— Посетите меня завтра в моем поместье.
— О! — Борис не ожидал, что она так быстро сдастся и успел почувствовать легкое разочарование, пока не услышал продолжение фразы.
— Мне нужно передать с вами письмо вашему другу. Вы служите вместе с князем Войковским. А значит рано или поздно встретитесь с ним.
— Помилуйте, Ольга Андреевна! — опешил Борис и опустил ее руку, — я вам признаюсь в самых нежных своих чувствах, а вы просите меня передать письмо другому? Есть ли у вас сердце?
— Борис, мое письмо не содержит ни какой романтической направленности, — поспешила ответить Ольга. — Мы нехорошо расстались с князем, и это печалит меня. Все чего я хочу, это попросить его остаться добрыми друзьями.
Полянская сама не знала, где набралась смелости так отчаянно лгать, но понимала, в любви все средства хороши. Антон должен был получить от нее весточку. И она готова была пойти и на такую откровенную неправду.
Борис приободрился. В конце концов, пообещать отдать письмо не значило в действительности его передать.
— В таком случае, можете быть покойны, как только мы с ним встретимся. Ваша записка будет в его руках.
Ольга заметно повеселела.
— Спасибо вам!
Борис учтиво поклонился, и Ольга прикоснулась ладонью к его голове, словно благословляя. Тут в дом вошел Николя, и она отдернула руку, дабы избежать новых ненужных вопросов со стороны жениха.
Как только лошади были готовы, отбыли в сторону поместья Полянских. Ехали медленно, наслаждаясь сгущавшимися сумерками. Темнело по-зимнему рано, но тихое завывание ветра в густых ветвях деревьев мало страшило молодую княжну. Она была в приподнятом настроении, что не утаилось от глаз Николя, который ревниво следил за каждым ее движением. А еще он заметил, что между ней и Борисом установилось дружеское отношение. Они, когда он чуть уходил вперед, о чем-то перешептывались и смеялись. Николя не понимал такое расположение его невесты к этому совершенно не интересному персонажу. Он совершенно не считал его себе ровней и мало боялся его влияния, а посему, внешне никак не реагировал на их внезапное сближение. Албашев понимал, что девушкам свойственно легкое кокетство и прощал его Ольге. Главное, что соперник его устранен, а значит, можно надеяться, что вскоре Полянской надоест его задирать и вызывать в нем ревность.
Как только поместье княжны стало заметно из-за деревьев, Ольга обрадовалась и пришпорила лошадь. Та, от неожиданности, вскочила на дыбы, но всадница легко удержалась в седле. Ольга еще раз стукнула конягу пятками по бокам и та припустилась вперед. У Николя сжалось сердце от неприятного предчувствия.
— Оля, я прошу тебя! Будь осторожна! — крикнул ей Албашев и бросился за ней следом.
— Кто из вас обгонит меня и достигнет забора первым, тот и будет моим мужем, — заливисто рассмеялась Ольга, и лошадь ее снова прибавила скорости.
Николя испугался за девушку не на шутку. Борис, вовсе не задумываясь о последствиях, рванул вперед. Ему такое испытание показалось забавным. Темнота сгустилась еще сильнее, ни звезд на небе, ни луны. Ольга мчалась вперед, не разбирая дороги. Сердце ее бешено колотилось в груди, по телу пробежала мурашка, но она не пыталась притормозить.
— Эге-геееей! — крикнула она, что есть мочи.
Внезапно лошадь ее запнулась на ходу и, подкосив ноги, со всей силы рухнула на землю. На этот раз Ольга не удержалась, перелетела через лошадиную голову, полетела вперед и упала на влажную землю, ударяясь о нее грудью. Дыхание перехватило, девушка вскрикнула, вздрогнула и отключилась.
— Оля! Оленька!
Николя подъехал к ней вплотную, спрыгнул с коня, перевернул свою подругу на спину и понял, что она едва дышит.
— Борис, мчи во весь опор в деревню за доктором, я перенесу ее в поместье, — крикнул Николай Борису.
Тот был настолько поражен случившимся, что не сразу понял, что от него требуется. И пока Албашев не рявкнул на него, не тронулся с места.
Николя, не обращая внимания, на несчастную лошадь, которая явно сломала обе передних ноги, с легкостью поднял стонущую девушку и побежал с ней к дому. Он ногами застучал по деревянным воротам и закричал:
— Скорее, скорее! Беда!
