На третий день путешествия я начал понимать, что никто за мной толком и не приглядывает. По-всей видимости, связанных рук и моей немощности ребята считали достаточным, чтобы не переживать о побеге. А вот я раздумывал над этим постоянно. Сложность заключалась в том, что я не имел ни малейшей уверенности, что мне удастся сбежать от опытных наемников, даже если у меня будут развязаны руки. Честно говоря, это мало на что влияло — ноги то у меня были свободны во время каждого привала, но что с того?
Каждую ночь дежурили трое наемников — по очереди неся вахту в два с лишним часа. Да, заняться мне было особо нечем, так что я считал секунды, минуты и часы. И пришел к интересному выводу — местная ночь была гораздо дольше дня — почти в полтора раза. Если световой день длился от силы семь часов (точнее я пока не определил), то с наступления сумерек и до рассвета проходило почти одиннадцать. Поэтому мы каждый день просыпались еще до восхода солнца и продолжали двигаться в густых сумерках, пока Черный Пёс не командовал остановку.
День назад местность поменялась — еловый лес остался позади, но ему на смену пришли другие — гораздо меньшего, насколько я мог судить, размера, но встречающиеся очень часто. Рельеф равнины тоже изменился — пропала плоскость, местность теперь состояла сплошь из холмов усеянных густыми подлесками.
Сегодня мы прошли гораздо больше, чем обычно. Скорость передвижения лошадей снизилась, и приходилось тратить больше времени, чтобы выдерживать график. Какой именно? Я понятия не имел — наемники оказались далеко не глупцами, и когда вели свои разговоры, старательно следили, чтобы я их не подслушивал. Не знаю, чего они боялись, но это вызывало у меня определенное беспокойство. Особенно в последний день — Черный Пёс выглядел очень злым и встревоженным, так что остальные старались не лезть к нему с разговорами.
В этот раз мы остановились с западной стороны одного из холмов, густо заросшим кустарником и деревьями, очень напоминающими наши клёны. Трое наемников, как обычно, отправились на охоту куда-то на север, еще одного Черный Пёс отправил туда, откуда мы пришли. Этот тип был самым неприметным и молчаливым среди них, так что я подозревал, что он отправился проверить — не преследует ли кто их отряд. Странное поведение наемников явно говорило о том, что они чего-то (или кого-то) опасаются.
Мои догадки подтвердились, когда ближе к утру из темноты ночи возле костра совершенно бесшумно возник разведчик. Бросив несколько фраз Черному Псу, он снова скрылся во мраке, а главарь банды начал стремительно раздавать указания. Часовые принялись поднимать спящих. Люди засуетились — кто-то спешно седлал лошадей, кто-то — заливал костер мочой и водой из фляжек. Взгляд Черного Пса упал на меня и бородач некоторое время словно прикидывал — что со мной делать. Подойдя вплотную, он велел подняться и неожиданно разрезал путы на руках. Я обалдело посмотрел на него.
— Что случилось?
— Погоня, — будничным тоном пояснил он и снова сгреб меня за шею, — Сейчас мы попытаемся скрыться в холмах. Нам не нужен идиот, который будет постоянно падать и рано или поздно выдаст нас. Поэтому поступим так, — он оглянулся в темноту и коротко свистнул. В мгновение ока рядом с ним оказался один из мечников, — Возьмешь недомерка к себе на седло, ясно? Головой за него отвечаешь. А ты, — бородач повернулся ко мне, — только попробуй выкинуть что-нибудь — переломаю все кости, понял?
Я молча кивнул, хотя в голове уже щелкнуло несколько выключателей. Вот он! Вот шанс свалить! Если они так спохватились — значит, преследователи уже близко. Скорее всего, удирать ровным строем никто не собирается, а это увеличивает мои шансы на побег. Плюс — кромешная темнота. Если все сложится удачно, то я просто затеряюсь в холмах, и к утру буду уже далеко.
Мой новоявленный конвоир подхватил меня под локоть и повел к своему коню. Я понятия не имел, как залезать на лошадь, поэтому схлопотал пару ударов по почкам за медлительность. В конце концов, мне кое-как удалось взобраться на животное. Наемник одним махом вскочил в седло прямо за мной, взял поводья и, гакнув, поскакал в темноту.
