Крио скептически нахмурился, он действительно мало что знал про то время, но такие теории заговора без веских на то доказательств всегда воспринимал с недоверием. Какой толк рассуждать о том, что уже никак не докажешь?
Рам, кажется, почувствовал это, и на его лице появился интерес.
— Ты, наверно, думаешь: «Что мне тут этот старик ерунду какую-то говорит. Вся же информация доступна, я и без него все знаю». — Он откашлялся. — Но если нас судьба свела с тобой, значит, это не случайно. Может, тебе суждено это узнать.
— Я пока не очень понимаю, о чем вы хотите сказать. Говорите загадками. Может, начнете с маски?
Рам на несколько секунд замолк, будто о чем-то задумался. Потом опять тяжело вздохнул и заговорил спокойным голосом.
— Ты же наверняка слышал про эпидемию, которая скосила почти все население планеты? Для тебя с рождения существует только этот Город, обезличенный, потому что других городов и не существует. Но я жил в другую эпоху. В городе, который имел имя и был славен тем, что именно в нем была первая вспышка смертельного вируса. Именно этой первой вспышке я и обязан тем, что у меня эта маска. Она мой бич, но и мое спасение. Если бы не она, возможно, меня бы и в Город не пустили.
Он запнулся, будто хотел перевести дыхание.
— Она должна была защитить вас от эпидемии, верно?
— Да, но это не все. У меня модифицированные слизистые глаз и носоглотки. Полжизни я живу с чувством, будто у меня песок в глазах и вечно пересохшее горло, без возможности утолить это чувство никакой влагой. Будто мало того, что сама маска постоянно ломается. Тем не менее, если бы не она, возможно, меня бы и не было здесь. Первая вспышка была побеждена, хоть и наш город понес огромные потери. Но мы узнали, что вирус постоянно изменяется, и организм человека не мог вырабатывать антитела даже при повторном заражении, он просто не понимал, что это враг. Поэтому новую вспышку уже мутировавшего вируса с более продолжительным инкубационным периодом мы не имели шансов остановить. Лекарства от него просто не было и не могло быть. А иммунитет людей заведомо проиграл эту битву, вирус убивал жертву не с первого, так со второго или пусть даже пятого раза.
— Но почему вы думаете, что об этом кто-то знал? Разве мог существовать человек, способный убить миллиарды людей? И главное — ради чего?
— Не знаю, Крио. И вряд ли узнаю. Осталось мне недолго, я чувствую это. Но могу сказать тебе так: даже план не всегда идет так, как его задумали. Просто есть факты, которые вызывают у меня и таких, как Лу, вопросы.
— Например?
— Например, ты знал, что одна из причин, почему удалось протолкнуть законопроект об обязательной имплантации первых имплантов — это наличие биомонитора, который мог диагностировать то самое заражение? Страх, не правда ли, хороший предлог, чтобы получить тотальный контроль? Раньше миром правили деньги, а теперь правят технологии. Хорошо это или плохо — думай сам. Но факт в том, что мы очень плотно сели на эту иглу, чтобы съехать теперь на какой-то другой путь развития. Кажется, будто другого пути уже и нет.
Крио задумался. Доказать такие вещи было сложно, но чтобы посеять зерно сомнения в нем — вполне достаточно. Из-за этой постоянной неразберихи у него даже толком не было времени задуматься об истоках происходящего, о том, что он думает об этом сам. В одном он мог согласиться с Рамом на все сто процентов, что, отказавшись от технологий, они скатятся в развитии на лет пятьдесят назад. Если не больше.
— Но импланты ведь разрешены не с самого рождения, они обучаются уже в зрелом возрасте.
— Видишь, ты даже не знаешь, что основание импланта, в котором как раз присутствует тот самый биомонитор, и идентификатор устанавливаются сразу после рождения, а сам головной имплант в него — уже позже. Все верно. Но разве дети опасны?
Крио задумался. Все казалось ему настолько сложным, так шло вразрез с его мировоззрением, что у него начала болеть голова. Но если поразмыслить, то действительно, было много вещей, о которых он даже не задумывался и, как следствие, ничего об этом не знал.
— Хорошо, но даже если и так. Зачем? Может, для безопасного общества? Тогда, возможно, это не самая большая жертва для человечества.
