— Сколько пальцев видишь? — и показал ему один. Средний. Ну да вы наверняка знаете, что это за неприличный жест такой.
Оторвав наконец-то зад от пола, Игорь ошарашенно уставился на меня:
— Сам такой, — и тут до него дошло: — Я вижу! Тимоха! Брат! Я вижу! Дай я тебя обниму и расцелую! — и ведь кинулся ко мне, голый. Извращенец.
На что у меня упадок сил, но рванул я от него знатно. Ещё чего не хватало, чтоб меня мужики без трусов лапали:
— Надень штаны, извращенец, — кричу благим матом и, придерживая двумя руками сваливающиеся джинсы, улепётываю от него вокруг стола.
Честно, не знаю, кого мне хотелось прибить больше: то ли смущённого Игоря, до которого дошло, как это всё выглядит с моей стороны, то ли свалившегося со шкафа Барсика. Настолько активно он ржал. Подмявкивая, дескать, он же предлагал усыпить собачку. А теперь что? Теперь я сам во всём виноват. Надеюсь, вы больше не станете задавать глупые вопросы: почему же это я, такой негодяй, постоянно третирую этого замечательного котика? Вот ей богу, мог бы, превратил его в лягушку, чтоб знал, как надо мной ржать. Но, увы и ах, не получается. Иначе давно бы просто превратил их с Белочкой в людей. Эх, беда-беда. Ну, ничего, настанет время… Расколдуем! И придёт конец этой наглой животине! Как представлю, так сердце кровью обливается. Как я без него?!
Глава двадцать пятая
Вот после того, как вылечил Игоря, я впервые и узнал, что тот рюкзак, который в народе пузом зовётся… является немного, немало, а не хилым таким запасом энергии. Конечно, как и раньше, в момент создания заклинания я чувствовал слабость, но затем жирок усиленными темпами начинал таять. Так что запасец заклинаний до того, как упаду от истощения, существенно увеличился. Существенно. Я теперь, мать моя ведьма, прям Терминатор! Тока маленький ещё…
Ну, а что вы подумали? Вот он, мол, рояль в кустах? Нет, это так — гитара, но большая, размером с виолончель. Я ведь объяснял разницу между Силой и Энергией? Да. Вот и получается, что я Терминатор, скажем, с автоматом и запасом в пару сотен патронов, а та же бабуля… Э нет, стоп. Бабуля — это не то. Ведунья она и есть ведунья, не корректно сравнивать. А вот, например, её отец или, ещё лучше, дед. Вот тот — Терминатор с тем же автоматом и одним рожком… ага. Или же с базукой, пусть всего лишь на три выстрела. Если попадёт, мало не покажется. Даже пробовать не охота. Но всё равно. Я крут!!!
Хм… Отвлёкся немного. Да и разобрался со всеми тонкостями куда позже, в тот же момент, после превращения Игоря, я только с удивлением размышлял, что случилось? Штаны подросли или моя задница похудела? Вначале грешил на джинсы… Но разобрался, конечно, чего бы это они вдруг расти начали? Вот только беда, жрать всё равно охота. Вроде и сил полно, а пару кило мясца бы сжевал. И жевал бы уже сидел, если бы не одна огромная проблема. Я бы даже сказал огромадная. Причём настолько, что заставила пересмотреть все планы на будущее. Ну ещё бы… Стоп, стоп, Тима, не спеши. Давай по порядку.
— Ну что, Игорёк, последнее колдовство и мы с тобой расстанемся…
— Эй, погоди! — давно уже одетый мужчина вскакивает со стула и машет руками. — Ты обещал маму подлечить.
— Обещал — подлечу, — пожимаю плечами. Эх. Всё-таки нравится мне этот парень.
— А-а-а… — успокаивается и с виноватой улыбкой вновь присаживается, — а что за колдовство.
— В одном гадалка ошиблась, — усмехаюсь.
— В чём же?
— Мне слуги не нужны, так что служба вековая отменяется. Сам себе хозяин будешь.
— Так это же хорошо, — улыбается. — Но всё равно, я твой должник по жизни.
— Нет, Игорёк, — качаю головой, — прости, но ты всё забудешь.
— Всё? — в голосе обречённость.
— Почти, — улыбаюсь. — Прости, дружище, но ты слишком много увидел, — развожу руками.
— Да кто мне поверит? — смотрит с надеждой. — Может не надо?
— Надо, Игорь, надо. Меньше помнишь, крепче спишь.
