? — Она раздраженно посмотрела на меня.
— Съешь кусочек.
Она хотела раскусить его, но я схватил Алину за руку.
— Маленький кусочек. Совсем чуть–чуть.
Девочка ничего не понимала, но послушалась. Отгрызла уголок и тут же скорчила гримасу. Я подумал, что она сейчас выплюнет его, и предостерегающе поднял палец.
— Погоди!
Мы посидели еще немного, небо начинало темнеть. Вдруг Алина вскочила, широко раскрыв глаза, напряженная, словно кошка, за которой гонится стая собак.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.
— Словно… словно я смогла бы пробежать через весь город дважды, — сказала она, оглядываясь вокруг. — И усталости больше не чувствую, как будто только что проснулась!
— Постарайся собраться. Требуется время, чтобы привыкнуть к леденцам.
— Все в порядке, чувствую себя отлично. Теперь можем идти, если хотите.
— Нет, теперь мне нужно немного отдохнуть.
Она протянула леденец, но я сжал ее пальцы.
— Оставь себе. Тут не так много, и я стараюсь его не использовать.
Алина недоуменно посмотрела на меня, и я добавил:
—Леденцы придают бодрость, они помогают бежать и оставаться в живых. Но не слишком хорошо действуют на стратегическое мышление и навыки боя.
— Тогда зачем?..
— Мы, магистраты, часто путешествуем на дальние расстояния, и иногда добраться нужно как можно быстрее. Тогда приходится идти много дней без передышки или, вот как сейчас, убегать, чтобы нас не поймали.
Алина положила леденец в шелковый мешочек и сунула его в карман.
— Используй как можно реже, — предупредил я. — Если примешь слишком много за раз, сердце не выдержит и лопнет.
Девочка села рядом, хотя я понимал, что теперь ей сложно сидеть на одном месте.
— А почему леденец?
— Что? — спросил я, заметив, что потихоньку отключаюсь. Уже стемнело. Надо было двигаться дальше.
— Почему вы называете его леденец?
— Потому что это не тянучка, — сказал я, доставая из другого кармана мешочек поменьше.
— Если леденец придает силы, то для чего нужна тянучка? — спросила она и протянула руку, но я спрятал мешочек в карман.
— Для другого. Совсем другого.
* * *
— Фалькио.
Я открыл глаза.
— Черт! Как долго я проспал?
— Всего пару минут, — ответила Алина. — Я хотела, чтобы вы отдохнули, но кое–что услышала.
Я поднялся и прислушался. Ничего. Уже не в первый раз я пожалел, что слух у меня не слишком острый.
— Там.
И тут я услышал шорох мягких туфель по камню: кто–то лез на крышу.
— Проклятье, — выругался я. Вытащил ножны и передал Алине. — Как в прошлый раз. Держись в четырех шагах позади меня.
Обнажил обе рапиры. На крыше места много, так что можно использовать это преимущество.
Они появились: восемь темных теней на крыше. Тысяча чертей, не следовало засыпать. Мы бы могли быть уже далеко.
— Брось оружие, или мы разделаем тебя, — раздался голос с северной стороны крыши. Странно высокий голос, неужели женский?
— Уверен, что вы меня и так разделаете, брошу я оружие или нет, — прокричал я в ответ. — А так я хотя бы пущу немного крови тебе и твоим товарищам.
— Не придется, если ты отдашь нам свои прекрасные клинки и деньги и уберешься с нашей территории.
Территории? Значит, это не люди Шивалля.
— Боюсь, денег у нас нет, а клинки мне и самому пригодятся. Что скажете, если мы просто уйдем, а территория останется за вами?
Алина вдруг ахнула, и я услышал, как кто–то карабкается по стене прямо у нас за спиной.
— Скажи своему человеку, что он сейчас узнает тайны, ведомые лишь мертвым, — сказал я, поднял левое острие и сделал два шага назад к краю крыши, готовясь бить клинком, который держал в правой руке.
Что–то прожужжало у правой ноги и отскочило к краю. Не стрела, не арбалетный болт. Неужели камень, выпущенный из пращи? Сзади раздался испуганный вопль.
— Боксер, идиот! Тебе же говорили не делать этого. Лезь вниз и стой на стреме! — крикнул главарь.
— Не могу! Нога сорвалась! Помогите кто–нибудь! — испуганно завизжал кто–то снизу.
— Послушайте, — сказал я. — Какой смысл умирать просто так? Давайте договоримся: вы в меня не стреляете, а я помогу вашему дружку.
— Еще раз назовешь меня дружком, ты, сукин…
— Заткнись, Боксер! — Главарь сделал пару шагов вперед, остальные двинулись за ним. Дети! Чертовы дети, не старше Алины. Еще и собака с ними, судя по виду, шарпни. Порода крупная и быстрая, идеальный охотничий пес. Я надеялся, что не придется его убивать.
— Только попробуй что–нибудь выкинуть, и девчонка умрет первой, — пригрозил главарь. Ему было лет тринадцать; мне удалось разглядеть чумазое лицо и стоящие торчком волосы. — Попытаешься обмануть нас, и Венчик разорвет тебе горло. — Он махнул в сторону собаки.