Рам ухмыльнулся.
— Ты умный парень, Крио. Задаешь хорошие вопросы, в тебе есть внутренний протест. Это хорошо, я был таким же. — Он запустил руку во внутренний карман своей мантии и достал оттуда потрепанную плитку. — Даже когда был священнослужителем, я не переставал сомневаться. А сомнение — это всегда антипод веры.
Он всмотрелся в глаза Крио.
— Ты знаешь, что это?
Крио протянул руку и взял плитку. И тут его осенило:
— Это книга?! Откуда она у вас?
Рам усмехнулся и расплылся в улыбке.
— Раньше деревья не были такой роскошью, так же, как моря и бескрайние океаны, хоть в них уже тогда плавали острова из мусора. Это не просто книга, это святое писание, Крио. Оно было написано давно и для совсем других людей. Но его мудрость вечна. И то, что мы живем во тьме во всех смыслах этого слова, — это не иначе как наказание и кара нашего Создателя. Он завещал нам стремиться к свету, к добру, к смирению. А все, чему мы научились за тысячелетия нашей истории, — это разрушение. Разрушение себя и всего вокруг.
Его голос был полон грусти, а во впалых глазах — лишь пустота.
— Но мы многое и создаем, — неуверенно возразил ему Крио.
— Да, но нам больше нравится разрушать. Сам процесс разрушения более фееричный, кульминационный, быстрый и интересный, чем процесс созидания. Ведь строят годами, а разрушают в одно лишь мгновение. Ты не замечал, что затянувшаяся на годы стройка никого не интересует, но секунды сноса или подрыва этого здания — завораживают?
Крио невольно подумал, что это похоже на крах его надежд на пике депрессии, которым он в итоге упивается, не предпринимая попыток из него выйти. Может люди и создают, чтобы было что разрушать?
— Так случилось и с религией. Все, что нам завещал Создатель, — мы забыли. Я прилетел сюда как миссионер. А спустя всего несколько лет технократы запретили живых священников, заменив их на священников-автоматов. Да, они исключили человеческий фактор, они защитили тайну исповеди, они превратили их в подобие локального божества, обладающего своим собственным единым нейронным сознанием, в которое были влиты все святые писания за всю историю. Но по факту они разрушили все, что строили до этого поколения: в этих автоматах нет ни света, ни тем более святости. Они — машины, а человечность — это, пожалуй, именно то, на чем была основана наша религия. Ведь человек и есть творение нашего Создателя, а значит, и Он сам. Есть план, и мы — его часть.
Раздался двойной сигнал. Это значит, Лу вернулся домой.
Оба собеседника будто очнулись, вернувшись опять в реальность.
Рам тяжело, со стоном поднялся со стула.
— Крио, спасибо тебе за этот разговор. Наверно, это именно то, чего мне так не хватало. Я давно потерялся во тьме этого мира и забыл, где именно лежит путь к свету. Мне кажется, что я наконец приобрел то, что потерял много лет назад. Свою паству.
В этот момент в комнату влетел повеселевший Лу.
— Рам, перестань юношу мучать своими старческими философскими разговорами. — Он показал небольшой пластиковый контейнер-чемодан с деталями. — Я нашел все, что нужно! Все, что нужно для ремонта. Но мне понадобится время, чтобы все собрать. К сожалению, готовых клапанов и фильтров нет. Но есть детали, чтобы их изготовить самому. Думаю, один-два дня, и все будет готово. Так что завтра-послезавтра уже сможешь прийти на ремонт.
— Спасибо, друг! Ты, как всегда, мне помог, даже сам не зная чем.
И старик направился к выходу.
Крио вспомнил, что у него по-прежнему в руках книга Рама, и подскочил.
— Рам, вы забыли свою книгу!
Он обернулся.
— Оставь себе, Крио. Мне она, пожалуй, больше не нужна. Прощайте.
И Рам вышел.
Лу с недоумением посмотрел на него, но затем радостно улыбнулся и пошел его провожать, оставив Крио наедине со своими мыслями.
На следующий день Крио узнал, что Рама не стало.
