— Такое дело замышляем за ее спиной. Не рассердиться ли она на нас пуще прежнего? — засомневался Николя.
— Она и не узнает, если ты не скажешь. Ну что согласен? Или упустишь дочь мою? И отдашь на растерзание этому неугомонному офицеришке? Тебе решать.
Албашев встал. Прошелся по комнате из угла в угол. Снова сел.
— Рискованно это, Андрей Александрович.
— Ну, друг мой, как говорится, кто не рискует, тот и шампанского не пьет.
— Можете ли вы пообещать мне, что если ничего не выгорит из этого, то вы дадите мне отпустить ее? — потихоньку сдавался княжич.
— Даю тебе слово.
— Тогда так и порешим. Чему быть, того не миновать!
Николя хлопнул себя по колену и кивнул Полянскому. Тот несказанно обрадовался. Он всей душой надеялся, что Николя его выслушает, и лишь мечтал, о том, что тот поддержит его план. На сем заговорщики и расстались. Единственное о чем еще попросил Албашева князь Андрей, так это, чтобы тот пока к ним больше не показывался. Так он рассчитывал подогреть Олин интерес к неожиданной встрече. Хотел, чтобы увидев его, она почувствовала, как ей его не хватало и поняла, как нуждается в нем.
Антон потерял себя. После отказа Полянского, он внезапно понял, что бороться у него нет ни времени, ни влияния. Отпуск закончился, и его вызвали назад в полк, который нынче стоял на границе с финами, недалеко от Петербурга. Попрощавшись с графом Р***, его семьей и Машенькой, которая внезапно потеряла к нему всякий интерес, он отбыл по назначению.
Слова Олиного отца запали глубоко в душу Войковского. Он и сам понимал, что жизнь офицера не располагала к созданию семьи. Их часто отправляли в малопригодные для жизни места и многим, в свое время, приходилось уходить в отставку, дабы хоть как-то наладить быт и восстановить отношения с женами, да детьми. «Но разве это веская причина чтобы совсем их не заводить?» — думалось Войковскому. Если все в один день так решат, то и Родину защищать никто не захочет или вовсе перестанут в семьи собираться, да детей плодить. Что станет тогда с матушкой Россией?
Чем больше Антон размышлял над этим вопросом, тем меньше уважал мнение князя Полянского. Он вспоминал об Албашеве и не считал, что его государственная служба благороднее его собственной. В чиновниках он видел лишь коррупционеров, да слепцов. Ведь вечный недостаток средств в государстве, по его мнению, взращивал в них жажду наживы, а кипы бумаг ослабляли зрение.
Осчастливит ли Ольгу такой человек? Антон не спорил, а более того был уверен, что Албашевы нашли сыну место потеплее, чем общие казармы, в которых ему самому иногда приходилось ютиться. И все же Оленька… Что светит ей, если она останется с человеком ограниченным, повязанным одной лишь мыслью — богатеть и на балы разъезжать? И пусть Николя не показался ему таким, но то ли сделают с ним время и годы службы?
Войковский оказался таким влюбленным, что сама мысль о Полянской, выходящей замуж за другого, ранила его сильнее ножа. Да и любой другой, считал он, недостоин ее и не пара ей. И если после позорного прощания с Полянским он уверился в его правоте, то пораздумав так, стал относиться ко всему иначе.
Себя он сейчас легко видел мужем Ольги, и куда как ярче, чем Николая. Возможно, то ревность закрывала ему глаза и очерняла перед ним Албашева, а возможно, и уверенность в собственном превосходстве. Ведь отличительной чертой Антона было данное ему образование. Он много знал, в силу своего характера вырос человеком интересующимся и грамотным, от того чье — либо пренебрежение к его личности, вызывало в нем неминуемое озлобление и полное нетерпение к людям невоспринимающим его всерьез.
Видит бог, он не хотел жениться. Он всего себя планировал посвятить защите народа и страны. Он верил, что много хорошего может совершить. Но так внезапно перед ним предстала она. Та, кого он не мог ни выкинуть из своего сердца, ни оставить. И пусть он не собирался полностью отречься от своих планов и будущих подвигов, которые наметил себе ранее, но только теперь они ушли на второй план. На первый же вышла она. Ольга Андреевна Полянская. И пусть после отказа ее отца, он подумывал забыть обо всем, но спустя время понял, что это ему не под силу.
