Картинка была, действительно, потрясающая! Я стоял на дне гигантского ярко освещённого каньона, стены которого под небольшим углом поднимались вверх, делая каньон похожим на вытянутую тарелку. И по стенам этой тарелки вверх спиралью поднималась дорога. Она обегала стены каньона, забираясь всё выше и выше. Эту дорогу я хорошо рассмотрел, когда корабль опускался на дно тарелки. Я посмотрел под ноги. Ничего необычного, почва как почва, густо заросшая травой и мелкими кустиками. Ну, вот и гости! К нам быстро приближались три повозки, запряжённые нелюбимыми мной зверюгами. Откуда они появились, я, честно говоря, проглядел, но заморачиваться по этому поводу не стал и, следуя приглашению лигаса, важно взошёл на повозку, и уселся рядом с ним на удобной и мягкой скамейке.
Звери тащили нашу довольно большую повозку так легко, словно её и вовсе не было! Даже когда дорога по спирали пошла вверх, они не снизили скорости. Я с невольным уважением смотрел, как под гладкой шерстью животных перекатываются мощные мышцы, и радовался тому, что там, где я с ними в первый раз встретился, они были в три раза меньше!
Для того чтобы забраться на самый верх каньона, не надо было его весь объезжать по кругу. Между витками спиральной дороги были устроены многочисленные съезды, по которым наша повозка, сопровождаемая почётным эскортом, быстро забралась на приличную высоту. Пока мы ехали, лигас молчал и я, воспользовавшись тем, что предоставлен самому себе, внимательно разглядывал представшую перед глазами картинку.
Основная спиральная дорога периодически расширялась до размеров больших и не очень больших площадей, на которых в большом количестве стояли разнообразные столики, стулья, скамейки, где сидело довольно много аборигенов. На этих же площадках были устроены клумбы и газоны, росли кусты, густо покрытые красивыми цветами. Одним словом, глаз радовался!
С каждой площади куда-то вглубь, в толщу планеты, уходили широкие улицы, по обеим сторонам которых находились жилища аборигенов – двери и окна ни с чем не спутаешь. На какой бы планете ты не находился.
Но самым интересным было то, что при отсутствии дневного света в полностью закрытом пространстве было светло, хотя, как я ни старался, источника света увидеть не смог. Казалось, что мягкий жёлтый свет исходил отовсюду.
Зверюги остановились, и наша повозка, качнувшись, замерла. И только сейчас я вдруг понял, что не слышал, как она катилась. Вернее, я слышал только лёгкое шуршание колёс по… по непонятно какой поверхности! Не дожидаясь команды зелёного, я выпрыгнул из повозки и, присев на корточки потрогал покрытие дороги. Потом встал, отряхнул руки и, подойдя к стене, в которой красовался дверной проём, потрогал ещё и стену. И стена дома, и дорожное покрытие были выполнены из одинакового материала, очень похожего на обычное дерево! Обыкновенное хорошо обработанное дерево какой-то твёрдой породы! Необычным было только то, что эта деревяшка была однотонной и не имела никакого рисунка. Но ещё более странным было отсутствие соединительных швов, щелей и, вообще, каких-либо мест соединения. Казалось, что всё, что меня окружало, выпилено из единого гигантского куска дерева!
– Здесь Вы будете жить! – сказал лигас, дождавшись, когда я вдоволь налюбуюсь на деревяшки. После чего указал на дверной проём, занавешенный плотной тканью, и на правах хозяина первым вошёл в жилище. Я пожал плечами и шагнул следом. Жилище, значит, жилище! К тому же, назвать домом помещение, в котором не было двери, у меня как-то язык не поворачивался.
Мы с лигасом сидели в большой комнате за столом, который имел форму гриба, казалось, выросшего прямо из пола, покрытого коротенькой густой и жесткой травкой. Я, когда вошёл, не поленился и, не стесняясь зелёного, потрогал и её, придавив траву ладонью. Мне понравилось, приятные ощущения! Перед нами на столе стоял необычной формы графин, заполненный светло-зелёной жидкостью и два бокала. Лигас наполнил свой бокал и предложил:
– Вам налить? Это малит! Вкусный и очень полезный напиток. Прекрасно восстанавливает силы.
