Я не стал упоминать ни о старинном сундуке в ее спальне, который, казалось, ни с чем не сочетался, ни о странном кожаном диване в ее гостиной, который скорее подходил душному клубу для мужчин. Возможно, она просто не могла позволить себе ничего нового. Я попытался сосредоточиться на работах, которые она делала ранее, и подавить страх, что ее талант к дизайну интерьера был только в ее воображении. Не стоит создавать трудности заранее.
— И еще кое-что. По выходным ты лежишь в постели в ожидании смерти, — усмехнулся над чересчур драматичным описанием подобного настроения, — а путешествие немного встряхнет тебя, сделает жизнь немного интереснее. Прими этот вызов.
— А если я потерплю неудачу?.. — Она замолчала. Безнадежность в ее глазах говорила о том, что в ее истории было нечто большее, чем то, что она мне рассказала.
— Сделаешь мне одолжение? — попросил я. Ей пора перестать думать, что ее принуждают. Выбор все-таки за ней.
— Еще одно?
— Забавно, — хмыкнул я, выруливая из потока машин налево с Мэрилебон-роуд. — Если ты получаешь что-то взамен, то это не одолжение, а выгодная сделка. Я прошу две недели. Проведем их вместе. Узнаем побольше друг о друге, а потом, если ты посчитаешь, что не готова, мы не пойдем на свадьбу. Скажешь, что заболела или что-то в этом роде. Думай в позитивном ключе. Помни о своей цели. Это главное.
Я взглянул на нее — она смотрела в окно, рисуя кончиком пальца на стекле маленькие круги.
— Ты прав. Я перестала верить, что у меня может что-то получиться.
От печали в ее голосе по моей коже пробежал холодок, меня словно обдало прохладным воздухом.
— Мне уже говорили, что я меняю жизнь женщин. Итак, приготовься.
Она повернулась ко мне и улыбнулась.
— Ты такой пошлый.
Ее улыбка была способна растопить любой лед.
— Значит, мы договорились?
— Ага, — решительно кивнула она. — Я перестану ныть, и мы оба сделаем все возможное в течение следующих нескольких недель.
Я должен убедиться, что эта женщина знает обо мне больше, чем собственная мать и пятеро моих лучших друзей вместе взятых. Я ни за что не позволю Стелле Лондон или Генри Дауни ускользнуть от меня.
* * *
— Куда теперь? — спросила Стелла, когда мы вернулись к машине после долгого ужина, который, казалось, пролетел в один миг.
Я взглянул на часы — было больше шести. Как могло пройти столько времени, а я ничего не заметил?
Мне хотелось высадить Стеллу у дома и отправиться в паб. Именно этим я и занимался по воскресеньям.
— Тебе не нужно готовиться к завтрашнему дню? — поинтересовался я, прежде чем сесть за руль и завести двигатель.
— Готовиться к чему? — уточнила Стелла. — К еще одной захватывающей неделе, посвященной подбору персонала? Не сомневаюсь, что завтра, попав в офис, на меня обрушится волна телефонных звонков и электронных писем. — Несколько минут мы ехали молча. — Итак, что ты обычно делаешь по воскресеньям?
— Работаю. Отдыхаю с друзьями.
— А как насчет женщин? Даже если Даниэль дали отставку, то, конечно, для мужчины вроде тебя секс стоит на повестке дня?
В смысле «для мужчины вроде тебя»? Я не был таким типом. Не укладывался в шаблоны.
— Только не по воскресеньям, — ответил я.
— По религиозным соображениям?
Я повернулся, чтобы посмотреть, серьезна ли она сейчас, но увидел широкую, теплую улыбку, которую Стелла редко показывала.
Решил пойти ва-банк. Она хотела быть готовой? И могла подкалывать меня? Я собирался взять ее с собой в паб.
— Да, я обычный бенедиктинский монах.
— Только энергетика от тебя исходит другая.
— Странно это. Вообще, по воскресеньям я ем жирную пищу и пью пиво с моими старыми друзьями.
— Ты вроде не пьешь?
— Они пьют пиво, а я — лимонад.
— Ну, ты знаешь, что я собираюсь сейчас предложить...
— Я всегда впереди тебя. Мы сейчас забросим машину, а потом пойдем к ним.
