Танго на троих
ПРОЛОГ
— Детка, у меня ощущение приближающейся катастрофы.
— Думаешь, самолёт неисправен?
— Думаю, ты вообще летишь не туда. Эта дикая страна проглотит тебя. Ди, я не готов тебя потерять, плюнь на всё и давай вернёмся во Францию.
Господи, ну сколько можно?! Я с раздражением захлопнула чемодан и обернулась.
«Так я никуда не улечу», — подумала, растворяясь в беспокойном взгляде шоколадных глаз. Матушка-природа, похоже, в состоянии экзальтации сотворила этого парня. И вряд ли ей удастся что-нибудь подобное в ближайшую тысячу лет.
— Ох, ну куда же я от тебя денусь? — шепчу с нескрываемой нежностью, вмиг растеряв нахлынувшее раздражение.
— Ди, эти твои авантюры — они пугают меня.
— Вот уж не думала, что тебя так легко напугать. Но не о чем волноваться — я же профи. А ты, как закончишь дела, можешь прилететь ко мне и проконтролировать процесс.
— Даже и не надейся, что я этого не сделаю. Паршиво только, что я плохо знаю русский.
— Ты вообще его не знаешь! — Я усмехнулась. — Зато теперь у тебя имеется мощный стимул для того, чтобы пополнить скудный словарный запас.
— Не сомневайся, я…
Громкий телефонный звонок, к моему облегчению, прервал наш диалог и известил о прибытии такси.
— Почему я даже не могу проводить тебя и побыть с тобой ещё немного?
Я вздыхаю, но в ответ не произношу ни слова. Это был риторический вопрос, и ответ ему известен.
Самый красивый в мире мужчина резко притягивает меня к себе, буквально вдавливая в своё тело, и жарко шепчет в висок:
— Ты моя слабость, не могу с тобой расставаться. Уже готов убивать всех русских членоносцев с их грязными фантазиями.
Я обвиваю руками его шею, вдыхаю одуряющий аромат его кожи, и в этот момент ненавижу вовремя приехавшего таксиста, готовящегося к вылету пилота… И страну, в которой обуглилась моя душа, и куда я непременно должна вернуться, чтобы раздать долги, и чтобы прошлое перестало меня терзать и позволило без оглядки рвануть в своё будущее.
Уже по пути в аэропорт воспоминания обрушиваются на меня мощным, наэлектризованным потоком — воспоминания со вкусом пепла.
Всё началось в тот страшный зимний день, перевернувший всю мою жизнь. Даже спустя годы я буду помнить его по минутам…
Часть 1.1
Предыстория
День, который изменил жизнь.
— Какая же ты у меня красивая, Вишенка. — В мягком голосе мамы столько нежности и восхищения, что моё сердце заходится в ускоренном ритме, а волнение в глазах, отражённых в огромном зеркале, сменяется восторженным блеском. Вот как у неё это получается — всего несколько ласковых слов и я, как энерджайзер — бодрая, сильная и готовая побеждать.
Сегодня я в ударе — танцую, как взрослая роковая соблазнительница. Витёк старается мне соответствовать и не подводит, он замечательный партнёр — внимательный, заботливый и по уши в меня влюблён. Мы феерично завершаем свой не по-детски страстный танец, и толпа зрителей взрывается аплодисментами, свистом и восторженными воплями. С ослепительной улыбкой, запыхавшаяся, я выхватываю из толпы единственный важный для меня взгляд любимых глаз моей мамы. В её глазах блестят счастливые слёзы. Мамочка счастлива — и я ликую.
С торжествующим видом высматриваю в переполненном зале своих друзей. Дашка с Янкой сорвались с места, прыгают и орут, как умалишённые — они рады за меня. Танька лениво аплодирует с безучастным лицом и, поймав мой взгляд, натягивает радостную улыбку — завидует, сучка.
Все наши пацаны выражают искреннее восхищение и выкрикивают моё имя. Я щедро раздаю воздушные поцелуи в толпу и, поддерживаемая за поясницу заботливым партнёром, гордая, как королева Англии, ухожу со сцены. Свист и аплодисменты за спиной не утихают — это победа. Я уже знаю это, и наши соперники тоже поняли, судя по их кислым физиономиям. А Серёжа в эйфории, он сгребает нас с Витьком в охапку и сильно прижимает к своей груди, целует меня в щёки, висок, макушку, подхватывает на руки и кружит, восклицая, что я его гордость, его награда и вообще просто бомба.
