«Шарлотта, мать твою, где ты бродишь! То есть летаешь! ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?!»
Мысленный вопль удался на все сто – Шарлотта возникла рядом.
– Успокойся, ничего страшного не происходит. Спускайся, нижняя лаборатория рядом с ритуальными комнатами, в одной из которых мы встретились.
Дорога словно по волшебству всплыла в памяти. Коридор, лестница, открытая галерея с мраморными статуями, снова лестница и снова коридор, узкий и холодный. Перед нужной дверью обнаружилась кучка парней и девушек.
– Откроешь хранилище, велишь студентам взять наборы для возгонки. Проследишь. Мистер Обли, о котором упоминал профессор – это едва не отчисленный с первого курса алхимик. Едва не отчисленный благодаря как раз доктору Норвуду. Он не выносит безалаберного отношения к его предметам. Вон, смотри, тот растрепанный, в перекошенной мантии.
Передо мной расступились, но из-за спины кто-то окликнул масляным голосом:
– Добрый день, мисс Блер. Хорошая погода сегодня, правда?
– Мистер Эпплстоун, - пояснила Шарлотта. - Любит заигрывать. Ничего серьезного, не обращай внимания.
– Если вам, мистер Эпплстоун, больше хочется на пляж, чем на практикум, не смею задерживать, – я приложила к замку брелок и первой вошла в открывшуюся дверь.
Да-а, мрачненько. Столы со штативами, живо напомнившими школьный кабинет химии. Три раковины у самых дверей. В дальнем конце аудитории – преподавательский стол и стеклянный шкаф, полный пробирок, колб и какой–то еще химической посуды, названия которой я не знала. Рядом дверь с табличкой «Хранилище №4». И холодно. Студенты не спешили окунаться в эту атмосферу, и я, обернувшись, слегка повысила голос:
– Что стоим, кого ждем? Заходим. У вас практикум по возгонке. Где брать все необходимое, сами знаете.
Прислонилась к преподавательскому столу, наблюдая за ленивым копошением студиозусов. Те не обращали на меня никакого внимания: перешучивались, обсуждали вчерашнюю вечеринку и завтрашний футбольный матч между алхимиками и целителями, гадали, даст ли «этот зверь Норвуд» проверочную или сразу начнет с «лабы». Только Эпплстоун косился и, проходя к «Хранилищу №4», почему-то подмигнул. Странные у него заигрывания. Интересно, в какой мере Шарлотта их поощряла?
Мысль меня отвлекла, и внезапный грохот заставил подпрыгнуть на месте. Причину шума я увидела сразу – долговязый растрепа в перекошенной мантии торчал посреди лаборатории, растерянно обозревая валявшийся у его ног котел, осколки чего–то стеклянного и рассыпавшиеся… что? ломтики фруктов? Кажется, я чего-то крупно не понимаю!
Остальные среагировали так, будто наблюдали такое едва ли не каждый день. Большинство даже не повернулись в его сторону.
– Обли! – воскликнула рыжая девчонка неподалеку от меня. - Я из-за тебя воду пролила!
– Радуйся, что сегодня у нас нет ничего ядовитого! – Парень за соседним столом вздохнул и взмахом кисти смел в кучку осколки стекла, фрукты, разорванную бумажную упаковку и откуда-то взявшегося дохлого паука. Следующий взмах отправил все это в мусорное ведро, стоявшее у входа возле раковин.
– Но там больше нет готовых наборов, - пробормотал этот растяпа. - Элли, можно я снова с тобой в паре поработаю?
– Стив, опя-ать! – простонала девица, занимавшая стол рядом с ним – очевидно, та самая Элли. – Может, хоть отсядешь подальше, а? Я скоро поседею от твоих выкрутасов.
– Аппарат для возгонки пусть возьмет на стеллаже слева, на нижней полке, – подсказала мне Шарлотта. - А корзина с яблоками – в холодильном шкафу. Там, в кладовке.
Чувствуя себя бестолковым актером, полагающимся на суфлера, я озвучила все это мистеру Обли. Добавив от себя:
– Надеюсь, вы способны совершить этот дополнительный рейс без происшествий? Хватит на сегодня. У вас, - посмотрела на часы, - три минуты. Остальные, по местам.
– У нас еще три минуты, - бархатно проворковал Эпплстоун почти у меня над ухом. Прошел мимо, крепко прижимая к груди свой котел, задел плечом, извинился с преувеличенной любезностью и спросил: – А может, сходим на пляж вместе, мисс Блер?