— Хорошо, Тим. Надо, значит надо. Не мне с тобой спорить… Ты мне жизнь вернул. Жалко, что забуду тебя, — и с тоской втянув воздух сквозь стиснутые зубы, поинтересовался: — Надеюсь, хоть это не больно?
— Нет, — смеюсь. — Да и не забудешь ты меня. Только то, что было после того, как твой отец ушёл. Будешь думать, что просто уснул и проснулся здоровым.
— Ладно, давай, — кивает.
Вытягиваю перед собой правую руку… Глаза Игоря широко раскрываются:
— А чего это у тебя вся рука в крови?
Ох ты ж… И действительно. Ладонь покрыта бурыми пятнами засохшей крови. С чего бы это? Сжимаю руку в кулак и ощущаю боль, внутри. Что такое? Бегу к умывальнику. Отмыв конечность, с удивлением вижу что-то, застрявшее прямо в мясе и затянутое кожей. Заросло. И что это?
Хм… Если пропустить момент ковыряния скальпелем, мной же, и в моей собственной плоти. Можно было попробовать и при помощи колдовства достать, но вот только штука, засевшая в моей ладони, не захотела вылезать сама. И требовались большие усилия. Короче: скальпель и пинцет. И вот что же я вижу? А вижу осколок, который был сперва в мозгу пациента, а затем, вылетев с огромной скоростью, впился в меня. А я думал, на пол упал… Да уж… Повезло, так повезло. Моё! Никому не отдам. Пусть бабуля бамбук курит. Просила бесплатно вылечить? Просила. Платы нет. Так что… Но надо подстраховаться:
— Игорёк, не подаришь на память о моём подвиге? — киваю на окровавленный кусок металла.
— Да забирай, конечно, — машет на меня руками. — Ты же от него тоже пострадал.
— Вот именно, — киваю, — пятьдесят на пятьдесят. Половина ты, половина я. И свою половину ты мне только что подарил, — счастливо жмурюсь.
— Но ты силён, — чешет затылок, — на живую вырезал. Или не больно было? Ты обезболил, да?
— Нет, — качаю головой, — такие вещи надо на живую доставать, чтоб боль была. Чуть не описался.
— Но почему? — удивляется.
— Артефакт! Мы только что, случайно, создали артефакт огромной силы. Я из него такой амулет забабахаю, закачаешься! Видел, как рука зажила? Я даже не заметил.
— Э-э-э?..
— Он был у тебя в мозгу, — поясняю, — ты жив. А покинув твою голову, он оказался в теле колдуна древней крови. Скромно отмечу, весьма сильного колдуна, несмотря на молодость. Случайность. Думаю, такого больше ни у кого нет. Вряд ли ещё где бегает чувак с пулей в мозгу.
— С осколком.
— Без разницы, — спрятав в ещё одну пробирочку трофей, иду мыть руки.
— Так может не надо стирать мне память?
— Надо, дружище, надо.
Нет, меня это уже начинает потихоньку бесить. Этот витязь недоделанный сидит и пялится на меня, ни в какую не желая засыпать.
— Ну ты силён, бродяга… — обречённо опускаю руку на стол.
— Так что? Не получится стереть память? — радостно подпрыгивает это великовозрастное дитё. — Я сразу говорил — не надо париться, ерунда всё это!
— Игорь, у тебя два варианта. Или ты расслабишься и перестанешь сопротивляться, и всё будет тип-топ. Либо есть риск, что мозг твой немного расплавится. А я этого не хочу, нравишься ты мне.
— Ты на что это намекаешь? — парень захлопал ресницами и жеманно ручкой так… Вот гад, ещё и угорает.
— Я устал, я зол. А вдруг с мамой твоей напортачу?
Вот это другое дело — вмиг стал серьёзным, выпрямился и обречённо произнёс:
— Гад ты, Тимоха.
Хм… Может, я просто слишком самоуверен и что-то не так делаю? Всё может быть. Сомнительно конечно, но всё-таки передо мной витязь. Так-так, и чего туплю? У бабули же специальный амулетик есть, именно под это заточенный. С ним точно никаких ошибок быть не может.
Ну вот, другое дело! Стоило только осознать всю бесперспективность попыток соскочить с промывки мозгов, как всё получилось, вырубился как миленький. А скорее всего амулет сработал, всё-таки специализированная штука. Быстренько рассказал жертве моих экспериментов, что как только его отец ушёл, он вырубился и нечего не помнит. Щелчок пальцами, и хлопая глазами, Игорёк очнулся:
— Я вижу! Чёрт возьми, я вижу! Парень, да ты волшебник! Дай я тебя расцелую!