Но как добиться расположения у князя? Как доказать ему, что он не прав? Антон не видел для себя здесь перспективы и от того злился и час от часу делался все угрюмее. Таким и вернулся в квартиры, где поселились его друзья-офицеры.
Встретили его разгулом и пьянкой. Командование полка устроило внеплановый выходной, и офицеры проводили время в свое удовольствие — кто знакомился с местными барышнями, а кто просто кутил в свое удовольствие.
Среди прочих знакомых, княжич заметил и Бориса Заленского.
— Антон, ты ли это? — присвистнул Борис. — Я-то думал, ты женился давно или вовсе дезертировал.
— Типун тебе на язык! — не оценил шутки Войковский.
— Значит, вернулся-таки к своим убеждениям? А мне казалось, некая барышня сумела их разом перевернуть.
Борис заговорщически подмигнул и поставил перед товарищем наливки. Антон промолчал, но рюмку опустошил. Стукнул ею о стол и жестом предложил Заленскому снова ее наполнить.
— Вот оно как? — насторожился Борис. — Расскажешь, кого поминаешь? Или напьешься в усмерть и останешься не исповеданным?
— Так ты и не священник вроде?
— Но друг?
— Тот друг, что не удосужился письмецо передать от вышеупомянутой барышни? — припомнил былое Войковский.
— Так ты и впрямь о Полянской тут горе заливаешь! — воскликнул Борис.
Антон шикнул на него и огляделся, не услышал ли кто их разговора, но никто на них не обращал внимания.
— Я видел ее. Во Владимире.
— Вре-е-ешь! — не поверил Борис. — Что ей там? Как?
— Приезжала на именины к дочери графа Р***
Войковский опрокинул в себя еще одну рюмку и повесил голову, а Заленский высокомерно хмыкнул.
— «Любовь творила чудеса, покуда не пришел ее отец…», — прокомментировал он строки из собственных похабных сочинений и тоже пригубил наливки.
О своих коварных планах он забыл, как только сжег письмо. Теперь же забава сама просилась к нему в руки, и он уже нащупал ее за хвост.
— Так что она? Как встретила?
— Все злилась, что не ответил ей. А оказалось тому виной ты…друг.
— Помилуйте, барин, — ерничал Борис. — Ты о ней и слышать не хотел. Помниться было такое время. А потом покинул нас вовсе. Когда же передавать?
— Ты сохранил его? — с надеждой спросил Антон.
Внезапно он ощутил, что счастливым его сделает одно только обладание этим старым письмом от нее. Борис огорчил.
— Ты думаешь, я его повсюду таскать с собой должен? Давно оставил где-то.
Войковский стукнул кулаком по столу. Теперь на них оглянулись, а ему стало не хватать воздуха. Захотелось выйти из смрадных комнат на улицу, надышаться вдоволь, окунуться в быструю реку и раствориться в ее водах навечно.
— Не злись, Антон, — хлопнул его по плечу Заленский. — В чем горе-то? Напишет еще.
— Я руки ее просил, — глухо отозвался княжич, а Борис снова присвистнул.
Он подвинулся к Антону поближе:
— И что же?
— Отказали. По всем статьям и без особого уважения. Не видать мне больше Оленьки. Нет ее для меня.
Не видел Антон, как сузились глаза Бориса, и как недобрая ухмылка промелькнула на его лице. «Вот она забава» — подумал он про себя, а вслух сказал:
— Эка беда! Прошли те времена, когда у батюшек, да мамушек разрешения спрашивали! Любит ли она тебя?
— Любит, — уверенно ответил Войковский.
— Вот тебе и ответ. Напиши ей, и бегите. Поженитесь, а там отец и воспротивиться не посмеет.
— Ошалел ты, Борис? — не сдержался Войковский и с ужасом уставился на друга. — Ольге? Бежать? Почтенной барышне, как девке безродной? Чести в тебе нет!
Антон встал, но Борис снова усадил его на место, а сам принялся шептать, точно черт.
— Не горячись. Что в том такого? Напиши ей. Жди, что ответит. Если согласна, то это ее воля. Ты же не поиграть с ней собираешься, а жениться!