Признаюсь честно — я не видел ни черта. Понятия не имею, как мы не расшиблись в лепешку в первые минуты скачки, но через какое-то время я осознал, что для моего конвоира кромешная темень — не проблема. Хотя, может быть, он доверился лошади, не знаю. Факт в том, что мы скакали действительно долго. Прошло около часа, наверное, и я услышал по бокам от нас топот других коней. Судя по звуку, их было два, или три — трудно сказать наверняка. Но я надеялся, что это не весь отряд.
Неожиданно раздался свист, гиканье, послышался лязг стали — совсем близко от нас! Наемник зарычал, и начал подгонять коня. Я вертел головой, пытаясь определить — откуда доносятся звуки боя. В том, что это бой, я не сомневался. И ждать его исхода не собирался.
Фотографическая память — отличная вещь. Обладая ей, вы можете запомнить все, что угодно. Например — с какой стороны и в каком положении на бедре наемника висит кинжал. А также то, что из-за поспешных сборов он не успел надеть свой кожаный доспех. Впрочем, такие мелочи мог запомнить любой, а вот положение печени в организме — не каждый. При такой бешеной скачке я был уверен, что пара секунд у меня будет — и не ошибся. Протянув руку чуть назад, я почувствовал рукоять легкого холодного оружия. Дернув ее на себя и чуть вверх, я одним махом вогнал клинок в бок своему конвоиру. Он сдавленно булькнул, а я провернул кинжал так, что почувствовал, как задел им ребра наемника.
Все это случилось за пару секунд. Я понял, что терять времени нельзя — мотнул головой назад и попал затылком прямо в нос этому ублюдку. Но, по всей видимости, этого ему было мало, да и рана оказалась несерьезной. В один момент я почувствовал, как его кулак врезается в висок, и чуть было не потерял сознание. Пришло осознание того, что справиться с этим детиной с нахрапу не получится, а времени у меня не было совсем. Поэтому я принял единственное решение и завалился на бок.
В следующее мгновение я жестко врезался в землю, свалившись с коня. Дышать было тяжело, но я через силу заставил себя подняться, лихорадочно крутя головой. Уже начало светать, и я смог разглядеть силуэт наемника, медленно удаляющегося от меня. Кажется, парень с трудом держался в седле, но я не был в этом уверен. Поэтому сделал единственное, что мог — побежал к ближайшим деревьям.
Глава 4
Открыв глаза, я долго не мог понять — где нахожусь? В голове мелькали спутанные обрывки образов: клуб, выпивка, блондинка, закрытый завод, Макс, авария в реакторе, лес, огонь, наемники, ночь, погоня, разбитое лицо Бассета, ледяная вода…
Озарение пришло неожиданно, одной яркой вспышкой, и я попытался рывком подняться — но ничего не получилось. Ребра затрещали так, что я не выдержал и застонал от боли. Откинувшись на спину, почувствовав, что лежу на чем-то мягком. Мягком?
Только когда круги перед глазами исчезли, удалось сконцентрировать внимание на окружающей обстановке. Я лежал на каких-то нарах, укрытых несколькими мягкими одеялами. На мне тоже лежало что-то тяжелое и шерстяное. Прямо над головой виднелась полка, на которой стояла масляная лампа. Но она не горела — просторное помещение и без того было залито солнечным светом, пробивающимся через распахнутые окна. У дальней от меня стены была сложена кирпичная печь, в устье которой стоял и побулькивал казанок. Пахло очень приятно. Рядом с печью стоял небольшой стол и пара табуреток, в углу виднелся здоровенный сундук. Я сглотнул слюну, и поискал глазами людей — никого.
— Эй, есть кто дома? — просипел я. Черт, горло совсем пересохло, и вместо нормального вопроса у меня изо рта вырвался тихий хрип. Поняв, что позвать никого не смогу, я решил осмотреть себя, откинув одеяло. Увиденное меня совсем не обрадовало — торс был плотно перебинтован толстой серой тканью, правая рука зажата меж двух дощечек и тщательно примотана к телу. На левом бедре виднелся уже зарубцевавшийся порез длиной больше ладони. Ого, ну и шрамина! Сколько же я провалялся без сознания?
Я как раз ощупывал голову (обритую почти наголо), когда входная дверь распахнулась, и на пороге появилась дородная женщина в длинном и грубо сшитом сарафане. Волосы были спрятаны под косынку, а в руках она держала корзину, доверху наполненную… чем-то. Я не разглядел со своего места, да и неважно это было сейчас.