— Как обычно, — хмыкнул кто–то рядом с ним девичьим голосом. — Ты всегда бьешь девчонок первыми, Мститель.
— Заткнись, — огрызнулся он и вновь обратился ко мне: — Никаких шуток. Поможешь Боксеру, а затем бросишь оружие, или у вас появятся проблемы.
Пес заворчал, словно подтверждая его слова.
— Сидеть, Венчик! — успокоил его главарь.
Я улыбнулся, опустил левый клинок и шагнул назад. Протянул руку вниз и почувствовал, как кто–то крепко за нее уцепился и дернул, словно пытаясь сбросить меня с крыши, но я крепко стоял на ногах и был к этому готов.
— Попробуй еще раз, и я отпущу тебя, мелкий засранец, — сказал я самым любезным голосом, на который был только способен.
— Боксер! Не балуй, — сердито велел Мститель.
— Ладно, — ответил тот.
Одной рукой я затащил его на крышу; это оказалось не так уж и сложно, весил он как пушинка. Поставив его перед собой, я увидел тощего чумазого мальчишку не старше десяти лет.
— Что, хочешь взять меня в заложники, ублюдок? — рявкнул Боксер, намереваясь заехать локтем мне в пах.
Я толкнул его в плечо — он потерял равновесие и ткнулся коленями в крышу, рухнул между мной и своими приятелями.
— Что теперь? — спросил я.
Мститель смерил меня взглядом.
— Полагаю, можете идти, раз уж Боксер оказался такой тупой скотиной. Только деньги оставьте. И если тебе дорога жизнь, то плащ тоже сними и оставь тут, — сказал он.
Я покачал головой.
— Вот этого, боюсь, не выйдет. Плащ мне нужен. А что ты будешь с ним делать? Тебе он все равно велик.
Мститель злобно хмыкнул.
— Сожгу его.
Как же приятно, когда тебя повсеместно любят.
— Не нравятся плащеносцы?
— Не нравятся глупцы, которые хотят на них походить. Всем известно, что плащеносцев больше нет.
— Он — плащеносец, — высказалась в мою защиту Алина, выступая из–за спины.
— Заткнись, девчонка, — отрезал Мститель. — Ты ничего об этом не знаешь.
За это он тут же получил подзатыльник от подруги, стоявшей сзади.
— Прекрати все время грубить девчонкам, Мститель, — предупредила она.
— Ой! Да я и не грублю. Будь она мальчишкой, я бы то же самое сказал.
— Послушай, — начал я, — меня зовут Фалькио валь Монд, первый кантор королевских магистратов. Я пытаюсь спасти жизнь этой девочке, потому что за нами гонятся. Так что либо ты поверишь мне на слово и уберешься с нашей дороги, либо я перегну тебя через колено и как следует отшлепаю, чтобы ты наконец–то понял, кто стоит перед тобой. Выбирай!
Его приятели насмешливо зафыркали, но, к его чести, Мститель не обратил на них внимания и продолжил беседу:
— Если ты плащеносец, то ответь, почему вы позволили войскам убить короля, раз уж вы такие крутые бойцы? Почему вы все предали старого доброго Пэлиса?
— Потому что плащеносцам было приказано отступить и принять Завет. Приказ, понимаешь?
— Да? И кто же отдал такой приказ?
— Я.
* * *
Мы с королем сидели в библиотеке Араморского замка, прямо передо мной на длинном столе лежали карты и двухсотлетние трактаты о ведении войны. Войско герцога через пару часов уже будет здесь, а у нас лишь сто сорок четыре плащеносца, небольшой отряд королевской охраны, слуги и обитатели замка. Не слишком много, но из старинных книг я почерпнул несколько полезных идей. Я бы с удовольствием прибег к оружию, чтобы отразить осаду, но готовился обойтись без него.
Люди приходили повидаться с королем. Он был в обычной одежде, которую надевал, чтобы поупражняться с клинком.
— Полагаю, ты не передумаешь? — спросил я его, разглядывая схему замка, лежащую на столе. Я продумывал, как можно заблокировать южные ворота, чтобы не пришлось перебрасывать людей на их защиту.
— Короли не бегут, Фалькио, — ответил Пэлис.
Я посмотрел на него.
— Что ж, не можешь бежать — значит, будем драться изо всех сил.
— Не в этот раз. Помнишь девиз: «Суди справедливо, скачи быстро, дерись изо всех сил»? Драться нужно в последнюю очередь. Кроме того, существует причина, почему королю Тристии никогда не дозволялось содержать собственное войско. Герцоги должны иметь защиту от тирании абсолютной власти.
— Тогда что…
— Ты скажешь, чтобы твои люди отступили, Фалькио. Я приказываю твоим парням отступать.
— Но мы можем с ними сразиться! Я уже всё обдумал, и магистраты готовы к бою. Позволь мне поделиться с тобой своим планом, я тебе покажу…