— Называй, как знаешь.
И девушка, потеряв интерес к игре, отдала ему свою лодочку и поспешила уйти от реки. Молодой человек печально покачал головой, но отступать от идеи не стал. Написал свое имя на одном, ее на другом кораблике и вместе опустил в воду. Течение подхватило их и понесло вперед. Ольга, вопреки всему, внимательно следила за ними. Сначала кораблики, и правда, плыли вместе, а потом ветер развел их по разные стороны и они стали все дальше и дальше отдаляться друг от друга.
— Не предзнаменование ли это? — хмыкнула Оля, когда Николя поднялся к ней.
Он и сам так подумал, от того нахмурился, опечаленный, но вслух сказал другое.
— Это бумажки с нашими именами и ничего боле. Я не гадать их пустил, а тебя порадовать. Что ж вижу, тебе понравилось и на том спасибо.
Настроение ухудшилось у обоих. Молча прошлись по мосту, постояли на середине, любуясь Исаакиевским собором, и пошли обратно. Взгляд Албашева случайно упал на хлебную лавку неподалеку. Он знал, что там пекут вкуснейшие пирожные. Внезапно почувствовал голод, решил угостить ими невесту и, попросив Ольгу подождать его, отправился туда.
Девушка подошла к их экипажу и задумчиво уставилась на мостовую. Ни о чем особенно не раздумывая, она так отвлеклась от уличных шумов и криков, что не заметила, как к ней подошел неопрятный мужичек. Он окликнул ее по имени. Ольга испуганно вздрогнула. Посыльный особо объясняться не стал, сунул ей в руку письмо и так же быстро, как и оказался тут, скрылся из вида.
Полянская поднесла конверт к глазам, заметила на конверте подпись Войковского и удивилась. Как он ее нашел здесь? Откуда знает, что она в Петербурге? Не имея возможности подумать, Николя уже шел обратно, девушка сунула письмо в складки платья и затравленно улыбнулась жениху.
Он, довольный покупкой, помог Ольге сесть в карету и предложил ей пирожное — красивую песочную корзиночку украшенную спелой клубникой. Княжна приняла выпечку, но была так растеряна, что не могла себя заставить откусить и кусочек. Албашев, который ждал от нее других эмоций, не на шутку разобиделся.
— Оля, что с тобой? — спросил он. — Что не так, по-твоему, я сделал? Весь день стараюсь тебя развлечь, а ты…
— Ой, брось это, Николя, — прервала его Ольга. — Поехали домой. Мне что-то нехорошо. Спасибо за пирожное, но не хочу я ничего.
Она вернула корзиночку, отвернулась от него и всю дорогу до гостиницы, словно летала где-то в облаках. В разговор больше не вступала, хоть жених и пытался ее растормошить. Он понять не мог, от чего она вдруг сделалась такой странной. Вроде и не печальная, даже наоборот, но вроде и совсем не хочет с ним находиться.
По приезде, Николай проводил Ольгу до ее комнаты, вручил няньке и обещал зайти позже. Девушка не знала, как остаться поскорее одной. Чтобы Алевтина ничего не заподозрила, съела принесенный официантом обед, и, как только девушка-помощница и сама нянька пошли полежать после приема пищи, вытащила письмо, быстро разорвала конверт и приступила к чтению.
«Милая моя, Ольга Андреевна! Полагаю, Вы уже знаете, что отец Ваш ответил мне отказом. Я был так обижен на него, что не смог скрыть своего разочарования и покинул поместье графа Р***. Я знаю, что оказался малодушен. Я не должен был так просто уходить. У меня сердце разрывается от мысли, что Вы подумали обо мне. И если так, то Вы правы, во всем правы. Но только я не могу без Вас. Я пойму, если Вы, обидевшись, не захотите меня видеть. Однако, если в сердце вашем осталась хоть чуточка той любви, о которой Вы говорили мне, умоляю, простите! На все готов, чтобы оправдать себя перед Вами. Но что нам делать? Как склонить князя на нашу сторону? Это кажется мне невозможным. Я пришел к мнению, что нам остается только поставить его перед фактом! Мы должны пожениться тайно и как можно скорее, чтобы успеть до назначенного дня вашей свадьбы. Иначе мы потеряем даже этот маленький шанс быть счастливыми!