Увидев меня, женщина охнула, поставила корзину на пол и опрометью кинулась обратно на улицу. Через пару минут она вернулась, но уже не одна — с ней пришел высокий и уже немолодой мужчина с глубоко посаженными черными глазами, седой бородой и длинными, давно не стрижеными волосами, перехваченными чем-то вроде вышитой ленты. Он что-то тихо сказал женщине и подошел ко мне. Захватив стоявший рядом с печью табурет, мужчина поставил его рядом с нарами и уселся рядом со мной, затем приподнял одеяло, удовлетворенно хмыкнул.
— Оклемался, значит, — констатировал он, — А мы с женой думали, что так и проваляешь до праздника летнего солнцестояния.
Заметив мой настороженный взгляд, мужчина улыбнулся:
— Меня зовут Скел. Ты в моем доме. Не надо бояться, здесь тебя никто не обидит.
— Здравствуй, Скел, — просипел я и закашлялся. Мужик неспешно встал, подошел к столу и взял небольшой черпак. Набрал из деревянного ведра воды и подал мне. Я жадно выпил ледяную жидкость, не обращая внимания на то, что от холода у меня свело зубы.
— Не знаю, откуда ты родом, — протянул Скел, забирая черпак, — но в наших краях в ответ на приветствие принято называть свое имя.
— Прости, хозяин, — я откинулся на нары, — но я при всем желании не смогу это сделать. Отшибло мне память.
— Да ну? — прищурился тот. Да у них всех тут что, встроенный локатор на враньё установлен? Помня о прошлой встрече с людьми в этом мире, я не торопился раскрывать все карты. Мало-ли, что взбредет им в голову? — Но как говорить и здороваться, вижу, ты не забыл?
— Прости, Скел, — снова извинился я, старался говорить как можно дружелюбнее, — До того, как прыгнуть в реку, я помню всего несколько дней. А до этого — ничего. Проснулся в лесу, а потом наткнулся на… — я прикусил язык, не зная — стоит ли доверять этому человеку? Тот заметил, как я оборвал разговор и покачал головой.
— Ну говори уже, коль начал. На кого наткнулся? На разбойников? Зверей? Нечисть?
— На наёмников, — я решился ответить. Судя по всему, Скел с женой были крестьянами — изба намекала на это. И вряд ли они желали мне зла, раз перебинтовали и выходили.
Скел скривился, пробормотав под нос какое-то ругательство, которое я не расслышал.
— Знаю эту братию. Неприятные они. Слоняюся по холмам, творят что вздумается. Управы на них никакой. Слава богам, обходят наш медвежий угол стороной, — ответил он, несказанно обрадовав меня этими словами. Медвежий угол, значит? Это хорошо. Значит, есть шанс, что здесь меня тут не найдут. А в том, что наемники попытаются это сделать, я почему-то был уверен.
— Но все-таки — даже если ты имени не помнишь — надо же как-то тебя называть? — задумался мужчина, — Буду просто называть тебя «парень», пока не вспомнишь имя, идет? Или пока не выберешь себе новое.
— Идет, — вздохнул я. Отлично, значит, в очередной раз повторять байку о том, что я пришелец из другого мира не придется. И то хорошо, — Долго я у вас лежу?
— Да почитай полторы недели уже.
Так-так. Значит, в беспамятстве я провалялся десть-одиннадцать дней. Это долго, очень долго. Интересно, как далеко меня унесла река?
— Не сочти за труд, хозяин, — я старался подбирать такие слова, которые не выдали бы все мои странности. Спасибо куче книг, прочитанных в детстве, — Расскажи, где я очутился, и как ты меня нашел? И спасибо, за то, что спас, — добавил спохватившись.
Скел улыбнулся и кивнул.
— Погоди, парень. Сначала жену позову, познакомитесь. Это она тебя нашла, ее и поблагодаришь заодно. Да и поесть тебе не помешает, думаю.
В ответ на это мой желудок заурчал, соглашаясь с гостеприимным хозяином. Он усмехнулся в бороду и вышел за дверь. Там послышались голоса. Вернулся Скел не один — с той самой женщиной, которую я уже видел.
— Это Розанна, — представил он ее мне. Женщина улыбнулась, и я улыбнулся в ответ.
