Ближе к вечеру, просидев час в кабинете в одиночестве, я решила, что на сегодня, наверное, всё. Только в экстренных случаях в это время ко мне, как к ведьме-медику, приходят панты. Так что уже можно отправиться за монетами Кишана.
Готовая к подвигам, я зашла в комнату. Мой гость в этот момент с интересом рассматривал лежавший на столе мобильник, экран которого светился. Я подошла к столу, взяла в руки аппарат. Иконка в виде конверта значилась в углу. Я открыла сообщение, отправленное от абонента Аэлита:
"Остальное завтра".
Тут же быстро набрала ответ:
"Спасибо".
— Что это за диковина? — спросил Кишан, который все это время внимательно наблюдал за тем, что я делаю.
— Телефон. Для связи с моим миром. Можно общаться текстовыми сообщениями и даже разговаривать, — красивое мужское лицо забавно вытянулось, и я, опережая вопрос иномирного самца, заявила: — И тут тоже нет никакой магии. Наука и прогресс.
Я уже положила телефон обратно на стол, но вдруг вспомнила, что давно не звонила маме. Раньше я связывалась с ней через день. Потом через два. А в последнее время раз в неделю. И не потому, что я не скучаю. Очень скучаю… Просто мама каждый раз просит меня показать результаты улучшения. Они, бесспорно, есть. Но очень быстрые по меркам нашей медицины. Неестественно. Поэтому лучше подождать.
Но позвонить надо.
И я, подав панту знак "молчать", набрала номер мамы и прислонила трубку к уху.
— Алло!
— Привет, родная, — произнесла я, услышав в трубке мамин голос.
— Аллочка, здравствуй! — столько радости в ее интонации, что мои глаза тут же стали мокрыми. — Давно не звонила. Как твои дела?
— Намного лучше, — тихо ответила я, старательно сдерживая слезы. — Почти отлично.
— Ты скоро вернешься? — ахнула мама. — Я так соскучилась.
— Да, надеюсь, что скоро. Как ваши дела?
Мама выжидала небольшую паузу, а потом радостно сказала:
— Ох, у нас такие новости!
— Какие?
— Леша с Диной квартиру покупают!
— В ипотеку?
— Нет, накопили, старую двушку продадут и хватит на новую. Правда, молодцы?
Молодцы… Конечно, брат молодец. Столько работал, вкалывал, чтобы перебраться семьей из маленькой двушки в большую квартиру. Я рада за него, честно. Он всегда был таким — целеустремленным…
Ракшас!
Так почему обида давлеет над радостью за брата и прожигает грудь? Все дело в деньгах, будь они не неладны! Они всегда и везде, в любых мирах, способны решить любые вопросы… Я не просила у брата денег, хоть и знала о том, что они у него есть. Мне оказывали должную помощь. Спасибо коллегам. И близким спасибо — они поддерживали, тоже помогали. Брат даже однажды меня спас…
Я не просила у него денег…
Но и он сам мне не предложил.
Закончив разговор, я спешно попрощалась с мамой. Нажала кнопку сброса и положила телефон на стол.
— Ты сейчас с мамой разговаривала? — поинтересовался Кишан. Я кивнула. — Ты так резко в лице поменялась… У твоих родных все хорошо?
— Да, все хорошо. Просто…
— Что просто?
— Ничего, — махнула я рукой. Не хочу рассказывать. Не хочу признаваться Кишану в своих злых мыслях про брата. — Пора собираться… Где, ты говоришь, спрятал монеты? В хотале?
— Не совсем, — хмыкнул Кишан. — В его палисаднике. Точнее, в дупле старого дерева.
— В дупле? — ахнула я.
— Да. Прятать монеты в номере хоталя я посчитал ненадёжным.
— А в дереве надёжно? — усмехнулась я.
— Отец мне всегда говорил — если ты хочешь что-то спрятать, спрячь на видном месте, — ответил хитрый пант. — Но вот в теле тендуа забрать я их не смог. Неудобно лапами…
Глава 16
На улице темнело. Последние жаркие лучи нехотя ласкали пантерианскую землю. Но от вечернего мрака прохладней почти не становилось.
Здесь всегда жарко.
Я, получив от Кишана точные координаты места, где черныш спрятал свое добро, попрощалась с ним и вышла из дома. Заперла дверь и покинула территорию. Шла быстро. Даже играючи подпрыгивала, спускаясь с ведьминой горы.
