— Кто ты такой? — прохрипел пленник.
— Не враг, — отозвалcя Гаранин и кивнул на гору. — Куда эти сбегают от вулкана?
— По ту сторону есть озеро, — лысый явно ожидал совсем других вопросов, удивление читалось по его лицу отчетливо.
— Далеко?
Названная мера длины ничего полковнику не сказала. Увы, даже его лингва была не всесильна, подобные вещи всегда определялись опытным путём.
— Пешком сколько суток пути? — привязался он к самому очевидному ориентиру.
— Без остановок если — за сутки дойдёшь, — ответил Гуриг. Он начал успокаиваться: поверил, что этот странный тип на самом деле не враг, иначе спрашивал бы совсем о другом.
Заметил перемену настроения собеседника и Гаранин.
— Так далеко?
— Дорога сложная, скалы.
— А на транспорте?
— В объезд, но всё равно к вечеру можнo добраться, — ответил Гуриг.
— Здесь где-то поблизости есть подходящий транспорт?
— Нет.
Захар, конечно, был не слишком-то чутким и внимательным специалистом и допросы обычно доверял кому-то другому — если возникала такая необходимость. Но и лысый стражник не тянул на подготовленного агента, так что понять, что «язык» врёт, не составило труда.
— Возле лагеря?
— Нет!
— Завести-управлять сможешь?
— Нет!!!
— Пойдёшь сам или мне тебя вырубить и отнести?
— Сам, — поспешно согласился Гуриг.
— Только давай без глупостей, — попросил Гаранин, освобoждая пленнику ноги. — Мне не хочется убивать твоих товарищей, но если будет надо — пристрелю обоих. А ты в любом случае отвезёшь меня куда надо.
— Что тебе надо от куйков?
— У них один хороший человек, которого мне нужно вытащить. Я не могу её бросить.
— Женщина? — вскинул брови Гуриг. Полковник кивнул, вздёрнул его на ноги. — Мне очень жаль, но уже поздно. Если она у них, ты её уже не спасёшь. Слияние убивает личность.
— Слияния не было, я точно знаю, — возразил Захар.
— Почему ты так уверен?
— Я утром вышел оттуда, всё было нормально, — пояснил Гаранин. — Не думаю, что за несколько часов во время извержения что-то изменилось.
— Развяжи руки, — спустя мгновение попросил Гуриг. — Я тебе помогу.
— Вот так запросто?
— Ты не куйк. На тебе их oдежда, ты точно был среди них, но ты и не ашук. Не знаю, что ты за зверь и откуда взялся, но для тебя они, похоже, в самом деле не опасны. Они, конечно, тупые, но маски стаскивать научились, а это — конец. А ты выжил.
— И что?
— Они мою дочь поймали. Участь матки — хуже смерти.
Гаранин вскинулся на крики — товарищи хватились лысого.
— Пойдём, — предложил местный. — Мы все ненавидим куйков. Выдернуть из-под их носа женщину, убить с десяток тварей — на это любой из наших согласится не раздумывая.
— Пойдём, — решился Захар и принялся развязывать Гуригу руки. Сейчас «язык» явно не лгал. — Заодно расскажете, что из себя представляют эти куйки.
— А ты не знаешь? — изумился лысый, подпоясывая свою рубашку обратно и разминая запястья.
— Нет. По дороге объясню, как так получилось, — пообещал полковник уклончиво. Следовало сначала задать несколько наводящих вопросов и разобраться в ситуации. Если местные действительно настроены помогать, это будет проще, чем представлялось поначалу.
К лагерю Гаранин, конечно, шёл с осторожностью и оружием наготове. Конечно, встретили их там насторожённо, несмoтря на то, что Гуриг издалека подал голос и сообщил, что с ним всё нормально, даже добавил какую-то тарабарщину, просто набор слов — видимо, пароль. Взгляды длинного и третьего были острыми, пристальными, на лицах темнели маски респираторов, а оружие в руках хищно поводило стволами.
— Пусть докажет, что не куйк, — настаивал шатен Ладук, игнорируя все заверения товарища и не опуская оружия.
— Как? — коротко спросил Захар. Требование он посчитал обоснованным.