Мне стыдно просить Вас обо всем этом. Я знаю, каким неприличным может показаться это предложение. О, как бы я хотел сказать Вам все это лично! Объясниться. Я знаю, что многого прошу, но подумайте, так ли это много если мы любим?
Я отправил к Вам поверенного, но нет нужды передавать ответ с ним, если Вы решитесь написать его. (В душе надеюсь, что напишите, будь то отказ или согласие). Тем не менее, я прилагаю к своему письму свой нынешний адрес, и жду Вашего письма. И не будет мне жизни, пока я его не получу.
А.С. Войковский»
Прочтя письмо, Ольга засомневалась, от него ли оно. Так многословен и красноречив. Мало похоже на Антона, которого она знала, но это его почерк и его подпись. Сомнений быть не могло. Она и понятия не имела, что Войковский писал его под действием наливки и давно сожалел, что, не подумав, отправил его. Более того он клял Бориса, на чем стоит свет и на утро, после долгих мучений высказал ему все, навсегда, как ему показалось, с ним поругавшись.
Ничего этого девушка не знала. И руководствовалась только своими мыслями. А думалось ей — Войковский так влюблен в нее, что просто не видит возможности сдерживать в себе этот пыл. Такие доводы только радовали Ольгу. Она всё в поисках этой своей «невероятной любви». Сильной. Такой, что рушит преграды, была только польщена и не умела скрыть свою радость.
Ответить решила сразу же. Достала из секретера бумагу, чернила и ручку. В дверь постучали. Не задумываясь, поглощенная этой «невероятной любовью» Ольга открыла дверь.
— Оля, как ты? — в комнату вошел Николя.
Он увидел ее раскрасневшуюся, чудную, как будто вовсе не понимающую, кто перед ней, и не на шутку испугался. Бросил взгляд на стол, за которым Полянская собиралась написать ответ, не спросясь, подошел к нему и, первым делом, схватил письмо Войковского. Он как ожидал подобного. Сердце его чувствовало — что-то не так. И как будто знало, что именно.
Полянская предприняла слабую попытку выхватить испещренные текстом листы, но Николя, не церемонясь, отстранил ее. Вгляделся в почерк и прочел все до точки, бледнея от строки к строке. Ольга стояли ни жива ни мертва, закусив губы, еле сдерживая рвущиеся наружу слезы. Она понятия не имела от чего ей так горько. От того ли, что обидела друга, который любил ее, или от того, что он прочел то, что ему не предназначалось. Она не смела посмотреть на него и не знала, как оправдаться.
Николай прочел письмо, с ожесточением смял его и отбросил в сторону. Посмотрел сначала на приготовленные Ольгой листы и чернила, а потом и на нее. Он был зол. Так, как, пожалуй, никогда в своей жизни. И он устал бороться за то, что, казалось, никогда не будет в его власти.
— И что ты хотела ответить? — сквозь зубы спросил Николя.
— Согласиться… — тихо ответила девушка.
Губы ее предательски дрогнули, и она беззвучно заплакала. Албашев судорожно вздохнул, но не жалея ее, нет. Здесь даже слезы не помогали ни простить, ни сколько-нибудь пожалеть.
— Ольга… Ольга Андреевна, — жестко заговорил он с ней, как чужой. — Полагаю, вы понимаете, чем грозит такое предложение? — Николя сделал ударение на это «вы».
Полянская молчала. В комнату вышла Алевтина. Она хотела обрадоваться Албашеву, может пожурить его за то, что так запросто вошел в комнаты барышни, но остановилась, заметив, что творится нечто неладное.
— На этом хватит. Я отказываюсь дальше поддерживать наши отношения, — сухим бесцветным голосом произнес Николай, не взглянув на старую няньку. — Сделав предложение о женитьбе, родители мои не знали, что имеют дело с падшей и безумной женщиной. Считаю, что теперь, зная вас такой, я имею полное право от их и от своего имени, это предложение забрать. Прошу меня простить, не вижу боле ни одной причины оставаться подле вас.
Албашев резко развернулся и направился в сторону двери. Ольга кинулась за ним, попыталась задержать его, обливаясь слезами, хотела, что-то сказать, но лицо его оставалось каменным. Он неприязненно одернул свою руку и вышел.
Глава 18
Андрей Александрович ждал дочь к вечеру. Он находился в растерянных чувствах. Понятия не имел, что именно произошло в Петербурге, но только к нему вечером того дня пришел сам князь Албашев-старший. Он, с сожалением, сообщил, что сын его Николя совершенно определенно не желает жениться на Ольге. Он вернулся из Петербурга расстроенный и заявил родителям, что отныне о свадьбе можно и не помышлять. Все кончено.