Заспанный дворовый с трудом распахнул перед ним тяжелые ворота. Заслышав Николая, вниз поспешили слуги. Женщины, заметив на его руках бездыханную княжну, заголосили. Мужчины перекрестились. Вниз спустился князь Полянский. Увидев дочь, он помрачнел.
— Николушка! Что же это? Что с нашей голубушкой? — вопрошал он, а Николай, не в силах ему ответить поспешил положить княжну на стоящий в гостиной широкий диван.
Как только девушка оказалась на нем, он встал перед ней на колени. Бледный. Дрожащий. Он взял ее за руку и прислонил ее к своим губам.
— Потерпи, Оленька, потерпи. Скоро будет врач.
Голос княжича срывался. Он никак не мог собраться с силами рассказать, что случилось. В комнату вбежала няня. Она, увидев Ольгу, взвыла и оттеснила Николая от дивана.
— Оленька, матушка, что же это твориться-то? Что же вы окаянные за девицей-то не уследили?
— Упала она. С лошади, — нашел в себе силы ответить Николя. — Неслась точно ненормальная. Салки устроила. Я пытался ее остановись, но разве она меня слушала когда.
— Врача надо бы вызвать, — глухим голосом, точно в бреду, проговорил Полянский.
— Уже отправил за ним. С нами был Заленский. Он приведет.
В этот момент Ольга застонала и пришла в себя. Она приоткрыла глаза. Снова охнула, почувствовав боль в груди.
— Что с Маркизой моей? Что с лошадкой? — прошептала она еле слышно.
Полянский посмотрел на Албашева. Тот потупил взор, но ответил:
— Сломала обе ноги.
— Пристрелить окаянную! — крикнул Андрей Александрович конюшему, которой переминался с ноги на ногу у входа.
— Да как же это, батюшка? — начал было конюший.
— Ты слышал приказ!
— Папенька! Нет! Это же Маркиза, — взмолилась Оля.
То ли от боли, то ли от жалости к лошадке, она заплакала навзрыд. Полянский и не посмотрел в ее сторону.
— Николай, помоги перенести ее наверх! Алевтина, хватит реветь, точно медведь в лесу. Раздень ее в комнате. Только смотри аккуратнее! Мало ли какие кости она себе поломала, — отдавал приказы Полянский.
Он быстро пришел в себя и так и пыхал гневом.
— Остальные, сейчас же расходитесь по своим делам! Нечего тут слезы лить.
Николай, не смея ослушаться, осторожно поднял Ольгу на руки и понес ее наверх. А она прижималась лицом к его груди, плакала и шептала ему:
— Николя… Николя… как же так? Маркизу мою пристрелить?
— Тише, Оленька, тише. Какая уж тут Маркиза? Тебе о себе подумать надо, — отвечал ей Николай, а сам еле сдерживался, чтобы не заплакать.
— Это я во всем виновата. Я, а не она. Так зачем же ее?
Николай уложил девушку на кровать и наклонился над ней.
— Оля, это батюшка твой пожалел ее, а не наказывает. Она не оправится от такого. Зачем же мучить скотинку? Так для нее лучше.
Ольга залилась горючими слезами. Он и хотел бы ее утешить, но понятия не имел как.
— Ты иди, Николя, — услышал он строгий голос Полянского позади себя, — далее мы сами управимся.
— Могу я хоть доктора дождаться?
— Нет, — пожалуй, слишком резко ответил Полянский, но затем сменил тон на приемлемый. — Завтра приедешь. Или я тебе сам весточку пришлю.
— Я приеду.
— Как знаешь, князь.
— Ох, Андрей Александрович, вы злитесь на меня. Я все понимаю. Уж простите, что не углядел!
— Ты иди, Николай. Иди. Не время сейчас и не место виниться.
Николай повесил голову, бросил еще один взгляд на лежавшую на подушках бледную Ольгу и пошел прочь. Вышел за двери встревоженного дома и поспешил к распахнутым воротам. Рядом, прислонившись о косяк, стоял конюший. Он держал в руках старое ружьишко и со слезами на глазах смотрел на две лошадиные тени на дороге.
— Я ж ее с жеребеночка растил, как же я ее голубушку? — спросил конюший, когда Николя поравнялся с ним.