Блин. Наверное, я просто устал, так как на этот раз увернуться не успел. Игорь поймал меня за руку, потянул через стол и засандалил в дёсны. Прям зубами скрежетнуло.
— Ты что, больной?! — вырвавшись, отскакиваю к стеночке. А то фиг его знает, то он без штанов за мной бегает, то, вишь, в дёсны жахает. А этому дебилу всё пофиг, носится по кабинету и орёт:
— Я вижу!!!
— Игорь. Игорь. ИГОРЬ!!!
— А? Что?
— Хватить орать! Там мама твоя должна ждать. Я её подлечить обещал, — нет, всё-таки отличный он мужик, вон как сразу собрался и прекратил метаться.
— Да, да. Сейчас. Спасибо тебе за всё, Тимофей, ты настоящий мужик. Я твой должник по жизни…
— Иди уже, должник. Ничего ты мне не должен. Мать позови.
— До свидания, Тимофей. Удачи тебе и всего-всего. Если что, только скажи…
— Иди уже, — пытаюсь вытолкнуть за дверь шумного пациента.
— До свидания, Барсик, ты клёвый кот.
— Мяу, — соглашается со своего гнезда на шкафу мой пушистый друг. И тут же с сомнением тянет: — Мяу?
— Далеко собрался? — хватаю Игоря за шкирку, и помятуя о его боевом прошлом, подсекаю под колени. Падая, ловко изворачивается и, едва коснувшись пола руками, оказывается на ногах.
— Тимофей, что происходит?
— Мяу, мяу-у-у, фр-р, мя-фр… — котяра, спрыгнув со своего насеста, буром попёр на бывшего спецназера.
— Э, Тима, брат, а чего это Барсик? — Игорёк в замешательстве отступает к стене.
— По фене ругается.
— Кот? По фене?
— Да я сам в шоке…
— Мяу! — это уже мне.
— Короче, обиделся он на тебя.
— За что?
— За то, что за лохов нас держишь.
— Я?
— Мяу!
— Вот видишь?
— Да чего вы завелись-то? — довольно активно двигается вдоль стены.
— Барсик, хватит. Нет у нас времени на игры, — останавливаю рыжего буяна. — Игорёша, ты очень круто сыграл. Но прокололся на хорошем отношении к нашему пушистику.
— Мяу?
— Ну конечно. Сам подумай. Иначе, зачем ему было с тобой прощаться.
— Мяу… — махнув хвостом в сторону прибалдевшего мужчины, Барсик вернулся на шкаф.
— Хм… Игорёк, твоя жизнь только что стала на пятьдесят процентов проще и легче.
— Почему?
— Некоторые коты весьма мстительны и очень при этом изобретательны. Так что радуйся, Барсик тебя простил.
— Мяу-у-у…
— Поправочка, почти простил. Но жить уже можно.
— Да объясните, что происходит!
— Ты не знал, как зовут этого прекрасного котика…
— Мяу, — промолчать на такое заявление было нельзя.
— …в то время когда твой отец был тут. Это провал, Штирлиц!
— И что?
— А то, что гад ты. Ты чего целоваться лезешь?
— А чтоб тебе жизнь малиной не казалась, — и ржёт, сволочь. — Будешь знать, как мне память стирать.
— Я бы на твоём месте не радовался так, — зловеще так шиплю. — Ты ведь уснул, но почему-то ничего не забыл. Точнее, ничего из сегодняшнего. Теперь вопрос, а что ты забыл? И главное сколько: месяц, год, два, а может имена друзей или науку свою военную? А?
Обалдевшая и ошарашенная физиономия этого недоделанного жулика была как бальзамам на мою мстительную душу. Так ему и надо, пусть помучается. А то взял моду. Но что делать-то с ним? Амулет — это не шутки. Я, пожалуй, и мог облажаться, но не он. Ну не ломать же волю потоком силы. У меня её теперь много, вот только на выходе дурачок получится.
— Придётся тебе задержаться, Игорёк. Пусть бабка с тобой разбирается.
— А если я не захочу? — и вот тут на меня посмотрел не отличный парень Игорь, а старлей спецназа: матёрый волчара.
— Прости, дружище, реально ты мне по нраву. Но или моя бабка, или… — держу паузу.
— Или что? — цедит сквозь зубы.
— Или моя бабка, — улыбаюсь. — Да не кипешуй ты. Похоже, ничего с твоей памятью сделать не получится. Сейчас главный вопрос — кто ты?
— Как кто? Человек!