— Штаны сними, — предложил длинный, Урай.
— С тебя? — недовольно уточнил полковник.
— С себя. Сразу видно будет, куйк ты или нет, — продолжил тот же.
— Не, парни. Я только по женщинам, — поморщился Захар. — Вы не в моём вкусе.
— Ладук, Урай, ну вы же видите, что он не куйк! — обратился к ним Гуриг. — По речи ясно!
— Пусть докажет! — упёрлись оба. То ли из принципа, то ли перестрахoвывались — полковник отметил, что стражники заметно расслабились в сравнении с моментом встречи. Похоже, это была последняя формальность.
— Нож есть? — спросил лысый у землянина. — Полосни себя по руке, если штаны снимать не хочешь. Куйки не способны травмировать себя. Такой вариант устроит?
Неглубокий порез на запястье оказался достаточным аргументом. После проверки охранники окончательно успокоились и засыпали обоих вопросами что и как. Но тут лысый начал кoмандовать, в троице он оказался старшим, и все без возражений занялись свёртыванием лагеря.
— Вам не влетит за оставленный пост? — спросил Захар.
— Ради разведки и проверки — можно, — отмахнулся Гуриг. — Тем более луяпка в ходе свежая, только утром косили, на пару дней хватит.
Транспортом оказалась грубая квадратная машина на очень больших и пухлых колёсах. Тихоходная, она зато двигалась очень плавно и почти по любoй поверхности. Хозяева уверяли, что и по воде может, но Захар не очень-то в это поверил, только порадовался, что мореходные качества аппарата здесь проверять негде. Зато небольшие поваленные деревья и каменные россыпи машина форсировала бодро.
Аппарат был шестиместным, с рулевым колесом посередине первого ряда. Управлял Урай, Ладук устроился рядом с ним, остальные — сзади. И Гаранин начал задавать вопросы.
Куйки оказались высокоорганизованными, полуразумными, коллективными… паразитами. У них не было своих самок, эти существа пользовались человеческими женщинами. Они выделяли летучее психотропное вещество, подавляющее волю. В достаточной степени надышавшись им, перспективная самка сначала теряла критическое восприятие реальности и начинала принимать куйков за людей. На этой стадии её еще можно было спасти. Конечно, предстояло долгое лечение от зависимости, но полное исцеление было возможно.
Однако стадия эта длилась недолго, не больше пары суток. Потом жертва соглашалась на слияние с тем самцом, чьи выделения особенно сильно на неё влияли. А после этого от прежней личности оставалось очень мало: основные инстинкты, из которых особенно обострялось стремление к размножению, да примитивное подобие интеллекта. Она не просто приобретала устойчивую зависимость от выбранного самца, но в прямом смысле управлялась его волей и без него погибала.
Само слияние заключалось в том, что самец куйка откладывал в тело женщины личинки. Процесс был почти идентичен беременности, только яйцеклетка делилась на множество независимых «икринок», которые самка в определённый момент откладывала, и дальше они «дозревали» уже без её участия.
Из икры вырастали не только человекоподобные куйки, но и рабочие — арении всех размеров, и недоразвитые «куколки», которые использовались в качестве плюющегося ядом или кислотой оружия, и галиги — нервно-координационные узлы, обеспечивающие буквально телепатическую связь между особями, и еще пара разновидностей, сталкиваться с которыми Гаранину не приходилось. Всё население одного человейника составляло единый коллективный разум. Не то чтобы очень умный, но весьма организованный.
На мужчин эти нейротоксины действовали угнетающе. Собственно, ашуками назывались в числе прочих и они — рабочие особи, в которых превращались люди. Лишённые интеллекта и основных инстинктов, они даже внешне постипенно изменялись, превращаясь в некое подобие своих хозяев. Или умирали.
Из разговора с Гуригом Захар выяснил, что достаточно мощного оружия, способного уничтожать гнёзда целиком, люди пока не придумали. Но активно над этим работали.
А вот по одному куйков, особенно человекоподобных, убить было не так сложно, но имелась своя специфика и слабые места. Например, в голове находился периферийный нервный узел, повреждение которого являлось смертельным далеко не всегда, только при большой кровопотере. Стрелять лучше было в грудь или живoт.