Княжич, не ответив старику, выхватил у него ружье и поплелся туда, где оставил животных. Маркиза лежала на земле, жалобно ржала, вздымала голову к верху и трясла гривой. Конь Николя стоял рядом с ней с опущенной головой. Лошадка, завидев человека, угодливо попыталась встать на ноги, но они снова подкосились и бедняга упала.
— Ну-ну, хорошая, — похлопал Албашев конягу по холке и заглянул ей в глаза.
Не смотря на жуткую темень, он смог различить грусть и печаль, которых никогда ране не видел ни в ком другом. Из больших добрых глаз Маркизы катились крупные слезы. У Николая в горле запершило. Он отогнал Ретивого. Собрал всю свою волю в кулак и прислонил дуло к лошадиному лбу. Закрыл глаза. И на счет три сделал-таки выстрел. Тот гулом отозвался по округе. С губ Николая непроизвольно сорвался стон. Он все еще стоял над трупом и держал ружье на весу. Глаз не открывал, словно боялся, что кара небесная сейчас падет на его плечи. Да и посмотреть на дело рук своих у него не хватало никаких человеческих сил. Быть может, так и простоял бы тут до утра, если б не почувствовал горячее дыхание у своего уха. Ретивый осторожно куснул хозяина за мочку передними зубами и вздохнул тяжело, будто то человек, а не животное. Николай, борясь со своими страхами, осторожно открыл глаза. Маркиза лежала с неестественно запрокинутой головой. Один глаз ее смотрел на него с осуждением и словно спрашивал: «зачем же вы так со мной?»
Николя положил ружье подле лошади, достал из кармана накрахмаленный белый платок и шумно высморкался. Смахнул с ресниц скупую мужскую слезу и, поставив ногу в стремя, запрыгнул на Ретивого.
— Пойдем домой, голубчик мой, — прошептал ему Албашев, а потом, как мальчишка, обнял его за шею и прижался лицом к жесткой гриве.
Конь постоял, пожевал травинку и, издав печальное ржание, повез всадника, куда было велено.
Выстрел услышали и в доме. Алевтина, которая в этот момент пыталась разрезать платье княжны на груди, чтобы потом легко снять его, вздрогнула и перекрестилась. Ольга, не в силах больше плакать, издала жалобный стон.
— Что же вы, матушка моя, наделали? — запричитала Алевтина. — Ведь взрослая девица, а до сих пор ветер у вас в сердце. Никак не остепенитесь. Из-за вас скотину безропотную пристрелили.
Ольга не отвечала, всхлипывала и тяжело дышала.
— Может хоть это наукой вам станет, — продолжала укорять ее няня, но и на это Полянская смолчала. Она понимала, на этот раз Алевтина права и поспорить с ней не о чем.
Через час появился доктор. Борис приехал вместе с ним. Он молча топтался у двери, но входить не решался. Полянский увидел его, кивнул ему, поблагодарил, но в дом не пригласил. Заленскому ничего не оставалось, как только уйти восвояси.
Доктор, осмотрев княжну, вышел из ее комнаты и спустился в гостиную. За это время Андрей Александрович успел принять на грудь несколько рюмок холодной водовки. Он сидел в кресле и молча смотрел перед собой. Лицо его налилось краснотой, а полная грудь вздымалась тяжело и неровно.
— Ну, ваше сиятельство, что я могу вам сказать, — доктор присел на краешек стула и поставил саквояж себе на колени, — на этот раз она отделалась испугом, синяками, да парой глубоких царапин.
— Уф-ф-ф, — Андрей Александрович упал на спинку кресла и возвел глаза к потолку. Дыхание его выровнялось. — И за что мне такое наказание? Ведь ни минуты покоя с такой вот барышней! Своей смертью не помрет!
— Тьфу-тьфу-тьфу, барин! — в комнату спустилась Алевтина. — Что же вы такое говорите? Беду накликаете!
Доктор тоже неодобряюще воззрился на старика.
— Я оставил мазь от ушибов, — сказал он, — надо синяки, да раны ей обработать. На грудную клетку пришелся основной удар, благо ребра целы. Поболит, конечно, еще какое-то время, но дело молодое. До свадьбы заживет.
— Только бы невеста до свадьбы дожила, — хмуро отозвался князь и снова тяжело вздохнул, пускаясь в нелегкие думы.