— Не надорвись своей бомбой — слышу злобное шипение.
Оглядываюсь — Светка. Она даже не пытается скрыть ненависть и произносит одними губами: «Корова», сверля меня яростным взглядом. Но внимательный Витёк всё замечает и тут же заводится, так как знает моё слабое место:
— Варежку захлопни, вобла страшная.
Светкин партнёр, даже не пытается защитить свою даму, но моё настроение уже подпорчено — мне напомнили, что я неформат.
Среди участников конкурса я самая младшая и самая крупная. И если мой возраст, а мне двенадцать лет, ничем себя не выдаёт, так как выгляжу я на все пятнадцать, то мою тушку в облегающих алых лоскутках никак, увы, не замаскируешь. Моя попа, не желающая косить под двенадцатилетнюю, даёт приличную фору даже моим злобным конкуренткам, опережающим меня по возрасту на три — четыре года. Но Серёжа, тренирующий меня с девяти лет и наблюдающий за метаморфозами моего юного тела, кажется, совершенно не волнуется за мой «неформат» и пророчит мне покорение самых престижных вершин. С его слов, меня непременно ждёт танцевальный Олимп. Да уж, такой задницы на Олимпе ещё не видели.
Стараюсь отбросить неприятные мысли и проникнуться торжеством момента, когда вдруг слышу французскую речь:
— М-мм, какая сладкая, горячая малышка! Неплохо зажгла, да? А где же девочка потеряла свои сиськи? А хотя, может, ещё и отрастут, юная ведь совсем…
Поверить не могу, что я это слышу, озираюсь по сторонам, чтобы увидеть реакцию окружающих, и до меня даже не сразу доходит, что остальные просто не понимают пошлые иноязычные высказывания. Ищу глазами обладателя голоса и упираюсь в насмешливый, но заинтересованный взгляд карих глаз. Вот он, с Олимпа спустился — высокий, красивый, темноволосый БОГ. Бог хамства! И мой, тоже не по годам, дерзкий язык выдаёт на великолепном французском:
— О, у меня такие прекрасные гены, мсье, что пропажа скоро найдётся и непременно всех вас удивит.
На наглой смазливой морде француза изумление, шок и… восторг. Невзрачная переводчица с трудом подбирает отвалившуюся челюсть и, похоже, забывает французский. Но нам с месье она не нужна.
— Какой сладкий, дерзкий ротик. Как тебя зовут, мой персик? — мурлычет француз и меня бросает в краску, но мои смуглые щёчки хорошо маскируют смущение.
Вокруг нас шумное оживление, поздравления, Витьку жмёт в опасных объятиях его бегемотоподобная маман, а Серёжа жуть как заинтересовался иностранным гостем и пытается выйти на контакт. Он подключает к беседе озадаченную переводчицу и плотно садится иностранному гостю на уши. Вот, блин, сейчас обязательно всё обо мне расскажет, да ещё и приукрасит — это он любит.
Даже не хочу это слушать и отхожу в сторону. Ну, точно — вот что за трепло!? Судя по ошарашенным вытянувшимся лицам, мой возраст гостей впечатлил, потому что прямо сейчас они бессовестно шарят по мне недоверчивыми взглядами, явно пытаясь нащупать, в каком месте проявятся мои двенадцать.
Серёжу не остановить и я уже боюсь, что его разорвёт от гордости за все мои успехи, а говорить обо мне он может бесконечно, но пламенную речь прерывает мелодичный голос моей мамы:
— Вишенка, ты у меня самая лучшая! — этот хрупкий белокурый ангел нежно обнимает меня и целует.
Мсье Андре чуть слюной не подавился, и уже делает стойку. Вот сейчас ещё мамуля узнает, что он француз и тогда, считай, оба потеряны для общества…
****
Дорогие мои читатели!
Спасибо большое, что вы здесь!
Мой роман состоит из очень короткой, но важной предыстории (1 часть) и
Интригующей истории очень необычной девушки.
Оставайтесь со мной и приготовьтесь к эмоциональным качелям!
Будет интересно!