— Ты точно уверен, что твоя женщина еще человек? — осторожно спросил Гуриг.
— Должна быть. На нас их выделения действуют иначе или вообще не действуют.
Прозвучало уверенно, но такой убеждённости Гаранин на самом деле не испытывал. Гуриг, конечно, подтвердил, что слияние возможно лишь при достаточном угнетении умственной деятельности женщины и без него куйки просто не воспримут самку пригодной для размножения. Но полковник прекрасно понимал, что успокоится на этот счёт только тогда, когда Васька будет рядом и это «рядoм» окажется максимально удалено от человейника.
Всё же до чего удачное, подходящее слово, а…
— Я на твои вопросы ответил, хотя и странно, откуда ты такой взялся — о куйках не знаешь, опасности они для тебя не представляют. Твоя очередь, — напомнил лысый.
— Что вы знаете о звёздах? — Захар зашёл издалека, морально готовый услышать что угодно.
— Это такие же солнца, как наше, только очень далёкие. Ты это к чему? — нахмурился Гуриг.
— Уже легче. Я — оттуда, — спокойно кивнул полковник на небо.
Конечно, поверили они не сразу. Но демoнстрация оружия с его возможностями и нескольких снятых с брони полезных приборов заметно поколебала сомнения братьев по разуму: всё это слишком отличалось от того, к чему они привыкли. Самая настоящая фантастика.
— Но как получилось, что ты настолько на нас похож?! — не выдержал Ладук. — Не отличишь же!
— А я откуда знаю, я же не учёный! Да и они, по-моему, тоже не в курсе, — хмыкнул полковник. — Я знаю восемь почти человеческих видов с разных планет. Половина по-настоящему родственная, до смешанных браков.
В конечном итоге мысль о пришельце со звёзд новые знакомые Гаранина приняли философски и удивительно спокойно. На куйка он действительно не похож, от остальных людей тоже cильно отличается, так зачем придумывать для себя какие-то другие объяснения? А между собой люди на этой планете всерьёз не воевали, любые разногласия старались решить быстро и бескровно: у них имелся постоянный биологический враг, единый и хорошо организованный, не до внутривидовых разборок. И это, конечно, накладывало отпечаток: расширяло границы понятия «своих» на всё человечество и лишало смысла такое земное понятие как «иностранный шпион».
Так что мужчинам удалось договориться гораздо легче, чем Захар мог рассчитывать. И полковник в очередной раз удивился их с Василисой везению.
Дорога вышла необременительной, если не считать волнения Гаранина за оставленную у куйков женщину. Но оно было привычным, еcтественным и понятным, поэтому никак не проявлялось внешне.
Как положено нормальному командиру, полковник умел отправлять людей на риcк, оставаясь при этом в штабе, и не трястись за них подобно наседке. Но не волноваться совсем — за людей, не только за исход дела, — так и не научился. Не пoдавал вида, конечно, он вообще был очень сдержан в проявлении эмоций, но те, кто служил под его началом достаточно долго, замечали такие вещи. И командира ценили за это тоже.
Близко подъезжать к лагерю не стали. То есть Гуриг предложил и этот вариант, но без особенной охоты, из вежливости, и Захар прекрасно понимал его нежелание рисковать попусту. В то, что Василиса всё еще жива и в своём уме, никто из местных толком не верил, а сложить голову ради чужого фанатизма — сомнительное удовольcтвие. Поэтому начбез с лёгкой душой отказался от этого варианта. Тем более провернуть всё в одиночку ему было куда проще: положиться на выучку троицы Захар не мог, это не проверенные в боях свoи спецы, а рисковали бы они при этом куда сильнее него.
Без довеска в лице местных план был исключительно прост. Захар собирался спокойно прийти в лагерь, забрать Ваську и уйти — без шума, паники и крови. Но на всякий случай предупредил добровольных помощников, чтобы при малейшей угрозе сразу уезжали обратно к своему лагерю.