Войковский с сомнением посмотрел на друга. Тот подлил еще наливки.
— Прямо сейчас и напиши. У меня посыльный тут в знакомых водится. Обставим все, как надо. Друг я тебе или не друг?
Войковский задумался. Таких дел он раньше никогда не задумывал. Но что если Борис прав? Что если Ольга ждет от него хода? Наверняка ведь ждет! Сама ведь не знает, куда посыльного адресовать. А значит, дело-то за ним! Антон знал, чувствовал, что Полянского не подвинуть, а так, глядишь, и правда смирится он. Наливка ударила княжичу в голову и лишила здравого смысла.
— Неси бумагу и чернила! — приказал Войковский Борису, а тот и рад стараться — рыбка захватила удилок.
С легкостью он раздобыл все, что требовалось, дождался, пока княжич напишет письмо, забрал его и сам оплатил посыльному расходы, шепнув при этом, что записка эта ни в коем случае не должна попасть ни к кому кроме барышни. Дело было сделано, и Заленский потирал руки.
— «Любовь творила чудеса,
Покуда не пришел ее отец.
Она нас уносила в небеса,
Но и у них бывает свой конец».
Борис снова вслух продекламировал свои стихи и мерзко хохотнул, поглядывая на Войковского, продолжавшего надираться в компании собратьев по оружию.
Глава 16
Дорога до Петербурга заняла два дня. Экипаж, который Полянский нанял для дочери, несся вперед, управляемый искусным в этих делах кучером. Лошадки весело стучали копытами, а Ольга всю дорогу любовалась природой. Маленькие деревеньки, узкие речушки и птичьи трели, сопровождали путников по всей дороге. Алевтина и ее помощница охали да ахали всю дорогу. Одна в силу своего возраста, другая с непривычки. Княжна же, хоть и не радовалась такой внезапной высылке из дома, чувствовала себя хорошо и привольно.
Мысли ее, как и в прошлую поездку, занимал Антон. К ним, правда, примешалась еще и грусть по старому другу. С Николя она увидеться так и не успела. Отец говорил, что тот уехал по делам и вернется нескоро. И хоть мысль о свадьбе с ним была ей все также не мила, тоска по их разговорам и дружбе нет-нет, да одолевала ее.
Что касаемо Антона, так в нем она не сомневалась и ждала, что тот предпримет что-нибудь и не оставит ее одну. Ольга и понятия не имела, что посыльный от него приехал ровно в тот день, когда уехала она сама. Он покрутился возле их дома, выяснил у дворовых, куда она направилась, и последовал за ними.
С въездом в волшебный Петербург, Оленька вообще перестала думать о ком-либо. Она с восторгом выглядывала из коляски и изучала дома, усадьбы, дворцы. Такого количества каменных строений, да еще и таких красивых, девушка до этого никогда не встречала. Не утаилось от нее, что петербургское купечество отличается богатством. Они точно могли себе позволить лучших умельцев и отстроить свои поместья по самому лучшему разряду и по последней моде.
Княжну Полянскую завораживали широкие проспекты, пролегающие вдоль реки, огромные мосты, разношерстная публика, в коих частенько встречались и иностранцы. Она выросла в дали от всего этого и поражалась каждой мелочи, и восторгалась всему, что видела.
Ольга и подумать не могла, что Петербург так поразит ее воображение. Она искренне не понимала, как в одном городе помещается столько всего. Куда не кинь взгляд — соборные купола, и тут же неподалеку, почти в каждом доме, лавки и торговые дома, полные разнообразных товаров. Тут тебе и ткани, и кружева, и сладости, и игрушки, и скобяные изделия. Чего только сердцу угодно!
Дороги, хоть на дворе и стояло лето, и многие любили в это время уезжать загород, заполнены каретами, бричками, пешими. Все смешалось. Крики, ворчание стариков, радостный смех. Полянскую словно приворожили. Она притихла и так и сидела с открытым ртом, пока извозчик не остановился у гостиного двора, где ее отец заказал номера.
Расположилась гостиница на большой площади. По ней прогуливались государи и дамы в шляпках, пожилые матроны и продавцы газет и спичек. Ольга, как только экипаж полностью остановился, сама выпрыгнула из него и счастливо закружилась на месте. Несколько степенно прогуливающихся барышень окинули ее неприязненным взглядом и приостановились, чтобы посмотреть на странную девушку. Полянская заметила это и настороженно затаилась.