— Ничего, что я в джинсах? — Она критически осмотрела свою одежду. — И майка на мне уже старая.
— Клянусь, никто из этих парней не заметит, что на тебе надето.
— Ну, спасибо. Неудивительно, что женщины не являются частью ваших воскресных вечеров, учитывая твою склонность к комплиментам.
— Я не о том, что они тебя не заметят. Я о том, что их внимание не будет сосредоточено на твоей одежде. Сначала они обратят внимание на твою улыбку. А уже тогда, без сомнения, оценят твою задницу, груди и ноги. И им будет все равно на майку из прошлогодней коллекции.
— Даже не знаю, посмеяться мне или ударить тебя, — хихикнула она и игриво шлепнула меня по руке, а я притворился, что мне больно.
— Не мы такие, жизнь такая, — усмехнулся я, а Стелла закатила глаза. — Что? Ты сама сказала, что я — пошляк. Я просто доказываю твою правоту. Радуйся!
— Хочешь сказать, мужчины разбивают женщин на части тела? — спросила она, когда я въехал в гараж.
Это был один из тех вопросов, на которые невозможно было ответить. Я бы выглядел либо полным придурком, либо абсолютным придурком. Мне пришлось подумать над ответом.
— Первое, что мы замечаем, — это внешность женщины. Это факт. Но это не единственное, что нас волнует. И ты не можешь сказать, что для женщины внешний вид мужчины — не главное. — Я заглушил двигатель. — Мне нравится внимание женщин. Я не против, когда меня разглядывают. Человеческая натура такова, что нас привлекает что-то физическое.
Мы вышли из машины и направились к выходу. Да, мы придем рано, но подниматься в квартиру не имело смысла. Я не был уверен, что готов к тому, что Стелла окажется в моем пространстве.
— Значит, ты хочешь сказать, что я должна подготовиться к тому, что твои друзья сделают из меня объект желания?
— Не больше, чем из любой другой женщины в баре. Зато они не будут сосредоточены на твоей майке.
Я взмахнул рукой, приглашая ее проходить вперед, когда двери лифта открылись в вестибюле.
У нас шестерых в компании были пары в разные моменты времени: у кого-то было что-то серьезное, а у кого-то — не очень, но только один из нас был женат. Женщинам не запрещено было появляться на наших еженедельных встречах в пабе, но их никто не приводил, поэтому я не знал, как парни отреагируют на Стеллу.
Джошуа и Декстер знали, что я еду со Стеллой на свадьбу ради разговора с Генри. Но стоило рассказать и остальным, чтобы никто не надумал ничего лишнего и не решил, что все настолько серьезно, что я не могу оставить девушку даже на один вечер. Это настолько не в моем характере, что они подумали бы, будто я подхватил какую-то странную болезнь. Да я сам с трудом представлял, что когда-нибудь буду настолько близок с женщиной. Идеальными отношениями всегда считал встречи дважды в неделю за ужином и последующей ночевкой. Одной мысли о том, чтобы спать в одной постели с кем-то каждую ночь, хватало, чтобы у меня начала чесаться кожа и вспотели ладони.
— А мне нужно пить пиво? Потому что, если вписаться означает пить пиво, то я с удовольствием откажусь. Ненавижу пиво.
— Не обязательно, — сказал я с притворным предупреждением. — Не забывай, я пью лимонад.
Я открыл дверь, которая вела к выходу из здания, и Стелла остановилась как вкопанная.
— Мы не зайдем к тебе домой?
— Нам незачем. Мы идем сразу в паб. Он на углу.
Она подозрительно посмотрела на меня, но прошла через стеклянные двери.
— Обожаю лондонское лето, — заявила она.
— Особенно когда солнечно, — добавил я, выходя из жилого комплекса.
Мы с парнями по очереди выбирали паб, но за многие годы три из них стали любимыми. Сегодня была моя очередь, а это означало, что мы проведем вечер на углу моего дома.
— И не слишком влажно, — вставила Стелла.
— И если тебе не приходится сидеть в пробке.
— И если не нужно работать. Давай перефразирую. Обожаю не влажное, без работы, без пробок и солнечное лондонское лето.
Я молча кивнул. С этим не поспорить.
— И лучше всего провести такие вечера в компании друзей.