Когда Полянский попытался выяснить, в чем причина такого резкого изменения в чувствах Николая, Албашев-старший в сердцах ударил себя ладонью по груди и высказался, чуть не плача:
— Андрей Александрович, голубчик, не знаю я! Вот тебе крест! Ничего не рассказал, чернее тучи. Из комнат своих не выходит. Есть — не ест. Мать довел до страшных мигреней. Живу как в лазарете и не знаю почему. Но только свадьбу придется отменить. Ты меня знаешь, я против насильственности. Полагаю, дело в Ольге. Ну так что ж! Мы другую невесту найдем, посговорчивее, коли эта не хочет.
С тех пор Полянский места себе находил и, как только приехала дочь, набросился на нее с обвинениями. Она не менее несчастная, чем Николя, и ненастроенная на какой-либо разговор ушла к себе в спальни, так и не проронив ни слова.
Андрей Александрович обратился к Алевтине. Та рассказала все, что знала и, сама в слезах, с ужасом вспоминала, что наговорил тогда Николя, от которого она никогда не ожидала услышать подобного.
— Не знаю, батюшка, что это. Ей богу не знаю. Только вроде все хорошо было, а потом нате! Угрюмый, взъерошенный, говорит, что матушка наша, Ольга Андреевна бесчестная женщина. Как же это? Наша-то голубушка и бесчестная!
Большего от нее добиться Полянский не смог. В этот же вечер князь сам отправился в покои дочки и высказался:
— Не знаю, что там у вас произошло, но вижу, что вины Николя в том нет. Ты чем-то насолила ему. И предполагаю, что не обошлось без того офицера! Так знай, с ним свадьбы все равно не будет! Ты обидела хорошее, дорогое нам семейство, и не имеешь права не повиниться перед ними.
Ольга лежала в постели. Черные волнистые волосы растрепались на подушке. Бледная и печальная, она не в силах была говорить. Обвинения отца были ей противны, и в большей степени от того, что она считала их справедливыми. Она понимала, что отец не отстанет, так он огорчен, и срывающимся шепотом, кое-как собирая в себе все остатки гордости, заявила:
— Ни перед кем я виниться не буду. Николя так решил и это его право. Более того, я с ним согласна и давно говорила, что свадьба эта ни к чему. Рада, что он это понял, и вы все от меня отстанете.
Эти слова совсем отняли у нее силы, она прикрыла глаза, тяжело сглотнула и осела на подушки. Полянский заметил, как по щекам ее потоком полились слезы. Князь смутился, но жалеть дочь не стал, хоть сердце его и обливалось кровью.
— Пойдешь в монастырь! И точка! Не захотела себе счастья, значит, богу дань отдашь за свое безрассудство!
И Андрей Александрович, почти веря в то, что исполнит наказание, вышел из покоев дочери.
— Так, пожалуй, я пользы больше принесу, — шепнула ему вслед Ольга.
Князь Войковский все это время тоже жил, как в бреду. Он очень надеялся, что его постыдное письмо не дошло до Ольги, но когда посыльный Бориса вернулся, довольный собой и рассказал о своих приключениях, понял, что эта оплошность почти погубила его доброе имя.
Антон с одной стороны ждал теперь ответа, с другой, знал, что ни одна уважающая себя дама, не запятнает себя подобным. Несколько дней провел, беспокоясь только о том, что она могла подумать о нем.
— Нет! — говорил Войковский сам с собой. — Я должен объясниться! Как бы обидно это не было, но если осталось во мне чести, я просто обязан!
Решившись, Антон уже не мог думать о другом. Командующий полком долго не хотел отпустить его в отгулы, заметив, что в последнее время тот слишком часто ими пользуется. Только долгие уговоры и все тоже доброе имя, помогло князю выпросить себе увольнение на несколько дней.
— Может, тебе и вовсе отставка понадобиться? — строго приподнял бровь командующий, перед тем, как согласиться. — Чую замешена тут барышня, не иначе.
— Что вы, ваше сиятельство! Никаких отставок! — пообещался Антон, и тот подписал ему бумаги.