— Скел сказал, что это вы меня нашли. Спасибо за то, что спасли, — поблагодарил я ее. Женщина (тоже немолодая) слегка зарумянилась.
— Да что уж там, каждый бы так поступил. Я рада, что ты очнулся. Как…
— Память ему отшибло, — перебил ее муж, — Не помнит парень, как его зовут. Ладно, хоть говорить не разучился. Но языками потом чесать будем. Накрывай на стол, жена, гость наш проголодался.
Женщина кивнула и поспешила к печке. Я попытался было встать, но Скел не дал мне этого сделать.
— Эй, эй, ты куда собрался?! — Изумился он, удерживая меня на нарах, — Лежи, миску тебе Розанна принесет! Ишь, какой прыткий! У тебя несколько ребер сломаны, и рука разбухла как у мертвяка. Я не лекарь, но сделал что смог. Завтра будем менять повязки, проверим, как там и что. А пока не дергайся, нельзя тебе двигаться.
Я с сожалением откинулся на тюфяк, набитый соломой (он тут был, видимо, вместо подушки) и не стал спорить. Да и незачем этого было делать — впервые с тех пор, как я очнулся в лесу, меня не терзало чувство опасности. Розанна принесла мне деревянную миску с едой — это была жиденькая рыбная похлебка с пахучими травами. Еда очень напоминала любимую мной уху, и я хотел расправиться с ней как можно быстрее, но Скел меня остановил, скормив всего несколько ложек. Через некоторое время я поел еще немного. Только к вечеру несчастная тарелка опустела, а был по настоящему счастлив.
Потом мужчина достал из сундука пузатую баклагу, сделанную из какого-то овоща, и предложил мне. Я не стал отказываться, и сделал скупой глоток. В баклаге оказался крепчайший самогон — такой, что у меня аж глаза заслезились, но я не удержался, и глотнул еще. Скел уважительно крякнул и тоже отпил из самодельной фляжки.
— И все же, — спросил я, возвращая Розанне миску, — расскажите, как вы меня нашли? И где я нахожусь?
— Да что тут рассказывать, — всплеснула руками хозяйка, — Я на речке была, с корзиной белья, портки мужнины стирала…
— Ну ты еще расскажи, сколько раз я в отхожее место хожу, — заворчал тот, но она досадливо махнула на него рукой.
— Отстань. Так что я говорю — стирала белье в речке. Вдруг гляжу — бревно плывет, да с каким-то наростом будто. А как ближе его течение поднесло, увидела — не нарост это никакой, а человек повис, и без сил болтается! Ну я уж испугалась! Подумала — всё, мертвяк! А как ближе тебя поднесло — вижу, кашляешь. Ну я уж не долго думала, прыгнула в воду, доплыла до этого бревна и оттолкала вместе с тобой к берегу. Вытянула в камыши, и бегом за мужем. Ну и вид у тебя был, парень! — вздохнула она, — Одно ребро торчит, кровь сочится отовсюду, руки-ноги холодные, а правая рука так вообще вывернута не пойми как. Ну, думаю — не жилец. Но нет, муж тебя домой притащил, на стол положил и давай штопать да вправлять, бинтовать. Видно, долго ты проплыл, парень, изрядно тебя помотало. Все тело — один большой синяк. Поди, на порогах побывал.
— На порогах? — переспросил я.
— Ну да, — похлопала она глазами, — лигах в двадцати к северо-западу они начинаются. Муж так и сказал — побило тебя о камни.
— Лигах в двадцати… — задумчиво протянул я.
— Что, и что такое «лига» забыл? — спросил Скел.
— Не знаю, — я помотал головой. Если я правильно помнил, лига — это чуть меньше пяти километров (по земным меркам, разумеется). Но может быть, тут другая мера измерений? Я решил прояснить сразу хотя бы этот вопрос, — В днях пути это сколько отсюда? На лошади, по прямой?
— На лошади? — Скел задумался, — Прямых дорог тут нет, парень. Берег реки весь изрезан скалами да лесом густым — на коне несподручно по нему ехать, пешком и то быстрее получится. Буреломы да буераки. А если в объезд… Четыре, пять недель. В глухом месте мы живем, говорю же. Мимо нас одна дорога проходит, и то — на запад, в трех лигах отсюда. А пороги на севере. Так что если переживаешь по поводу наемников — не стоит. Если ты от них бежал еще до порогов — найти тебя быстро у них не получится.