— Согласна. О, «Панчбоул»? — спросила она, запрокинув голову, чтобы получше рассмотреть вывеску. Мягкий солнечный свет коснулся прядей ее волос. — Это паб принадлежит Гаю Ричи?
— Он продал его, — доложил я, открыв дверь и приглашая ее заходить внутрь. — Много лет назад. Поверь мне, здесь здорово.
Это был мой любимый паб в Лондоне. Заведение похоже на старинное, которое немного отреставрировали и облагородили. Что меня вполне устраивало.
— Как в Мейфэре. Конечно, здесь здорово, — усмехнулась она, а затем осмотрелась. — Черт возьми, здесь очень круто!
В баре был хороший выбор пива, которое так любили мужчины, и красные кожаные кресла и столы из темного дерева словно кричали об этом.
— Нравиться? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Конечно. Но бьюсь об заклад, что Дом Периньон здесь не найти, — пошутила она.
— Я бы на это не ставил. Займи столик, а я пойду закажу. Хочешь шампанского?
— Даже не знаю... Вина, пожалуйста.
— Какого?
— Подойдёт и белое домашнее.
Однажды я заказал Даниэль домашнее вино. Господи, что она мне устроила! Что это пойло никто не пьет и что я должен был помнить, какое вино она предпочитала. Очевидно, я нашел единственного человека в Лондоне, которому нравилось домашнее вино.
По традиции тот, кто первым приходил в паб, заказывал выпивку для всех, даже если это означало, что пиво выдохнется. Заказ был несложный, но я трижды проверил его правильность у девушки-бармена, прежде чем вернулся к нашему большому круглому столу с разносом, на котором стояло семь напитков. Похоже, нам со Стеллой предстоял большой вечер, но парни скоро будут здесь.
— Так вы, ребята, работали вместе? Или росли вместе? Откуда вы знаете друг друга?
— Герцог Эдинбургский, — ответил я. — Когда я был подростком, около нашего дома стали собираться всякие шайки. Мама посчитала, что если по выходным я буду делать что-то полезное и мечтать получить премию герцога Эдинбургского, проводя время на открытом воздухе, лазая по горам и занимаясь волонтерством, то избегу тюрьмы. Что и произошло.
Некоторые из моих одноклассников все-таки отсидели срок.
— И вы поддерживали связь все эти годы?
— Да. За три года я получил все три награды. И это открыло мне новое будущее. Ты этим занималась? — спросил я, усаживаясь на один из низких табуретов.
Она покачала головой.
— Я знала людей, которые это делали, но сама предпочитала быть сторонним наблюдателем. А тебе что нравилось? Походы? Ты часто лазил по горам, верно?
— Отчасти, — ответил я. — Поскольку дети со всей округи, из разных школ и разных слоев общества вместе получали награду, я познакомился с людьми, которые хотели от жизни большего, чем избежать из тюрьмы или стать наркоторговцем, — объяснил я, перенося последнюю пинту пива с подноса на стол. Я был единственным ребенком в школе, который получил награду герцога Эдинбургского, но никому в своем классе об этом не сказал. Я рано научился не сдавать боеприпасы врагам. — У ребят из других районов были другие истории, совершенно другая жизнь. И я понял, что моя судьба не решена, и я не обязан жить там, где родился. — Я глубоко вздохнул, все еще чувствуя благодарность за то, что наткнулся на программу герцога Эдинбургского. Если бы я не увидел плакат на доске объявлений у актового зала, то не пошел бы тайком записываться на участие во время урока географии, отпросившись якобы в туалет. Меня ждала бы совсем другая жизнь. — Мы познакомились с девушкой, с которой разделили серебряную медаль. Она в итоге переплыла Атлантику с ее приятелем. Удивительно. Она стала самой молодой девушкой, которая на такое отважилась. Когда ты видишь стремление в других людях, то хочешь такого же. Так было положено начало моим амбициям. Когда я проводил время с ребятами из программы, я понимал, что в мире было для меня, где разделяли мои надежды и мечты о будущем. Я обнаружил свою выдержку и решимость. К концу этих трех лет я заложил основы человека, которым стал, и подружился с пятью лучшими людьми, которых только можно встретить.
— Бек, это потрясающая история.