— Фр-р-р…
— Вот даже Барсику смешно. Человеку, и даже витязю, пару часов я бы и сам смог стереть, не говорю уже про амулет, который именно для этого создан, а тебе не смог. Так что это в твоих интересах — узнать. Может ты оборотень, который после превращения начнёт людей жрать в полнолуние. Ты готов к этому?
— Оборотень? Что за бред? Мы что, в кино? — и тут же сам себя обломал: — Однако, собачкой я был. А если и, правда, оборотень, что тогда? Серебряную пулю?
— Зачем? — удивляюсь. — Пока крови не напьёшься, всегда есть варианты. Да не бойся ты. Не похож ты на оборотня. Я реально не понимаю, кто ты, — и решаю перевести стрелки: — Давай лучше маму твою посмотрим, полечим.
— Давай, — настроение парня моментально скакнуло вверх.
Глава двадцать шестая
Ну что я могу сказать про мать его женщину, вошедшую в кабинет, предварительно сдав мужа Томе на хранение. Если откинуть в сторону бледность и круги под глазами, будто сестра мамани моей. Невысокая, симпатичная, с добрым, но немного грустным и уставшим взглядом голубых глаз. Навскидку лет сорок и то только из-за заезженного вида. Хотя стоп, какие сорок? Игорю двадцать семь… Никак ей сорок быть не может. Не в тринадцать же она его родила? Текс. Интересно, интересно… Да и в остальном вопросы. Росточком тоже не вышла, чуть ли не по пояс великану Игорю. Может он приёмный сын? Хотя рост не аргумент, я вот тоже не лилипут, а мамка мне едва до плеча достаёт. Но ведь родила же. Хм… А может, проезжий молодец какой? Всякое ведь бывает. Но ведь не спросишь о таком. «Вы не расскажете, с кем сына нагуляли»? Стоп. А чего сразу нагуляли? Скорее, Игорёк приёмыш. Не может такая женщина на сторону ходить. Ну никак, это всё равно что я бы собственную мать заподозрил. Да я бы любому в рог сразу заехал только за подозрение. Чую, Игорёк мне тоже заедет, пару раз. Нет уж, ну его нафиг такие вопросы. Но надо же узнать кто он? Вот пусть бабка и разбирается, на то она и ведунья. А ты Тимоша дебил… Как ни неприятно это признавать. Сам же можешь проверить, и спрашивать не надо. Однако сперва возраст:
— Сколько вам лет?
— И вам здравствуйте, Тимофей, — по-доброму так улыбается, а в глазах озорство.
— Ой, — чувствую, уши начинают краснеть. Да что же это такое? Я в последний раз краснел лет в пять, когда меня мама за стыренные конфеты ругала. Больше это никому не удавалось. — Конечно же, здравствуйте. Я Тимофей.
Звонкие колокольчики смеха разлетелись по кабинету, а я аж ножкой шаркать начал. Да что же это такое? Барсик, гад, хрюкать начал от восторга… Про двухметровую жертву моей будущей мести даже говорить не буду. Он только что на пол не упал, так, по стеночке сползает, сволочь.
— Ой, прости, Тимоша. Не обращай внимания на дурака, — отвесила Игорю подзатыльника. — Это он от радости что видит, — и тут же взахлёб принялась благодарить за сына. Со слезами, паданием на колени и попыткой целовать руки.
Нет, я, конечно, не против когда люди понимают всю величину моего гения. Но вот в данном случае… Прям внутри всё переворачивалось от такого. Успокаивали её втроём, точнее это сделал один самый лучший в мире кот: с меня литр сметаны, а то я совсем растерялся. Барсик вклинился в процесс, влез ей прямо в руки и принялся муркать. И пока его использовали, как носовой платок, укоризненно сообщил одному колдуну, что о нём думает, и о том, что надо бы думать головой. Иначе нафига мне вообще силы, если я как институтка мямлю и… Кхм… Неинтересно дальше…
В общем, выяснилось следующее: зовут — Анна Станиславовна, но для замечательного меня можно просто тёть Аня, пятьдесят два года. Вот вам и ага. Это где же видано, чтоб не ведьма в пятьдесят два выглядела на сорок, без ботокса, силикона и подтяжек? А если убрать круги под глазами, то и того моложе. А она не ведьма! Точно вам говорю! А кто тогда? Может ты, Тимоша, манию величия отхватил где-нибудь на распродаже, в качестве довеска к шоколадному батончику? Прям такой крутой, всё-то ты знаешь и умеешь? Может, бабке её показать? А зачем? По башке хочешь? Нет? Тогда не пыли, аккуратно выясни про родню, Игоря бабуле покажешь, и всё тип-топ.