— Ольга Андреевна, что же вы как юродивая, ей богу, — кряхтела Алевтина, ссаживаясь с помощью кучера. — Не в деревне же нашей! Надобно по-светски себя вести! Учат вас учат, да все бестолку!
Княжна насупилась, но тираду стерпела. Ей самой стало стыдно за свое поведение. И, пока мужики из гостиного дома переносили сундуки и тюки в номера, Полянская стояла на улице, присмирев. Она вдыхала запахи большого города и наслаждалась новыми ощущениями.
Каменные мостовые нагрелись, в воздухе парило. От булочной и гостиничного ресторана доносились сладкие ароматы. Ольга четко уловила дух свежего хлеба и томленого мяса. В животе заурчало. Нестерпимо захотелось принять ванну, сменить пыльное дорожное платье и пообедать в том самом ресторане.
Комнаты, в которых им пришлось поселиться, отличались небольшим размером, но оказались чистыми и опрятными. Оле понравилась гостиная с голубыми стенами, легкие, им в тон шторы и потолки с лепниной. Здесь же стояло несколько стульев, два кресла и деревянный столик для чая, за который, при желании, и гостей усадить не зазорно. Вторая комната стала для Оли спальней, а одна из дверей, выводила в чуланчик, где разместились Алевтина и другая девушка.
Как только новые гости обжились, хозяин принес чаю и баранок. Нянька поблагодарила его денежкой, с запасом данной ей Полянским, и стала готовить Ольге ванну.
Помылись, переоделись и пошли обедать. Людей в ресторане было не так уж много и все внимание половых уделялось им. Алевтина втихую ворчала, что цены поднебесные и от них можно помиру пойти, но на чай оставила. Полянская так проголодалась, что не слушала ее и радовалась здоровой пище. Пообедав, вышли на улицу.
— Прогуляемся, Алевтина? — попросила Ольга.
Ей не терпелось пройтись по каменным мостовым и посмотреть вблизи на соборы и дворцы, а может и зайти внутрь.
— Что ты! — открестилась нянька. — Вы меня так раньше срока в могилу загоните, барышня. Пойдемте лучше отдыхать. Будет еще день!
Оля закусила губу и принялась так быстро моргать — того и гляди расплачется. Она хоть и устала с дороги, но ей казалось кощунственным спать в таком-то городе.
— И не просите, матушка, — отрицательно покачала головой старуха.
— А не могу ли тогда я сопроводить даму? — послышался у подъезда до боли знакомый Оленьке голос.
Она обернулась, схватилась за сердце, не веря в такую неожиданную встречу, и припустилась к идущему к ней, улыбающемуся Николаю Албашеву.
— Николя! Что ты здесь делаешь? — Полянская хотела бросится ему на шею, обнять его, но вовремя остановилась, встала, как вкопанная и потупила взор.
— Ну, здравствуйте, Ольга Андреевна! Думал уж никогда тебя не встречу! И надо же было! И где?! В самом Петербурге! Как вы оказались здесь? Батюшка твой с вами?
Николя взял девушку за руку и вопреки этикету поцеловал ей не тыльную сторону кисти, а прямо в ладошку. При этом он так прикрыл глаза и так вздохнул, что Ольге показалось это неприличным, и она одернула его. Албашев покраснел. Он так скучал по ней, что теперь видеть ее такую цветущую и восторженную, было как бальзам на душу.
А еще он заметил, как она рада ему, стало быть, угадал Полянский, как она встретит его после долгой разлуки.
— Ты, Николя, вопросом на вопрос не отвечай, — насупилась Ольга. — Что ты здесь делаешь?
— Приехал место работы облюбовать и дела кое-какие порешить, — рассказал княжич и поздоровался с Алевтиной.
Он учтиво кивнул ей, и та благородно приняла приветствие.
— А мы здесь одни, — оповестила Полянская. — Я гулять хочу, как ты слышал, а Алевтина устала. Что делать, ума не приложу! Я ведь не усну сейчас! Ты же меня знаешь!
— Знаю, — подтвердил Николя и в глазах его заиграли чертики.