Часть 1.2
Победители объявлены. Наше финальное аргентинское танго окончательно разбило всех соперников. Мы с Витьком вышли на новый уровень, получив звание лучших танцоров страны в молодёжной группе. Подозреваю, что это уже Эверест. Если бы я могла только знать, что это моя пропасть…
С немалым трудом мне удалось ускользнуть от галдящей толпы танцоров, организаторов, родственников и бог знает, кого ещё. По пути в раздевалку замечаю дверь служебного помещения и спешу туда. Не желаю сейчас соваться в общую уборную, набитую менее удачливыми соперницами, где зависть и злоба сгущают и портят воздух.
Я умею за себя постоять и вовсе не боюсь злобных фурий. Но так хочется сохранить праздничное настроение и немного побыть в тишине. Конечно, я бы сейчас предпочла общество моей мамочки, но француз взялся за неё серьёзно. Интересно, как там Шерхан реагирует на эту сладко воркующую парочку, небось, всю свою буйную поросль на голове выдрал.
Шерхан, крепкий, высокий мужчина под сорок — наш доблестный и грозный директор школы, Шерохин Денис Павлович. И, по совместительству, неотступная тень моей мамочки, преподающей в нашей же школе французский язык. И, ведь казалось бы, английский сейчас куда популярнее и важнее, но на уроках очаровательной Елены Ивановны Кузнецовой всегда полный аншлаг.
Мадам в школе любили все. Своё прозвище мама знала давно и даже гордилась им. Сопротивляться её невероятной харизме было просто невозможно. Когда маленькая белокурая фея с прекрасными голубыми глазами порхала по коридорам школы, источая тонкий, цветочный аромат, то тянула за собой бесконечный шлейф восхищённых взглядов. Вот и наш очарованный Шерхан пал жертвой безответной любви. И вот как, интересно, он сейчас борется с желанием подпортить фейс великолепному мсье Андре? Удачи им обоим!
Дверь к служебным туалетам оказалась открыта и внутри никого — красота. Я глубоко вздохнула и, опершись о стену, прикрыла глаза. Наконец-то тихо. Я люблю тишину и порой очень остро в ней нуждаюсь. И сейчас мне хорошо. Да что там хорошо, всё прекрасно — я покорительница танцевального Эвереста и уже на пути к Олимпу. Открываю глаза и смотрю в зеркало напротив. Я знаю, что красива, и все это видят. «Дал же Бог, а!», «Вот ведь природа-матушка постаралась» — всё это слышать было, конечно, приятно…
Мои каштановые волосы, гладкие и блестящие, даже забранные в высокий конский хвост, достают до поясницы. Ими очень гордится моя мама, да и я тоже, чего уж выпендриваться. Но как жаль, что они не такие светлые, как у мамочки. Мои янтарные глаза, обрамлённые длинными, чёрными ресницами, действительно впечатляют своим необычным цветом, но этот лисий разрез всё портит, намекая на неславянские корни. Да что там намекать, одного беглого взгляда на меня вполне достаточно для правильных выводов. Тут хоть глаза завесь, хоть волосы перекрась. Носик у меня красивый, но вот рот с толстыми, как пельмени, яркими губами — даже в моём нежном возрасте является предметом пошлых шуток и обсуждений. Губы — это беда, которую не спрячешь. Зато высокие скулы и безупречная, гладкая кожа могли бы стать предметом гордости, НО…
Но только не в моём случае, потому что я креолка. И вся моя экзотическая красота громко вопит об этом. И в этом моя главная трагедия. Нет, я не чернокожая, но в толпе славян мне не удастся затеряться. Моя кожа настолько смуглая, что приходится старательно избегать прямых солнечных лучей, чтобы не превратиться в шоколадку. Уж как меня только не называли — и мулаточкой, и метиской. В принципе, я метиска и есть, что означает смешение крови разных рас, хотя той тёмной крови во мне лишь одна четвертинка. А жгучей, роскошной креолкой была моя бабка по отцу, которого мне не посчастливилось увидеть ни разу, как и красавицу бабку Эсмеральду. И всё, что мне известно о них, я знаю со слов моей мамочки.
Как восторженно рассказывала мама, однажды ей посчастливилось в городе её мечты, Париже, встретить мужчину её мечты — моего отца. И это была любовь с первого взгляда и полная потеря разума и контроля с обеих сторон.
Леночка была любимой младшей дочерью, надеждой и гордостью многоуважаемой четы Кузнецовых.