– Благодарю! С удовольствием попробую! – и я пододвинул к лигасу второй бокал. О том, что меня чем-то опоят или ещё как-то попробуют на меня воздействовать, я не опасался. В конце концов, они могли меня просто не приглашать к себе в гости.
– У меня есть немого времени, чтобы ответить на некоторые Ваши вопросы, – улыбнулся зелёный, – спрашивайте!
Я залпом осушил бокал и, откинувшись на удобную спинку кресла, посмотрел в глаза лигасу.
– Это место, где мы находимся! Что это? Из чего и как оно построено?
– Это Лассалан…
– Я понимаю, что это ваша планета, – совсем неучтиво перебил я зелёного.
– Нет, не понимаете! – к моему немалому удивлению повысил голос абориген. – Это именно Лассалан! Это его тело! Это место, где мы с вами находимся, это плоть Лассалана!
– Прошу прощения за несдержанность, но мне это не совсем понятно.
– Я попробую объяснить, – в свою очередь откинулся на спинку кресла лигас, – Вы можете себе представить дерево величиной с планету? Или то, что дерево и есть планета?
– У меня более чем богатое воображение, но!.. Не могу!
– Я, конечно, преувеличил! – задумчиво поговорил лигас. – Но думаю, что ненамного. Лассалан занимает примерно четвёртую часть планеты. Остальное – почва, которая укрывает его корни. Я удивлённо присвистнул и подошёл к окну, затянутому гибкой прозрачной плёнкой. Постоял, разглядывая, как по этому невозможному месту ходят и разъезжают в повозках аборигены, а потом положил на плёнку пальцы и вдруг почувствовал, как она слегка вибрирует. Я удивлённо посмотрел на лигаса, но он опередил меня:
– Вы чувствуете Лассалан! Вы чувствуете его жизнь!
– Значит, Лассалан – это дерево, внутри которого вы живёте?
– Можно сказать и так, – вздохнул, поднимаясь из-за стола зелёный, – но это будет слишком просто! Лассалан не только место, где мы живём. Лассалан даёт нам всё! Жильё, пищу, одежду, защиту! Он излечивает нас! Он наш Бог, которому мы поклоняемся и стараемся в свою очередь помочь.
– Помочь? Как именно?
– Я понимаю, что Вам интересно всё! Но, к сожалению, мне уже пора! Всё, что Вам будет нужно, Вы найдёте в этих комнатах. Отдыхайте, а завтра к Вам прибудет наш брат, который будет возле Вас постоянно. Он станет Вашим проводником, и по мере возможности, ответит на все Ваши вопросы, – абориген попрощался со мной кивком головы, и вышел из комнаты.
Глава 11
О том, что ко мне прибыл мой сопровождающий, меня известил стук, раздавшийся от дверей. Стучали в стену.
– Войдите! Не заперто! – рявкнул я и с любопытством стал разглядывать прибывшего аборигена. Этот был молод. По сравнению с лигасом, конечно. О том, что лигас старше, было явственно видно. Если сравнить их с нами, то это, примерно, как двадцатилетний парень и сорокапятилетний мужик. А вот разницу в возрасте я знать не мог, так как пока понятия не имел, сколько лет они живут.
– Здравствуйте, полковник! – бодро начал прибывший, – меня зовут…, – и он выдал какую-то галиматью на своём певучем языке.
– Не ори так, – поморщился я, – это, во-первых, во-вторых, я ни хрена не разобрал, как тебя зовут, и никогда не смогу выговорить твоё имя! Поэтому звать я тебя буду Денис.
– Де-нис, – по слогам повторил зелёный и спросил, – а почему именно Денис?
– А в твоём настоящем имени я смог ясно уловить только три буквы: Д, Н и С. Поэтому будешь Денисом! Если ты, конечно, не возражаешь.
– Я не против! Денис, так Денис.
– Скажи, Денис, а где здесь можно перекусить?
Это была столовая! По-другому это место я назвать просто не мог, так как оно было поразительно похоже на наши Российские столовые. Берёшь одну из стоящих на входе элегантных тележек, подкатываешь её к раздаче и нагребаешь в тонкие деревянные тарелки еду. Потом усаживаешься за один из растущих из пола столов и ешь. Всё! Мне рассчитываться не надо. В какую бы я столовую ни зашёл, с меня плату не попросят. Об этом меня сразу же предупредил Денис. Спутать мою персону с кем-то невозможно, так как за пределами звёздного городка, на всей планете, я был один такой. А их деньги я видел: обычные полупрозрачные кругляши с выпуклыми знаками, которые мне ни о чём не говорили. Я, честно говоря, и не стремился это узнать, неинтересно мне это было, по крайней мере, пока.