– Не раньше, чем вас перестанет шатать на каждом шаге, мистер Эпплстоун. Или вы решили, что мистера Обли мало нам всем для остроты ощущений? Пройдите на свое место и готовьтесь к занятию.
Любитель пляжей и, видимо, сисек, изумился. Кажется, я снова вела себя не так, как следовало вести Шарлотте.
– Мистер Эпплстоун, не будете ли вы так любезны сесть на место и принести пользу нашей уважаемой академии – хотя бы слегка напрячь мозг, а не то, что обычно вам его заменяет? – Вкрадчивый, с бархатными интонациями голос абсолютно не сочетался с обычным профессорским «не маячьте». Но на студентов подействовал не хуже предупредительной очереди над головами из чего-нибудь очень скорострельного и очень смертоносного.
Из рук рыжей девчонки выскользнул стакан. Кто–то, кажется, решил попробовать лабораторные яблоки на зуб и теперь надрывно кашлял. Эпплстоун побледнел и испарился. Нервы у подрастающего поколения явно были ни к черту.
? Дугал Норвуд стремительно шел к своему столу, на ходу взмахивая рукой – и предметы на столах студентов перемещались в каком–то одному ему ведомом порядке.
– Вижу, вы удачно провели лето. Если мне когда-нибудь потребуется вернуть мозг в зачаточное состояние, буду знать, с кем проконсультироваться. Напоминаю один раз, как должен выглядеть лабораторный стол перед опытом. Вы не на рынке, мисс Грей, и это не прилавок для яблок. Котел, мистер Сэвидж, это вам не цилиндр, и, если вы не собираетесь надеть его на голову, он не должен стоять дном вверх. Мисс Смит, ваша страстная любовь к книгам здесь неуместна. Уберите эту впечатляющую стопку в сумку, если не хотите произвести возгонку бумаги.
Хорош, зараза! Наблюдать за потоком вежливого ехидства, когда он, разнообразия ради, направлен не на тебя, оказалось захватывающим занятием. Так и подмывало попросить дать мастер-класс.
– Мистер Обли, - профессор остановился у стола и теперь взирал на несчастного растяпу, который как раз вышел из хранилища, как удав на кролика. ? тот застыл на пороге, нежно прижимая к груди стеклянную конструкцию из колбы, стакана и каких–то трубок – очевидно, тот самый аппарат для возгонки. На узком горлышке колбы невероятным чудом держалось крупное красное яблоко.
– Д-добрый день, проф-фессор Норвуд.
– Вы дарите мне надежду, что в этом мире все же существует постоянство. Отлипните от пола и, будьте добры, донесите этот натюрморт сюрреалиста до стола в целости.
Я перешла в дальний угол класса – снова по подсказке Шарлотты. «Нам придется следить за безопасностью, может произойти взрыв. С места профессора трудно контролировать всю лабораторию, этот край на тебе. Я помогу сегодня, дальше будешь сама».
«Взрыв?!» – не сказать, чтобы перспектива взрывов меня обрадовала. Тем более что мистер Обли, от которого стоило ждать неприятностей в первую очередь, сидел гораздо ближе ко мне, чем к профессору. А совсем близко оказалось место мистера Эпплстоуна, который уже вполне откровенно косился на мои-Шарлоттины сиськи.
– Итак, – профессор прошелся по классу, и студенты замерли, боясь, кажется, даже дышать. Умеет же… держать аудиторию. В страхе. Пожалуй, Шарлотте грех жаловаться, по сравнению с этим. – Я полагаю, даже в испекшихся или иссохших за лето мозгах должна была появиться мысль ознакомиться с темой занятия заранее. Если вас не хватило даже на это – соболезную, но ничем помочь не могу. У нас не так много времени, что бы тратить его на повторение теории. Есть в классе те, кто не получил зачет по агрегатным состояниям? – вопрос хлестнул так резко, что даже я вздрогнула.
– Д-да, - пискнула та самая мисс Грей, чей стол в начале урока и впрямь напоминал прилавок с яблоками.
– Пересдача опыта, как только сдадите. Сейчас можете быть свободны или побудьте зрителем. Остальные – за работу. Для тех, чья память слишком коротка, напоминаю последовательность действий, – он развернулся к своему столу, на котором успела появиться та же конструкция, что у студентов. Чуть заметно, плавно шевельнул кистью. - Режем. – Яблоко взмыло в воздух, распласталось на ровные аккуратные дольки, которые упали в стакан с водой. Еще жест, такой же плавный, отточенный, красивый: – Замораживаем. Помещаем в емкость, – повинуясь мановению его руки, яблочные дольки в блестящей ледяной броне одна за другой влетели в колбу. - Закрываем. Создаем щит класса «В», кто забыл, как это делается, могут быть свободны до пересдачи. Затем под щитом – вакуум. Мистер Обли, вы хорошо поняли? Сначала щит. Затем вакуум. Под щитом, а не снаружи.