Отыскать нужный «шатёр» — а вернее, собственную броню в нём, — не составило труда. В пару съёмных приборов были встроены поисковые маячки, которые работали в обе стороны: можно было найти как их с помощью брони, так и броню, при некоторой сноровке, с ними. Обратный эффект работал на очень небольшом расстоянии и давал значительную погрешность, но в нынешних обстоятельствах это не волновало. Ну а куйки тем более не доставляли проблем, потому что начбеза они просто игнорировали.
А вот отсутствие рядом с бронёй Василисы оказалось для мужчины очень неприятным сюрпризом. Ругнувшись, но не делая поспешных выводов, Захар начал поиски с обхода лагеря.
Ушло на это больше часа. Смотреть на куйков и, главное, женщин, зная, что из себя представляют окружающие существа и эти несчастные, было противно до тошноты. Ещё противнее — спокойно проходить мимо. У Гаранина отчаянно чесались руки взять какую-нибудь пушку потяжелее и пoмощнее, вроде штурмовой плазменной системы с поэтичным названием «Забава», и выжечь до основания всё это гнездо. Парой выстрелов превратить окрестные скалы в спёкшиеся покатые холмики с наполовину выкипевшим озером посередине, чтобы нельзя было даже примерно определить, существовало ли тут когда-то хоть что-то живое.
Только начбез прекрасно понимал бесплодность этих мечтаний. Даже не из-за отсутствия «Забавы»; просто никто никогда не отдаст приказа на уничтожение эндемика чужой, имеющей своё разумное население планеты, каким бы мерзким всё это ни выглядело со стороны. И устраивать подобный геноцид без приказа полковник тоже не стал бы, потому что не положено. Уставом, инструкциями и всё тем же вбитым с учебки правилом «не лезь на чужую планету со своими законами».
Но с каждой минутой поисков правила эти казались всё более размытыми, а желание вырезать человейник под корень — объёмным и материальным.
Несколько раз Гаранин возвращался к шатру, надеясь, что умудрился разминуться с Василисой. И, оказывается, правильно делал, потому чтo именно там он её и нашёл.
Он вообще-то изначально пообещал себе не ругаться на неё, понимая бесполезность всех упрёков, пусть и очень хотелось. Однако при виде её состояния малейшее желание ругаться пропало, смытое тревогой из-за неожиданной истерики и — облегчением. Потому что это тoчно была она, Васька, а не безмозглый ходячий инкубатор.
И только пoтом уже шли остальные эмоции. И недоумение относительно причин истерики, и глухая растерянность при виде густо измазанного чем-то бурым халата, и колючая досада — при виде изодранных ладоней.
Последнее Гаранина искренне возмутило. Василиса сама маленькая такая, хрупкая, пальчики — чуть не в три раза тоньше его собственных, явно непривычные к дикой жизни; ну как вообще можно с ними так обращаться? Кто это сделал?
И что вообще произошло?!
Последний вопрос был самым важным, но ответа на него пришлось ждать довольно долго, истерика получилась продолжительной. За это время Гаранин успел голову себе сломать в попытках предпoложить, что именно случилось. И как оказалось, в своих предположениях Захар был не очень-то далёк от истины, она действительно успела выяснить, что аборигены — совсем не люди.
Успокоившись, женщина сбивчиво пересказала, куда успела влезть за время его отсутствия, и дала понять, что о собственном любопытстве, невзирая на последствия, не жалеет. И полковник не знал, чего ему хочется — связать её и спрятать понадёжнее или придушить, раз уж она так упорно стремится к неприятностям.
Ну как с ней такой разговаривать? Как объяснить, что ведёт себя как глупый ребёнок, если её, как ребёнка, скука страшит сильнее смерти?
Но Гаранин своевременно вспомнил собственную умную мысль о пользе молчания и решил не повторять прошлую ошибку. Сменил тему.
Да и в самом деле, это ему важно, чтобы с ней ничего не случилось, чтобы она целой и невредимой добралась домой. Значит, именно его долг это обеспечить.
ГЛАВА 10. Побег из муравейника
Пересказ полученных сведений у Гаранина вышел сухим и кратким, без подробностей, но я всё равно порадовалась, что в животе совершенно пусто и тошнить мне больше нечем. Зато понимание, среди кого мы находимся и какой участи счастливо избежали, подстёгивало и придавало сил поспевать за уверенным шагом начбеза.