Целую неделю я маялся в этом необычном городе, пока не понял, что мне просто надо наверх. Не могу я жить в закрытом пространстве, когда есть возможность жить на просторе. Я озвучил своё желание Денису и, не встретив возражения, перегнал судно опять на космодром. После чего с помощью нескольких аборигенов выбрал место на берегу небольшой речушки, где и поселился вместе со своим экскурсоводом в большой палатке, которую выцыганил у начальника Российского сектора звёздного городка.
Здесь мне нравилось! Тишь, гладь, никакой тебе летающей дряни в виде комаров, никто над душой не стоит, кроме Дениса, который выполняя распоряжение начальства, в прямом смысле слова, не оставлял меня ни на минуту. Еду доставляли прямо сюда. Каждый день приезжала повозка и молоденькая аборигенка, непрестанно улыбаясь, выгружала прямо на стол всевозможные графины, жаровни, тарелки. Причём еды было столько, что я грешным делом заподозрил, что меня хотят откормить, чтобы потом, в свою очередь, съесть!
Примерно через месяц после того, как я поселился в лесу, меня навестил лигас. Но надолго задержаться он не мог, поэтому мы перебросились парой слов, и он уехал. Однако, мне показалось, что он доволен тем, что я свалил из их деревянного города и, находясь на этом своеобразном курорте, никуда не лез, и ничем не интересовался. Когда мы прощались, я задал лигасу вопрос:
– Почему вот здесь, дома, вы очень даже хорошие ребята? Приветливые, всё время улыбаетесь, стараетесь помочь. Что с вами происходит там? – и я кивнул головой в сторону звёздного городка.
Лигас ответил, не задумываясь:
– Там нам просто страшно! Тому, кто провёл всю свою жизнь в безопасности, очутиться перед чем-то новым и неведомым, перед тем, что тебя может легко убить, реально страшно! Поведение лассаланцев – это просто защитная реакция. Вы не должны на нас обижаться, со временем это пройдёт. Путешествие на Землю – это, вообще, первый наш полёт за тысячи лет.
О Лассалане я узнал много! Мой проводник, казалось, не скрывал ничего. Мы много, где были, и много, что видели. Население Лассалана делится на ветви или, по-нашему, на кланы. Главы ветвей – это, как правило, лигасы, из которых состоит совет Лассалана. Однако, членом совета может и не быть глава ветви. Иногда высшее звание присваивается за особые заслуги. Число членов совета не бывает постоянным, оно варьируется от сорока до пятидесяти. И я узнал ещё одну невероятную, с моей точки зрения, вещь. Они не строили свои дома. Жилища им выращивала сама планета. Одна из ветвей была наиболее тесно связана с Лассаланом на ментальном уровне. И исполинское дерево, откликаясь на просьбы своих адептов, выращивало для них довольно удобные квартирки. Но самым потрясающим знанием было то, сколько зелёные живут! Если мы со своей средней продолжительностью жизни в сто семьдесят лет считаем себя долгожителями, то лассаланцы, проживая десяток земных жизней, по сравнению с нами кажутся вечными!
До Голубого восхода оставалось ещё две недели, а мне это место надоело хуже горькой редьки. Если в самом начале, было интересно, и время летело быстро, то сейчас, узнав многое, мне приходилось выдумывать вопросы, чтобы не загнуться от скуки. Спасение пришло, откуда не ждал! Со стороны пищи, которая, к слову, была очень вкусная. К чести здешних поваров, готовили они отменно! Особенно мне нравилось мясо, которое здесь и жарили, и парили, и варили, и чего только из него не делали!
Через пару недель девушка, которая привозила нам еду, заговорила со мной на великом и могучем. Я удивлённо уставился на неё.
– Позвольте узнать, леди, – а сколько времени, Вам потребовалось, чтобы выучить мой язык? [P3]
Та скромно потупилась и проворковала:
– Пять дней.
– А тебе? – перекинулся я на Дениса.
– Тоже пять дней.