Глава 25 — Механическое сердце
Really Slow Motion — Mechanical Heart
Дни казались еще длиннее, чем обычно. Все ночи напролет шли ливни, потому и без того депрессивное состояние усугублялось еще и погодными условиями. Крио старался не вспоминать о недавнем разговоре, ребята общались с ним уже охотнее, и он стал успокаиваться, не ища подвоха в поведении Крис. Про Рама он никому не рассказал, решив, что у ребят и так нелегкое время. Миссия Лу хоть никого и не впечатлила, но от безысходности они, похоже, были готовы ввязаться и в эту, не сулящую ничего хорошего авантюру. Подумаешь, плевое дело, пробраться в саму башню Перцептрона и ликвидировать его. Из уст сумасшедшего китайца это звучало как сущая мелочь. Но ребята понимали, насколько это утопично.
В одну их дождливых ночей Крис внезапно уединилась в комнате с Крио. Он сразу понял, что она не может решиться, мнется. Видимо, его ждал долгий и серьезный разговор. Но ее глаза сияли, когда она смотрела на него, и поэтому первое, что пришло ему в голову, что она решила признаться ему в чувствах. Еще недавно он считал, что между ними что-то есть, но после клиники она будто игнорировала его. Такая резкая смена настроения еще больше подогрела в нем и без того теплые чувства к ней.
Но это было, скорее, похоже на мечты влюбленного дурака. «Может, сказать ей, что я чувствую к ней?» — промелькнуло в его голове. Нет… Это глупо. О чем еще мог быть разговор — про миссию? Крио воспринял ее еще более скептически, чем остальные. Но Лу будто не замечал настроя ребят и постепенно начинал их вводить в курс дела. Без давления, по-восточному мудро он пичкал их все новой и новой информацией.
— Крио, мне надо кое-что тебе сказать, — прервала его размышления Крис. В изменившихся в цвете карих глазах он увидел что-то тревожное. Возможно, страх. А в его голове прозвучало: «Мне тоже. Но у тебя явно совсем другая тема для разговора».
— Не так просто это сказать, — продолжила она после короткой паузы. Было видно, что она не может стоять на месте, ее нервное состояние переходило в движение. Торопливыми шагами она меряла комнату, будто пытаясь найти силу, чтобы произнести следующие слова.
— Я не могу больше это скрывать.
Волнение в ней нарастало.
— Успокойся, Крис. Все хорошо. Я внимательно слушаю тебя. Присядь.
Он попытался помочь ей найти решимость и пододвинул стул. Он понимал, что скоро может сам об этом же пожалеть.
— Крио, я не уверена, что тебе надо это знать. Речь об информации, которую мы выкачали в клинике. — Она опять остановилась, закусила губу и посмотрела с тревогой на Крио. — Нет, все-таки лучше мне молчать.
— Крис! Что значит молчать?! Уже прошло три дня, а мы с Ларсом по-прежнему не знаем, что там. Ты избегаешь меня. Что происходит?
— Ты не понимаешь… — На ее глазах появились слезы. — Я в первую же ночь распаковала и посмотрела почти все данные. Большая часть была специально затерта или зашифрована. — Она поправила прядь волос, убрав ее за ухо. — Но часть информации я смогла расшифровать благодаря декриптопримочкам Ларса и ключам доступа, которые я так кстати стащила.
Она опять сделала паузу и всхлипнула. Вот это поворот: она сейчас заплачет?
— В общем, там написано, что повреждения твоего мозга были критическими. Мозг нельзя было восстановить. Поэтому тебе экспериментально решили вживить имплант, но не обычный, а особый. Информация о нем полностью засекречена. Да, теперь понятно, почему его не распознает никакая аппаратура. Они боялись, что информация о нем может попасть не в те руки.
Она замолчала. И вдруг слезы наполнили ее глаза, нижняя губа затряслась: она готова была зарыдать.
Крио, видимо, тоже не был готов услышать эти слова. В голове все перемешалось, кровь в висках запульсировала. Изображение в глазах будто расфокусировалось и поплыло.
— Да что, черт возьми, происходит?! — разозлился он, хотя пытался взять себя в руки. — Говори! Я должен знать. Я до сих пор не понимаю, что все это может значить.