Внизу загорались огни домов. Как по цепочке. Подножие Пахаада все больше напоминало новогоднюю гирлянду, обвитую вокруг ствола праздничного дерева.
Новогоднюю… Как же я раньше любила этот праздник! А сейчас ненавижу. Вся предпраздничная новогодняя суета в моем мире все больше мне видится просто рациональным маркетинговым ходом. Когда тебе со всех углов кричат о приближении праздника, заставляя купить то, что тебе, по сути, и не нужно. Без елки, оливье и мандаринов можно обойтись. А подарки многие предпочитают в денежном эквиваленте. И не только на Новый год.
Всё-таки странно, что миром правят разноцветные бумажки. Без них ты ничего не можешь.
После разговора с мамой меня продолжали угнетать мысли о покупке братом квартиры… Я, наверно, сволочь редкостная, раз не могу искренне порадоваться? А почему не могу? Вот почему? У меня и без денег получилось восстановить то, что, казалось бы, было нереально. Нереально… А одолжи мне брат денег, они могли бы попросту пропасть.
Как много "бы"! И как много во мне, оказывается, эгоизма. Надо перебороть. Отпустить. И просто наслаждаться нормальной жизнью.
Хм, да уж, нормальной. Такой ей только предстоит стать. Когда я вернусь домой.
Пока размышляла, неожиданно дошла до нужного здания. Вот он — самый главный и самый большой хоталь в округе. Длинное строение в форме полумесяца, в два этажа. Слышала я, что его построили уже после того, как панты побывали в моем мире. И вроде как проект и способ постройки они позаимствовали у нас. В Пантерии, в основном, одноэтажные строения. Не считая дворцов сурешов. Но их видеть мне пока не довелось. Так что этот хоталь — самое высокое здание этого мира, которое я видела.
Я дошла до крыльца. Слева начинался палисадник, в начале которого цвели клумбы. Цветов много, и все они разные. Обойдя пёструю клумбу, я направилась вглубь. К высокому ветвистому дереву, чьего аналога в моем мире не было: ствол серый, в продольные жёлтые полосы, казалось, что их просто кто-то нарисовал краской. Листья узкие и толстые, хаотично резные по краям. А ещё на дереве росли плоды — ярко-розовые, в форме выпуклого ромбика… Если я ничего не путаю, именно про это чудное дерево и говорил Кишан. И именно в его дупле спрятаны монеты.
Подойдя вплотную к серо-желтому стволу, я медленно огляделась. В надежде, что за мной никто не наблюдает. С минуту я вглядывалась в полумрак и вслушивалась в тишину. Вроде никого. И я приподнялась на мысочках, запустила руку в овальное отверстие дерева. Тут же нащупала пальцами бархатную ткань, ухватилась и потащила найденное вверх. С лёгкостью достала довольно увесистый мешочек. Он протяжно звякнул, намекая о своем содержимом. Я быстро убрала находку в свою сумку, спрятанную под свободно сидящую кападу. Ещё раз огляделась и спокойным прогулочным шагом направилась к крыльцу хоталя.
Миссия выполнена!
Точнее — одна. Остались ещё рыбные пирожки.
Буквально выпрыгнув из полумрака на яркий свет, бьющий в глаза с крыльца хоталя, я чуть не столкнулась на ступеньках с мужчиной. Он что-то нес в руках, прикрывая ношей пол-лица.
— О! Ведьма-медик! Джохар! — воскликнул он, узнав меня. Я тоже узнала панта:
— Джохар, Ешан.
— Какими судьбами? — спросил Ешан. — Кто-то из постояльцев болен?
— Нет. Мне сказали, что в хотале есть лавка, в которой продают вкусные пейстры.
— И правильно сказали, — кивнул Ешан. — Есть лавка, и в ней действительно продают на вкуснейшие пейстры. Девдан, друг моего отца, владелец лавки.
— Проводишь? — спросила я. Пант ещё раз кивнул и вошёл в хоталь. Я поспешила следом.
— А ты здесь почему? — решила я поинтересоваться.
— Жена нашего суреша захотела взглянуть на наши капады, — гордо заявил Ешан.
Я нахмурилась:
— А что она здесь делает? Жены сурешов во дворцах жить должны.