– Да-а-а! Должен признать, что мозги у вас работают! – пробормотал я.[P4]
Лигас может выучить ваш язык ещё быстрее, примерно, за три-четыре дня, – улыбнулась девушка и начала собирать со стола грязную посуду.
Уже собираясь уезжать, она обратилась к Денису:
– У охотников завтра выход в старый город, они спрашивают, присоединишься ты к ним или нет?
Денис вопросительно уставился на меня.
– Что это за охотники? На кого они охотятся? – живо заинтересовался я.
– По-вашему этих животных можно назвать, – Денис задумался на несколько секунд, – на вашем языке они будут называться – горхи. Вы, кстати, с ними уже давно и близко знакомы.
– Ты хочешь сказать, что я всё это время ел горхов? – сообразил я.
– Совершенно верно, полковник! – улыбнулся зелёный. – Мясо, которое Вам так понравилось, они и есть!
– Ну что же, на такую еду не грех и поохотиться! Когда выступаем?
Горх. Грызун, величиной с пони, они очень быстро плодятся в заброшенных городах. Если встретиться с горхом без оружия, то тебя сможет спасти только умение быстро бегать. Они неповоротливы, у них короткие лапы, зато мощные челюсти с выступающими вперёд клыками, которыми они прогрызают свои ходы в теле Лассалана. Дереву это не нравится, и, чтобы избавить своего Бога от этой напасти, лассаланцы охотятся на них. Часть животных идёт в пищу, а часть используется в качестве своеобразной подкормки для Лассалана. Туши мёртвых горхов сбрасывают в своеобразные колодцы, по дну которых проходят корни исполинского дерева-планеты. Разлагаясь, они служат для него высококалорийной подкормкой.
Заброшенных городов много, и поэтому ветвь охотников является одной из самых многочисленных, чтобы с успехом противостоять стремительно размножающимся горхам. Этот своеобразный симбиоз идёт на пользу и дереву, и зелёным. И мне, надеюсь, пойдёт. От скуки избавлюсь.
До ближайшего заброшенного города было минут сорок езды по коридорам, выращенным Лассаланом. Все коридоры ярко освещены и, как я узнал, довольно необычным способом, не влекущим за собой каких-либо затрат на производство энергии. На высоте примерно трёх-четырёх метров все стены и потолок были покрыты тонким слоем плесени, которая излучала ровный, не раздражающий глаза свет. Свечение было напрямую связано со сменой дня и ночи на поверхности. При заходе светила яркость начинала ослабевать, пока, в конце концов, не оставалось только голубоватое свечение. Но на ночную жизнь аборигенов это никак не влияло. На их улицах повсюду на стенах были закреплены прозрачные вытянутые полусферы, заполненными обычными на вид опилками. Однако, стоило поднять руку и ударить по ней, как она начинала светиться ярким белым светом. Точно такое же освещение предусмотрено и в домах: под потолком крепились большие полусферы либо сферы, похожие на обычные плафоны. На стенах, на столах, или где пожелает хозяин, устанавливались небольшие переносные плафончики, заполненные такими же опилками.
Отряд охотников получился внушительный. Я насчитал тридцать больших повозок, в которых находилось по пять охотников, вооружённых короткими узкими мечами. Когда меня пригласили в повозку, один из аборигенов уступил мне своё место, а сам устроился шестым пассажиром в другой повозке. Наконец-то, тронулись, а то я уже устал делать вид, что не замечаю любопытных взглядов. На полу повозки на неровностях дороги подпрыгивали пять прозрачных прямоугольных щитов и десяток длинных копий.
– Для чего это? – спросил я у Дениса и ткнул пальцем в щиты.
– Иногда горхов бывает слишком много, и они сами начинают на нас нападать. Тогда мы отгораживаемся от них щитами, и вот через эти отверстия, – он показал рукой на щит, в центре которого действительно имелось вытянутое отверстие шириной сантиметров пятнадцать, – протыкаем их копьями или мечами.
– А мы что, такой оравой и будем охотиться? Или предполагается, что на определённом этапе нам придётся разделиться?
– Совершенно верно! Когда закончатся освещённые коридоры, мы разъедимся. Кстати, – обеспокоился он, – Вы захватили прибор, чтобы видеть в темноте? Там, конечно, не совсем темно, но, всё же будет лучше иметь хороший обзор.
– Я-то захватил, а вот что вы будете делать?