– С него станется, – пробормотал Эпплстоун.
– Не забываем удалять водяные пары. Скорость процесса зависит от вложенной силы, окончание опыта определяется интуитивно. Надеюсь, никого из вас не затруднит вовремя заметить, что ваши яблоки превратились в сухофрукты.
«Звучит просто, - подумала я, - для магов–то. Раз, и заморозили, два, и вакуум. Так и растворимый кофе можно дома впрок запасать».
– естественно, - подтвердила Шарлотта, - кофе делают по этой же технологии. Ты не так глупа, как большинство этих. Не отвлекайся. Следи. Вакуум – это опасно.
Следить за стремительно усыхающими дольками яблок было… пожалуй, не столько интересно, сколько жутковато. Я уже пользовалась магией, научилась чуть ли не щелчком пальцев вскипятить воду или поджарить тосты, успела оценить косметические чары, порталы, магическое портновское искусство, но почему-то лишь сейчас поняла очевидное. То, что магия – оружие пострашней ядерной бомбы. Если каждый студент-недоучка способен создать зону вакуума в отдельной области… на минуточку, внутри вполне может оказаться чья–то голова! Что же тогда могут сотворить по–настоящему сильные и умелые маги?
– Не отвлекайся, - знакомое ощущение проглотившей тебя медузы, короткий жест двумя руками сразу – снова я даже не успела понять, что именно сделала, но почему-то знала, что при необходимости сумею повторить. Над столом Эпплстоуна зависли, как в стоп-кадре, острые осколки стекла и льда, ошметки яблок и почему-то бумаги. Какой-то записки или письма.
Это изумленно-обиженное выражение будет, наверное, сниться мне в кошмарах. Вытаращенные глаза, скошенный к переносице взгляд – осколки зависли буквально в дюйме-полутора от лица Эпплстоуна. И тот, кажется, не мог сейчас решить, чему должен удивиться больше: что все еще цел или что допустил такую оплошность.
– Поздравляю, мистер Обли, у вас появился достойный конкурент, – профессор возник рядом, я почувствовала его за плечом – ощущением силы и почему-то безопасности. - Отпускайте щит, мисс Блер. Последите за группой, пока я устраню последствия размягчения мозгов мистера Эпплстоуна. - Перед моим лицом мелькнула рука, вынув из воздуха обрывок бумаги. - Хм. Возможно, вам будет приятно узнать, что этот достойный молодой человек упустил контроль над опытом, потому что пытался поразить вас, мисс Блер, своими поэтическими талантами.
– О да, - не выдержала я. – Поразил. В самую печень.
Опустила дрожащие руки – только поняла, что до сих пор бессознательно, на запущенном Шарлоттой рефлексе удерживала щит. И залюбовалась Норвудом. Тот походил сейчас на дирижера или хирурга. Осколки сталкивались с тихим звоном, собираясь в колючий сверкающий шар, похожий на свернувшегося ежа. На «ежиные» иголки нанизывались ошметки яблок, клочки бумаги, а потом все это просто испарилось. Осталась только ошарашенная физиономия Эпплстоуна – хотя нет, уже не ошарашенная, а перепуганная. Осознал, чем могло закончиться.
– Если кто-нибудь еще желает поразить объект своих грез, пожалуйста, не душите в себе порывы. Лабораторная по алхимии – самое подходящее время. Я буду счастлив лично сопроводить вас в кабинет миссис Маскелайн за документами и с не меньшим счастьем распрощаюсь с вами навсегда. Мистер Эпплстоун, соберите свои вещи и покиньте аудиторию. Завтра после занятий жду вас на кафедре со всем имеющимся багажом знаний. Вашу участь будем решать вдумчиво и всесторонне.
Я считала, что испуганной физиономия Эппстоуна была минуту назад? Ошибалась. Настоящий ужас отразился на ней лишь сейчас. Похоже, «достойный молодой человек» и ценитель сисек не сомневался: осколки в лицо покажутся легким бризом и нежной лаской по сравнению с тем, что его ждет наедине с профессором Норвудом.