— Ты не Крио Ген. Я не знаю, кто ты! Твой мозг выполняет только частично свои функции. А имплант — какой-то экспериментальный высокоразвитый искусственный интеллект, формирующий твою личность, а возможно, и воспоминания. Я точно не знаю. Информация неполная. Мы можем лишь догадываться…
Крио осел на пол. Все мироздание в один момент перевернулось вверх тормашками. Что значит, он не Крио? А кто же он? Какой еще искусственный интеллект? Он — живой человек!
— Крис, что за чушь! Я помню детство, я помню родителей, помню работу, я чувствую, я живу! До недавнего времени я даже думал, между нами что-то есть…
Он осекся.
— Мне самой это сложно понять. Но судя по файлам, мозг был очень сильно поврежден. Тебе проводили полную регенерацию мозговых тканей, однако, похоже, это не помогло. Я не знаю, как он сейчас работает, возможно, он хранит только воспоминания, а личность формирует имплант. А может, и воспоминания подменные. И не было никогда никакого Крио Гена, и родители вовсе не твои, а просто марионетки в чьем-то эксперименте. Как мы это проверим?! О таких вещах даже непонятно у кого спрашивать! — Она сорвалась на крик: — Я не знаю, что делать!
— Погоди-погоди. Что значит — «не было»: я прожил немалый срок. Как можно все это подменить? Это похоже на чью-то злую шутку, — тихо, смотря на нее снизу вверх, сказал Крио, сидевший на холодном полу.
— Но кто это докажет, Крио? Друзья, подруги, кто может подтвердить? — с надеждой спросила она, тоже сбавив тон.
Крио смотрел в пустоту.
— Почему ты молчишь? — с надрывом спросила она.
— А что мне сказать? Родители — в холодильниках, девушка пропала, друзей у меня нет, работаю я удаленно и сдельно. Никто не может подтвердить. Может, я и правда — плод чьей-то больной фантазии. Жестокой и изощренной. Будто нельзя было мне придумать более интересную или легкую судьбу. Черт подери!
Он резко вскочил и пнул лежащую на полу коробку. Его злость испугала Крис еще больше, и она наконец разрыдалась в полную силу.
— Знаешь, Крио, не тебе одному плохо! Есть вещи, которые я не хочу вспоминать. Например, ту ночь, когда я потеряла трех дорогих мне людей. Сначала ушла мать, потом пропал мой парень, когда его поддержка так мне была нужна, а затем на все забил и мой отец. Он потом объявлялся, только чтобы я решила его проблемы. — Сквозь всхлипы говорила она. — Но заметь, я с тобой! Я сейчас здесь и не бросаю тебя в эту минуту. Так не будь же дураком и цени это. А не жалей себя, думая о том, какая часть тебя оригинальная, а какая — нет. Не столь это и важно.
Она встала перед ним на колени и сняла перчатку, затем протянула руку ладонью вверх.
— Дай мне руку.
Мысли Крио путались. Кровь бухала в висках. Но он сделал усилие и успокоился. Снял перчатку и протянул ей руку.
— Ближе, — уже настойчиво попросила она.
Он придвинулся, и Крис положила его руку себе на грудь.
Крио немного опешил от этого.
Но вскоре прозвучал вопрос:
— Ты слышишь его?
Полные слез глаза смотрели на него.
Ладонь Крио ощущала ритмичные и частые толчки сердца Крис.
— Да, конечно.
— А это механическое сердце, Крио. Ненастоящее, не мое родное. Но это то немногое, что осталось в память о моей маме. — Она сглотнула, ей сложно было говорить. — Так почему же оно болит, Крио, если не настоящее? Почему оно сжимается, когда я вспоминаю о ней? Почему оно замирает, когда попадает в беду кто-то из близких? Оно ведь ненастоящее, Крио. Так?
— Нет, Крис. Я так не считаю. Просто…
— Что просто, Крио? Это не просто, это очень сложно. Но что-то другое, наверно, нас делает людьми. Наши чувства, эмоции. Или… — Она сильнее прижала его руку к своему сердцу. — Или ты думаешь, что это сердце не сможет любить?
Крио хотел было сказать, что не в этом органе рождается любовь. Но взглянул в ее янтарные глаза и понял, какой он действительно дурак. Он улыбнулся, и это был лучший ответ на ее вопрос.