Мой дед, Иван Ильич — очень уважаемый учёный, профессор лингвистики, доктор наук и бла-бла-бла… души не чаял в младшенькой, и ловко стелил для неё дипломатический карьерный путь. И вот когда в планы жутко-важной делегации, отбывающей в Париж с дипломатической миссией, вторгся форс-мажор, то мой ушлый дед моментально сориентировался. Не иначе, как провидение внезапно вышибло из обоймы сразу двух переводчиц, и одарённая студентка Леночка рванула за своей мечтой. «Это судьба» — вспоминала моя мамочка с блуждающей на губах загадочной улыбкой. Вот ведь судьба…
Я тяжело вздохнула, рассматривая своё отражение в зеркале. «Потеряла свои сиськи» — с досадой вспомнила я, рассматривая свою, уже прилично выпирающую грудь, которой я очень стеснялась. Надеюсь, что теперь наглющему мусьё стыдно за свои высказывания в адрес маленькой девочки. Хм, да уж, маленькой, блин. Да глядя на мой откормленный зад и сытые ляжки, никто бы и не заподозрил во мне малышку. Вот как такому миниатюрному эльфу, как моя мамочка, удалось произвести на свет такую корову? Кому сказать спасибо за гены? Эльвира, моя бабка по маме, худая, как швабра, и её старшая дочь Надежда даже после вторых родов осталась стройной. И дочка тётки Нади тощая, как спичка. И ведь все они светловолосые и белокожие, а я одна, как подкидыш из племени толстожопых индейцев. Криво улыбаюсь своему отражению и поворачиваю к выходу.
— Динка, мать твою, где ты ходишь? — прямо на меня стремительно летит Витёк.
— Фи, Виктор, что за тон? И меня не было каких-то пять минут, — возмущаюсь я.
— Ага, десять из которых я разыскиваю тебя по всему этажу. Мадам, между прочим, на грани паники. — Витёк бережно обнимает меня за плечи, уводя к раздевалке.
— И вы подумали, что конкуренты закапывают мой хладный трупик на заднем дворе? — хихикаю я.
— Не смешно, — недовольно бурчит Витёк.
— Диана! — мама перехватывает меня у дверей раздевалки и взволнованно смотрит в глаза. Ну раз не “Вишенка”, значит, действительно разволновалась. Моё сердце наполняется нежностью, и я порывисто обнимаю её, маленькую, испуганную и такую родную. За маминой спиной неловко переминается с ноги на ногу мсье Андре, как-то вмиг растерявший свою божественную ауру. Рядом с моей мамулей все альфа-самцы быстро теряют свой напускной лоск и выглядят растерянными мальчишками.
— Мам, ну ты что? Мне нужно было чуть-чуть побыть одной, а ты всё равно была занята, зато окунулась в свою французскую стихию. И как оно? — я стрельнула взглядом в сторону француза. Мама обернулась и мило залилась румянцем.
— Боже мой, какая же ты у меня взрослая. Ты слишком много читаешь, милая, надо бы вернуться к сказкам и мультикам, — и мы обе прыснули со смеху.
Витёк уже свалил, почувствовав себя лишним, а всеми забытый француз пытался изобразить достойную мину, типа он в теме беседы.
— Девочки мои, вот вы где! — Вот только Шерхана здесь сейчас и не хватало, и он это почувствовал. Шерхан злобно зыркнул на скучающего мсье и сжал меня в медвежьих объятиях. — Дианочка, дорогая, поздравляю! Ты у нас главная гордость школы, города, а теперь и всей России. Да мы с тобой у-уух! А где наш Виктор?
— Спасибо, Денис Палыч, за поздравления. А Витёк переодевается и мне уже пора, побегу, — я рванула в раздевалку, и мамочка устремилась было за мной.
— Мамуль, наш почётный гость сейчас заплачет, возьми его пока под своё крылышко, а я к вам скоро примкну и вместе на банкет поедем. И, кстати, куда он дел свою облезлую фрейлину? — кивнула я маме на француза.
Шерхан свирепо раздул ноздри, а я, подмигнув потерянному французу, скрылась в раздевалке.
Часть 1.3
Оказывается, не все ещё ушли. Светка, уже одетая в белый, короткий полушубок и высокие белые ботфорты, подхватила свой розовый баул и устремилась к выходу, состроив презрительную мину. Странно, даже ничего не съязвила. В раздевалке остались две девочки. Тоненькая, черноглазая, вроде бы Ирочка, улыбается мне и восторженно щебечет:
— Поздравляю, Диана, это было круто! — она кажется искренней, но я не успеваю поблагодарить.