— Насколько я знаю, шера Джита возвращалась от родных из соседнего сурешиата. У нее сломалась карета, и она решила переночевать в хотале.
— Ясно, — ответила я с кивком.
Как говорится, театр начинается с вешалки, а гостиница должна начинаться с ресепшена. Но в этом хотале было не так. Он начинался с торговых магазинчиков: слева витрина с золотом, напротив кулинарная лавка. Справа — широко распахнутые двухстворчатые двери.
Ешан подошёл к кулинарной лавке, подёргал за ручку. Она не поддалась.
— Видимо, отошёл Девдан. Что ж, подождем, — произнес пант и шагнул в сторону дверей. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним.
Мы вошли в помещение с высоким потолком, по периметру которого свисали необычные светильники в форме кисточек. На стенах лепнина. Много лепнины, в основном, головы льва, то умиротворённого, то с оскалом. На полу идеально чистый бежевый ковер. Вдоль одной стены высокая деревянная стойка, за которой стояла молоденькая улыбчивая панта. Вдоль другой стены, где находилось большое окно, низкие узкие лавки с множеством подушек, украшенных на углах золотистыми кисточками. Да, кисточек много, они же ещё использованы в декоре плотных штор. А напротив начинался длинный коридор, полагаю, там расположились номера для гостей.
Ешан аккуратно положил капады на одну из лавок и кивнул панте за стойкой. Та тотчас покинула рабочее место и застучала каблучками по коридору.
Когда девушка скрылась с наших глаз, Ешан вдруг тихо заговорил:
— Это хорошо, что я тебя встретил. Сам хотел зайти сегодня, но забегался. Это насчёт твоего черного тендуа, — я навострила ушки, внимательно слушая Ешана. — Не пришел он вчера на Пардусово поле. Я слышал сегодня на кшетре разговор двух пантов, тех, что участвовали в боях. Очень они на него злы. Так что если ты черного встретишь — пусть в кошачьем теле лучше не бродит по округе.
— Шанкар, — так же тихо ответила я. — Да он, наверное, уже уехал.
— Что ж, так даже лучше, — кивнул пант. — А то те собирались ранбиров подключить. А они и так уже у нас на каждом углу дежурят. Ищут хари беглого, не слышала?
— Слышала, даже видела их со снимками на виджае.
— Вот, — протянул Ешан. — Ох, хоть бы поймали они этого беглеца. А то неспокойно как-то… Да и массун, как назло, на подходе…
Сетование Ешана на массун я разделяла полностью. А вот про "поймали беглеца" не разделяла совсем. Эх, не хотелось бы, чтобы моего черныша поймали…
Ракшас! Так, что это? Я сказала, пусть и мысленно, моего? Ну… Да, моего. У меня ж он прячется. Значит, и меня могут в чем-то обвинить. А уж мне точно светиться никак нельзя. Обязательство перед Аэлитой. Нарушать договор чревато последствиями… Так что все, что касается сейчас Кишана, касается и меня. И никакая это не оговорка по Фрейду!
Опять звонко застучали каблуки, и вскоре панта-администратор вернулась за стойку. Вслед за ней в помещение вошли двое довольно крупных, одинаково одетых самцов. Они разошлись в разные стороны: один замер у стойки, второй направился к выходу. А после них появились две панты.
Первая шла степенно, опустив голову, но при этом бросая оценивающие взгляды исподлобья. Вся скукоженная и укутанная в полосатую серую кападу.
Вторая шла гордо, будто бы несла себя, с высоко поднятой головой. Вся увешанная золотом: на объемной груди красовалось не менее четырех цепочек с разным плетением, на руках звенящие браслеты, в ушах массивные сережки. Ее атласная капада персикового цвета радужно переливалась от освещения. В жестах манерность и высокомерие.
Н-да, кто из них жена суреша, догадаться несложно…
Меня она мазнула быстрым взглядом. И мне тут же захотелось спрятаться. Этот, пусть такой мимолётный взгляд, я узнаю из тысячи. В нем брезгливость и непонимание.
Ракшас! После него я вновь чувствую себя такой, какой была до Пантерии… Руки невольно коснулись лица. Нет. С лицом все в порядке. Все дело в маске. На всех незнающих она производит примерно такое впечатление.