Глаза Стеллы сверкали, она казалась искренне очарованной моим рассказом. Для всех нас это действительно было потрясающим. Часы, когда я карабкался вверх и вниз по горам под дождем, снегом и невыносимой жарой, когда работал волонтером с обездоленными детьми, когда собирал деньги для бездомных, стали частью моей жизни.
— Кстати, вот и Декстер, — сказал я, взглянув на дверь.
Он подошел к столу, и его взгляд скользнул от меня к Стелле и обратно. Брови его с каждой секундой все сильнее сливались с волосами на голове.
— Привет, приятель, — поздоровался я. — Ты слышал о Стелле. — Я показал на нее рукой.
— А, точно. Вы двое идете вместе на свадьбу. — Он расцеловал Стеллу в обе щеки, прежде чем усесться рядом с ней.
— Таков наш план, — подтвердил я, пока Стелла приходила в себя.
— И теперь вы друзья? — спросил он.
— Движемся в этом направлении, — хмыкнул я. — Так как я иду в качестве парня Стеллы, то мы подумали, что было бы неплохо провести некоторое время вместе.
— Он притворяется моим парнем, так что мне нужно знать о нем все. Я надеюсь, что, будучи его друзьями, вы сможете просветить меня о вещах, которыми он со мной не делится.
Декстер улыбнулся ей так, словно только что выиграл в лотерею.
— Уверен, что смогу с этим помочь.
— С чем помочь? — спросил Джошуа, оказавшись у нашего столика. Он бросил бумажник на стол, пока не заметил Стеллу. Клянусь, однажды он выйдет на дорогу, потому что будет разрабатывать какой-то сложный алгоритм или что-то в этом роде.
— Джошуа, Стелла. Стелла, Джошуа.
Все-таки следовало опоздать, тогда бы мне пришлось представлять Стеллу всего раз.
— Мы должны вспомнить все ужасы о Беке, чтобы рассказать Стелле, — заявил Декстер.
— Мы не на отдыхе в Лас Вегасе... у нас только один вечер, — бросил Джошуа.
Мне действительно стоило проинструктировать их, прежде чем приводить Стеллу. Они шутили, но я не был уверен, что это не заставит Стеллу бежать в противоположном направлении от свадьбы. Меньше всего я хотел, чтобы парни уничтожили мой последний шанс встретиться с Генри.
К приезду Эндрю, Стелла уже знала, что я дерьмово играю в футбол. (Я не стал добавлять, что все потому, что я ненавидел эту игру.) К моменту, когда мы выпили свое первые пинты, Стелла почти допила вино. Румянец на ее щеках и почти постоянная улыбка ей очень шли. Видимо, подколы в мою сторону ее расслабили.
— У него были такие тонкие ноги, что он мог соскользнуть в канализацию, — растрепал Декстер.
— Отвали, — отмахнулся я. — Я просто был худым, вот и все.
— Скорее хилым, — вставил Тристан. — Моя мама обычно складывала шоколадные батончики в мой рюкзак, чтобы я тебя угостил. Она думала, что ты недоедаешь.
— Это ложь. Ты никогда не давал мне шоколад.
— Конечно, нет. Я приберегал его для себя. — Тристан пожал плечами, как будто я был идиотом.
— Вы все вместе прошли уровни программы? — поинтересовалась Стелла.
— Да. У нас всех бронза, серебро и золото, что заняло некоторое время, — похвастался Тристан. — Я бы сказал, годы. Так что я не смог бы избавиться от этих парней, даже если бы захотел.
— Участие в этой программе — одна из лучших вещей в моей жизни, даже если это означало, что мне приходилось общаться с этой кучкой неудачников, — сказал Декстер. — Но больше всего я горжусь получением всех трех наград.
Я кивнул и поднял глаза, увидев, что остальные четверо парней тоже кивали. Тристан был миллиардером, создавший свой онлайн-бизнес с нуля по поставкам фармацевтической продукции. Декстер владел ювелирной сетью и являлся самым проницательным человеком, которого я когда-либо встречал. Каждый из нашей шестерки был лучшим в своей области. Нам всем было чем гордиться. Но программа герцога Эдинбургского входит в тройку лучших в списке достижений любого из нас. Мы все были обязаны немалой частью нашего успеха навыкам, которые развили в те времена.