Глава 8
Албашев проснулся с утра, вспомнил вчерашний день и снова закрыл глаза. Прислушался к своей душе и понял, что она еще болит. Поднялся он неспешно. Обмылся во дворе леденящей водою из бочек, и собрался было к Полянским, но понял, что торопиться незачем. Сел на коня и галопом помчался по полям. Деревья полностью распустили листву, черемуха, сирень и вишни готовы были принарядиться цветами, а засаженные поля покрылись густой зеленью. Это лето обещало быть теплым и ласковым, а значит и богатым урожай. На осень, сразу после жатвы, была назначена их с Ольгой свадьба. К этому событию еще ничего не было готово, но Николай был уверен, что все это еще успеется. Внезапно в голову Албашева пришла мысль, что он так и не сделал Ольге подарок на их помолвку. Сейчас очень захотелось ее хоть чем — то порадовать. Он долго раздумывал над своей идеей и, когда взгляд его упал на деревню, княжича озарило. Николай улыбнулся. С души у него словно камень упал. Он направил коня в сторону домов и пустился вскачь. Крестьяне встречали барина поклонами до земли и, когда он им задавал вопрос о том, что ищет, удивлялись, но либо кивали головами и провожали в дом, либо разводили руками, и он ехал дальше на поиски. Несколько часов Николай провел там, выбирая невесте идеальный подарок. Обошел многие дома, пока не нашел в точности то, что по его мнению пришлось бы княжне по нраву. Он кинул хозяевам несколько монет, поблагодарил их от души, и сунул за пазуху мягкий пушистый комочек.
Оля проснулась поздно. От завтрака отказалась. Она все еще была бледна и опечалена. Разговаривать ей совершенно не хотелось, и принимать гостей она была не намерена. С утра к ней заходил Заленский, но его в дом не пустили, сославшись на то, что девушка с кровати не поднимается и на разговоры не настроена. Борису пришлось уйти ни с чем. Он лишь попросил передать ей, что вернется через несколько дней, и если княжне будет угодно, чтобы он исполнил ее просьбу, ту, что она доверила ему давеча, то он готов.
Албашев приехал к Полянским к обеду. Князь встретил его с постной миной, но откушать с ним предложил. Николя от наваристых щей Алевтины отказываться не стал, и наскоро перекусив и узнав, что давеча сказал про Ольгу доктор, решил посетить ее. Полянский признался, что настроение у дочери не ахти и состояние не то, чтобы принимать гостей. Но Николя показал Андрею Александровичу свой подарок, который все это время ожидал его у конюшего в доме и князь, скрывая в густых усах добрую улыбку, дал свое благословение. Николя, дабы не мозолить больше глаза Полянскому, поспешил наверх.
Ольга лежала на подушках ровно в том же положении, как он ее оставил. Только одетая не в платье, как вчера, а в ночную сорочку с высоким воротником и прикрытая одеялом. Она подняла на него усталый, болезненный взгляд и отвернулась.
— Оля, как ты? — спросил Албашев, присаживаясь рядом с кроватью на стул.
— Мне сказали, это ты Маркизу… — девушка осеклась.
— Мне пришлось, ты прости меня, — повинился перед ней Николай и опустил голову. У него за пазухой зашевелился «подарок» и издал жалобный писк. Оля обернулась на звук, и Николай заметил, как сверкнули интересом ее глаза. Но девушка, все еще обиженная за свою Маркизу, не могла так легко сдаться, и спрашивать о чем — то означало бы, что она его простила. Николай не стал дожидаться ее благоволения и достал из — под полы своего пальто маленького черного котенка. Он еще сильнее запищал, и стал уморительно перебирать маленькими белыми лапками в воздухе. Оля не смогла сдержать улыбку. Более того, она рассмеялась и потянула руки к пушистому комочку. Николай, довольный своей идеей, и сам заулыбался в ответ. Он передал девушке свой подарок.
— Это тебе на помолвку нашу, — сказал Албашев, нежно поглядывая на княжну, — говорят кошки лечить способны. Вот и проверим!
Оля поднесла котенка к лицу, и прижалась к нему, зарываясь носом в мягкой шерстке. Он на минуту перестал пищать и с удивлением смотрел на свою новую хозяйку.
— Можешь назвать его Маркиз, если хочешь.