Ешан поклонился панте в персиковом и, хватая по очереди свои ткани, запричитал:
— Я выбрал для вас самые лучшие капады! Натуральная ткань, ручная роспись…
Знатная самка вроде как равнодушно разглядывала предлагаемое. Однако я заметила, что взгляд ее изменился, глаза заблестели. Как у настоящей женщины, пришедшей в магазин на шоппинг.
Я старалась не смотреть в сторону важной особы и буквально слилась со стеной, чтобы не привлекать излишнего внимания. Но оно все равно было — все присутствующие, кроме Ешана, периодически косились на меня.
Скорее бы пришел этот Девдан! Куплю Кишану его пироги — и домой. В привычную обстановку.
Мое желание тут же материализовалось. Из коридора, немного прихрамывая, вышел пожилой пант. Поозирался по сторонам, тоже поклонился суренше и радушно поздоровался с Ешаном.
— Девдан, тебя тут ждут, — поведал Ешан, кивая в мою сторону. Пожилой пант удивлённо на меня посмотрел. Его тоже смутила моя маска… Может, уже пора перестать ее носить? Перестать прятать то, что уже прятать не нужно?
— Джохар, — поздоровался мужчина. — По какому поводу ожидаете?
— Пейстры хотела у вас купить.
— Продай ей самые свежие! — посоветовал Ешан. –
Это наш лекарь. Единственный и самый лучший.
— А, ведьма-медик? — с радостью в голосе уточнил Девдан. Остальные панты в помещении посмотрели на нас насторожено. Даже суренша.
— На самом деле меня зовут Аллаита, — решила представиться я. Давно пора пресечь пантов называть меня ведьмой-медиком.
— Очень приятно, пойдёмте, — Девдан вновь кивнул и предложил мне жестом пройти.
Мы вышли из помещения и подошли к дверям лавки. Пант открыл дверь ключом, и мы поочередно зашли в небольшое помещение.
Рати! Здесь стоял такой аромат! Сдобный, душистый, аппетитный! Мой организм тут же на него сработал — у меня, в буквальном смысле, потекли слюни, а желудок просяще заурчал.
Я принялась изучать витрину с пирогами. Каких их только здесь не было. И привычного для меня цвета, и непривычных: розовых, зелёных, даже черных. Круглых, прямоугольных, открытых, закрытых…
— Сколько вам положить пейстров? — поинтересовался пант, взяв в руки металлические щипцы и бумажный пакет.
— Десяток, — ответила я. Девдан отправил в пакет десять круглых розовых пирогов, а я указала пальчиком на маленькие пирожки-рогалики и спросила: — А это что?
— Рогалы с рисом и яйцом.
— Их тоже, штучки четыре, — попросила я. Вновь указала пальчиком на большие зеленые пирожки: — А эти с чем?
— Это пирожки из гаялов. Редкое мясо, они дорогие.
Кто такие гаялы, я не знала. Поэтому стояла и сомневалась. Гаялами могли быть любые звери. Да и не звери тоже. Те же ящерицы, змеи… Брр!
— Простите, — обратился ко мне пант. — Я слышал, что вы хороший лекарь. Собирался к вам дойти, но понимаю, что вряд ли смогу…
Лицо панта выражало боль, и я спросила:
— Вас что-то беспокоит?
— Колени. Болят. Боль острая, ноющая, почти постоянно, как в движении, так и в покое.
— Припухлость есть?
— Есть. Особенно по утрам, прикоснуться больно. Разгибаются колени с трудом и хрустом… Ходить совсем тяжело.
Я внимательно посмотрела на Девдана: на вид, по человеческим меркам, панту было лет шестьдесят. Что ж, скорее всего, его беспокоит артрит. Вылечить его я не смогу, но боли снять можно.
— Поняла вас, — кивнула я. — Завтра приходите… Лучше пришлите ко мне кого-то из своих родных, дам вам лекарство. Его нужно будет втирать в колени. Должно помочь.
— Правда? — обрадовался пант. — Ох, Шанкар вам, Аллаита, — Девдан тут же положил в ещё один пакет несколько пирогов с гаялами. — Это вам в знак благодарности.
— Да я заплачу, ничего же не сделала… — я полезла в сумку за монетами Кишана, но пант покинул свой прилавок и настоятельно всучил мне пакеты.
— Не обижайте старика, я от чистого сердца.
Я поблагодарила Девдана и покинула лавку.
Проходя мимо распахнутых дверей, окликнула Ешана, чтобы попрощаться.