До конца занятия в лаборатории стояла такая тишина, что слышно было шипение испаряющегося льда и тихий шорох усыхающих яблочных долек. Честное слово, мне казалось, что даже эти несчастные яблоки насмерть перепуганы! Группа почти не дышала. И кабинет после занятия покидали молча, едва ли не на цыпочках. Никаких шуточек и смешков.
Мне тоже было не до смеха.
Задним числом осознала – если бы не Шарлотта, все закончилось бы далеко не так благополучно. Смогу ли повторить сама, если вдруг? Да я даже не успела понять, что происходит! А она, кстати, после взрыва исчезла, причем я не заметила точно, когда именно. И почему? Ладно еще, если просто скучно стало и решила, что теперь может оставить все на меня. А вдруг потратила много сил на вмешательство и больше не появится?
Профессор Норвуд ушел последним. Задержался на пороге, сказал в пространство:
– То, что произошло, не заслуживает настолько похоронного вида. Но реакция похвальная. Придите в себя, у вас, в конце концов, обеденный перерыв. Кексы ждут.
Я невольно фыркнула. Пробормотала:
– Спасибо.
Наверняка не услышал – слишком быстро закрылась дверь. Да и неважно. Главное, что он и в самом деле меня успокоил. И даже, вот уж чудо из чудес, похвалил.
И только в столовой, уже пообедав и запивая душистым чаем шоколадный кекс, поняла ещё одно: он знает, что Шарлотта любит кексы!
Вот как, доктор Норвуд? Вы все-таки обращали внимание на свою ассистентку, хотя бы иногда?
***
– Сейчас тебя вызовут к директору Маскелайн.
Кажется, я подпрыгнула вместе со стулом, так внезапен оказался призрачный шепот Шарлотты в ухо. Хорошо еще, как раз успела проглотить чай, а то, наверное, заплевала бы весь стол.
«Откуда ты взялась?! И почему вот так, над ухом?! Ты, пока живой была, не усвоила, что с людьми говорят не из-за спины?»
– Профессор Норвуд в Лондоне, – будто и не услышав меня, отозвалась Шарлотта. - А директор давно не получала новостей. Будь осторожна. Она сильная ведьма, нельзя, чтобы обо всем догадалась. Поэтому просто повторяй за мной. Память Шарлотты во мне пока еще не утрачена.
Что?! «Я тебя правильно поняла? Ты хотела влюбить его в себя, а сама докладывала о нем директору?! О нет, скажи что я ошибаюсь».
– Сплетни и новости. А взамен – престижная работа и уважение. Для многих в этом нет ничего странного. Маскелайн держит профессора Норвуда крепко, очень крепко. Это не дружеские и даже не рабочие отношения, все сложнее. Шарлотте было все равно. Она не знала подробностей. И тебе о них знать пока ни к чему.
Я вспомнила слова Сабеллы о том, что Дугал в Академии не по своей воле. Здесь точно таилась какая-то неприглядная история!
– Не лезь в нее, - Шарлотта, похоже, услышала мои мысли. – Тебя это не касается.
Я только хотела спросить, почему это вдруг меня не касаются дела и проблемы того, в кого я должна влюбиться, но тут прямо перед моим носом зависла крошечная ярко-зеленая птичка. ?на появилась из ниоткуда, и я снова чуть не подпрыгнула, а птичка рассыпалась на искры и сложилась в записку: «Мисс Блер, жду вас у себя в ближайшие 20 минут».
Подписи не было.
– Подпись не нужна, это личное заклинание Маскелайн – посланник. Больше никто таких не присылает. Иди, Шарлотта всегда торопилась . Ей льстило внимание директора.
Да, спасибо что пообедать успела. «Веди. Я, если ты помнишь, не знаю дорогу».
Долго искать кабинет директрисы не пришлось, он располагался недалеко от парадного входа. Пафосная двустворчатая дверь из красного дерева с двумя беломраморными статуями по бокам вполне органично смотрелась в шикарном холле, я даже видела ее раньше, но почему-то подумала, что там находится конференц-зал или что-то наподобие.
В роскошном просторном кабинете пахло корицей. Солнце заливало мягкий кремовый ковер с длинным ворсом, в котором утопали ноги, отражалось в плотных золотистых шторах с рюшечками и массивной люстре. На полках под крутобокими, явно раритетными вазами, теснились наградные кубки. Стены были увешаны дипломами в рамочках. Каждый шкаф, каждый стул здесь, казалось, говорили: «Ну посмотри, посмотри, как же мы хороши! Мы здесь не просто так, мы помогаем зажигать звезды». А посреди этого не то музея, не то гостиной восседала за массивным столом дама.