На скорую руку собравшись, Войковский заказал себе экипаж и отправился в псковскую губернию. Уже на месте, сначала заехал в гостиницу, начисто вымылся от дорожной пыли, переоделся, взял из местных конюшен бравого скакуна и оседлал его. Выехал за ворота постоялого двора и посмотрел на поле. Оно вовсю колосилось рожью, цвело картофельными белыми цветами, розовело кормовым клевером. Деревья стояли в густой зелени, реки, такие полные весной, обмелели и оголили крутые берега. Несколько дней не было дождя и дороги иссохлись и пошли трещинами.
Антон, так стремившийся сюда, теперь не знал, куда именно ему ехать. От мужика, что отвозил письмо, он знал, что на следующий день, после того как получила послание, Ольга уехала из гостиницы в Петербурге. Но сюда ли она поехала? Домой ли? Или по каким другим делам?
Войковский вздохнул, прислушался к своему сердцу, и оно подсказало ему — она здесь. Точно здесь. Поехать прямо в поместье Полянских князь постеснялся. Он подумал немного и пришел к выводу, что лес, на опушке которого стоял дом Ольги, самое лучшее место, что бы затаиться, посмотреть, что да как и потом уж решаться на что-нибудь.
Проехал по дороге вдоль полей, вошел в чащобу и вдохнул полной грудью. Пахло листвой, лабазником и спелой земляникой. Здесь, несмотря на отсутствие дождей, земля была влажной, а воздух стоял прохладный и густой. Он, насколько это было возможно в его положении, наслаждался этим. Спешился, взял коня за уздцы и пошел пешком, разглядывая кусты малины и ежевики. Ягода еще поспела не вся, но была такой соблазнительной и ароматной, что Антон не смог отказать себе в удовольствие и сорвал несколько самых крупных. Кинул их в рот и почувствовал, как мякоть превращается в тягучий сладкий сок. Причмокнул от удовольствия и зажмурился, почувствовав себя ребенком.
На просеке, сделанной самой природой, послышался глухой топот копыт. Войковский быстро спрятался за деревьями и осторожно выглянул из-за листвы. Здесь, в такой близости от поместий Албашевых и Полянских, можно было ожидать кого угодно, и он, не то чтобы трусил, но не хотел до поры до времени показываться местным.
Через некоторое время появился и сам всадник. Сердце Антона замерло. Ольга сидела в седле. Ехала одна. Поначалу он ее даже не узнал. Очень исхудала, лицо серое, как восковое, губы поджаты, волосы собраны в тугой пучок. В ней будто бы совсем не осталось той детскости, той радости, той искры, за что Войковский ее полюбил.
Княжич решился и вышел из своего укрытия. Она увидела его и замерла, не веря, что такое возможно. Он заметил, что она напугана больше, чем рада. Но это только минуту, потом она легко спрыгнула с лошади и бросилась к нему. Он отпустил вожжи и раскрыл ей руки для объятья. Она подбежала, трепетно прижалась к нему, прильнула лбом к его груди и затихла, как мышка.
— Ольга, что ты? Как ты? Мне необходимо было тебя видеть. Мне столько нужно тебе сказать!
Он понимал, как фамильярно звучит это «ты», но, казалось, между ними установился уже такое чувство, что они могли себе позволить такое обращение.
Она подняла свою головку и посмотрела на него внимательно и нежно.
— Я знала, что ты где-то рядом. Меня так и подбивало выйти из дома. Я угадала тебя!
Он был так счастлив, что позволил себе поцеловать ее в висок, насладиться запахом ее волос, прижать ее к себе еще сильнее. Она вздрогнула и слегка отстранилась, мучимая одной только мыслью — а не путает ли она свою печаль по доброму другу с этим? Не ищет ли в Антоне того, по кому так мучилась эти несколько дней. Нет! Быть не может! Она любит его! А об Николя только сожалеет!
— Как смог ты приехать? Я не ответила, прости! Столько всего! Мне не хватило духу!
— Оля, то мое письмо! Не думай о нем. Оно — все бред! Я был раздосадован отказом! Я был пьян! Не осознавал, о чем прошу тебя! Еле уговорил командующего, чтобы отпустил. Мне нужно повиниться перед тобой.
— Повиниться? — вскрикнула Ольга и оттолкнула его. — Так ты повиниться приехал?
Она отвернулась, хотела убежать, заплакать, затопать ногами, но ни на что из этого у нее не было сил. Она опустошила себя за эти дни. Ни слез не осталось, ни злости. Все стало равным.